Предназначены друг другу

Лариса

— Мам, — канючил Владислав, — мам, я не пойду с папкой сено убирать. Мам, давай я лучше с Лариской посижу.

— Лариса уже большая, — отрубила Галина Ивановна. — Пять лет. Поиграет во дворе одна. Она у нас самостоятельная, ничего не боится.

— Да, она в тот раз ушла, — возразил сын. — К Андрюшке, на другой конец деревни!

Мальчишка специально напомнил это, зная, что мать не любит Корольковых и Лариске не разрешает мать ходить.

— Ну и что, дорогу назад нашла? Нашла. Наша Лариска нигде не пропадет.

— Ага, нашла, — пробурчал тихо под нос сын. — Зойка привела, спряталась, чтобы ты не видела.

— Вот что, сынок, — тихо сказал спокойный всегда отец, — пойдешь со мной. Ты вон какой у нас рослый, сильный, поможешь мне. Надо сено убрать. Погода ждать не будет. Завтра дожди обещали.

— Вот убежит Лариска, не буду искать, — проворчал двенадцатилетний парнишка. — Даже не просите.

Сестра Лариса была младше брата на семь лет. Она была совсем не похожа на него. Светловолосая, озорная, не слушалась никого. Владик очень её любил. Таскал всюду её за собой. Девочка набралась у мальчишек разных выражений, подражала им во всем. А мать только смеялась, улыбался по-доброму спокойный интеллигентный отец. Лариса любила ходить по гостям. Не было в деревне дома, к кому бы эта девочка не зашла в гости. Чаще всего в няньках с ней сидел старший брат. И когда долго не видел сестренки, переживал, искал её. А Лариса, самостоятельная особа, так и норовила или спрятаться куда-нибудь, или уйти. Первый раз она убежала от брата к матери в магазин, когда ей было три года. Ох, и испугался же Владька, пока нашел её. В четыре года ушла на деревенские танцы. Тогда ночью хорошо все побегали, поискали: и мать, и отец, и братишка — пока кто-то не сообщил, что четырехлетняя особа отплясывает в сельском клубе. Мать потом смеялась:

— Молодец, дочулька, самостоятельная будешь, решительная, как мама. Все женихи будут твои.

И папка души не чаял в Лариске, все ей позволял. Вот и избаловалась девчонка.

— Иди, иди, сынок, помоги отцу. Коровам зимой много сена надо, — говорила в тот страшный день мать. — Не волнуйся, я Лариску в магазин возьму. Там со мной побудет.

— Ты следи за ней лучше, а то дашь шоколадку, скажешь, играй на улице. Лариска живо умотается куда-нибудь…

Так и было. Лариса, как всегда, улизнула от матери. Озорная непоседа пошла к дружку, с которым любила играть. Это был Андрюшка Корольков, её ровесник. Ларисе туда было запрещено ходить, поэтому она и пошла. Дом Корольковых был на самом краю деревни, около реки. Там недалеко и Сергей Петрович с Владиславом ворошили сено. Было жарко. Лариска, наигравшись, пошла купаться. Андрюша, которому не позволялось ходить на речку и при этом очень хотелось, пошел сказать старшей сестре, что Лариска хочет купаться. Девочка в это время и ушла. Зоя сердито приказала младшему брату:

— Не разрешай ей туда ходить, и сам не ходи.

И Андрюша пошел за Лариской, чтобы вернуть непослушную подружку. Зоя спохватилась брата минуты через три. Она увидела, как подходит к воде младший братишка.

— Пап! — крикнула она в ужасе, вбежав в дом. — Андрюшка на речку ушел, за Лариской, — и бросилась бежать туда.

Отец сорвался быстрее молнии. Он бежал и видел, как бултыхается в воде девочка, захлебывается, как полез ей помогать маленький Андрюшка.

— Нет, — кричала Зоя, которая бежала следом, — нет, Андрюша, нельзя! Не ходи туда! Андрюшка! Вернись!

С разбегу в одежде бросился в воду отчим. Откуда-то вылетел стрелой Владька, прыгнул в воду и стал вытаскивать Андрюшку. Тот в него вцепился, чуть оба не утонули. В это время нырял за Ларисой Александр. Вот он увидел в воде девочку, вытащил её. Положил на берег, где уже подбегал Сергей, бросился за Владом и Андрюшей. Вытащил их. Владислав бросился к сестре, которую пытались откачать набежавшие люди. Андрюша кашлял и плакал, его прижимал к себе бледный Александр. Ларису трясли, крутили, пытались вернуть жизнь девочке. Приехавший врач сделал какой-то укол. Все бесполезно. На машине привезли Галину Ивановну. С отчаянным криком она бросилась к дочери.

