Последняя роза Дивеллона

Глава Двадцать девятая. Принцессы, нежные и ранимые

Деценна не заплакала. После того, как Айна повторила свой рассказ обо всем увиденном, она крепко сдвинула челюсти, подошла к жернову и, широко расставив ноги, уперлась в него руками и придвинула к двери. На меня это действие произвело большое впечатление.

– Нужны лошади, – коротко бросила Айна, отыскивая грубо сколоченную лестницу и приставляя ее к выходу.

Мы стали одна за другой выбираться наружу.

– Можете взять мою, привязана у крыльца, – Деценна отряхнула руки от грязи.

– А ты что же? – спросила я.

– А я останусь здесь, на мельнице, подожду этот кусок собачьего дерьма, – ответила демарфийка.

– Ну и дура, – Волчица не отличалась красноречием. – Ворон, может, сам даже не пожалует сюда. Он хитер и осторожен. Отправит с десяток конных, и будь ты трижды силачка и принцесса демарфов, они тебя просто задавят.

– А почему ты вообще решила пойти этим ходом в Излаумор? – меня этот вопрос мучил с самого начала.

Деценна не стала на него отвечать, верно, не расслышала. Но Айна его подхватила:

– Ты сама тут что забыла? – громко спросила она воительницу.

– Не хотела, чтобы Килиан знал о том, что я в крепости, – после некоторой заминки объяснила она все же. – Думала пробраться потихоньку. Неважно.

Айна хмыкнула. Я промолчала. Все-таки, Деценна только узнала весть о гибели своего возлюбленного жениха, нужно было проявить понимание.

Она все же надумала идти с нами, отвязала красивую тонконогую черную лошадь от столба и мы, озираясь по сторонам, отправились на поиски очередного прибежища и коней для меня и Айны. Только рассвело и на подворьях вовсю разголосились петухи. Чуть погодя мы наткнулись на полуразвалившийся сарай на задворках села и решили там устроить короткий совет.

– Борх был прекрасным воином, – решила я выразить свое сочувствие и положила руку Деценне на рукав, – и преданным другом Айволину. Он спас меня…

Но та фыркнула и резко сбросила мою ладонь со своего плеча.

– Ты что, сочувствуешь мне? Это я написала записку и втолкнула тебя в клетку с аторхами в надежде, что чернозубые разорвут тебя на лоскуты! А её оклеветала! – она ткнула пальцем в Айну. – Думаете, жалею?

– Вот тварь! – рявкнула Волчица, хватаясь за меч.

– Ну давайте убьем теперь друг друга! – взвизгнула я. – Все изменилось сейчас. Насколько я понимаю, от головы дочери Цхатаса Вальд тоже не станет отказываться. Про нас с Айной итак все ясно… Нам всем бы выжить, потом уже разберемся, кто кого ненавидит.

– Твое предложение? – вперилась в меня Деценна своими темными и пытливыми глазами.

– Добраться до нашего войска, отыскать Айволина и сообщить ему об измене. А он что-нибудь придумает.

– Пф! – снова фыркнула Деценна. Айна хохотнула.

– Что же он сделает? – с издевкой спросила дочь Цхатаса. – Попросит аторхов обождать с нападением, пока его величество освобождает свою столицу?

Я тоже фыркнула, обиженно задрала нос и демонстративно поджала губы.

– Тогда ваши предложения.

Но ничего толковее они сами не смогли придумать. И в итоге мы все равно решили держать путь к нашим войскам. Но для начала Айна тайно сбегала к дому Береза, старосты Ингвы, разбудила старика и до жути перепугала известиями и своим внешним видом, но добыла не только лошадей, но и кое-что из еды.

Когда лошади всадников, посланных за нами в погоню подняли пыль в самом начале села, мы уже благополучно миновали Ингву и, свернув с большака, ехали по узенькой дорожке среди леса. Тряска в грубом и жестком седле усугубляла мое самочувствие.

Я понимала, что Айна, несмотря на показную грубость, сопереживает мне. Она даже вынудила Деценну, поменяться со мной лошадьми, чтобы я могла ехать на более удобном седле и вышколенной кобыле. Но это не особо мне помогало.

Я же нет-нет, да и приглядывалась к лесу, но не из-за страха преследователей, а в поисках темных теней, которые без сомнения должны были появиться, как это происходило всякий раз, как мне случалось покидать отчий дом или Твердыню на продолжительное время.

– Мне требуется привал, – заявила я, чувствуя, что если мое тело не побудет хоть немного в состоянии покоя, то произойдет что-то непоправимое. – Если вы хотите, можете оставить меня здесь и двигаться дальше. Точнее, я прошу вас оставить меня здесь и двигаться дальше.

– Тю, маленькая королева решила быть благородной! – подняла глаза к небу Деценна.

И почему она меня так не взлюбила?

