Предназначены друг другу

Квартирант

Владислав заехал в обувной магазин. Стоял самый конец июля. Все лето было холодное, неприветливое. Но в эти дни, наконец-то, после противной дождливой погоды установилось теплая ласковая погода. Хоть и поздно, но люди радовались ненавязчивой жаре, спешили поймать солнышко, загореть. Городские пляжи были переполнены. И август синоптики обещали теплым, настоящим летним месяцем, а июнь и июль были холодными.

Владькины легкие кроссовки совсем развалились. Стыдно на люди показаться. А он не последний человек в городе, все-таки весь энергосбыт областной на нем. Надо соответствовать должности. Да и сотрудницы, в основном, женщины. Но жена в ответ на просьбу купить новые кроссовки высокомерно ответила:

— Я не домработница, я творческая натура, я тоже имею право на личную жизнь. Хочешь, чтобы за тобой убирали, стирали, пылинки счищали, заведи прислугу. Я в служанки к тебе не нанималась.

Да, Белла — художница, известная художница Светлицкая, пишет неплохие картины, продает их дорого. А в доме неуютно. Нет, на порядок и чистоту Влад не жаловался. Для творчества у жены есть мастерская. В доме Белла строго следит, чтобы каждый вещичка лежала на своем месте, чтобы ни соринки не было, везде царит холодная неуютная чистота, как в больнице. Влад вспомнил, как болеющая дочка, в полубредовом состоянии, с высокой температурой, ползала по детской и убирала свои игрушки. Её мать с удовлетворением за этим наблюдала. Испуганный Влад подхватил дочку, уложил в постель, слушая, как она хриплым голосочком бормочет извинения: «Мамочка, прости меня, я больше не буду, я сейчас все соберу», — сам убрал все игрушки. Тогда он крупно поссорился с женой, орал, что она не женщина, не мать, что ему не хочется домой заходить, что Белла и дочь запугала, Шурочка боится лишний раз слово сказать, конфетку попросить. Только тихо сидит в своем уголочке и играет, ребенок разучился улыбаться. В ответ жена дулась почти месяц, не разговаривала, ушла спать в другую комнату, принципиально перестала что-либо покупать мужу, даже стирать отказалась. Считала, что она права во всем.

— Сам делай все, — заявила она. — А то я тебе угодить никак не могу. Я не так убираюсь, я не так готовлю, и дочь не так воспитываю. Вот тебе стиральная машина, вот щетка, утюг. Плита тоже есть. Стирай, гладь, чисть, готовь еду сам! Создавай уют. Занимайся дочерью, води в садик, из садика. Няню ты тоже не согласен завести.

— Но ведь была уже одна. Она обижала девочку, — возразил Влад. — Ты знаешь, не будет больше нянь у Шурочки.

— Вот и ищи сам выход, — ответила жена. — У меня скоро выставка. Родион Бородин предоставляет свою галерею. Мне надо закончить картину.

— Опять мрачные городские пейзажи рисуешь? Это важнее дочери?

— Не понимаешь, не суди. Мои картины покупают.

Шурочку тогда Влад отвез к своей матери в деревню. Галина Ивановна поворчала, поворчала и оставила внучку у себя. Девочка была тихая. Могла часами не напоминать о себе, сидеть одиноко с куклами или книжками. Вот и ездил с тех Владислав в деревню регулярно к дочке, скучал он по ней, там и пересеклись его пути с Зоей шесть месяцев назад на вечере встречи. И все! После той февральской встречи он её не видел. Иногда хотелось до дрожи в руках встретить Зою, обнять, прижаться, почувствовать её тепло, но он вспоминал сказанные ею слова: «У тебя, Владь, семья. Мне нет места в твоей жизни!» А может, думал все чаще мужчина, бросить Белку, найти Зойку-Зайку, сойтись с ней, забрать с собой дочку? Как Зоя бы отнеслась к такому предложению?

Откуда мать узнала про него и Зою, Владислав не знал. Но Галина Ивановна орала громко, долго, потом предупредила сына, когда он навещал Шурочку: «Гулять не перестанешь, будешь к Зойке бегать, Шурку забирай отсюда. Сидеть не буду! Что ты делаешь? Одну семью уже бросил, старшие твои дочки сам толком не знаешь где. Другую теперь семью хочешь развалить, чтобы и Шурку куда-нибудь увезли? Хорошо устроился. Сам по бабам в деревне бегаешь, а мать в няньках?» Галина Ивановна была рассержена не на шутку. Что на неё нашло? Что за Беллу так сильно заступается. Ведь она и Белка явно не любили друг друга. Мать равнодушно смотрела на связь Влада с Анькой, с Машкой, Любкой. А, узнав про Зою, разозлилась. И ведь знала все точно, следила за Владом, чтобы его машина не остановилась на другом конце деревни, возле Зоиного дома. А чего следить? Не останавливался там Влад. Зои не было в деревне. А городского её адреса Влад не знал. Ни разу не пересеклись их пути.

С женой тоже мир ни в какую не наступал. Рубашки Владислав гладил сам уже больше полгода, только стиркой не утруждался, покупал новые, если автомат не отстирывал воротнички и манжеты. А сейчас еще и носки прорвались, надо опять купить сразу упаковку, и кроссовки развалились. Как не любил магазины Владислав! Не любил даже заходить в них. Особенно в одиночку! Он, важный начальник, любимец своих подчиненных женщин, весельчак и балагур, терялся перед продавцами. Сколько раз ему всучивали некачественный товар: и видел, и покупать не хотел, а покупал почему-то. С кем бы ему вместе в магазин податься? Он попросил с утра Белку купить ему кроссовки и носки, та заявила:

— Некогда мне. У меня встреча с владельцем галереи. Я готовлю очередную выставку.

— А дочерью когда заниматься будешь? — спросил Влад. — Опять одну в доме оставишь? Она же маленькая еще.

Он недавно привез дочку домой. Та ехать не хотела из деревни, спряталась под кровать. Но Белка настояла на своем. В ней вдруг проснулись материнские чувства. Оказалось, ненадолго. Дочка нужна была для фотосессии, чтобы показать, какой хороший человек известная художница Белла Светлицкая, какая она хорошая мать, как она нежно любит свою дочь.

— Её опять бабушка в деревню заберет, я ей позвонила, предупредила, Александру надо туда отвезти, — ответила жена. — А с магазином на меня никоем образом не рассчитывай. Сам все купишь!

— Куплю, отвезу, — уныло думал Владислав. — И так уже несколько лет. Надо разводиться. Вот только Шурочку бы мне отсудить.

Владу нравилось, когда женщины о нем заботились. Может, поэтому и шлялся по деревенским вдовушкам, тепла и понимания искал. А жена видит только себя. Зачем ей нужно было рожать дочку, женить Влада на себе, если у неё на первом месте картины? Ответа мужчина не знал.

Влад давно стал думать о разводе, но держала маленькая Шурочка. Белла неоднозначно дала понять, что в случае развода он дочь не увидит. А ребенок и так матери боится, слово лишнее не скажет. Жена и от секса уклонялась, не любила супружеских отношений, а Влад без этого не может. Еще и поэтому начал гулять от жены Влад — женщина ему всегда нужна. Вот и обхаживает знакомых одиноких женщин. Но, дважды обжегшись в браке, все чаще мужчина думал об одинокой жизни. Женщину он всегда себе найдет. Вот только дочка Шурочка, как без неё? Нет. Нужна все-таки семья. Где бы найти такую женщину, чтобы полюбила его девочку, стала ей настоящей матерью? Влад рано ли поздно ли, но заберет у Беллы дочку, если решится и разведется. Владислав сам очень любил детей. Все дети знакомых к нему льнут, а он с ними возится. И так старших дочерей от первого брака Влад не видит, а если еще и Шурочки не станет в его жизни, хотя бы на время…

Вот такие мысли одолевали мужчину, когда он, наконец-то, решил, что пора поменять кроссовки. Он отвез дочку в деревню, облегченно вздохнул, что теперь Шурочка будет присмотрена, накормлена, дед еще и сказку ей почитает, и поговорит, и приласкает, он хороший у них, спокойный, интеллигентный, бабушка Галя была посуровей и погрубей. Вот и сегодня позорила, позорила сына за старые кроссовки… На обратном пути Владислав решил сразу заехать в магазин.

В городе года четыре назад на улице с лиричным названием «Утренняя» открыли магазин «Обувной космос», большой, в три этажа: там была обувь всевозможных моделей и размеров, начиная от самых маленьких пинеток и кончая размером с чемодан, здесь же продавались все сопутствующие товары, в том числе и носки. Влад давно не заходил сюда, терялся в больших торговых точках, и сегодня попал сначала не в свою секцию. Это был отдел для маленьких модниц. Мужчина невольно засмотрелся на красивую детскую обувь. Чего только не было: и туфельки, и босоножки, и кроссовки, шлепанцы, тапочки. Надо Шурочке что-нибудь купить. Она любит красный цвет. Белка никогда не слушает девочку и терпеть не может красного. Её любимые цвета черный и серый. И дочку так одевает, словно это не ребенок. Как-то Шурочка в магазина попросила купить яркие желтые сапожки.

— Нет, — отрубила мать, — обойдешься.

И так всегда. Купит, что самой нравится. А нравится Белке, что помрачней, подешевле, порой и ножку жмет Шурочке, и натирает, и давит. Дочка терпит. Для себя Белка денег не жалеет, всегда модный прикид, одежда для всех случаев жизни. И вечно плачет потом потихоньку дочка, роняет слезинки и обувает неудобные, но дешевые туфельки.

И тут внимание мужчины привлекла пара: мама и дочка. Девочка со светлыми волосами, худенькая, худенькая, почти прозрачная, совсем незагорелая, чем-то напомнила Владиславу его дочку.

— Болеет, наверно, часто девочка, — подумал мужчина.

Незнакомой девочке было лет пять, как его Шурочке. Она, не отводя глаз, смотрела на красные детские туфельки.

