Предатель. Ты солгал всем

Глава 22

Я стою у окна своего офиса, наблюдая, как внизу кипит городская жизнь. В руках… свежая газета с кричащими заголовками: “Скандал в строительном бизнесе: крупный предприниматель обвиняется в мошенничестве”. Фотография Анатолия на первой полосе выглядит особенно жалко… растерянное лицо, помятый костюм, глаза, полные паники. Я должна чувствовать триумф, но вместо этого внутри странная пустота.

Телефон вибрирует. Сообщение от моего информатора из налоговой: “Счета заморожены. Активы арестованы. Он официально банкрот”. Я откладываю телефон и закрываю глаза. Вот и всё. Механизм запущен, обратной дороги нет.

Последние недели были похожи на военную операцию. Я действовала методично, хладнокровно, расчётливо. Каждый мой шаг был выверен, каждое действие продумано. Сначала утечка информации в прессу… небольшими порциями, чтобы создать информационный фон. Потом анонимные письма в контролирующие органы с копиями документов. Параллельно… скупка долгов через подставные компании.

Анатолий пытался сопротивляться. Нанимал дорогих адвокатов, давал опровержения в прессе, пытался договориться с чиновниками. Но было поздно. Слишком много грязи всплыло на поверхность. Слишком много людей хотели получить свою долю пирога от падающего гиганта.

Стук в дверь отвлекает от размышлений. Входит моя помощница Лена с подносом кофе и стопкой папок.

— Ксения тут пришли новые документы по делу Смирнова, — она ставит поднос на стол и протягивает папки. — И ещё... там внизу какая-то женщина просится к вам. Говорит, что это срочно. Представилась как Вера.

Вера? Я напрягаюсь. Чего она хочет? Неужели память вернулась? Или...

— Пусть поднимется, — говорю я после паузы. — Я приму её.

Лена кивает и выходит. Я быстро привожу себя в порядок, стараясь выглядеть спокойной и уверенной. Что бы ни привело сюда Веру, я готова к любому повороту событий.

Через несколько минут дверь открывается, и входит она. Боже, как она изменилась! Исчезла та ухоженная, самоуверенная женщина, которую я знала. Передо мной — бледная, осунувшаяся особа с потухшими глазами и трясущимися руками.

— Ксюша, — её голос дрожит. — Спасибо, что согласилась меня принять.

Я жестом указываю на кресло напротив. Вера садится, нервно теребя сумочку.

— Зачем ты пришла, Вера?

Она поднимает на меня глаза, и я вижу в них отчаяние.

— Я... я хотела предупредить тебя. Толик... он сошёл с ума. Когда начались проблемы с бизнесом, он стал невыносим. Обвинял всех вокруг, кричал, что это ты во всём виновата. Что ты специально его уничтожаешь.

Я пожимаю плечами, стараясь выглядеть равнодушной.

— С чего он взял, что это моих рук дело?

Вера криво усмехается.

— Он не дурак, Ксюша. Знает, что у тебя были мотивы. И возможности. Те документы, которые попали в прессу... некоторые из них хранились только у него дома. В сейфе.

Я молчу, не подтверждая и не отрицая. Вера продолжает:

— Но дело не в этом. Я пришла сказать... я ухожу от него. Насовсем. Нашла другого. — Она опускает глаза, и на её щеках появляется румянец. — Он старше, но надёжный. Обеспеченный. Готов обо мне заботиться.

Внутри поднимается волна отвращения. Значит, вот какова настоящая Вера. Пока у Анатолия были деньги и положение, она цеплялась за него. А теперь, когда он падает, бежит к другому кормильцу. Как крыса с тонущего корабля.

— И ты пришла сообщить мне об этом? — спрашиваю я холодно. — Зачем?

Вера вздрагивает от моего тона.

— Я... я думала, тебе будет приятно узнать. Что он получил по заслугам. Остался ни с чем. — Она делает паузу, потом добавляет тише: — И ещё... я хотела попросить прощения. За всё. Я помню не всё после травмы, но... я знаю, что причинила тебе боль. Много боли.