– Я бы тебя с удовольствием оставила здесь сидеть под елкой, – сказала Айна, складывая брови домиком, и останавливая лошадь, – но бросить маленького Айва не могу. Что он обо мне будет думать? Что я бросила его мать одну, немощную, в лесу?

– Он ничего не будет думать, – Деценна постучала кулаком по голове. – Этот зародыш тебя знать не знает.

– Не нужно называть мое дитя зародышем, – заметила я ей строго. – И с чего это вдруг я немощная.

– Немощная и есть, – пробурчала Деценна, продолжала меня злить.

– Может, и не будет, – вздохнула Айна. – Может, ты и права, а все равно не могу.

– Скоро здесь появятся аторхи, – я решила растолковать им смысл своей просьбы яснее, – и я не могу обещать, что они не нападут на вас.

– А тебя, значит, не тронут? – Деценна подняла бровь.

– А меня нет. Более того, я быстрее вас доберусь до границы. Гораздо быстрее. Даже если вы сейчас пришпорите лошадей и умчитесь вперед, – я взглянула на них чуть свысока. У меня тоже имеются кое-какие преимущества, пусть не думают, что я какая-то никчемная обуза.

– Помутилась рассудком? – спросила Айна. – Ох уж эти нежные принцессы, малейшие жизненные трудности приводят их к помешательству! У меня уже желудок к спине прилип, я за остановку.

– Да, мы такие! – Деценна легко соскочила с лошади и привязала ее к дереву. – Нежные и ранимые! Что там есть?

Она сунула нос в мешок со снедью и стала увлеченно там рыться. У нас была единственная попона, которую мы расстелили на более или менее сухом пятачке полянки, пригретой солнышком. И я прилегла на краешек.

– На! – Айна протянула мне кусок сыра и ломоть хлеба.

– Меня мутит, – я сморщила нос.

– Это с голодухи, – сказала Волчица. – Поешь, и все пройдет.

Ах, если бы все было так просто!

– Тебя мутит, а ему там нужно питаться, думаешь только о себе! – продолжила поучать меня Волчица.

– Да отстань ты от нее! – махнула ей Деценна, зажевывая четверть круга жареной кровяной колбасы – Не хочет, не надо.

Я все же взяла у Айны сыр и стала понемногу отламывать от него и есть, как ни странно, правда, полегчало. Следом за сыром в дело пошел и хлеб.

– Спасибо, – поблагодарила Волчицу.

– Ее бы показать какой сведущей старухе, – сказала Волчица демарфийке так, как будто я здесь не присутствовала.

Та воздела глаза к небу. Я знала, что она может сказать на это. Да и сама не собиралась делать дополнительные крюки. Не та ситуация.

– В другой раз мы обязательно так и сделаем, – сказала Деценна.

Чем больше я находилась рядом с Айной, тем больше понимала, что она похожа на Айволина, как родная сестра. Такая же упертая и одержимая собственными идеями, она ничего не слышала, кроме своего внутреннего голоса.

– Меня не нужно никому показывать, – обозначила я свое существоввание. – Дайте лучше воды.

– Есть одна старуха-демарфийка в лесах в приграничье, зотка. Нам все равно потребуется отдых. И почти не потеряем времени, – продолжала рассуждать Айна.

– А ты откуда знаешь? Зотки хорошо прячутся. Захочешь отыскать, так просто не выйдет.

– Был интерес в свое время, сыскала, надеюсь жива еще та бабка. Ну, и где твои аторхи? – сменила Айна русло у разговора и ловко перевела его на меня.

Я огляделась: в прозрачном голому лесу чего только ни мерещилось, но по правде говоря, аторхов пока, и правда, не было. Наверное, Эллин крепко их взяла в кулак своим колдовством, и все они теперь одним черным потоком бегут, чтобы разорвать моего мужа и его войско в клочья.

Я развела руками:

– Придут.

Привал окончился, и мы отправились дальше. При этом у всех нас друг к другу были вопросы, которые в силу определенных размышлений мы не спешили задавать. Поэтому ехали молча или говорили о чем-то несущественном.

Когда солнце пошло на закат мы заметили первого, он тихонько двигался неподалеку, скрываясь в тени деревьев. Я еле уговорила Деценну не уничтожать его, при этом Айна была на ее стороне.

– Если все будет так, как ты сказала, и их наберется с пару десятков, то лучше бы нам расправляться с ними по одному. Да и не по себе мне, когда это бредет за нами.

– Я ночью из-за них глаз не смогу сомкнуть, – поморщилась Деценна.

– Я постараюсь договориться, – сказала я им. – Они не будут близко подходить. И вы тоже от меня держитесь подальше и не делайте резких движений.

– Слышала? – хлопнула Деценна по руке Волчицу, – Она постарается!

Я размышляла. Можно было улучить момент и тихо исчезнуть вместе с одним из аторхов, но куда он меня принесет? В самую гущу своих собратьев, под нос к Эллин? Или просто ближе к границе, а куда там дальше идти я и не представляю! Здесь у меня хотя бы есть лошадь. Но если взглянуть на вопрос с другой стороны, без меня Айне и Деценне проще было бы уйти от погони, они способны на гораздо более долгий и трудный путь, нежели я. Определившись с решением, я стала поглядывать в сторону аторхов, выбирая провожатого поприятнее.

