ГЛАВА ШЕСТАЯ

Почти всю ночь Катриона не могла сомкнуть глаз, она беспокойно металась и заснула только под утро. Была ли у нее хотя бы одна спокойная ночь с тех пор, как она встретила этого человека? Она не могла припомнить ни одной. Голова и все тело были словно налиты тяжестью, и только контрастный душ помог ей немного прийти в себя. Она выглянула из окна, чтобы посмотреть, какая погода. Похоже, будет еще один жаркий день. Она надела легкую хлопчатобумажную юбку и блузку без рукавов в веселую полоску, расчесала волосы и спустилась в кухню, приветствуя мать.

— Я сама собиралась приготовить завтрак, мама. Не думала, что вы уже встали. Почему бы тебе не посидеть, я все сделаю сама.

Продолжая помешивать кашу, мать неодобрительно сказала:

— Уже почти семь часов. Жизнь в Лондоне тебя разбаловала. Когда ты жила здесь, то ровно в шесть уже была на ногах, как и все остальные. — Она кивком указала на дверь черного хода. — Отец ушел полчаса назад, он чинит ловушки для омаров.

Катриона налила себе чашку чая и села за стол. Если бы она сказала матери, что некоторые люди в Лондоне встают в половине шестого, чтобы вовремя добраться до работы, та все равно бы ей не поверила. Она бы и сама не поверила, если бы своими глазами не видела очереди на автобусы и в метро.

— Надеюсь, сегодня утром у тебя настроение лучше, чем было вчера, — недовольным тоном сказала мать. — Из тебя и слова не вытянешь. А от выражения твоего лица молоко бы прокисло.

— Я… мне очень жаль, мама, — пробормотала Катриона извиняющимся тоном. — У меня болела голова.

— Хмм! — Это оправдание не убедило мать. — У всех болит голова, но это не служит оправданием для плохих манер. Только мы с твоим отцом старались поддерживать разговор. Вполне естественно, что нам интересны твои новые друзья. Мы же твои родители, в конце концов.

Катриона вздохнула.

— Я же извинилась, мама. Давай больше не будем это обсуждать, ладно? Головная боль еще не прошла.

— Даже слепой заметил бы, что ты нравишься мистеру Хайнду, — продолжала мать, не обращая на ее просьбу никакого внимания.

Она старалась не прислушиваться к комплиментам в адрес Райана Хайнда, в которых рассыпалась мать, но это было все равно, что не замечать зубную боль. Райан Хайнд производил на людей благоприятное впечатление, особенно на женщин — независимо от возраста. Он казался великолепным образцом романтического героя: мужественный, обаятельный, вежливый, внимательный… Казалось, в нем есть все качества, которые женщина хотела бы видеть в мужчине. А когда открывается его истинная сущность, уже слишком поздно.

Если бы только у нее хватило присутствия духа прямо сейчас рассказать матери, как она заблуждается! Но если она расскажет им правду, они будут убиты. Она попала в безвыходную ситуацию. Нельзя рассказать и нельзя не рассказать.

Если бы здесь была Мадж, она бы придумала, что делать с Райаном Хайндом и его возмутительной попыткой шантажировать ее. Но, Боже мой, как бы отнеслась ее мать к Мадж, которая непрерывно курит и пьет, а иногда выражается довольно резко? Что сказал бы преподобный Макфи, она точно знала.

Спасибо еще, что мать не слишком углублялась в обсуждение этого вопроса. Она считала Мадж просто добросердечной пожилой женщиной, которая предложила Катрионе работу в своем магазине и свободную комнату в своей квартире.

Конечно, можно позвонить Мадж в любой момент и спросить ее совета. Но злоупотреблять дружбой нельзя. Мадж и так сделала для нее больше, чем можно было ожидать. Либо она сама справится с этой проблемой, либо она не имеет права считать себя взрослым и независимым человеком, который способен позаботиться о себе.

— Катриона!

Она очнулась.

— Извини, мама. Я… я задумалась.

— Да. Я вижу. Пойди скажи отцу, что завтрак готов. Проверь, чтобы он снял ботинки, прежде чем войдет в кухню.