— Мама, мама, смотри, туфельки на настоящих каблучках. А ты говорила, что для маленьких девочек таких не делают, — зазвенел её восторженный голосок.

В голосе ребенка было столько восхищения, что мужчина невольно остановился. Мама, она стояла спиной к Владу, приветливо откликнулась:

— Выходит, доча, делают.

— Конечно, делают, — подхватила продавщица. — Мы сейчас тебе примерим. Проходите. Присаживайтесь.

Владиславу показалось, что продавец и женщина хорошо знакомы.

— Не надо, — сказала женщина. — Мы не будем покупать эти туфельки.

— Ну вы просто померьте, — не отступала приветливая продавщица, зная, сколько раз так было: наденет туфли ребенок, а снимать не хочет, и раскошеливаются родители.

— Мама, ну давай померим, — девочка повернула к маме умоляющие глаза.

— Я так и думал, голубые у неё глаза, а огромные какие, — сказал про себя Влад, — прямо настоящие озерца.

Он с интересом стал наблюдать, что будет дальше.

— Вы сами посидите, отдохните, — все также приветливо сказала продавщица матери, — а я обслужу нашу маленькую покупательницу.

Женщина присела на предложенный стул, все также спиной к Владу. Продавщица ловко обула худенькую девочку. Девочка встала, пошатнулась с непривычки, но тут же распрямилась, бойко прошлась, притопнула каблучком. Туфельки были впору.

— Мама, — раздался голосок маленькой покупательницы, — мама, смотри, как красиво. Туфельки с бантиком. И каблучок настоящий! Мама!

— Ксюшенька, — ласково сказала женщина. — Давай договоримся, что мы не будем покупать туфельки. У тебя есть туфельки. Скоро наступит осень, ты не будешь их носить, на улице будет холодно. А туфельки дорогие.

По щекам девочки потекли слезы.

— Мамочка, а в садик нужны туфельки.

— Нет, Ксюша, в садик ты не будешь ходить, ты болеешь часто, — ответила мать.

— Мама, я дома буду носить их. Вместо тапочек. Каждый день. Они такие красивые. Ну, мамочка, ну, пожалуйста!

Женщина вздохнула и, сдаваясь, спросила цену. В это время в секцию откуда-то сзади, с другой стороны, вошел мужчина, неприятный на вид. Владу показалось, он его где-то видел. Мужчина увидел маленькую покупательницу, услышал вопрос матери.

— Сколько стоят? — переспросил он. — Вам не по карману, мадам-с. Десять тысяч стоят эти туфельки.

— Неправда, ты врешь, — спокойно сказала женщина. — Проверь по накладным.

— Тебе дешевле не продам, — с наглой улыбкой сказал мужчина. — И накладных не получишь! Что смотришь? В общество потребителей позвонишь?

— Ксюша, пойдем отсюда, — начала вставать женщина. — У нас сейчас таких денег. Ты уже большая девочка, должна понимать.

— Я понимаю, — ответила девчушка, хотя слезы текли по её личику. — Нам нужны деньги для маленьких братиков, тебе скоро за ними ехать. Я обойдусь без новых туфелек.

— Вот-вот, обходитесь! — продолжил мужчина. — Твоя мама не имеет никаких больше денег. Зато детей рожает, неизвестно от кого, и квартирку чужую прибрала к рукам. Но ненадолго. Скоро и её заберем. В деревню жить поедете.

Женщина не ответила. Глаза Влада скользнули по фигуре женщины, которая устало поднималась со стула.

— Пойдем, дочка.

Девочка молча снимала туфли, она с досадой сказала, обращаясь к матери:

— Когда же вернется папа? Он бы дал мне денежек на туфельки, — потом посмотрела на мужчину. — И ты, дядя Игорь, не обижал бы маму. Папа сразу бы выгнал тебя отсюда. Это его магазин, а не твой!

— Кыш, малявка, а то получишь по одному месту, — ответил мужчина и махнул рукой на девочку.

Девочка метнулась и прижалась к матери, испуганно смотрела на мужчину.

— Да это владелец магазина, Как его… Игорь Вальяжников, — узнал его Влад. — Он вчера был у меня. Насчет документов на подключение электричества в загородном доме. Ишь, стервец, как издевается над женщиной и ребенком. Погоди, придешь ты еще ко мне! Я тебе тоже волокиту устрою!

И тут женщина повернулась, Владька узнал её: это была Зоя. Да, Зойка-Зайка. Но что-то в ней было не так. Прическа, отросшая и зачесанная набок челка? Каштановые, а не черные волосы?

— Нет, не в этом дело, не в волосах и прическе, — понял Влад. — Зоя поправилась сильно. Раздобрела.

Он с интересом смотрел на эту, так его удивившую несколько месяцев назад женщину. Но что-то опять было не так в его рассуждениях.

— Да, Зоя беременна, — понял он, наконец. — А не поправилась!

К беременным женщинам Владислав относился с большим уважением. Они носят и рожают детей, они будущие матери. Мужчина решительно шагнул вперед, желая проучить наглого хозяина:

— Здравствуй, Зойка-Зайка, здравствуй, малышка, — он ласково провел по волосам незнакомой девочки, которая совсем не испугалась и с любопытством смотрела на него. — Вот вы где! Туфельки примеряете! А я вас ищу по всему магазину, заиньки мои. Что же вы не сказали, что будете в детском отделе?

Женщина вздрогнула, но тут же узнала Владислава:

— Напугал, Влад.

Девочка не отводила своих больших любопытных глаз от незнакомого дяди.

— Зоя, меня нельзя пугаться. Я добрый, — он подмигнул малышке, та заулыбалась. — Что будем покупать, солнышко мое? — он наклонился и поцеловал сначала руку женщины, потом щеку. — Вы присмотрели себе что-нибудь?

— Ничего, — ответила Зоя, которая никак не понимала, что Владислав хочет немного проучить противного владельца магазина. — Ксюше понравились туфли на каблучках, но у них заоблачная цена. Владелец необоснованно завышает…

— Сколько? — осведомился Влад.

— Десять тысяч.

— Заюшка, когда ты запомнишь, что у твоего Владика много денег. Ну что такое десять тысяч? Заверните, — царственно кивнул он остолбеневшему Вальяжникову.

Вытащил небрежно две пятитысячные купюры и протянул продавщице. Та с радостью бросилась пробивать чек. Удивленно смотрел владелец на появившегося мужчину, на его лице мелькали вопросы, которые он не решился задавать вслух. Похоже, богатый. Где-то он видел этого человека. Зоя, наконец-то, поняла, что Влад изображает её любовника, желая проучить Вальяжникова, и тоже стала подыгрывать.

— Дорогой, — пропела она. — А мы с дочкой ждали тебя только завтра.

Никто не заметил, как продавщица положила в коробку сдачу, быстро упаковала, кивнула Зое и подала коробку с туфлями девочке. Та радостно подбежала к кассе, прижала к себе коробку. Игорь нагнулся и тихо о чем-то спросил Ксюшу. Та уже его совсем не боялась, она что-то ответила и показала ему язык.

— Пойдемте, мои самые красивые девочки, — величественно кивнул Влад. — Еще мне надо купить кроссовки. Так, Ксюша?

— Так, — радостно смеясь, ответила девочка.

Влад бережно взял Зою под ручку.

— Ксюша, — позвала Зоя.

— Иду, мама, иду! — ответила дочка, прижимая к груди коробку с красными туфельками.

Девочка подбежала и доверчиво взяла за руку Владислава. Влад с Зоей и Ксюшей вышли из секции. Куда-то исчез владелец магазина. Зоя весело засмеялась:

— Спасибо, Влад! Ксюша, — обратилась она к дочери. — Туфли придется вернуть. Мы не можем принять такой дорогой подарок.

— Да, мама, — ответила тихо девочка, сразу погрустнев

— Зоя, — пытался остановить её Влад. — Ну что ты? Порадуй девочку. Ребенку понравились туфельки, значит, надо их купить! Так, малышка?

— Так, — отозвалась девочка.

Но женщина настояла на своем. Влад сам отнес назад коробку, но не сдал туфли, а сказал, что зайдет за ними позже. Продавщица согласилась. Она тоже плохо понимала происходящее. Но всей душой сочувствовала Зое. Когда-то этот обувной магазин принадлежал покойному мужу Зои Александровны. Именно благодаря ей, был открыт отдел для маленьких модниц. Но вот уже много времени, как сменились хозяева. Всем распоряжается противный муж сестры покойного Антона Владимировича — Игорь. Он очень не любит Зоя Александровну. Говорят, что она отказалась быть его любовницей, а он за это обобрал её. Зое и её дочери после смерти Антона Владимировича ничего не досталось. И продавцам стали платить меньше. При старом хозяине работалось лучше. Девушка вспомнила, как положила сдачу в коробку.

— А, все равно, я уже получила расчет, работаю последний день, — подумала она. — Пусть Игореша позлится.

Многие продавцы после перемены хозяев сбежали. Таня оставалась дольше всех. Но и её допекли бесконечные придирки и штрафы.

Влад стоял с Зоей в широком фойе. Она сказала, что ей пора, что они с Ксюшей сейчас едут домой. Больше Зоя упорно ничего не объясняла. Не хотела.

— Ты куда сейчас? — спросил мужчина. — В деревню? Так давай подвезу, — и подумал про себя: — Заодно расспрошу, как и где живет Зоя.

— Зачем в деревню? — удивилась женщина. — Мы здесь живем.

— Мы, это кто?

— Я и моя дочь, Ксюша.

— Так это твоя дочь?

— Дочь, а почему ты так удивлен?

— Знаешь, каждый раз при наших встречах я убеждаюсь, ты земная, обычная. Ты не Супермодель Зоя, или как там тебя прозвали стервочки из твоего класса.

Супер-Зоя, — улыбнулась женщина.

— Это одно и то же. Модели не рожают и не беременеют, они берегут фигуру.

— Ты прав, я самая земная. Ксюша, — спохватилась женщина.