Айна же, цепко наблюдавшая за мной, подошла и тихо сказала, заглядывая в глаза:

– Не спеши. Завтра отыщем старую зотку в лесах, она понимает в твоем деле. Даст отвар или нашепчет чего и станет легче, маленькому Айву станет легче. Если тебе больно, то каково ему там? Успеешь еще прыгнуть на аторха и умчаться.

Вот и муж говорил думать теперь не только о себе. От этой ответственности голова шла кругом. Под давлением сумбурных мыслей я отложила решение на завтра.

Мы набрали еловых веток, из которых обустроили мягкий настил, разделили остатки хлеба между лошадьми, которым этого было ничтожно мало, и, укрывшись лапником же сверху, улеглись. После ночи в простенке и последующей дневной тряски в седле оказалось, что все не так уж и плохо. Аторхов уже было семь и я, как смогла, провела им необходимый инструктаж, чтобы дать понять: они сегодня в карауле. Поняли они что-то или нет, было неясно.

Но несмотря на свои заверения, Деценна и Айна мгновенно засопели, иногда даже всхрапывая. Я поворочалась немного, устраиваясь получше, и тоже закрыла глаза.

– Арррх! – мимо меня тенью метнулся аторх и подался в сторону большака, откуда слышался топот конских копыт.

– Аторхи! – крикнул мужской голос и возгласы, гиканье и лязг стали приближаться к нам. Я подскочила, с усилием сбрасывая сон. Мои напарницы были уже на ногах.

– Там Ворон, я слышу его гнусный голос! – воскликнула Деценна, и мы тут же зашикали на нее. Они могут и не знать, что мы здесь, и думать, что наткнулись лишь на кучку аторхов.

***

Борха было жаль, он не заслужил такой участи. Но и эту жертву потребовало ненасытное горло великой цели. И Бениар не смог ей отказать.

Бениар Гиларион. Так его звали, хоть никто уже и не помнил этого имени за прозвищем черной носатой птицы, так подходившим ему.

Но сейчас он то и дело с наслаждением проговаривал свое имя, которое так чудесно звучало в свете новых регалий: Бениар Первый, первый от рода своего король Тиульбы.

Если поменять одного самозванца на другого, народ проглотит и не поморщится. По сути, люди уже отненавидели Айва, убийцу их истинного короля, завещанного предками, поэтому при должных хитрости и умении, он, Ворон, сможет обставить свое восхождение на престол как благородную службу во имя сохранения порядка в Тиульбе.

Наследников и бастардов у Дегориана не было, что тоже грело душу.

Айна была пуста, о чем знали все приближенные короля, с молодой женой он еще не успел обзавестись детьми. Она же теперь представляла для Бениара Гилариана, будущего его величества, основной интерес. Айв погибнет в войне с аторхами, или будет убит несколько позднее, не суть, судьба его предрешена в любом случае, и тогда, независимо от того, за кем будет победа в войне с нежитью, Иттерос свежими силами добьет оставшихся.

А ему, Ворону, ради укрепления своих позиций придется жениться на вдовствующей королеве, хоть тощая и бледная Иммериль, приходилась ему не по вкусу. Но великие цели требуют жертв! Пару-тройку раз заглянуть в опочивальню, дождаться наследников, а после и ее отправить к предкам…

Только из-за одной необходимости гнаться за ней по весеннему бездорожью, он готов отправить ее слабое тело к праотцам сразу же, как только нагонит, но было нельзя. Вальд крепко держал его за горло и его план должен был выполняться неукоснительно. А в делах государственных Вальд понимал прекрасно. Он оставлял в Тиульбе своего племянника для наблюдения и доносов, а сам через пару дней отправлялся в Иттерос.

– Аторхи! Там аторхи! – крикнул дозорный, когда они уже собрались вставать на ночлег.

И темное лицо Ворона просветлело. Он знал: аторхи там, где Иммериль.

Чернозубые налетели, как разъяренный осиный рой, их было не так много, но ночная темнота давала чудовищам преимущество. Потеряв большую часть отряда, но уничтожив тварей до единой, Бениар Первый отыскал в лесу гору лапника, еще хранившего внутри себя тепло недавно укрывавшихся в нем людей. Он подсветил факелом месиво из следов и был немало удивлен. Маленький след сапожка королевы, покрупнее – от грубого сапога на невысоком каблуке Айны, надо полагать. И третьи отпечатки, указывающие на мягкую демарфийскую обувь невеликого размера. Тоже женскую?

Что нужно этим бабам? То они вгрызаются друг другу в глотки, не поделив одни мужские штаны на двоих, и творят всяческие безумства во имя любви, то вдруг сбиваются в кучку и цепляются друг за друга?