После завтрака Катриона взяла на себя мытье посуды и уборку. Она растягивала это занятие, как могла. Потом предложила матери помочь по хозяйству, но к десяти часам вся работа была сделана, и она поняла, что отступать некуда.

Сжав в руке ключи от машины Райана, она вышла из дому. Машина раскалилась от палящего солнца, и находиться внутри было невыносимо, поэтому девушка открыла окно и дверцу и подождала несколько минут. Когда в машине стало немного прохладнее, она села за руль. Ей пришлось отрегулировать кресло, чтобы ноги доставали до педалей, потом она захлопнула дверцу и включила зажигание. Утробно рыча, двигатель ожил, а она какое-то время внимательно изучала панель. Она не знала назначения половины из этих кнопок и не понимала, что на них написано. Чтобы заставить эту машину двигаться, нужно иметь диплом летчика, подумала она. В салоне пахло новой кожей и освежителем воздуха с запахом сосны. Затаив дыхание, Катриона выжала сцепление, переключила коробку передач на первую скорость и сняла машину с ручного тормоза.

К ее удивлению, вести эту машину оказалось гораздо легче, чем любую из тех, что ей приходилось водить прежде, и она направилась в сторону гавани, теша себя мыслью о том, чтобы выпрыгнуть из машины в последнюю секунду, пустив ее катиться с горы прямо на шестиметровую глубину. Чтобы Райан увидел, как она относится к нему и к его угрозам.

Она припарковала машину рядом с гостиницей и вошла в бар.

— Доброе утро, Донни. Не мог бы ты передать мистеру Хайнду, что я за ним приехала?

Бармен Донни ухмыльнулся.

— Поднимись наверх и сама ему скажи. Он в большой комнате в начале коридора.

Делать нечего, Катриона поднялась по лестнице и постучала в дверь его комнаты.

— Входите, — скомандовал глубокий, резонирующий голос.

Расправив плечи и сделав глубокий вдох, она открыла дверь и увидела, что Райан стоит перед зеркалом и завязывает галстук. Он повернулся, оглядел ее, как мужчина в автосалоне, оценивающий новую модель машины, которую собирается приобрести, затем удовлетворенно улыбнулся и любезно поприветствовал:

— Доброе утро, Катриона. Тебе очень идет эта блузка. Ну, не стой там. Входи и закрой за собой дверь.

Она посмотрела на него ледяным взглядом.

— Ни за что. Я слишком хорошо помню, что случилось, когда я последний раз была с тобой в гостиничном номере. Я подожду внизу, у машины. — Она поспешно развернулась и спустилась вниз.

Если он и обиделся на ее выходку, то ничем не показал этого, когда спустя пять минут вышел на улицу. Он снова оглядел ее с головы до ног, затем похлопал рукой по крыше машины.

— Ты легко освоила эту машину?

Катриона стояла, сложив на груди руки и прислонившись спиной к дверце. В ответ на его вопрос она безразлично пожала плечами.

— Как видишь, она пока цела!

— Вижу. Хорошо. Тогда ты можешь быть моим шофером.

— Я не буду твоим никем, — сообщила она ломающимся голосом. — Сам садись за руль.

На его губах осталась дружелюбная улыбка, но в глазах внезапно появился ледяной блеск, и он мягко сказал:

— Это прискорбно, что ты, по-видимому, не до конца поняла меня, Катриона. Я думал что вчера достаточно четко объяснил тебе свою позицию. Поскольку ты, вероятно, запамятовала, я воспользуюсь возможностью напомнить тебе… — Со стороны могло показаться, что он дружески похлопал ее по плечу, затем он продолжил: — Пока я нахожусь здесь, твоя единственная задача — доставлять мне удовольствие… удовлетворять любое мое желание и при этом выглядеть счастливой. Если тебе это не под силу, ты должна быть готова к наказанию. Итак… это хорошо уложилось в твоей маленькой славной головке?

Девушка с негодованием посмотрела на него, потом проглотила горький комок, вставший в горле, и пробормотала:

— Хорошо… будь ты проклят.

Он с грустью покачал головой.