Девочка стояла у стеклянной перегородки и грустно разглядывала опять туфли на каблучках.

— Зоя, давай я тебя подвезу, все равно я свободен.

— Спасибо, не откажусь. Что-то мне нехорошо после встречи с Игорем. Да и устаю я быстро теперь.

— А кто этот Игорь?

— Бывший родственник, — коротко обронила Зоя, всем видом показывая, что говорить на эту тему больше не будет. — Но мне еще в аптеку надо.

— Ты спешишь?

— Нет.

— Тогда подожди, мне нужны новые кроссовки. А может, поможешь мне выбрать? — с надеждой взглянул на женщину Владислав. — Мне всегда впихивают плохой товар. Ты в мужской обуви разбираешься?

— Немного, — ответила женщина. — Мужу когда-то покупала.

Зоя умолчала, что муж последние годы занимался торговлей, что этот магазин принадлежал ему. Она ему помогала, знала все про обувь.

Позвав Ксюшу, Зоя пошла помочь Владу. Ксюша грустно шла рядом. В мужском отделе Зоя раскритиковала всю обувь. Одна из новеньких продавщиц, что не знала Зою, принесла, наконец, то, что устроило женщину. Влад послушался и купил предложенную пару. Он сразу переобулся в магазине и не пожалел. Кроссовки будто были сшиты для него на заказ, ногу не жали, было нежарко в них. И не так уж дорого. Ноге было удобно и комфортно. И носки ему Зоя выбрала. Все что-то трогала, щупала, резинку потянула. Искала хлопчатобумажные. Носками Владислав тоже остался доволен. Уже когда мужчина усадил в машину Зою и её грустную дочку, оказалось, что он оставил пакет со старой обувью в магазине.

— Выбросят продавцы, — сказала Зоя. — Можно не забирать.

— Неудобно, — возразил Владислав. — Вы подождите, я мигом.

Он оставил женщин в машине и побежал за пакетом. Но в первую очередь он забежал в детский отдел.

— Девушка, где тут наш пакет с туфельками?

— На каблучках? — спросила продавщица, радостно улыбаясь. — Вот они.

— Знаете что, заверните еще одну пару. Сколько с меня?

Продавщица ответила.

— Жук ваш хозяин, — заметил Влад вскользь, — услышав истинную цену детских туфель.

Таня не стала объяснять, что сдача с десяти тысяч лежит в коробке.

Тут же рядом с этим отделом стоял лоток с мороженым. Влад слышал, что здесь вкусное мороженое. Он купил всем: и себе, и Зое, и её девочке. Ксюша обрадовалась:

— Мам, можно? — засияло её личико.

— Ох, дочка, — вздохнула Зоя. — Мы же договаривались. У тебя слабое горлышко. Ты часто болеешь.

— Мам, я маленькими кусочками. Я уже целый месяц не болела. Ну можно? Мороженое такое вкусное.

— Ладно, — махнула рукой женщина. — Но только понемножку.

— А Белка бы ни за что не дала бы Шурочке, — подумал Влад. — Развыступалась бы про грязные руки, про инфекцию, дурной вкус… Довела бы дочку до слез…

По дороге мужчина долго расспрашивал Зою про жизнь.

— Ты опять замуж вышла?

— Нет, — ответила женщина. — Никто не берет!

— А вроде рожать собираешься?

— Собираюсь.

— А где же отец?

Зоя с юморком ответила:

— Вот, я тоже надеялась, что он на мне женится. Но не вышло по-моему. Что-нибудь да не так.

Вмешалась Ксюша. Девочка подозрительно повеселела. Сидела на заднем сидении и лизала мороженое, что купил ей Влад.

— Мама пришла и заплакала, а бабушка сказала: «Нечего реветь. Рожай. Ксюшка одна не будет, как ты», — прокомментировала разговорчивая девочка.

— Вот я и рожаю, — продолжила, смеясь, Зоя рассказ дочери.

— Скоро?

— В ноябре, — ответила женщина.

— Работаешь?

— Уже нет. Да и Ксюша болеет часто. Придется с работой повременить.

— А как живешь? На что? — Владислав стал догадываться, что от богатого мужа Зое ничего не досталось, но говорить об этом женщина не хочет.

— Пока деньги есть. Заплатили декретные. Экономлю. В случае чего продам родительский дом в деревне. Будем жить с Ксеней только в городе. Я выживу, Влад. Я сильная женщина. А дети — это хорошо. Я люблю детей.

Влад довез её до дома.

— Теперь я знаю, где ты живешь, — заметил он с явным намеком.

— Только, Владик, приходить не будешь, — в тон ответила ему Зоя и красноречиво показала на большой живот.

А Влад подумал:

— Приходить не буду, жить я с тобой буду. В одном доме. Ты сейчас, Зойка-Зайка, одна. Если я тебя упущу, я себе этого не прощу… Я уйду от Белки… Шурочку заберу и уйду… К тебе уйду…

Лишь дома Зоя обратила внимание на большой пакет, который принесла собой Ксюша.

— Это что? — строго спросила мать.

— Туфельки, — тонким голоском ответила дочь, прижимая к себе пакет.

— Какие туфельки?

— На каблучках. Мне дядя дал.

— Какой дядя? — не поняла мать.

— Дядя Владик, — задумчиво ответила дочка. — Знаешь, мама, мне кажется, он мой папа. Он к нам вернулся. Наш папа. Я так и сказала противному дяде Игорю в магазине, что это мой папа вернулся.

— Эх, дочка, — грустно ответила женщина. — Умершие папы не возвращаются. Это не папа, это чужой дядя.

— А мой папа вернулся, — упрямо наклонила голову девчушка. — Он купил мне туфельки. Я пригласила его к нам в гости. Он приедет завтра вечером. Мам, не сердись. Дядя Владик хороший.

— Хороший, — в задумчивости повторила Зоя.

Дочка быстро распечатала коробку, оттуда высыпались деньги. Зоя засмеялась:

— Смотри, Танюша сдачу положила. Сожрет её теперь дядя Игорек. Эх, Таня, добрая душа. Куда бы её устроить на работу. Хотя с её опытом…

Но девочка не слушала мать, ей не было дела до денег, до Тани с её опытом работы, она обула туфельки и радостно цокала по квартире каблучками. Улыбалась Зоя, глядя на неё. Спасибо Владьке, что подарил немного радости её девочке, что заступился за них перед Игорем. Надо как-то деньги ему вернуть.

Ксюша два дня ждала дядю Владика, он не пришел. Зое еще как-то предстояло объяснить девочке, что не будет ходить к ним дядя Влад: ни в гости, ни так. У Зои шесть месяцев беременности, а Владька к женщинам ходит лишь с одной целью — переспать. А здесь полный облом!

Зоя была неправа. В первый день Влад был в деревне у дочки — отвез ей туфельки. Смотрел на радостное личико дочки и радовался. И ни к какой женщине его не тянуло. Мать довольно хмыкнула. На второй день сильный ветер обрушил одну из опор электролиний. Часть населенных пунктов осталась без света. Два дня работала бригада, устраняя аварию. Владислав, как глава энергосбыта, был там. Вернулся он на третий день, поздно. Лишь к одиннадцати часам. Дома его ожидал крупный скандал. Кто-то донес Белле, что Влад вез в машине беременную женщину с ребенком, доброжелатель пояснил жене Владислава, что это его вторая семья. Жена бушевала весь вечер:

— Мне давно говорили, что у тебя две семьи. Я не верила. Считала, что ты дочь любишь! Про себя я молчу! Но убедилась сегодня собственными глазами. У тебя есть дочь и женщина, которая ждет ребенка.

— А просто помочь я не мог этой женщине? — саркастически осведомился мужчина. — Например, довезти её до дома.

— Ты врешь. Не мог! Моя знакомая сняла вас на телефон. Просто так не помогают. Вот смотри, Юлька прислала эмэмэску.

Бела швырнула телефон. Влад взял мобильник, включил просмотр и увидел, как он целует Зою в отделе маленьких модниц, как он небрежно платит деньги, как Зоя придирчиво выбирает ему обувь. Вот он, когда Зоя ушла в аптеку, отдал туфельки Ксюше, и девочка бросилась и обняла его. И последний кадр, Влад обнимает Зою. Когда же это он успел? «Ах, да, — вспомнил мужчина. — Зоя чуть не упала, поскользнулась на банановой кожуре, я и подхватил её. Ну, подумаешь, что чуть дольше подержал, что чуть сильнее прижал, и поцеловал так, слегка. Зоя засмеялась». Он улыбнулся, вспомнив, как она сказала ему:

— Слушай, Владька, а мне приятно, что ты меня обнимаешь. Черт побери! Когда я избавлюсь от твоего навязчивого очарования!

Его мысли прервал крикливый голос жены:

— Улыбаешься, думаешь, какая дура Белка, всему верит. Вешай больше лапши на уши! Надо же, завести две семьи. Султан какой нашелся!

— А что? — думал Владислав, ничего не говоря. — В самом деле, семья со стороны, когда смотришь на фотографии в телефоне. Зоя, как придирчивая жена, заставила меня перемерять кучу обуви, все швы, петельки просмотрела, даже носки мне выбрала. И выбрала какие хорошие. Ноги в них не потеют. Резинка в самый раз, не жмет, и не спадают. Все смотрела на процент хлопка и чтобы тонкие были…

Но, глядя на разъяренную жену, не стал ничего объяснять. Мужчина медленно удалил снимки Зои и её дочери из телефона жены. Белка — дура, будет всем показывать, еще чего наколдует. Устало отвернулся. Надоели скандалы. Ой, как надоели. Нет счастья, и не было. Верности Владислава второй жене хватило после свадьбы… А на сколько хватило? Ни на сколько. Никогда и не было настоящей семьи… У Белки вечные мысли о картинах, о творчестве… К дочери неласковая. Вот и дочка вечно чего-то боится. Брак с Беллой с самого начала был обречен. Все, что связывало Влада с женой, была дочь, пятилетняя Шурочка. Мужчина только устало сказал:

— Ты неправа, Белла. Дай лучше поесть чего-нибудь. Хоть бутерброд с чем-нибудь и чаю горячего хотелось бы… Я же несколько дней дома не был, авария на линии, работали в поле, питались всухомятку. Устал все-таки.

