Предатель. Ты солгал всем

Глава 17

Глава 17

Утро следующего дня принесло с собой холодный дождь, который стучал по окнам, будто отмеряя ритм моим мыслям. Я сидела на кухне, глядя на недопитую чашку чая, и пыталась собраться с силами. Сегодня мне предстояло снова поехать к Вере. Слова Сергея Ивановича о том, что нужно убедить её отказаться от обвинений, звучали в голове, как приказ, который невозможно игнорировать. Но каждый раз, когда я думала об этом, внутри поднималась волна отвращения к самой себе. Я собиралась манипулировать женщиной, которая едва пришла в себя после травмы. Женщиной, которая, несмотря на всё, когда-то была мне близка.

Алина вошла на кухню, зевая и потирая глаза. Её волосы были растрёпаны, а пижама с рисунком единорогов выглядела почти комично на фоне мрачной атмосферы нашего дома.

— Мам, ты опять не спала? — спросила она, глядя на меня с тревогой.

Я заставила себя улыбнуться, хотя уголки губ дрожали.

— Спала, милая. Просто… утро тяжёлое. Хочешь, сделаю тебе бутерброды?

Она покачала головой и села напротив, подтянув колени к груди.

— Мам, я всё думаю о Кирюше. Как он там? Ему, наверное, страшно. — Её голос дрогнул, и я почувствовала, как сердце сжалось.

— Ему нелегко, — честно ответила я. — Но я видела его вчера. Он держится. И… он знает, что мы боремся за него. Это помогает.

Алина кивнула, но её глаза были полны слёз. Она была ещё ребёнком, моей маленькой девочкой, и эта ситуация была для неё такой же тяжёлой, как для меня. Я протянула руку и сжала её ладонь.

— Мы справимся, Алин. Обещаю. А ты… ты просто будь рядом, хорошо? Мне нужна моя сильная девочка.

Она шмыгнула носом и улыбнулась, хотя улыбка вышла слабой.

— Я всегда с тобой, мам.

После завтрака я собралась и поехала в больницу. Дождь заливал лобовое стекло, и дворники едва справлялись. Я включила радио, чтобы заглушить мысли, но даже музыка не могла отвлечь меня от того, что я собиралась сделать. Вера была слабым звеном в этой истории, и я собиралась использовать её слабость. Это было подло. Но ради Кирилла я была готова стать подлой.

В палате Вера выглядела чуть лучше, чем вчера. Она сидела, опираясь на подушки, и листала какой-то журнал. Увидев меня, она отложила его и улыбнулась… слабо, но искренне.

— Ксюша, ты снова пришла, — сказала она, и в её голосе было что-то похожее на облегчение. — Я… я рада тебя видеть.

Я выдавила улыбку и села рядом, стараясь не смотреть ей в глаза слишком долго.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я, хотя этот вопрос был скорее ритуалом, чем искренним интересом.

— Лучше, — ответила она, касаясь повязки на голове. — Врачи говорят, что скоро снимут швы. Но… память всё ещё как в тумане. Иногда кажется, что я что-то вспоминаю, а потом — пустота.

Я кивнула, чувствуя, как внутри всё сжимается. Это был мой шанс. Я глубоко вдохнула и начала, тщательно подбирая слова.

— Вера, я вчера думала о том, что ты сказала. О том, что просила прощения. И… я хочу, чтобы ты знала — я не держу на тебя зла. Что бы ни было между нами, это в прошлом. — Я сделала паузу, наблюдая за её реакцией. Она смотрела на меня с лёгким удивлением, но не перебивала. — И… я хотела поговорить о том, что случилось. О том дне, когда ты упала.

Её лицо напряглось, и я увидела, как она сжала край одеяла.

— Я… я пыталась вспомнить, — тихо сказала она. — Но всё как в дымке. Ты говорила, что это был несчастный случай?

— Да, — я кивнула, стараясь говорить уверенно. — Ты была расстроена, мы спорили. Ты вдруг пошатнулась и упала. Я не успела тебя подхватить. — Я сглотнула, чувствуя, как горло сжимается от лжи. — Вера, полиция считает, что это было нападение. Они… они думают, что кто-то тебя ударил. Но это не так. Это был просто несчастный случай.

Она нахмурилась, глядя на свои руки.

— Нападение? — её голос был полон растерянности. — Но… кто мог меня ударить? Я не помню никого, кроме тебя.

Моё сердце пропустило удар. Я боялась, что она вспомнит Кирилла, но её слова давали мне надежду. Я наклонилась чуть ближе, стараясь говорить мягко, но убедительно.

— Вера, я знаю, это тяжело. Но полиция пытается найти виновного, и… они подозревают моего сына. Кирилла. — Я сделала паузу, давая ей осознать мои слова. — Он был дома в тот день, но он не сделал ничего плохого. Он просто… он был расстроен, как и все мы. Если ты скажешь полиции, что это был несчастный случай, они оставят его в покое. Он не заслуживает страдать за то, чего не делал.