— Недостаточно хорошо, Катриона. Правильно было бы сказать: «Конечно, Райан. Как скажешь, Райан».

В ее голубых глазах сверкала ярость, и она прошипела в ответ:

— Не испытывай судьбу. Я ведь могу решить, что игра не стоит свеч.

Он еще несколько мгновений наблюдал за ней, словно взвешивая и оценивая ее намерения, затем кивнул:

— Ты слишком вспыльчива. Смотри не обожгись. — Потом открыл переднюю дверцу машины и жестом указал ей на водительское место. — Я хочу, чтобы ты вела машину, потому что ты знаешь здешние дороги лучше меня.

Катриона видела, что Донни наблюдает за ними из окна бара, и понимала, что продолжать спор опасно. Если у Донни появится хоть малейший повод подумать, что что-то неладно, об этом будет известно каждому жителю деревни еще до закрытия бара. Тогда ей придется отвечать на неприятные вопросы. Прежде всего своей матери.

Когда они сели, она угрюмо спросила:

— Куда конкретно ты хочешь ехать? Здесь нет ничего, кроме вересковых пустошей, гор и озер. Я не думаю, что ты относишься к тем, кто способен оценить подобные пейзажи.

— Это говорит только о том, насколько мало ты меня знаешь, — пробормотал он и раскрыл карту. — Когда ты наконец смягчишься и прекратишь искать повод к ссоре, то сможешь узнать обо мне больше.

— Спасибо, с меня хватит того, что я уже знаю о тебе, — возразила девушка. — Ты приехал сюда с единственной целью, и инвестиции в недвижимость тут совсем ни при чем. Это просто легенда для моих родителей, так что передо мной ты можешь не стараться.

Он отложил карту в сторону и оживленно заметил:

— Совершенно верно. Если хочешь, мы можем просто вернуться в гостиницу, в мой номер… — Она негодующе посмотрела на него, но заметила дразнящую усмешку в его глазах и молча поджала губы. Он рассмеялся и непринужденно продолжил: — Ты права, так и есть. Я приехал сюда с единственной мыслью, но когда увидел, что гостиницу скоро выставят на продажу, мой деловой инстинкт взял верх. — Он нежно похлопал ее по коленке. — Это не отразится на наших отношениях. Я никогда не смешиваю работу и удовольствие.

Девушка оттолкнула его руку и закусила губу. Мысль о том, что все в Киндарохе может оказаться в его руках, привела ее в ужас. Тогда ей больше никогда не удастся чувствовать себя здесь как дома. Он всегда будет как бельмо в глазу. Как напоминание о неблагоразумном поступке…

— Несколько поколений Маклинзов владело этой гостиницей, — язвительно заметила она. — Если они не могут содержать ее, то какие шансы у постороннего, вроде тебя?

— Может быть, свежие идеи? — предложил он. — Желание принять тот факт, что мир быстро меняется, и умение приспособиться к этому?

— А говорят, что скромность — лучшее украшение человека.

Он проигнорировал ее саркастическое замечание и указал вперед сквозь лобовое стекло.

— Вон домик на холме. Ты знаешь, кто там живет?

Она внимательно посмотрела на него.

— Зачем тебе это?

— Потому что это самый лучший вид в Киндарохе.

— Советую перестать им интересоваться, — язвительно посоветовала Катриона. — Этот дом принадлежит старой Мораг, и тебе не стоит с ней связываться. Она ведьма и может превратить человека в червяка. — Она хмыкнула и пробормотала: — Тебе, правда, это пошло бы на пользу.

Он продолжал смотреть на холм, словно завороженный, потом с усмешкой взглянул на девушку.

— Я же занимаюсь недвижимостью, ты забыла? Можно заработать состояние, если построить там загородный дом. Как ты думаешь, она заинтересуется предложением продать его?

Катриона улыбнулась холодной, довольной улыбкой.

— Никогда. Можешь об этом забыть.