— Обойдешься, — буркнула жена, на минуту утихла, потом спросила медленно: — Ты можешь хоть раз сказать мне правду?

— Могу, — согласился Влад.

— Только не ври. Я все равно пойму. Вот скажи честно и откровенно, что у тебя ничего не было с этой женщиной, что ты не спал с ней, — она махнула рукой в сторону телефона.

Влад замялся. Как ответить?

— Ну говори же. Было или нет? — жена стояла грозно, как танк.

— Было, — ответил мужчина.

Белла торжествующе, словно обрадовалась, заявила:

— Значит, я права. У тебя очередная шлюха.

Влад неожиданно разозлился:

— Зоя не шлюха. Она порядочная женщина, хорошая внимательная мать.

— Значит, Зоя. Зоя… Зоя… Где же я её видела…. Ах, да, Зоя её звали… Я вспомнила её. Она была женой Антона Наумова. Да, недолго плакала вдовица… И чем вдовушка лучше меня? — задала вопрос Белла. — Эта твоя порядочная шлюха.

Влад разозлился окончательно.

— Она лучше тебя тем, что у неё не болит голова, когда я к ней прикасаюсь. Она ласковая и горячая женщина. Она, как и я, любит секс и не считает его чем-то недостойным, грязным. И тебе до неё далеко. А что ты хотела? Я здоровый мужик, а ты допускаешь до себя два раза в месяц. То тебя тошнит, то голова болит, то женские проблемы. Когда ты только ухитрилась забеременеть? Для чего?

Белла стояла, оглушенная неожиданным признанием мужа. Потом пришла в себя. Медленно и зло выговорила:

— Я всегда знала, что ты животное, кот, мартовский кот, грязная обезьяна, гамадрил, что ты постоянно ездишь с одной целью в деревню, что ты там всех баб оттрахал. В городе боишься гулять. Как же? Глава энергосбыта. Полностью положительный муж и отец в глазах своих подчиненных. Да у тебя там, в основном, одни женщины! Что же с ними не спишь? Не положено на работе? Нет! Я поняла! Чем отвратительнее деревенская баба, тем больше она тебе нравится. А теперь тебя потянуло еще на беременных. Ты, Влад, извращенец. Самый настоящий извращенец. Ко мне больше не подходи. Сегодня можешь переночевать здесь, а завтра вон из моего дома к своей беременной шлюхе. Или у неё после Антона кроме тебя еще кто-то есть? И ты там не нужен?

— Ты, Белла, фригидная дура, всю жизнь одна проведешь в своей спальне, — не остался в долгу мужчина и с ходу сочинил, сам не зная зачем. — У Зои я есть. Зоя от меня беременна, и я всегда ей нужен! Да, ты права. Это моя вторая семья. Лучшая! И я уйду к ней. Но, учти, здесь и мой дом. Квартиру покупал я. Не рассчитывай, тебе все не достанется. Будем разменивать. А пока я буду сюда приезжать в любое время, а тем более к дочери. Нет, лучше я Шурочку заберу с собой. Тебе она не нужна.

— Не заберешь, — зло ответила жена. — У тебя нет дочери! И не было! Твоя фригидная дура жена тоже изменяла, тоже имела любовника. Только одного и уже многие годы, в отличие от тебя. Шурочка — его дочь, — врала вдохновенно Белла, движимая одним желанием — сделать Владиславу как можно больнее. — Твоего нет здесь, в этом доме, я его обставляла, я создавала интерьер, а твоего только рыжий драный кот, которого ты приволок от какой-то очередной бабы и который ободрал всю квартиру. Но его я уже два дня назад выгнала, пока ты был у своей шлюхи. И тебя я выгоню! И ты тоже уходишь к ней, прямо сегодня, сейчас, сию минуту, а я приведу сюда своего Родиона.

— Какого Родиона? — не понял мужчина. — Владельца галереи? Бородина?

— Да, он много лет уже мой любовник.

— Врешь, — в полной уверенности сказал Влад, вспомнив спокойного рыжеватого Родиона Бородина и его полную невозмутимую жену, которой принадлежали все деньги. Без них Родион был ничто.

— А ты врешь про беременную от тебя сучку Зою, — выкрикнула Белла. — Не от тебя она беременна.

Жена, чувствуя, что скандал перешел все границы и имел противоположный результат — муж вместо того, чтобы почувствовать себя виноватым, наоборот, пошел в наступление — хотела повернуть на попятную. Но Влад разозлился не на шутку. Он устал, вымотался за эти дни, был голодным, а вместо отдыха и горячего ужина очередная ссора. Да еще его рыжего любимца, подобранного им на дороге, в самом деле, не было дома. То ли сам ушел с голодухи, то ли выгнала Белка.

— А я не вру, — упрямо повторил он. — Зоя — это лучшая среди женщин, которых я знал. И во время секса она не лежит, как бревно. Она живая, темпераментная. Она фантастическая женщина. Мне с ней хорошо! А тебе, Бела, никогда не сравняться с нею! И я, пожалуй, приму твой совет к сведенью! Уйду к ней! Сегодня уйду!

Влад оделся и ушел. Но ночевать было негде. Поехал в деревню к родителям. Сказал, что будет разводиться с Беллой. Те были недовольны его разрывом с женой, требовали примирения. Мать так и сказала:

— Не помиришься, недельку поживешь у нас, а потом подавайся куда хочешь. У тебя есть ребенок. Возвращайся в семью. И Шурочку забирай. Не дело это, все по разным домам разбежались.

— Девчонку-то довели, спит и плачет во сне. Ребенок во сне смеяться должен, — добавил малоразговорчивый отец.

Вот так и промотался Влад неделю, жил временно у родителей. Но примирение с Беллой вряд ли состоится. Хорошо, если бы у Беллы, в самом деле, был кто-нибудь. «А может, всегда у неё кто-то был?» — пришла неожиданно мысль. Влад опять вспомнил Родиона, владельца галереи, невысокого, с рыжеватыми волосами, и подумал:

— А вдруг правду Белка говорит про Шурочку, и я не её отец, дочка наша тоже рыженькая, вроде похожа на Родьку. Может, и первая жена не от меня родила Лену с Валюшкой? Я ни в чем не уверен уже.

А потом мысли перебежали на Зою и её светловолосую девочку. Почему такой усталой, невеселой выглядит Зоя? Что с ней произошло? И почему её девочка сказала, что у неё нет папы? Может, новый муж Зои плохо относился к Ксюше, не разрешал называть себя отцом? Влад вспомнил Шурочку, он никогда не обижал девочку. И даже сейчас, если Белка сказала правду про Родиона, отношение Влада к дочери не изменилось. Шурочка — его девочка! Он её из роддома нес на руках.

— А поеду-ка я сегодня вечерком не в деревню, а к Зое, мне хочется видеть и её, и забавную дочушку, — неожиданно подумал Влад. — Где она живет, я теперь знаю. Ксюша все рассказала потихоньку, когда Зоя по пути вышла в аптеку. Такая разговорчивая деловая малышка, как моя мать, все знает.

Освободился Влад только в девятом часу. И в самом деле, приехал к Зое. Та открыла дверь, не удивилась, словно знала, что приедет. Но все же, мужчина заметил это, на лице промелькнула тень радости.

— Здравствуй, Зоя. Я обещал твоей девочке, что заеду к вам, — приветливым тоном сказал он женщине.

— Здравствуй, Влад. Я помню.

— Ты словно ждала меня, — улыбнулся мужчина.

— А почему бы и нет, ты же обещание дал Ксюше, — без следа улыбки ответила Зоя. — Девочка привыкла верить людям. Заходи.

Владислав зашел. Осмотрелся. Большая четырехкомнатная квартира. Большие комнаты. Уютно. Сколько много цветов в доме! Светлые обои. Мебель тщательно подобрана по цвету, тоже светлая, пушистые ковры на полу. Нигде ни пылинки. Но это не злая стерильная чистота Белки, от которой делается холодно, это домашняя, ласковая, так и хочется прилечь на цветное покрывало на диван, вытянуть ноги…

Разговор не клеился. Владислав прошел, сел на диван, смотрел и думал, одна или не одна живет Зоя. Не знала, о чем говорить, и Зоя. Больше всего она пыталась скрыть радость, которая против её воли забилась в сердце при появлении мужчины. Поэтому Зоя была строга и совсем не улыбалась.

— Есть хочешь? — спросила она будничным тоном.

— Хочу, — нагло протянул Владька.

— Тогда руки мой и на кухню. Только тихо. Ксеня уже спит.

— Ты так строго следишь за её режимом? — удивился мужчина. — Еще только девять! И на улице светло.

— Нет, Ксюша опять заболела, — грустно ответила мать. — Опять болит горло. У нас это просто беда.

— Можно я ней зайду? — попросил Влад.

— Нет, — тихо, но решительно ответила женщина, — она и так несколько дней ждала тебя. Что ты ей наплел? Зачем обещал прийти? Она поверила. Ждала. Только сегодня Ксюша поняла, что ты не умеешь держать слово. Не ходи, не вселяй надежду девочке. Она и так сильно скучает по отцу.

— Зоя, я тебя не понимаю.

— Это долгий разговор, — махнула рукой женщина. — Пойдем, накормлю. Только разносолов у нас нет. Картошка тушеная с косточками, да салат.

Ужин был вкусный, простой и сытный, а главное — горячий, огненный просто. И кухня такая уютная, оформлена под гжель: простые занавески с гжельским рисунком на окнах, посуда, расписанная синим кобальтом на открытой широкой, во всю стену полке. На стуле прикорнул забытый плюшевый мишка. Из открытого окна тянуло вечерней прохладой. Запел на плите свою песню чайник. Хорошо!