Прошло полчаса. Уставший врач диагностировал смерть маленькой девочки. Весь сгорбился Сергей Петрович. Он неподвижно сидел и держал на руках свою девочку. Плакал тихонько испуганный Владислав. А Галина Ивановна вдруг встала, пошла решительно на Александра:

— Это ты во всем виноват! — разнесся её пронзительный крик. — Это из-за тебя утонула Лариса. Ты не мог вытащить мою девочку сначала, бросился спасать Инкиного Андрюшку. А как же иначе? Ты мстишь мне, мстишь за всё! Это ты! Ты убил мою дочь!

— Мама! — пытался остановить её плачущий сын. — Мама, не надо, это я тащил Андрюшу. Дядя Саша сначала вытащил Ларису, потом меня с Андрюшей.

Мать не слушала:

— Это ты виноват, — она пошла с поднятыми руками на Александра, лицо её было страшно, казалось, рассудок покинул женщину. — Это твоя вина, что мы несчастны. Я не дам вам жить, я убью тебя! Ты заслуживаешь смерти!

Все стояли молча, все понимали, в женщине говорит горе, она потеряла дочь. Галина Ивановна подняла какую-то корягу, что была принесена большой рекой, и пошла на Александра, который сидел, опустив голову. Застыла в стороне Инна, которая держала на руках испуганного Андрюшку. Галина Ивановна стала поднимать над головой корягу. Люди оцепенели. Но сорвалась с места Зоя.

— Не тронь, не тронь моего папу, — закричала она и с разбегу оттолкнула не владеющую собой женщину.

Столько было отчаяния, ярости в голосе девочки, страх придал ей силы, Галина Ивановна упала, но моментально встала и пошла на Зою.

— Я и тебя убью, нет у меня Лариски, пусть у Инки тоже не будет дочери. Пусть будет справедливо все.

Она размахнулась, казалось, тяжелая коряга сейчас обрушится на ни в чем не повинную девочку, но под удар попал Сергей Петрович с мертвой Ларисой на руках. Как, когда успел он вскочить, встать впереди Зои, никто толком не увидел. Сергей Петрович упал, но так и не выпустил из рук тело умершей дочки. Отчим же вскочил, прижал к себе испуганную Зою.

— Галя! Галина! Опомнись! — говорил он. — Приди в себя! Разве так можно? У тебя же дочь… дочка твоя….

— Господи! — пронзительно закричала какая-то женщина. — Что ты, Галина, делаешь? Горе тебе рассудок помутило… Ведь покойник рядом, дочь твоя утонувшая… За что же ты её корягой-то…

Этот крик привел в чувство Галину Ивановну.

— Ненавижу, всех вас ненавижу, — горько сказала она и упала на землю. — Будьте вы прокляты… Но почему? Почему так? Все несчастья мне, почему жив Андрюшка их, а моя Ларисочка, моя девочка… Лучше бы он утонул…

Женщина отчаянно зарыдала.

Прошло время, стыдно было Галине Ивановне за свои слова, что лучше бы утонул Андрюшка…. Материнское сердце их оправдывало, а человеческая совесть нет. Невозможно было без боли и стыда смотреть в глаза маленькому мальчику, который пытался спасти Ларису, хватал её слабыми детскими ручонками за светлые, плывущие по воде волосики и сам чуть не лишился жизни.

Никогда, нигде ни разу не напомнили Галине Ивановне эти слова Александр и Инна. Только избегали, как могли, встреч; совсем перестали ходить в магазин, где работала мать Влада, старшие Корольковы. За хлебом важно приходил маленький Андрюша. Зоя доводила его до магазина, оставалась на крылечке, говорила, что надо сделать, братишка покупал хлеб сам. Галина Ивановна старалась загладить свою вину, обслуживала мальчика вне очереди, ласково говорила с ним, угощала конфетами, шоколадками, учила Владьку заступаться за него. И за Зою мучила совесть, ведь шла на неё с палкой, а стукнула свою уже не живую Ларисочку…. Но не могла заставить себя хорошо относиться к девочке. Уж очень она была на мать похожа. А Инна увела у Галины Александра.