Он задумчиво подергал мочку уха и произнес, растягивая слова:

— Ты же знаешь: все имеет свою цену. Она не может быть очень обеспечена, так что, если я сделаю ей выгодное предложение…

— Это нормально для людей вроде тебя, правда? — выпалила она и передразнила его: — «Ты же знаешь: все имеет свою цену». Ну так вот, к твоему сведению, здесь есть люди, которых нельзя купить. И Мораг — одна из них. Деньги ее не интересуют. Ни твои, ни чьи-либо еще.

Райан посмотрел на нее странным, вопросительным взглядом и проворчал:

— Ты, похоже, неплохо ее знаешь.

— Послушай… Не трогай Мораг. Она старая женщина и… и пусть доживет остаток своих дней в этом доме. С ним связана одна история, но вряд ли бесчувственный чурбан вроде тебя ее поймет.

Он продолжал молча смотреть на коттедж, потом, вздохнув, обернулся.

— Это несправедливо. Расскажи мне эту историю, а я уж сам решу.

Не стоит и пытаться, с сомнением сказала она себе. Он такой жесткий и бессердечный. Разве что крошечная капелька благородства осталась на дне его темной души? Задумчиво глядя на коттедж, она коротко рассказала ему все, что знала: о том, как Мораг юной девушкой приехала с островов и влюбилась в одного из молодых деревенских рыбаков, и как он погиб в шторм всего через два дня после свадьбы, как она оставила все в доме так же, как было в тот день, когда он утонул, как она постоянно сидит у окна, веря, что однажды море вернет ей Сеймуса.

Она была совершенно уверена, что Райан высмеет эту историю и назовет ее чепухой, и удивилась, увидев его задумчивый взгляд. Некоторое время он сидел, словно размышляя об этой истории, а затем тихо спросил:

— Сеймус — это по-гаэльски[4] Джеймс?

Она удивленно посмотрела на него.

— Верно. Здесь у многих пожилых людей гаэльские имена.

Райан продолжал смотреть на домик, и она точно знала, что сейчас у него на уме. Сколько потребуется, чтобы договориться с Мораг, и сколько он сможет получить, если будет сдавать его в аренду в качестве загородного дома какой-нибудь состоятельной паре с юга Англии? Неудивительно, что его прозвали Золотой Ланью. Он просто безжалостный, алчный пират!

Наконец он бросил свой пиджак на заднее сиденье и бросил через плечо:

— Хорошо. Поезжай по дороге на север примерно миль пять, а затем поедем в глубь района. И не спеши, времени у нас достаточно. — Когда Катриона тронула машину с места, он включил кондиционер и откинулся на сиденье с довольным и благодушным видом.

Солнце поднималось все выше в ясном голубом небе, и западная часть Шотландских гор была необыкновенно красива. Расстилавшаяся перед ними узкая лесистая долина, с обеих сторон окруженная горами, была раскрашена в золотой, зеленый и пурпурный цвета. Слева у подножия горы паслось стадо оленей, а высоко над ними кружил орел, готовый камнем упасть вниз на ничего не подозревающего горного зайца, ощипывающего молодые побеги вереска и березовую кору.

Зимой здесь царит ледяное безмолвие, которое решится нарушить разве что какой-нибудь сорвиголова, но в такой день, как сегодня, эти места казались раем, и оставалось только пожалеть тех бедняг, которые вынуждены жить в душных городских норах. Единственный, недостаток этих мест, — отсутствие возможности заработать на достойную жизнь, с грустью подумала Катриона. Приходится уезжать отсюда и искать удачи в другом месте, рискуя столкнуться с людьми вроде Райана Хайнда.

Он резко оборвал ее размышления:

— Если верить карте, где-то здесь большой загородный особняк. Ты знаешь, как туда добраться?

— Это старый дом герцога. Туда бесполезно ехать. Одни развалины. Крыша наполовину разрушена.

— И все-таки мне бы хотелось взглянуть на него. Конечно, если ты предпочитаешь заняться чем-нибудь другим…

Она поспешно указала на кучу деревьев примерно в полумиле от них:

— Он вон там.

Дорожка, ведущая к дому, медленно, но неуклонно зарастала, и едва можно было разглядеть, как она вьется между мощными березами и шотландскими соснами. Наконец они поднялись наверх, и Катриона выключила двигатель.