— Зоя, расскажи о своей жизни, — попросил Влад, съев огромную тарелку картошки и запивая её горячим чаем.

— А тебе домой не пора? — ответила вопросом женщина. — К Ксюше все равно не пущу!

— Зой, а я к тебе хочу напроситься ночевать. Разрешишь? — Владислав, видя, что мужчин в доме нет, и Зоя явно не ждет никого, решил не отступать, здесь остаться.

— Владька, ты молодец, — впервые засмеялась женщина. — Начал с простого визита вежливости, заканчиваешь… — она красноречиво замолчала, потом продолжила: — Ты бы мог заметить, я немного беременна.

— Много уже беременна, — в тон ей сказал Влад. — Я заметил.

— Чего тогда просишься? Тебе ничего не обломится ночью. Я не в форме. Даже голой перед тобой ходить не буду.

— А жаль, — ответил мужчина. — Мне нравятся беременные женщины. Правда, правда! Прошлась бы разочек. А где все-таки твой муж?

— Не поняла, какое дело тебе до моего мужа? — Зоя слегка все-таки покраснела. — А если ты про Антона, то его давно нет…

— Ну ты же рожать собираешься.

— А-а-а, — протянула женщина. — Я без мужа буду рожать. Я же уже говорила тебе. Не женился он на мне.

— Бросил, что ли?

— Можно и так сказать. И ты, Владичка, собирайся домой.

— Зоя, у тебя роскошная квартира, большая. Сдай мне комнату, — выпалил Владька. — Мне негде ночевать!

— Что? — женщина широко распахнула глаза.

— А меня жена выставила, — признался мужчина. — Уже неделю назад. Я и вас почему не навестил эти дни, в деревне ночевал. Но мать меня тоже сегодня выпроводила. Да! Я бездомный, Зоя… В гостинице дороговато…

— Мама! — раздался хриплый голосочек. — Мама! Ты где? У меня опять сильно головка болит…

В дверях, в розовой пижамке со слониками, стояла худенькая светловолосая девочка с красными горящими щеками и блестящими глазами. В руках она держала туфельки на каблучках. Девочка увидела Владислава. Глаза её так же, как и у матери, широко распахнулись.

— Мама! Ты почему меня не разбудила? Ты обещала! Я ждала дядю Владика. Я знала, что он приедет, — девочка была обижена.

— Ксюша быстро в постель, — строго ответила мать. — Не стой босиком на полу. Сейчас я опять смерю температуру. Ты отказалась выпить таблетку, тебе поэтому опять плохо, поэтому и болит сильно головка. Ты вся горишь. Надо выпить лекарство.

— Я не хочу глотать таблетки, они такие горькие, меня опять стошнит, — тихо заплакала девочка.

Владька встал, взял легкую девочку на руки, прижал к себе, ребенок весь горел. Девочка доверчиво положила ему голову на плечо.

— Ксюша, выпей лекарство, — ласково попросил он. — Я научу тебя, как это сделать, ты даже не почувствуешь. Положишь на язычок таблетку и быстро водичкой запьешь.

— А ты не уйдешь?

— Нет.

— Ладно, — согласилась девочка. — Мама. Давай мне только таблетку. Как дядя Владик сказал.

— Хорошо, хорошо, — поспешно согласилась Зоя.

Ксюша послушно проглотила горькую таблетку, запила водой, не слезая с рук мужчины, и опять положила голову на его плечо. Столько было доверия в этом жесте, Владислав почувствовал странное щипание в глазах. Так было жалко больного ребенка. Он продолжал носить девочку на руках, стал укачивать, напевать незамысловатую песенку, как это он делал, когда болела Шурочка.

— Спасибо, дядя Владик, — девочка доверчиво обнимала его за шею. — Меня давно никто не брал на ручки. А мне так хотелось… Папа умер, бабушка тоже, а маме сейчас нельзя. У неё в животике ребеночки…

Ксюша стала засыпать, но не разжимала слабых горячих ручонок. Постепенно дыхание стало её ровнее, Влад осторожно положил девочку в кровать.

— Туфельки, — встрепенулась девочка, — где мои туфельки?

— Здесь.

Зоя поставила красные туфельки на каблучках рядом на детский стульчик. Мужчина стоял рядом.

— Знаешь, у Ксюши нет температурки, — сказал он. — Или она стала значительней ниже. Проверь сама.

Зоя припала губами ко лбу девочки. Лоб был холодный, покрыт капельками пота. Девочка спокойно спала.

— Ладно, Владька, убедил, — подобрела Зоя. — Оставайся. Я постелю тебе вот в той комнате, с балконом. Там раньше бабушка наша жила…

Когда они выходили, Ксеня встрепенулась, подняла головку, проговорила то ли наяву, то ли во сне.

— Папа! Папочка!

Зоя насторожилась. Вид у неё стал сразу расстроенный.

— Я здесь, — вылетело у Владьки. — Я здесь, Ксюша. Я не уйду. Я спать буду рядом, в другой комнате.

— В бабушкиной. Это хорошо, — ответила девочка.

Она опустила головку и затихла. Девочка уснула спокойным сном.

Предложенная комната Владиславу понравилась. Здесь стояла старая массивная мебель, темная, добротная. Огромный пузатый гардероб на ножках, красивый, сделанный под старину комод из дерева, удобное вольтеровское кресло перед небольшим телевизором. Большая широкая кровать. На стене уютный красный ковер, такого же цвета пушистый палас на полу. Окно закрывала густая тюлевая занавеска с частым рюшем.

— Располагайся, — кивнула Зоя. — Только здесь еще есть бабулины вещи. Положи пока свои на кресло, я после разберу гардероб и комод. Будешь туда убирать, — женщина задумалась на минуту. — Тебе надо во что-то переодеться, у тебя костюм чем-то измазан, на рубашке тоже пятно на рукаве.

Владислав взял пиджак, глянул на пятно на рубашке и даже слегка расстроился, завтра опять будут за его спиной шептаться женщины, что жена за ним не следит. Надо как-то отчистить. Зое стало его жалко.

— Давай посмотрю, может, отчищу.

Мужчина с облегчением протянул ей свой пиджак.

— Я побуду в рубашке, все равно ничего больше с собой нет, — сказал он.

— И рубашку снимай. Её тоже надо привести в порядок.

Смеясь, Зоя предложила Владиславу свой широкий длинный халат. Владька засмеялся и согласился. В плечах халат был явно узковат, а на животе сошелся. Зоя пошла в ванную чистить костюм. Снятая рубашка еще меньше вызвала её одобрение.

— Воротник потертый, — сказала она про себя, окинув оценивающим взглядом одежду мужчины. — И манжеты тоже. Надо бы простирнуть, но лучше её уже не носить, купить новую. Хотя, какое мне дело!

— Я завтра куплю новую рубашку, — словно услышав её мысли, сказал Владька, тихо подошедший следом. — А в этой еще можно походить денек.

— Но лучше не надо, — ответила Зоя. — Да ладно. Постараюсь привести в порядок. Я постираю. Лето. Высохнет быстро. Утром погладишь.

О, как Владиславу было приятно, что за ним ухаживает женщина. Он помогал Зое приводить в порядок костюм и рубашку, хотя, с точки зрения женщины, больше мешал. Рубашку постирал сам под руководством Зои.

— Мне тебя жалко, — сказал он. — Вон ты какая большая. Тяжело, наверно, ходить.

— Тяжело, Владь, тяжело, — неожиданно для себя созналась женщина.

Ей тоже хотелось, чтобы кто-нибудь пожалел её, хоть чуточку.

Потом Зоя постелила мужчине.

— Влад, — сказала она, выходя из бабушкиной комнаты, — только, прошу тебя, не дай Ксении к тебе привязаться. Она подсознательно ищет во всех мужчинах отца. Девочка не поняла, что Антон умер. Она была еще маленькая. А теперь Ксюша мечтает о папе. Он постоянно ей снится… Не надо её обнадеживать ничем. Не разрешай называть себя папой, и не делай больше подарков.

— Зоя, — вместо ответа спросил Влад, — когда тебе рожать?

— В середине ноября.

— А почему у тебя живот такой большой?

— Так я двойню жду, — вздохнула женщина.

— Двойню? — Владислав даже обрадовался, сам не зная почему, но Зоя в очередной раз удивила его. — Это здорово! И кого ждешь?

— Мальчишек, — улыбнулась женщина, лицо её на минуту осветилось гордой материнской гордостью.

— Счастливая! — искренне сказал мужчина. — Я всегда хотел иметь сына. А у меня только девчонки рождались. У тебя сразу двое мальчиков будет! — немного помолчав, он продолжил: — Зоя, можно задать вопрос?

— Задавай.

— А почему ты хочешь продавать дом в деревне? Ты же была жена состоятельного человека. Антон тебе ничего не оставил? — повторил Владислав уже как-то заданный свой вопрос.

— Ничего, — отрезала женщина, всем видом показывая, что больше говорить на эту тему не намерена.

Она повернулась и пошла из комнаты.

— Зоя, — окликнул её мужчина. — Вот и сдай мне комнату, я платить буду! И мне угол есть, и тебе доход! Я и помочь могу в случае чего…

— Да ну тебя! Придумал.

— Зоя!

— Да, — она остановилась.

— А поцеловать тебя дашь?

— Владька, ты все же нахал, — засмеялась она.

Но мужчина уже подошел, обнял её и закрыл губы властным поцелуем.

— Жаль, что ты беременна, — шепнул он.

— Почему?

— Я давно не переживал фантастической ночи.

Зоя засмеялась.

— Знаешь, таких женщин, как ты, в средние века объявляли ведьмами и сжигали на кострах, — высказал предположение Влад.

— Это потому, что я, беременная, и целуюсь с женатым мужчиной? — женщина отстранилась от него.

— Нет, просто после тебя меня ни одна женщина не устраивает. Что-нибудь да не так, — честно признался мужчина.