Её глаза расширились, и я увидела в них смесь шока и сочувствия.

— Кирилл? Твой сын? — она покачала головой. — Ксюша, я… я не хочу, чтобы он страдал. Если это был несчастный случай, я… я скажу. Я не хочу никому навредить.

Я почувствовала, как напряжение в груди чуть отпускает. Она поверила. Или, по крайней мере, была готова поверить. Я сжала её руку, стараясь скрыть дрожь в пальцах.

— Спасибо, Вера. Это… это очень важно для нас. Для Кирилла. Он хороший мальчик, просто… запутался.

Она кивнула, но в её глазах мелькнула тень сомнения.

— Я поговорю с полицией, — сказала она. — Но… Ксюша, ты уверена, что всё было так? Я не хочу лгать.

Её вопрос ударил, как молния. Я замерла, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Она смотрела на меня с такой искренностью, что я едва не рассказала правду. Но образ Кирилла в камере, его испуганные глаза, его дрожащий голос — всё это заставило меня стиснуть зубы и продолжить.

— Я уверена, — твёрдо сказала я. — Это был несчастный случай. Ты сама сказала — ты плохо себя чувствовала. Просто… помоги нам, пожалуйста.

Вера медленно кивнула, и я почувствовала, как внутри разливается смесь облегчения и стыда. Я сделала это. Я убедила её. Но какой ценой?

Выйдя из больницы, я села в машину и закрыла глаза. Дождь всё ещё барабанил по крыше, и я позволила себе несколько секунд слабости. Слёзы текли по щекам, но я не пыталась их остановить. Я лгала. Я манипулировала. Я стала той, кем никогда не хотела быть. Но ради Кирилла я была готова на всё.

Телефон зазвонил, вырвав меня из оцепенения. Это был Сергей Иванович.

— Ксения Витальевна, хорошие новости, — его голос звучал бодро. — Полиция задержала того парня, Славу. У него нашли партию наркотиков, и он начал говорить. Похоже, он был основным поставщиком в их компании. Это укрепляет нашу позицию… мы можем показать, что Кирилл был под влиянием, а не организатором. Если Вера откажется от обвинений, у нас есть реальный шанс закрыть дело.

Я выдохнула, чувствуя, как надежда пробивается сквозь тьму.

— Я только что говорила с Верой, — сказала я. — Она… она готова сказать, что это был несчастный случай.

На том конце провода повисла пауза, а затем адвокат тихо хмыкнул.

— Вы молодец, Ксения Витальевна. Это было непросто, но вы справились. Я организую встречу с следователем, чтобы Вера дала показания. Если всё пройдёт гладко, мы сможем добиться освобождения Кирилла под подписку о невыезде до суда. А там… там уже будем работать над условным сроком.

— Спасибо, Сергей Иванович, — прошептала я. — Я… я не знаю, как вас благодарить.

— Благодарить будете, когда ваш сын будет дома, — твёрдо сказал он. — А пока держитесь. Вы сильная женщина.

Я повесила трубку и уставилась на лобовое стекло, по которому стекали капли дождя. Сильная? Я не чувствовала себя сильной. Я чувствовала себя раздавленной, разорванной на части. Но я знала, что должна продолжать. Ради Кирилла. Ради Алины. Ради нашей семьи.

Вернувшись домой, я застала Алину за уроками. Она подняла голову, увидев меня, и её лицо озарилось надеждой.

— Мам, есть новости? — спросила она, отложив тетрадь.

Я села рядом и взяла её за руку.

— Есть, милая. Адвокат говорит, что у нас хороший шанс вытащить Кирилла. И… я говорила с Верой. Она не будет обвинять его.

Алина бросилась мне на шею, и я почувствовала, как её слёзы пропитывают мою рубашку.

— Мам, ты лучшая! Я знала, что ты всё сделаешь!

Я обняла её, закрыв глаза. Если бы она только знала, какой ценой. Если бы только знала, как глубоко я погрузилась во тьму, чтобы спасти её брата.

Вечером я позвонила Светлане Петровне, психологу. Она согласилась начать работу с Кириллом, как только он выйдет из СИЗО. Мы договорились о первой консультации, и я почувствовала, как внутри зарождается слабая искра надежды. Может, мы сможем всё исправить. Может, Кирилл сможет начать заново.

Но когда я легла спать, меня накрыла волна сомнений. Что, если Вера вспомнит правду? Что, если моя ложь раскроется? Что, если Кирилл узнает, что я сделала ради него? Сможет ли он простить меня? Сможет ли он жить с этим?

Я закрыла глаза, чувствуя, как слёзы текут по вискам. Завтра будет новый день. Новый бой. И я была готова к нему. Потому что я была матерью. А матери не сдаются.