— Ну, вот и приехали. Не говори, что я тебя не предупреждала.

Райан достал блокнот и ручку.

— Не беспокойся. Не буду. А теперь можешь выйти и размять ноги, пока я все осмотрю.

Двухэтажный дом был выстроен из местного гранита, дверь висела на одной петле, окна когда-то давным-давно были для безопасности заколочены досками. И хотя дом выглядел заброшенным, от него веяло прочностью и долговечностью. Он будет стоять здесь и через пятьсот лет.

Когда Райан начал делать в блокноте зарисовки, она заглянула через его плечо, невольно заинтересовавшись.

— Ты не знаешь, кому он принадлежит, Катриона?

Она пожала плечами.

— Это место пустует с незапамятных времен. Отец как-то говорил мне, что он был построен в прошлом веке как охотничий домик для какого-то герцога.

Когда Райан вошел в дом, толкнув скрипучую дверь, заинтригованная Катриона пошла за ним — она никогда раньше не бывала внутри. В полумраке она разглядела, что со стен содраны панели, а на центральной лестнице не хватает половины перил, но Райана это, казалось, не волновало. Он потопал ногой по полу в главном зале, прислушиваясь к звуку. Так он обошел весь дом, делая пометки и наброски, затем, выйдя наружу, окинул дом оценивающим взглядом.

Наконец он удовлетворенно хмыкнул.

— Пожалуй, хватит. Я бы мог восстановить его в прежнем блеске за шесть месяцев.

Девушка посмотрела на него как на помешанного.

— А что бы ты стал делать с ним потом? Если ты хочешь пустить деньги на ветер, твое дело, но кто, кроме отшельника, захочет жить в такой дыре? Здесь вокруг на двадцать миль ни одной живой души.

— Я об этом осведомлен, мисс Всезнайка, — с раздражающей снисходительной улыбкой сказал он. — Это его главное достоинство для моих целей.

Она саркастически кивнула, как будто ее вдруг осенило:

— А, я знаю, что это будет. Ты собираешься построить гарем для всех своих подружек. Тогда тебе придется окружить его колючей проволокой и голодными доберманами, чтобы они не смогли сбежать.

Он посмотрел на нее долгим взглядом. Поначалу он удивился ее попытке публично высмеять его, но сейчас он подумал, что ею руководила не обида на то, как он с ней обошелся, а ревность.

Эта мысль показалась ему лестной, ведь он впервые столкнулся с такой женщиной, как Катриона Макнейл… и, возможно, как раз вовремя.

Он решил бросить пробный камень. Нацепив зазывную улыбку, с энтузиазмом сказал:

— Эта мысль меня привлекает. Но изгородь будет слушать для того, чтобы никто не помешал нам провести зиму наедине. Представь себе занесенные снегом дороги и ледяной ветер, свистящий над долинами. А мы здесь, в тепле и уюте, перед камином, в котором пылают дрова… занимаемся любовью на коврах из овечьих шкур, когда нам захочется… — И посмотрел прямо ей в глаза.

Катрионе потребовалось огромное усилие, чтобы отвернуться. Казалось, он парализует и лишает тебя воли. Этого мужчины следует опасаться, вяло подумала она. Если она не будет осторожной, то попадется в его сети во второй раз. Кинув на него испепеляющий взгляд, она твердо сказала:

— Скоро время ленча, а ближайшее жилье в двадцати пяти милях отсюда.

Его взгляд задержался еще на мгновение, затем он последний раз взглянул на дом и окружающий пейзаж и скомандовал:

— Ладно, поехали. Я не хочу, чтобы ты обвинила меня еще и в том, что я заставляю тебя голодать.

Когда Катриона завела машину, он посмотрел на карту.

— Впереди есть гостиница. Мы едем туда.

— Угу, — пробурчала девушка, не скрывая плохого настроения. — «Пайн Лодж». Только не спрашивай меня, чем там кормят. Я там никогда не была. Она рядом с рекой, где всегда полно адвокатов и банковских служащих из Инвернесса, которые приезжают ловить лосося.