— Глупости говоришь, Владичка, — смутилась Зоя. — Женщины все одинаковые.

— Чистую правду говорю. Всех с тобой сравниваю…

— Спокойной ночи, — прервала его женщина и решительно ушла.

— Ага, — подумал, Влад, — очень спокойная будет ночь, всю ночь буду вертеться… ты рядом, огненная моя женщина, и мне ничего не обломится. Обидно, черт побери. Зойка-Зайка, ты и беременная прекрасна, и я хочу только тебя. Сколько же еще тебя ждать? Надо посчитать! Значит, рожать тебе в ноябре…

Какое-то смутное чувство тревоги, словно сигнал: «Внимание, важный знак», — мелькнуло в сознании мужчины. Причины он не нашел и уснул, вопреки предположениям, здоровым крепким сном. Снился ему его рыжий котяра, он сидел на капоте его машины и всем своим обиженным видом говорил: «Ага! Устроился хорошо! Нашел теплый дом. А я? Я тоже хочу к Зое. Забери меня».

Последний месяц лета выдался теплым, благодатным. Но Зое уже было тяжеловато ходить. Живот увеличивался в размерах не по дням, казалось, а по часам. Росли близнецы, били изнутри маму по ребрам. «Футболисты», — улыбалась про себя Зоя. В эти минуты женщина становилась одухотворенной и просто прекрасной. Именно эти мгновения, когда мать говорила с не рожденными еще детьми, всегда замечал Владислав. Он, не уставая, тайком любовался Зоей. Мысль остаться с ней навсегда все больше занимала ум мужчины. «А что? — говорил он себе. — В Зое есть все то, чего я искал в женщинах. Она домашняя, уютная, вкусно готовит. А если вспомнить наши несколько ночей… Мне просто нравится в её доме. И Ксюша — просто прелесть. Такая умная, разговорчивая, совсем не запуганная. Надо Шурочку с ней познакомить, они обязательно подружаться. И кажется, в этом доме мне рады. А родятся дети? Ну и пусть. Я люблю детей». Владислав вспомнил, как на второй день пребывания в качестве квартиранта в доме Зои он вернулся замерзший и промокший. Неожиданно, когда он, оставив машину в гараже, уже подходил к дому, хлынул дождь, резкий, холодный, как из ведра. Мигом промочил мужчину. Влад быстро забежал в подъезд, вбежал на третий этаж, не дожидаясь лифта. Позвонил. Ему больше всего хотелось выпить чего-то горячего: чая, кофе или какао, но обязательно с молоком, сладкого. Зоя открыла дверь. Влад даже засмеялся, услышав её слова.

— Попал все-таки под дождь! Не успел добежать до дома. Замерз весь. Промок, наверно, до последней нитки! Надо же, откуда только взялся этот дождь? — говорила она. — Владь! Хочешь горячего шоколада? Я только что Ксюше сварила.

— Хочу, — вылетело у мужчины.

Не переодеваясь, он пошел на кухню. Зоя тут же налила и протянула ему огромную кружку горячего шоколада с молоком, сладкого, покрытого пышной шапкой пенки. Влад обхватил кружку ладонями и медленно, наслаждаясь каждым глотком, выпил все. По телу разлилось приятное тепло. Рядом с такой же кружкой и с печеньем в руке, страдая, сидела Ксюша. Девочка, глядя на дядю Владика, вздохнула и тоже выпила свое какао. Зоя была довольна. Кажется, у девочки появляется аппетит, значит, болезнь отступила.

— Еще какао? — спросила Зоя у Владислава.

— Ты настоящая колдунья, — подмигнул Владислав Зое, которая ничего не поняла, и пошел в ванную. — Обязательно еще выпьем! Так Ксюша?

— Нет, дядя Владик. Ты лучше один пей, — быстро проговорила Ксюша. — Ты большой, тебе много надо. А я маленькая, и животик у меня маленький. Мне ведь хватит, мам?

— Хватит, — согласилась Зоя.

Ксюша в этот раз выздоровела быстро. Температура как спала в первый вечер появления Влада, так и не поднималась больше. Дочери перестали сниться кошмары, она больше не звала по ночам во сне умершего отца. И Зоин сон, что повторялся с регулярностью раз в месяц, когда она видела Антона, который приходил в её снах, чтобы забрать дочь, тоже прекратился. Покойный муж приснился женщине в последний раз именно в ту ночь, когда Владислав ночевал у них первый раз.

Сон начинался как всегда. Звонок в дверь. Зоя не идет открывать, потому что поздно, уже наступила ночь, и женщина боится, что это родственники Антона пришли выселять её из бабушкиной квартиры. А за окном ночь. Автобусы не ходят. Как Зоя доедет до деревни? А Юлька, сестра Антона, и её муж Игорь не разрешат ей остаться до утра. Зоя плачет, молит о помощи умершего мужа. И Антон появляется. Но это еще хуже. Узнав, что он здесь, Юлька и Игорь уходят.

— Не переживай, Зоя, — говорит Антон, — живи здесь. Тебя не выселят. Это твоя квартира. А дочку я возьму к себе. У неё будет другой дом.

— Нет! — кричит Зоя и просыпается.

В ту ночь, когда в бабулиной комнате спал Владислав, сон опять обрушился на женщину. Только окончился он по-другому. Вот Антон прогнал Юльку с мужем, протянул руки к девочке, уговаривает Зою:

— Ты не бойся, я ведь её отец, я не сделаю ей ничего плохого. Отдай мне её. Девочке нужен отец, она ждет меня, тоскует. Нам будет вместе хорошо.

Зоя не успела сказать «нет», потому что это сказал вышедший из соседней комнаты Владислав. Он подошел, взял Ксюшу на руки, девочка обняла его и доверчиво положила голову на плечо.

— Уходи, Антон, — сказал Владислав, — никто тебе не даст Ксюшу. Ты ей не отец больше. Я теперь её отец. Правда, Ксюша?

— Правда, — ответила девочка. — Мой папа ты, дядя Владик.

Антон повернулся к Зое:

— Тогда со мной иди ты! Пусть моими будут сыновья.

Зоя страшно испугалась, схватилась руками за живот, загораживая его, спасая своих детей от Антона.

— Нет, — встал, загораживая Зою, Владислав. — Зоя — моя женщина. Она остается с нами. Уходи, Антон. Мы без тебя жить будем. Пусть твоя душа успокоится. Я не обижу твою дочь, я люблю Зою.

— Смотри, ты за них теперь в ответе.

Антон медленно растаял в сумраке.

Зоя проснулась, долго лежала без сна, потом пошла к Ксюше. Дыхание дочки было ровным. Болезненный румянец покинул щеки девочки. Она спала, прижав к себе любимые туфельки. «Взяла все-таки свой талисман!», — усмехнулась мать. Но не стала забирать. Пусть все идет своей чередой. После уснула и Зоя. Этот кошмар больше никогда не снился женщине, сны стали легкими, светлыми. Зое снилось будущее, которое скоро наступит, она не помнила, что именно она видела, но в её сновидениях были яркие солнечные краски и много детей. И в них всегда был Владислав.

Ксения моментально подружилась с Владом, который, в самом, деле, остался жить в одной из комнат Зоиной квартиры и тесно вошел в их жизнь.

Складывалась дурацкая ситуация, с точки зрения Зои. Женщина думала, как же так получилось. Владьке негде было жить. Она сдала комнату. Никто её не просил, но она каждый день готовила ужин. Старалась, очень старалась, чтобы все было вкусным. Во сколько бы ни возвращался Влад, Зоя ждала его, хотя ключи ему она дала. Ждала всегда Владислава и Ксюша. Девочка радостно взвизгивала при звуке звонка и бежала к двери. Зое очень хотелось самой открыть дверь, встретить Владислава, но, видя радостно оживившееся личико дочери, шла следом за ней. Владька знал, что его ждут, не спешил доставать свои ключи, ему нравилось, как его встречают в этом уютном доме. Мужчина подхватывал девочку на руки, подкидывал вверх. Дочь Зои счастлива. Сама Зоя улыбалась, как мудрая жена, потом шла греть ужин. Пока Владислав ел, она и Ксения сидели рядом. Зоя молча, а Ксения вываливала на Влада свои детские новости: то у Барби оторвалась голова, но мама починила, то она на улице гладила киску, а мама не разрешила взять, а сегодня девочка подралась с Юркой в песочнице… Зоя чувствовала, что мужчина не любит есть один, вот и не уходила из кухни. Сама Зоя не позволяла себе после шести ничего, так как набирала лишний вес. А вот Ксюшка что-то слегка клевала, поэтому ей тоже ставилась еда. Зоя этому была очень рада, так как дочка отличалась очень плохим аппетитом. А с Владиславом понемножку ела.

Сегодня Владислав позвонил и предупредил, что обрыв на линии, он вернется очень поздно, надо ликвидировать последствия штормового ветра, что прошелся по окрестностям города уже в послеобеденное время. Зоя не легла спать, ждала, волновалась. Вместе с ней ждала Ксюша, засыпала, сидя на диване, но не соглашалась ни в какую уйти в спальню и лечь в свою кровать. Девочка привязалась к Владу. Вот скоро раздастся звонок, глазки её вспыхнут, и она побежит открывать. А пока Зоя с дочкой смотрит мультики и ловит себя на нежелательных с её точки зрения мыслях.

— Надо сказать Владу, чтобы одежду обновил. Костюм его уже не отчищается. Стыдно в таком ходить. Что обо мне подумать можно? Что не слежу за Владиславом. Надо сдать в химчистку или новый купить, и брюки вторые тоже, — думала Зоя и тут комментировала. — А какое мне дело до его костюма и брюк… И носки уже износились, старые, протерлись кое-где. Штопать я не умею. Может, носки самой купить, их мерить не надо… Черт побери, я думаю, как заправская жена…

Зоя не только думала, она заботилась о мужчине, как о муже.

