Предатель. Ты солгал всем

Глава 16

Глава 16

Дни слились в бесконечную череду встреч, звонков и тревожных ожиданий. Сергей Иванович работал над делом Кирилла, собирая доказательства того, что нападение на Веру было импульсивным, вызванным эмоциональным срывом. Полиция начала проверять Диму и Славу, и, по словам адвоката, у одного из них уже нашли запрещённые вещества, что могло сыграть в нашу пользу. Но всё это было лишь фоном для главного… состояния Веры.

Я сидела в больничной палате, глядя на женщину, которая когда-то была моей лучшей подругой. Вера выглядела хрупкой, почти прозрачной, с бледным лицом и повязкой на голове. Её глаза, когда-то такие живые и хитрые, теперь были пустыми, растерянными. Она приходила в себя, но память возвращалась фрагментами, как мозаика, которую кто-то рассыпал.

— Ксения? — её голос был слабым, почти шёпотом. — Ты… ты приходила раньше?

Я кивнула, стараясь скрыть внутреннюю дрожь. Это был мой третий визит за неделю. Каждый раз я приходила под предлогом узнать о её состоянии, но на самом деле у меня была другая цель. Жестокая, расчётливая цель, о которой я старалась не думать слишком долго, чтобы не утонуть в чувстве вины.

— Да, Вера. Я хотела убедиться, что ты в порядке, — я выдавила улыбку, хотя внутри всё сжималось от отвращения к самой себе. — Ты помнишь что-нибудь? О том, что случилось?

Она нахмурилась, глядя в потолок.

— Иногда… мелькают какие-то картинки. Будто я в вашем доме. Мы… мы спорили? — она посмотрела на меня, и в её глазах мелькнула тревога. — Ксюша, я не понимаю. Почему я была у тебя? Почему мы ссорились?

Момент настал. Я глубоко вдохнула, собирая всё своё мужество. Это был риск, огромный риск. Но ради Кирилла я была готова на всё.

— Вера, ты… ты пришла ко мне, чтобы поговорить, — начала я, тщательно подбирая слова. — Ты была расстроена. Говорила, что устала от Анатолия, что ваши отношения зашли в тупик. Ты… ты хотела помириться со мной, просила прощения за всё.

Её глаза расширились, и я почувствовала, как моё сердце бешено колотится. Я лгала. Лгала так нагло, так цинично, что самой становилось тошно. Но я не могла остановиться.

— Я… просила прощения? — Вера прижала руку к виску, будто пытаясь поймать ускользающее воспоминание. — Но… почему мы спорились?

— Ты была на взводе, — продолжала я, стараясь говорить уверенно. — Кричала, что я не понимаю, что ты не хотела меня предавать. А потом… ты вдруг начала падать. Я не знаю, может, у тебя закружилась голова. Я пыталась тебя поймать, но ты ударилась о стол. — Я сделала паузу, глядя ей в глаза. — Вера, это был несчастный случай. Никто не хотел тебе зла.

Она молчала, глядя на меня с таким напряжением, что я боялась, что она сейчас вспомнит всё. Но вместо этого её лицо смягчилось, и она медленно кивнула.

— Несчастный случай… — прошептала она. — Да, наверное… я плохо себя чувствовала в тот день. Кажется, я пила что-то… вино? Я не помню.

Я выдохнула, чувствуя, как напряжение чуть отпускает. Она поверила. Или, по крайней мере, не отвергла мою версию. Это был шанс. Шанс для Кирилла.

— Не мучай себя, — мягко сказала я, касаясь её руки. — Главное, что ты жива. Остальное не важно.

Вера кивнула, но в её глазах всё ещё была растерянность. Я встала, чтобы уйти, но она вдруг схватила меня за руку.

— Ксюша… если я правда просила прощения… я хочу, чтобы ты знала. Я не помню, что сделала, но… мне жаль. Если я тебя обидела, прости.

Я замерла, чувствуя, как внутри всё переворачивается. Её слова были искренними. Но они были ложью, построенной на моей лжи. Я хотела ненавидеть её, хотела кричать, что она разрушила мою жизнь. Но вместо этого я выдавила улыбку.

— Всё в прошлом, Вера. Выздоравливай.

Я вышла из палаты, чувствуя, как ноги подкашиваются. Что я делаю? Я манипулирую человеком, который потерял память. Я лгу, чтобы спасти своего сына. Это было правильно? Это было морально? Я не знала. Но я знала, что не остановлюсь.

Вечером я встретилась с Сергеем Ивановичем, чтобы рассказать о разговоре с Верой. Он выслушал меня, задумчиво постукивая ручкой по столу.

— Если она поверит в эту версию, это наш козырь, — сказал он наконец. — Но это риск. Если память вернётся, а она вспомнит, что Кирилл ударил её, дело осложнится. Нам нужно, чтобы она официально отказалась от обвинений.

— Как это сделать? — спросила я, чувствуя, как внутри всё сжимается.

— Поговорите с ней ещё раз. Убедите, что дело не стоит того, чтобы разрушать жизнь мальчишке. Если она откажется от претензий, суд закроет дело за примирением сторон. Но… — он посмотрел на меня внимательно. — Ксения Витальевна, вы уверены, что готовы к этому? Это не просто ложь. Это манипуляция.

Я сглотнула, чувствуя, как горят щёки.

— Ради сына я готова на всё.

Он кивнул, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на уважение.

— Тогда действуйте. А я подготовлю документы.

Я вышла из его офиса, чувствуя, как внутри бушует буря. Я была готова лгать, манипулировать, идти на всё, чтобы спасти Кирилла. Но какой ценой? Что я стану после этого? Женщиной, которая ради семьи готова переступить через мораль? Или матерью, которая сделала всё, чтобы защитить своего ребёнка?

Я не знала ответа. Но я знала, что не отступлю.