Райан отложил карту в сторону и сказал как ни в чем не бывало:

— Если там вполне прилично, то мы можем продолжить поездку по окрестностям до вечера и забронировать комнату на ночь.

Ее руки сжали руль, и она остановила машину на ближайшем разъезде. Глядя застывшим взглядом сквозь лобовое стекло, она спокойно объявила:

— Если хочешь остановиться в гостинице, забронируй две комнаты, а не одну.

Райан развернулся на своем сиденье и вздохнул.

— Зачем ты все усложняешь? Я надеялся, что мы пришли к согласию.

— Единственное, что я согласилась сделать, это показать тебе окрестности, — холодно напомнила Катриона.

Он на минуту нахмурился, затем его лицо прояснилось.

— Ты права! Я вспомнил. Я сказал, что мы обсудим прочие твои обязательства позже. — Он протянул руку и провел по ее волосам. — Ну что же, сейчас как раз самое время установить основные правила.

Она сердито скинула его руку.

— Прекрати. Мне не нравится, когда ты до меня дотрагиваешься.

— Почему же тогда ты внезапно перестала дышать? — мягко произнес он ей прямо в ухо. — И почему покраснела? — Его прохладные пальцы погладили нежную кожу ее шеи. — Ты горишь. У тебя что-то вроде лихорадки?

Дыхание у нее перехватило, она сглотнула и сказала прерывающимся голосом:

— Нет, черт возьми! Ты прекрасно знаешь, что это от злости.

— На мой взгляд, это больше похоже на желание. Классические симптомы возбуждения. — Теперь он говорил низким, соблазняющим шепотом, и как она ни старалась не обращать внимания, его слова вызвали у нее дрожь. — Почему бы тебе не поступить разумно? Давай забудем обиды. Забудь все истории, которые ты обо мне слышала, а я забуду о Трикси Троттер.

Райан пристально разглядывал ее. Заметив, что ее нижняя губа слегка дрожит, улыбнулся.

— Послушай… — мягко продолжал он. — Давай представим, что мы только что познакомились. Мы начнем все сначала и…

Она кинула на него быстрый взгляд и презрительно фыркнула:

— Я лучше представлю, что мы не встретимся с тобой больше никогда. Встреча с тобой — первое самое плохое событие в моей жизни. Второе — твой приезд.

Ну что же, она явно не стесняется в выражении своих чувств, подумал Райан. Ему это нравилось. Приятная неожиданность — встретить девушку, обладающую настоящим характером, это даже более привлекательно, чем красивая внешность. Когда он смотрел в ее ясные голубые глаза, он чувствовал какую-то необъяснимую теплоту в сердце…

Такое уже случилось с ним однажды, в университете, но было это давно и закончилось грустно. Что-то подсказывало ему, что на этот раз все может быть иначе.

Он снова погладил ее волосы, и когда его пальцы слегка коснулись шеи Катрионы, она изо всех сил сдерживалась, чтобы не задрожать, как осиновый листок. Раздраженно нахмурившись, она освободилась от его рук и включила зажигание.

На ближайшие две мили воцарилось благословенное молчание, во время которого она почти пришла в себя, но он внезапно заговорил:

— Кто такая Мадж, о которой мне рассказывала твоя мать? Твоя подруга?

— Я у нее работаю, — спокойно ответила Катриона. — Ей принадлежит модный магазин на Кинг-роуд. Она дала мне работу и жилье.

— Так это ее квартира на Палмерстон-Корт?

— Совершенно верно. А теперь помолчи и дай мне сосредоточиться на дороге.

— Ты прекрасно справляешься, — пробурчал Райан. — Расскажи мне об этой женщине. И на этот раз правду. Мне больше не нужна ложь.

Катриона на мгновение оторвала взгляд от дороги и с нескрываемой яростью посмотрела на него.

Моя ложь?! — взорвалась она. — У тебя хватает наглости сидеть здесь и обвинять меня во лжи? — Она снова посмотрела на дорогу и сбавила скорость, так как по обочине шли горные овцы. — Именно ты лгал все время! Возможно, даже не осознавая того, что делаешь. У такого лжеца, как ты, это вторая натура.