Влад это принял как должное. Или виду не показал. Но вещи свои через несколько дней от жены привез. Приехал сначала расстроенный, безо всего. Был очередной скандал. Слава Богу, не было Шурочки, она все еще была в деревне у бабушки. Разъяренная Белла под конец открыла дверь и вышвырнула вон пришедшего с Владом кота, рыжего любимца Шурочки. Мужчина побежал за котом, он его заберет, не оставит здесь. Но разве догонишь? Зверь, с большой скоростью выскочивший из подъезда, с перепугу куда-то сбежал. Влад рассердился, ругался с Беллой весь вечер, отказался ей дать денег и уехал.

— Шурочка в деревне, — зло сказал он жене. — Еду ты все равно не готовишь. Неделю назад ты получила приличную сумму от меня. Куда дела?

— Ты мой муж пока, ты должен меня обеспечивать всем, — кричала жена. — Я не работаю! Я свободный художник!

— А где деньги за проданные картины? — не остался в долгу Владислав. — Ты получила и за приличную сумму. Она в семейный бюджет не входит? Только моя зарплата на всех делится? Больше не будет такого. Дочь я буду содержать, тебя нет! Знаешь ведь, что я хочу построить себе дом в деревне.

— Он мне не нужен, — орала в ответ Белла. — Я пишу урбанистические пейзажи. Я не стану домохозяйкой с дачей и огородом.

— А я хочу отдыхать в деревне, — не соглашался Владислав. — Я хочу иметь свой дом. И дочке нужен чистый воздух!

— Ты все равно будешь нас всех содержать, — выкрикнула Белла.

— Дочь буду, тебя нет, — повторил Владислав и добавил: — Я развожусь с тобой. И дочь у тебя заберу.

— Запомни, в тот момент, когда ты подашь заявление на развод, этот день станет последним, когда ты видел дочь, — зло выпалила жена.

— Заеду за вещами, когда ты успокоишься, — сказал Влад. — Или когда дома не будет тебя. Сам соберу свои вещи. Я не вернусь к тебе, Белла. Не люблю я тебя, и никогда не любил. И ты это всегда знала! А насчет дочери еще посмотрим. Куда будешь пихать её во время очередного творческого взрыва, если не к моей матери? А она нравная, ты знаешь. Может, и не согласиться нянчится, когда мы разведемся. Так что соглашайся отдать мне Шурочку. Тебе не нужна дочь. Ты плохая мать и плохая жена, Белла.

— Беременная баба лучше? — как-то устало спросила жена.

— Лучше, — твердо ответил Влад и поехал к Зое.

Черт с ней, с одеждой, думал он. Зато ужин горячий будет. Простой и сытный. И Зоя, которая внимательно его слушает, ей все интересно: и что на работе случилось, и какой дом Владислав себе построит, и какая у него умница Шурочка растет. А Ксюша, обнимет своими ручонками, в щеку поцелует, обязательно спросит, когда дядя Владик её со своей дочкой познакомит, они обязательно подружатся и будут вместе играть. И будет выбалтывать свои важные новости и тайны. И у Владислава на душе тепло становится. Шурочка так не умеет обниматься и болтать. Просто трется, как котенок, рядом. Мужчина понял, что сильно соскучился по дочке.

— Шурочку заберу у Белки, со мной расти будет, — решительно сказал Владислав. — И надо бы узнать, как живут мои старшие дочки, Леночка и лапочка Валюшка. Давно я их не видел. Уже несколько лет. Не узнаю их при встрече. Зачем согласился, что Милка увезла их в другой город? И Милка, и Белла, Влад понимал теперь это, жадные были. Им деньги, деньги и только деньги нужны были в первую очередь. А сам Влад, его интересы их не волновали. Зоя совсем другая. Он вспомнил, как, вернувшись на второй день к Зое, уговаривал пустить его в качестве квартиранта.

— А что, — втолковывал он Зое, — мне есть где переночевать, и у тебя лишние деньги будут.

— Дурацкая ситуация, — ответила женщина, пропустив мимо ушей слова про деньги. — Бывший любовник и беременная любовница.

— Зоя, я сильно тебе мешаю?

— Да живи, — махнула она рукой. — Только…

— Что только? — спросил мужчина.

— Я не очень хорошо готовлю. Умею самую простую пищу…

Ну, про это Зоя наврала. Еда всегда была вкусная. А потом через несколько дней Зоя, извинившись, краснея, сказала:

— Владька, посмотри на свою одежду. У тебя по-прежнему старая рубашка. И на костюме еще больше пятен…Я пыталась отчистить, уже не получается. Ты же все-таки не последний человек в городе.

— Я вещи привезу свои, — ответил мужчина. — Сегодня заеду к Белле и заберу.

Но не получилось ничего кроме скандала. Влад заехал на другой день, бывшей жены не было. Он собрал свои личные вещи и поспешил к Зое. И вдруг… О радость! Во дворе, на дереве, сидел и жалобно орал здоровенный ободранный рыжий кот, худой и голодный. Он узнал хозяина, подал голос, осторожно спрыгнул с дерева и доверчиво ткнулся лбом Владу в ноги. Гладился. Влад взял любимца с собой. Принес в дом Зои.

— Ой, Рыжик, какой красивый, — обрадовалась Ксюша. — Дядя Владик, это мне? Мама! Дядя Владик мне котика привез.

Зоя молчала.

— Это мой кот, — виновато пояснил мужчина. — Его Белла вышвырнула на улицу, не пускала домой. Я стал уезжать, а он сидит на дереве, орет, еле уговорил слезть. Зоя, он умный кот. Старый уже, непакостливый. Негулящий. Но так иногда ходит на улицу.

— Как хозяин, — иронично заметила Зоя.

Влад промолчал.

— Мамочка, киска с нами будет жить? — спросила жалобно Ксюша, возле ног которой терся котяра. — Можно я ему колбаски дам.

— Дай! А куда же его еще девать? — ответила женщина. — Только, — она повернулась к Владу, — сам вымоешь свою зверюгу. Я боюсь, что не справлюсь. Сейчас дам старое полотенце, чтобы его вытереть.

Влад засмеялся и пошел с Ксюшей мыть рыжего кота. А Зоя стала разбирать вещи мужчины и думала: что же получается в её жизни. Влад, который поселился в её квартире, Ксюша, привязавшаяся к мужчине. Вечером они с дочкой ждут Влада с работы. Зоя его кормит, следит за его одеждой. Кота даже принес. Семья получается. Вот еще мальчишки родятся…

— Черт побери, я запуталась, — сказала сама себе Зоя и выкинула очередную пару грязных дырявых носков в мусорное ведро. Да, похоже, чистоплотностью жена Владьки не отличалась. Завтра Зоя купит новые носки. Сама. Из ванной доносился возмущенный мяв кота и восторженные крики дочки.

— А ведь Владька благотворно влияет на Ксеню. Она с туфелек просто ожила. И болела последний раз всего два дня. Её бы на природу, к речке, пока теплые денечки. Но куда мне с таким животом, — бежали своим чередом мысли.

Влад словно подслушал мысли женщины. Он с девочкой и завернутым в старое полотенце котом вышли из ванны. Кот вырывался.

— Вот что мы с Ксюшей решили, — сказал Влад, выпустив кота, который тут же прыгнул с видом хозяина в кресло и стал вылизываться. — Я буду приезжать пораньше, и каждый вечер будем с вами ездить на пляж. Ты, Зоя, посидишь на свежем воздухе, я и Ксеня будем купаться. Дни стоят очень теплые, жаркие. Все люди купаются, хоть уже и август вовсю идет.

Зоя задумчиво улыбнулась.

— Я говорила, не разрешит, — уныло сказала девочка.

— Уговорим, — подмигнул ей Влад.

— Да я не против, — сказала Зоя. — Только…

Она замолчала. Вечером, когда Ксеня уснула, женщина сердито выговорила Владу:

— Зачем ты так поступаешь? Неужели ты не видишь, как девочка привязывается к тебе с каждым днем больше.

— А это плохо?

— Плохо. Ты помиришься с женой, вернешься в свою семью, у тебя есть дочь, Ксюша не будет тебя видеть. Она впечатлительная девочка, добрая, она готова любить всех. Она очень тоскует по отцу, которого, в сущности, не помнит. Она и так уже себе вообразила, что ты её отец. Не надо ранить её душу. Ей и так досталось… Ты пойми меня правильно. Я ведь скоро рожу, я меньше внимания буду уделять ей. А у неё каждое расстройство кончается высокой температурой… А у меня еще двое детей будет на руках…

— Зойка-Зайка, — Влад осмелился и обнял женщину. — Мне нравится твоя девочка. Я люблю её. А может, мне остаться у вас на веки вечные?

Зоя высвободилась из объятий.

— Не надо, Владичка, не просись. Будешь со мной жить в качестве мужа, гулять не будешь. Не позволю. А это не твоя натура. Ты мартовский котяра. Как твой любимец, — она кивнула головой на чистого, вылизавшегося Рыжика, который, с презрением понюхав колбасу, уплетал вторую порцию тушеной картошки с курицей. — Не получится у нас ничего!

— А ты святая! — парировал мужчина. — Зоя! Мы были с тобой в одной постели. Ты горячая женщина. Ты сама не можешь без мужчины. Посмотри на свой живот. Наглядное доказательство моим словам! Мы будем хорошей парой.

— Я не верю тебе, Владька, — устало ответила женщина. — Иди спать. И подумай, что я тебе сказала.

— Зоя, — окликнул Влад. — Завтра к семи вечера готовы будьте. Едем на платный пляж. Там замечательный песок! Хоть часик, но покупаемся. Погода прямо балует нас. Завтра до тридцати градусов обещали!

Ксюша весь день только и говорила о пляже, о купании. Зоя сходила с ней в магазин, купила девочке купальник, заодно, ругая себя, прихватила упаковку носков, несколько новых футболок для Владислава и, не удержавшись, взяла еще модную светлую рубашку с коротким рукавом. Довольная девочка дома надела купальник и не снимала его. Владька приехал в пять. Быстро перекусив, он забрал Зою и Ксюшу и повез на городской платный пляж. Зоя была очень довольна поездкой. Она в легком платье с удовольствием сидела в шезлонге, солнце уже не жгло, но было очень тепло, Владька то возился в воде с Ксенией, то сидел рядом, все уговаривал Зою искупаться вместе с ними.