Я смотрю на неё долгим взглядом. Искренна ли она? Или это очередная игра? Впрочем, какая разница. Её извинения ничего не изменят. Не вернут потерянные годы, разрушенную семью, подорванное доверие.

— Вера, — говорю я устало. — Я не держу на тебя зла. Но и прощать не собираюсь. Ты сделала свой выбор, я — свой. Теперь каждый пожинает то, что посеял. Иди к своему новому покровителю. И больше не появляйся в моей жизни.

Она кивает, встаёт. У двери оборачивается:

— Ксюша... будь осторожна. Толик в отчаянии. Не знаю, на что он способен.

И уходит, оставив меня наедине с тревожными мыслями. Анатолий в отчаянии? Что ж, это естественно. Человек, привыкший к власти и деньгам, вдруг теряет всё. Но меня это не трогает. Пусть испытает хоть часть той боли, что причинил мне.

Остаток дня проходит в обычной рабочей рутине. Встречи, совещания, работа над новыми статьями. Я стараюсь не думать о разговоре с Верой, сосредоточиться на текущих делах. Но где-то в глубине души растёт тревога. Предчувствие чего-то неизбежного.

Вечером, когда я возвращаюсь домой, меня встречает взволнованная Алина.

— Мам, тут папа приходил! Стучал, кричал, требовал, чтобы его впустили. Я испугалась, вызвала охрану. Они его выпроводили, но он сказал, что вернётся. Что ему нужно с тобой поговорить.

Сердце сжимается. Значит, он всё-таки решился прийти. Что ему нужно? Угрожать? Умолять? Требовать?

— Не волнуйся, милая, — обнимаю дочь. — Я разберусь. Если он снова появится, сразу звони в полицию.

Но мне не приходится долго ждать. Через час раздаётся звонок в дверь. Я смотрю в глазок и вижу Анатолия. Боже, как он изменился! Небритый, с красными от бессонницы глазами, в помятой одежде. От прежнего лоска и самоуверенности не осталось и следа.

Я открываю дверь, но не приглашаю войти. Стою на пороге, скрестив руки на груди.

— Чего ты хочешь, Анатолий?

Он смотрит на меня, и в его глазах столько боли, что на мгновение мне становится не по себе. Но только на мгновение.

— Ксюша... можно войти? Мне нужно поговорить с тобой. Пожалуйста.

Его голос дрожит. Великий и успешный Анатолий Смирнов умоляет меня о разговоре. Если бы кто-то сказал мне об этом год назад, я бы рассмеялась.

— Говори здесь, — отвечаю я холодно. — И быстро. Мне некогда.

Он сглатывает, опускает глаза.

— Я всё потерял, Ксюша. Всё. Бизнес, деньги, репутацию. Вера ушла. Друзья отвернулись. Я... я никто. — Он поднимает на меня взгляд, полный отчаяния. — Это ты сделала, да? Это твоя месть?

Я молчу, глядя ему в глаза. Пусть думает, что хочет.

— Я заслужил, — продолжает он глухо. — Знаю, заслужил. То, что я сделал с тобой, с нашей семьёй... это было подло. Низко. Я был идиотом, Ксюша. Слепым, самовлюблённым идиотом.

Слёзы текут по его небритым щекам, и это зрелище вызывает во мне странную смесь удовлетворения и жалости. Вот он, мой триумф. Человек, разрушивший мою жизнь, стоит передо мной на коленях. Но почему я не чувствую радости?

— Ты пришёл извиняться? — спрашиваю я. — Слишком поздно, Толя. Твои извинения ничего не изменят.

— Я знаю! — он почти кричит. — Знаю, что не изменят! Но я должен... должен сказать тебе. Я любил тебя, Ксюша. Всегда любил. Просто... просто я запутался. Кризис среднего возраста, страх старости, желание почувствовать себя молодым... Вера была рядом, красивая, доступная. Я поддался. И это стало началом конца.

