Прекрасный дикарь

Глава 37

Уинтер

Я смотрела на Фрэнки с замиранием сердца, надежда рвалась из моей души, как цунами. Неужели он пришел, чтобы спасти меня, как какой-нибудь пьяный герой, готовый пройти через ад и обратно ради своих родных? Или он здесь только для того, чтобы вручить мне этот телефон?

Теперь он был спрятан в моем рукаве, и мне нужно было как можно скорее уйти, чтобы проверить его. Но когда я перевела взгляд на Карлоса, чтобы сказать ему, что хочу отлучиться в туалет, он с жутким треском ударился лицом о барную стойку. Я задохнулась в тревоге и посмотрела на бармена, но, к счастью, он обслуживал кого-то другого, и никто не заметил, как этот десятитонный дикий зверь потерял сознание. Вокруг нас толпились люди с напитками в руках, весело смеясь, слишком погруженные в свои социальные пузыри, чтобы понять, что произошло.

Я оглянулась вокруг, словно ища ответ на вопрос, что только что произошло. Потом все встало на свои места. Фрэнки купил Карлосу тот напиток. Должно быть, он накачал его наркотиками. Я подавила смешок восторга и встала, не тратя ни секунды на подарок, который Фрэнки сделал мне, и ускользнула в толпу, пересекая зал в направлении туалетов. Я выскользнула из толпы тел в короткий коридор, который вел к двум дверям. Я вошла в женский туалет, двигаясь по кремовой плитке и мимо золотых раковин, прежде чем войти в кабинку. Я закрыла дверь, тяжело дыша и чувствуя, как жизнь бурлит в моих венах, словно экстаз. Я не переставала улыбаться, когда опускала стульчак унитаза, садилась на него и рассматривала телефон, который дал мне Фрэнки.

Сначала я проверила сообщения, но там ничего не было, затем номера, но список контактов был пуст. Я нахмурилась и перешла к единственной другой возможности — открыла фотоальбомы и нашла одно видео, которое ждало меня. Я нажала «воспроизвести», и мое сердце заколотилось при виде Николи, стоящего перед камерой. Его лицо было залито кровью, а в глазах была тьма, которой мне не хватало на каком-то базовом уровне. Я прикусила губу, когда он уставился прямо в камеру, мое сердце бешено билось от желания.

— Это для тебя, куколка. — Он отошел в сторону, и я увидела Дюка, привязанного к стулу на заброшенном складе, его промежность была испачкана мочой, а лицо расквашено в кровь. Это был он, мой демон, мой мучитель. О Боже, Николи нашел его.

От ненависти у меня отвисла верхняя губа, и я смотрела, почти не мигая, не желая упустить ни секунды. Потому что если Николи добрался до него, это могло означать только одно. Дюк был мертв.

Николи снял с бедра охотничий нож, и я наблюдала, как он отрезает Дюка кусок за куском, моя жажда крови росла, практически вызывая слюноотделение, когда я наслаждалась его смертью. Мне пришлось убавить громкость, чтобы не привлекать к себе внимания, если кто-то зайдет в туалет, но я все равно слышал его крики, каждый из которых разрывал невидимую цепь на моей душе и наконец-то освобождал меня от Пятерых. Николи был беспощаден, холоден и управляем той свирепостью, которую я видела на той горе. Тогда, когда были только мы и месть, когда наша жизнь была простой, по которой я так чертовски скучала.

Я изголодалась по нему, наблюдая, как каждый мускул его тела обращается против моего врага. Когда все было почти закончено, тот, кто записывал, приблизил камеру к лицу Дюка, его тело лежало на полу, а кровь блестела вокруг него в постоянно увеличивающейся луже.

— Извинись, — прорычал Николи, надавив ногой на грудь Дюка.

Дюк едва мог говорить из-за опухшего лица, но его губы разошлись, и он жалобно прохрипел слово «извини».

— Скажи это ей! — Николи указал на камеру, и карие глаза Дюка устремились в объектив. На меня.

— Прости, рэд, — прохрипел он. — Это просто бизнес.

У Дюка началось сильное кровотечение, он начал задыхаться и посинел, корчась на земле.

Один резкий удар Николи сломал ему шею с окончательностью, которая заставила меня втянуть воздух. Я была уверена, что никогда не дышала так глубоко и легко. Дюк был мертв. Последние кошмары разбились вместе с ним. Я была свободна. И все же… я не была свободна. Меня все еще держал Рамон, но недолго. Я должна выбраться отсюда.

Я встала, подняв платье и заправив телефон в подтяжки, чтобы спрятать его, затем опустила юбку и повернулась, чтобы посмотреть на стену над собой. Окна нет.

Я прорычала себе под нос, выходя из кабинки и, к счастью, обнаружив, что комната пуста, я проверила каждую кабинку на наличие окна, но его не было.

Черт.

Дверь распахнулась, и вошел Рамон с горящими, как смола, глазами. Я действовала быстро, опустив руки в ближайшую раковину, делая вид, что мою их, а мое сердце врезалось в грудную клетку.

— Где Карлос? — шипел он, оглядывая кабинки, словно его восьмифутовый охранник мог появиться из туалета.

Я пожала плечами, не подавая голоса и холодно глядя на него. Он шагнул вперед, схватил меня за руку и уставился на меня сверху вниз.

— Не веди себя так, Саша.