— Думаешь, на мою фигуру приятно смотреть? — иронично осведомилась женщина. — Танк с удвоенной мощностью.

— Приятно, — ответил мужчина. — У тебя очень красивая грудь…

— И огромный живот…

— Зоенька, ты носишь детей, — ответил искренне мужчина. — А это святое. Любая беременная женщина прекрасна. Вот, видишь, тоже беременная, а плавает.

— Она молодая, — ответила Зоя. — Ей море по колено. И живот у неё меньше. А мне уже стыдно, я думать научилась и немного стесняюсь.

— Зоя, ты замечательно выглядишь, — не сдавался Влад.

— Нет, даже и не уговаривай. Не пойду в воду.

Влад нисколько не кривил душой. Беременность нисколько не испортила Зою. У неё не было не единого пятнышка на лице. Кожа стала еще чище, словно светилась изнутри, густые волосы, уже не черные, а ярко-каштановые, свободно лежали на плечах густой волной. Женщина не поправилась, по-прежнему королевской выглядела грудь, и большой живот, с точки зрения Влада, делал еще очаровательнее женщину. Владу нравились беременные женщины, он любил наблюдать за ними. Вот и сейчас он прищурил глаза и смотрел тайком на Зою. Она внимательно следит за Ксюшей, что возится около берега в воде. И в то же время её глаза обращены внутрь. Женщина ни на минуту не забывает, что внутри её новая жизнь. Вот она положила руку на живот. Сколько нежности в её жесте, наверно, что-то сказала про себя будущему младенцу. Влад ощутил желание тоже погладить её живот, узнать, как там живут малыши. А вот взгляд Зои скользнул по нему. Не мимолетом. Женщина, не улыбаясь, смотрит на него, словно что хочет сказать. И испугалась, передумала. Она спрятала свои мысли и заулыбалась ласково-ласково, Влад чуть не замурлыкал, как его рыжий кот, столько неожиданно нежности было в глазах женщины. Он открыл глаза, в упор глянул на Зою. Не отвела глаз. Смеется. Чего она говорит? Он заставил вслушаться в её слова:

— Что тебе снится, мой ласковый котик, в час, когда солнце уходит домой?

— Мне снится горячая февральская кошечка Зоя, — откликнулся мужчина.

Всю неделю Влад держал слово. Строго между пятью и шестью часами он приезжал за Зоей и Ксенией и вез их на пляж. Бледная кожица девочки слегка посмуглела. Девочка стала хорошо кушать, куда-то исчез вечный насморк, прошел сам по себе кашель. Девочка даже прибавила в весе. На выходные Влад предложил поехать с ночевкой на рыбалку.

— Зоя, поехали. Знаешь, какая красота. Возьмем палатку, спальные мешки. А какой там воздух, отдохнешь. Сварим уху. Рыбу-то ловить умеешь?

— Нет, — ответила женщина.

Ксения смотрела умоляющими глазами.

— Ладно, — махнула рукой женщина. — Едем. Только вот наш Рыжик где-то шляется. Придет, а нас нет. Кто его домой пустит.

— А мы ему рыбки привезем, — невпопад ответил Влад.

— А я бабу Клаву из соседней квартиры попрошу покормить нашего Рыжика, — нашлась девочка.

Ксюша тут же побежала собираться. Зоя засмеялась.

— Ты чего? — удивился Влад.

— Ну прямо-таки семейная идиллия, — ответила женщина. — Дружная семья собирается на рыбалку. Глупее не бывает ситуации.

Она подошла к зеркалу, стала убирать свои роскошные каштановые волосы. Женщина подняла вверх руки, грудь слегка приподнялась. Зоя убрала волосы с плеч, стала закалывать их на затылке, обнажилась длинная изящная шея. Влад вспомнил, как целовал эту женщину, вспомнил их безумные ночи. Он, плохо контролируя себя, подошел сзади, руки сами собой легли на высокую грудь, слегка сжали, Влад стал целовать тоненькие жилки на шее. Зоя вздрогнула, прошептала:

— Владька! Ты что делаешь?

— Зоя, я хочу тебя.

— Владик, не надо, не говори так.

— Ты не бойся, я не насильник. Я же все понимаю, — руки его осторожно скользнули на большой живот женщины. — Ну, дай хоть поцеловать тебя.

— Отпусти, пожалей меня, — слабым голосом попросила женщина. — Или сейчас я сама наброшусь на тебя.

Их привел в чувство удивленный голосок Ксюши.

— Дядя Владик, ты целуешь мою маму?

Влад нехотя отпустил Зою.

— Дядя Владик, если ты целуешь мою маму, значит, ты должен быть моим папой, — уверенно сказала Ксения и вышла из комнаты.

И Влад, и Зоя весело рассмеялись после слов девочки.

— Ты уж поосторожнее, дядя Владик, — передразнила Зоя. — А то нечаянно папой станешь.

— Я не против, — ответил мужчина.

— Владик, не забывай, есть еще вот это, — Зоя показала на живот.

— Я это я тоже люблю.

Мужчина опять обнял женщину и ласково провел рукой по высокому животу женщины. В его жесте было столько острожного внимания, столько нежности, что Зоя непроизвольно прижалась к нему. Под рукой мужчины живот дернулся, словно кто-то мягко толкнул мужчину.

— Зоя, что это такое? — удивился Владислав.

— Один из мальчишек толкается, — ответила женщина. — Шевелится. Приветствует, наверно…. - она замолчала, потому что едва не проговорилась, у неё чуть не вылетело слов «папу».

Зоя должна была родить не раньше седьмого ноября, ибо седьмого ноября было ровно двести восемьдесят дней после вечера встречи и начала безумной недели, что она провела с Владом в одном из пансионатов.

— Сама виновата в своей беременности, — думала женщина, непроизвольно прижимаясь к Владиславу. — Не надо было заявлять, что терпеть не могу презервативы, никакого удовольствия с ними. И Владька, поросенок, сразу согласился. А теперь вот…

А теперь Зоя ждала двойню, двух мальчиков. Все складывалось ничего, если бы не умерла бабушка. Как бы наследники покойного Антона не лишили Зою последнего её имущества, доставшегося от Аделаиды Семеновны, — квартиры. Отец Антона уже подал заявление на наследство. Но где-то есть завещание бабушки. Беда и была в том, что Зоя никак не могла найти ни завещание, ни документы на квартиру. Надо все-таки разобрать бабушкины вещи. Может, что и найдется.

На рыбалку было решено съездить без ночевки, с утра выехать и вернуться вечером. Ксюша и Владислав уехали в магазин за рыболовными принадлежностями, мужчина не хотел встречаться снова с Беллой, поэтому домой не поехал, а Зоя готовила съестные припасы и впервые разрешила себе вспомнить тяжелые дни после смерти мужа. Но воспоминания прервала резкая трель дверного звонка.

— Неужели так быстро вернулись Владислав и Ксюша? — Зоя поспешила открыть.

На пороге стояла свекровь, мать покойного Антона.

— Я думала, врут, — с порога начала Арина Андреевна. — Нет, все правильно мне сказал Игорь. Святая Антошина жена беременна самым наглым образом. Может, и у этого ребенка отец — мой сын? Что скажешь, Зоя?

— А вам не все ли равно, Арина Андреевна, — со злостью ответила Зоя, встав в дверях и не давая возможности пройти в квартиру свекрови.

В душе женщина испугалась больше всего, что её могут толкнуть, стукнуть по животу, и Зоя не доносит своих мальчиков. Или еще хуже, изуродуют ей еще не рожденных детей.

— Уходите, Арина Андреевна.

Зоя пыталась закрыть дверь. Но свекровь выставила ногу, не давая этого сделать.

— Я пришла в свой дом, — протянула она. — Пропусти меня.

— Это не ваш дом, — побледнела Зоя.

— Это наш дом. Все наше, твоего нет ничего.

— А где, по-вашему, должна жить я? — спросила Зоя. — Где должна жить Ксюша?

Зоя не успела услышать ответа. Остановился лифт и из него вышли Владислав и Ксюша. Девочка, увидев Арину Андреевну, закричала и бросилась на неё с кулачками.

— Уходи, не трогай маму! — кричал ребенок. — Ты злая, уходи!

Арина Андреевна резко оттолкнула малышку, Ксюша упала, Зоя и Владислав бросилась к ней. Арина Андреевна пыталась в это время войти в квартиру, но Владислав, подняв Ксюшу, быстро передал её Зое, догнал Арину Андреевну и схватил за руку.

— Вы куда?

— В свой дом, — ответила Арина Андреевна.

— Вы здесь не живете, — он встал перед ней.

Арина Андреевна отступила перед этим крупным мужчиной. Вышла в подъезд. Зоя успокаивала дрожащую плачущую Ксюшу.

— Уходи отсюда, бабка, злая бабка, — закричала Ксения. — Ты больше не обидишь маму и меня. У нас есть теперь папа! Он за нас заступится! Он сильный. Он сильнее тебя.

Арина Андреевна посмотрела на высокого Владислава, что выставил её из квартиры и стоял в дверях, глянула на Зою и Ксюшу и отступила.

— Встретимся в суде, — процедила она, разворачиваясь. — Ты, Зоя, не можешь быть наследницей Аделаиды Семеновны, ни ты, ни Ксения. Еще жив её сын, Владимир. Он — единственный наследник. Это его квартира.

Арина Андреевна ушла. Зоя немного помолчала и расплакалась. Насупленная, сердитая Ксюша обнимала её, тоже ничего не говоря.

— Ты не хочешь со мной поговорить? — спросил Владислав.

— А тебе это надо? — спросила Зоя.

— Надо, — ответил мужчина.