Я слушаю его сбивчивую речь и чувствую, как внутри нарастает гнев. Кризис среднего возраста? Страх старости? Это его оправдания за три года лжи и предательства?

— Не смей, — говорю я тихо, но в голосе звучит сталь. — Не смей оправдываться передо мной своими комплексами. Ты предал меня, наших детей, нашу семью. Ты выбрал. Сознательно, день за днём, выбирал ложь вместо правды, предательство вместо верности. И теперь пожинаешь плоды.

— Ксюша, прошу тебя... — он делает шаг ко мне, но я отступаю. — Я готов на всё. Буду работать, восстанавливать бизнес. Буду хорошим отцом, верным мужем. Дай мне шанс. Один шанс всё исправить.

Я смотрю на него… жалкого, сломленного, умоляющего. И вдруг понимаю главное. Мне его не жаль. Совсем. Эта мысль освобождает, словно тяжёлый груз спадает с плеч.

— Нет, Анатолий. Никаких шансов. Ты сжёг все мосты, когда выбрал Веру. Когда солгал детям, что я виновата в распаде семьи. Когда обвинил меня во всех грехах, лишь бы оправдать себя. — Я делаю паузу, собираясь с силами. — Я вырастила наших детей. Спасла Кирилла от тюрьмы. Начала новую жизнь, новую карьеру. Научилась быть счастливой без тебя. И знаешь что? Это лучшее, что со мной случалось.

Его лицо искажается от боли. Он опускается на колени прямо на пороге, хватает меня за руку.

— Ксюша, умоляю... не бросай меня. Я пропаду без тебя. Ты моя жизнь, моя опора. Без тебя я никто!

Я вырываю руку, чувствуя отвращение. Вот оно, истинное лицо Анатолия. Не раскаяние движет им, а страх остаться одному. Страх потерять удобную жену-спасательницу, которая всегда вытаскивала его из передряг.

— Именно, — говорю я холодно. — Ты никто. И это твой выбор, твоя вина. Не моя. Уходи, Анатолий. И не возвращайся. Если будешь преследовать меня или детей, я обращусь в полицию.

Я захлопываю дверь, оставив его на коленях в коридоре. Сердце колотится как бешеное, руки дрожат. Но внутри — странное спокойствие. Будто я наконец поставила точку в этой истории. Закрыла эту главу своей жизни окончательно и бесповоротно.

Возвращаюсь в гостиную, где меня ждут дети. Алина бросается ко мне, обнимает.

— Мам, мы всё слышали. Ты была такой сильной! Я горжусь тобой!

Кирилл тоже подходит, неловко обнимает нас обеих.

— Мам, он больше не придёт? Не будет тебя доставать?

— Не думаю, — отвечаю я, гладя сына по голове. — Но если придёт, мы готовы. Мы справимся. Вместе.

Мы стоим, обнявшись, и я чувствую, как сердце наполняется теплом. Вот она, моя настоящая семья. Мои дети, которые любят и поддерживают меня. Ради них стоило пройти через все испытания.

Телефон вибрирует. Сообщение от Михаила: “Как ты? Волнуюсь. Если нужна поддержка, я рядом”.

Улыбаюсь, набирая ответ: “Всё хорошо. Расскажу при встрече. Спасибо, что ты есть”.

И это правда. У меня есть дети. Есть работа, которую я люблю. Есть мужчина, который искренне заботится обо мне. Есть будущее, полное возможностей.

А прошлое... прошлое пусть остаётся там, где ему место. В прошлом.

Я иду на кухню готовить ужин, напевая под нос. Дети удивлённо переглядываются — давно они не видели меня такой лёгкой и радостной. Но я не могу сдержать улыбку. Потому что знаю… самое трудное позади.

Теперь начинается новая жизнь. Моя жизнь. И я проживу её так, как хочу я. Без оглядки на прошлое, без страха перед будущим.