Я оскалила на него зубы, шипя, как дикая кошка, и он в ярости встряхнул меня. Дверь открылась, и вошла пара женщин, задохнувшись, когда они увидели здесь Рамона.

Рамон обхватил меня за талию и прильнул ртом к моему рту, я вздрогнула, пытаясь отстраниться, но он схватил меня за затылок, и я не смогла.

— Простите нас, — сказал он женщинам, разрывая поцелуй. — Я не могу оторваться от нее с тех пор, как мне вернули мою жену.

— Оуу, — ворковала одна из женщин, а другая улыбнулась мне с ревностью в глазах. Но если она хотела Рамона, она могла получить его, его дом, его армию засранцев и мое уродливое платье.

Он вывел меня из уборной, и мы пошли по коридору обратно на вечеринку.

— Тебе лучше ничего не замышлять, моя дорогая, — проговорил Рамон мне на ухо, прижимаясь поцелуем к моему виску, и мое нутро сжалось.

— Рамон! Иди поговори с Серхио Владиском, — позвал мэр, заметив нас, и поманил его к себе.

Рамон заинтересованно кивнул, затем подвел меня к другому своему охраннику, которого, я была уверена, звали Хуан, и передал меня в его объятия. — Потанцуй с моей девочкой, займи ее.

— Конечно, босс, — сказал он, и Рамон поцеловал меня в щеку, оставив мою плоть пульсирующей, словно меня ужалила пчела, и поспешил прочь, чтобы присоединиться к мэру.

Хуан не умел танцевать, но, видимо, я умела: вальс, который сейчас играл, пробудил во мне мышечную память, когда я вела его по комнате, а не наоборот. Несмотря на свои танцевальные способности, я то и дело целенаправленно наступала Хуану на ноги, хлопая ресницами, когда он, ругаясь под нос, пытался не отставать от меня.

Внезапно в танец вклинился мужчина в черной маске, с глазами, которые смотрели прямо мне в душу. Мое сердце перестало биться, дыхание перехватило, и весь мой мир перевернулся вокруг своей оси. Он оттолкнул Хуана, который хрюкнул, прежде чем уйти с танцпола и стал наблюдать за мной оттуда, похоже, радуясь предлогу перестать танцевать со мной.

Руки Николи обвились вокруг меня, притягивая меня ближе, пока мы кружились по комнате, идеально синхронизируясь друг с другом.

— Привет, куколка, — дышал он мне в ухо, и я крепче прижалась к нему, моя рука скользила по его шее, пока я вдыхала его ореховый аромат, а мое лицо касалось щетины на его челюсти.

— Ты пришел за мной, — прошептала я.

— Я готов противостоять любой силе природы на этой земле, чтобы освободить тебя, Уинтер, — прорычал он низко и глубоко, вызывая дрожь, от которой я задыхалась.

Я смотрела в его темные глаза и впитывала каждую золотую крупинку в них, моя душа словно соединилась с его. Но была одна вещь, которую мне все еще нужно было подтвердить. — Та девушка, с которой я тебя видела…

— Меня подставили, — мгновенно оборвал он меня. — Наркотики, — он не стал уточнять, но его взгляд переместился на Рамона в другом конце комнаты, и если бы ненависть могла жарить плоть, то мой муж уже был бы поджарен на мангале. Меня не удивило, что этот ублюдок был ответственен за это, но это пробудило во мне новый вид ярости, которая жаждала удовлетворения. — Я никогда не прикоснусь к другой женщине, ты моя одна-единственная, Уинтер. Та, которую я буду искать в любой толпе в любой части света, которую я буду знать в любом обличье.

— Я твой пингвин, — вздохнула я, и он захихикал.

— Нет, куколка. Ты не пингвин. Ты снежинка. Уникальная в каждом гребаном смысле. Я нашел тебя в метель, я узнал бы тебя где угодно. Другой такой, как ты, никогда не будет.

Слезы навернулись мне на глаза, а грудь захлестнула любовь. — Я знала, что ты не предашь меня, — сказала я, и мое сердце забилось от осознания того, что я была права. Николи Ромеро был моим, а я — его. Никто и ничто не могло этого изменить.

— Ты смотрела видео? — спросил он, в его глазах снова зажглась тьма, и моя душа загорелась от удовольствия. Я сжала в руке пиджак его костюма, прикусила губу и кивнула.

Он улыбался как психопат, и мне это нравилось. Мне нравилось, что он готов убивать и разделывать людей ради меня. Мне нравилось, что он не был хорошим человеком и что он будет сражаться в кровавых битвах и прорываться сквозь черные сердца моих врагов, чтобы добраться до меня. Всегда. И я бы сделала то же самое для него.

— Спасибо, — вздохнула я, желая скрепить эти слова поцелуем.

— Я вытащу тебя отсюда, дикарка, — поклялся он, и я поверила ему всеми фибрами своего существа.

Я так долго провела в темноте, бесчисленные дни в муках, крича, в то время как никто не мог услышать. Когда-то я верила, что меня не стоит спасать, что нет рыцаря в сияющих доспехах, который пришел бы спасти эту девицу в беде. Но я забыла одну вещь. Я никогда не была девицей, поэтому рыцарь никогда не смог бы меня спасти. Я была дикой девушкой со стальным сердцем. Моим спасителем был обнаженный злодей, который готов был поджечь весь мир, лишь бы удержать меня в своих объятиях. И его глаза говорили о том, что он вот-вот зажжет первую спичку.