Он сидел неподвижно, а когда ее тирада закончилась, задумчиво заметил:

— Эта идея с переодеванием в Трикси Троттер и фотограф, который должен был оказаться за соседним столиком… должно быть, это потребовало изрядной подготовки. Тебе необходима была помощь, чтобы это организовать, и, как я догадываюсь, помогла твоя подруга Мадж. Я прав?

Костяшки ее пальцев, сжимавших руль, побелели. Если она будет это отрицать, то тогда его обвинение во лжи будет справедливым, поэтому она пробормотала:

— Ну и что, если так?

— Тогда я бы сказал, что она оказывает дурное влияние на глупую и впечатлительную…

— Вот тут ты прав, — прошипела девушка. — Я была глупой и впечатлительной, но единственное плохое влияние на меня оказал ты. Больше всего я сожалею, что Мадж не было в то время, чтобы предостеречь меня. Она знала о твоей репутации… бабника.

— Она знала? — вслух размышлял он. — А что еще она знает?

— Она знает, что тебя вышвырнули из армии, — злобно ответила Катриона.

— Я подал в отставку, — поправил он.

— Только затем, чтобы тебя не отдали под трибунал за неподчинение приказу. Это ведь одно и то же, не правда ли? — с презрением сказала она.

Райан оставил замечание без ответа и угрюмо рассмеялся.

— Твоя подруга, по-видимому, замечательно информирована. Или собирает старые сплетни, если посмотреть с другой стороны.

Катрионе это не понравилось, и она встала на защиту Мадж.

— Следи за своим языком. Ты недостоин произносить ее имя. Может, у нее и есть недостатки, но, по крайней мере, она настоящая, чего о тебе не скажешь.

Райан ухмыльнулся и поднял руки вверх.

— Ладно! Сдаюсь. Я тебе верю. Не буду больше упоминать ее имя.

Она снова успокоилась, и следующие несколько миль они проехали молча. Несмотря на включенный кондиционер, она опустила окно и наслаждалась прохладным ветерком, развевавшим ее волосы. Украдкой бросая взгляды на Райана, она видела, что он делает какие-то заметки в блокноте и вглядывается в лежавшую у него на коленях карту. Чем бы он ни занимался, он явно делал это профессионально.

На мгновение их глаза встретились, и она тотчас уставилась на дорогу. Легкая юбка слишком высоко задралась на бедрах, она поерзала на сиденье и натянула ее почти до колен.

Скоро они будут в гостинице. При мысли об этом ее сердце учащенно забилось. Что она будет делать, если он закажет одну комнату? Должна ли она уступить, сказав себе, что делает это против своей воли из-за его угрозы? Но это ведь будет неправдой, так? Правда заключалась в том, что ее что-то смущало… Что-то, напоминающее о той ночи в Лондоне.

Она старалась не обращать внимания, но это чувство не уходило, а наоборот, становилось все сильнее и настойчивее. Предположим, она действительно согласится провести с ним ночь, как он требует. Это ведь единственное, что ему нужно. Когда все закончится, он потеряет к ней всякий интерес и найдет другую. Но сможет ли она после этого жить в мире с самой собой, зная, что уступила по собственному желанию, поддавшись страху? Хуже всего было сознавать, что он выиграл, а все ее клятвы и планы мести обратились в прах. Она просто станет очередной его жертвой, только использованной дважды.

То, что она хотя бы мысленно позволила ему снова поступить с ней так же, наполнило ее презрением к самой себе за слабость характера и недостаток воли. Конечно, ни один мужчина, каким бы сексуально привлекательным он ни был, не должен оказывать на женщину такое давление! Если у нее хватает разума, она должна помнить, что отношения складываются из чего-то большего, чем секс.

Райан взглянул на приборную доску, чтобы посмотреть, сколько миль они проехали, и проворчал:

— Мы должны быть там через десять минут. Надеюсь, что в меню есть что-нибудь пристойное. Ты проголодалась, Катриона?

— Не особенно, — пробормотала она, не сводя глаз с дороги.

Загрузка...