Прекрасный хаос

24.11 Хаос

День благодарения означает две вещи. Во-первых, к нам в гости приезжает тетя Кэролайн, а во-вторых, устраивается традиционное соревнование, в котором участвуют пироги Эммы. Причем у каждого из них была особая начинка: здесь вам и пекан, и яблоки, и тыква. Разумеется, Эмма всегда побеждала на фоне жесткой конкуренции и бурного обсуждения за праздничным столом.

В этом году я мечтал о Дне благодарения больше, чем когда-либо. Эмма совсем забросила духовку, и я подозревал, что и сегодня она взялась за стряпню во избежание подозрений. Но я надеялся на лучшее. Папа был не в больничной пижаме, а в выходном пиджаке, тетя Кэролайн и Мэриан играли в «Скраббл» с Сестрами, а из кухни доносились соблазнительные запахи. Мне удалось ненадолго забыть о саранче, жаре и о том, что бабушка Пру лежит в больнице. Однако я переживал из-за того, что память вообще-то меня подводит. А вдруг мне станет еще хуже?

Меня мог успокоить только один человек.

Подойдя к двери Эммы, я долго собирался с духом, прежде чем постучаться. Добиться от Эммы ответа на вопрос ничуть не легче, чем выдрать зуб у аллигатора. У нее всегда имелись секреты: без них ее так же сложно представить, как без драже с корицей, кроссвордов, передника и примет на все случаи жизни. Думаю, все ясновидящие немного странные. Но сейчас Эмма превзошла себя. Спряталась в своей спальне, когда ее пироги пеклись в духовке! Кроме того, отказалась делать лимонные меренги для дядюшки Эбнера… «Видимо, мне надо поторопиться», — подумал я и в ту же секунду услышал голос Эммы:

— Ты что здесь топчешься?

Я приоткрыл дверь, ожидая увидеть привычные ряды банок, наполненных всем, что только можно себе представить, от каменной соли до кладбищенской пыли. Толстые тома в кожаных переплетах и тетради с рецептами, не имеющими отношения к кулинарии. Комната Эммы напоминала мне аптеку, в недрах которой хранились тайные средства, способные исцелить любой недуг.

Но передо мной предстало нечто иное. Здесь царил дикий беспорядок, совсем как у меня наверху, после того, как я вывалил на пол содержимое двадцати обувных коробок. Вероятно, я застал Эмму в разгар поисков.

Бутылочки с ярлыками теснились на комоде. На полу и на кровати валялись книги и старые дневники с записями на галла, языке ее предков. Еще я заметил черные перья, ветки и кучку камней.

Эмма сидела на ковре.

— Что стряслось? — поинтересовался я, переступая через порог и протягивая ей руку, чтобы помочь встать.

— Ничего, — проворчала она. — Я навожу порядок. Тебе, кстати, тоже не мешало бы заняться адским местом, которое ты называешь своей комнатой! — заявила Эмма. — Хватит, пойдем, а то пироги подгорят!

Она оттолкнула меня, но я не сдавался.

— Что со мной не так? — выпалил я.

Эмма, не оборачиваясь, ответила:

— Тебе семнадцать лет! Полагаю, с тобой практически все «не так»!

— Ты о чем? О том, что я превратился в левшу, разлюбил шоколадное молоко и твою чудесную яичницу? Начал забывать, как зовут моих друзей?!

Эмма медленно обернулась и уставилась на меня горящими карими глазами. Похоже, она оценивала обстановку. Наконец, она набрала воздуха в легкие, словно решив выложить мне все начистоту, но вместо этого произнесла:

— Не понимаю, о чем ты! Но я спрошу у предков. Может, дело в жаре и в противных жуках! Теперь чародеям нелегко приходится.

Тут я не на шутку рассердился:

— Эмма, что тебе известно?

— «А я знаю, Искупитель мой жив», — вызывающе посмотрела она на меня.

Она процитировала строчку из псалма, который пели в церкви, когда я был маленький и кидался шариками из жеваной бумаги, чтобы не задремать.

— Эмма, перестань!

— «И мысль о том меня всегда утешит», — добавила она, погладив меня по спине.

— Эмма, прошу тебя!

Она продолжала распевать псалом, как безумная. Обычно люди ведут себя подобным образом, когда знают, что беды не избежать. Они считают, что другие ни о чем догадаются, а зря.

— «Он жив, смертию смерть поправ, Он жив, мой Царь и Бог…» — заливалась Эмма, выталкивая меня из комнаты. — Пора садиться за стол, а то бабушки проберутся на кухню и спалят дом! — провозгласила она, стремительно удаляясь от меня по коридору. — А ну-ка, побыстрее, а то еда остынет!

Наверное, скорее «Царь и Бог» ответит мне на мой вопрос… но уж точно не Эмма.

Вздохнув, я побрел за ней. Гости уже были здесь: Лена и Мэкон переговаривались в одном углу комнаты, а в другом Мэриан что-то обсуждала с тетей Кэролайн. Эмма громогласно раздавала приказы из кухни, где покоилась запеченная индейка. Бабушка Грейс, шаркая ногами и махая носовым платком, двинулась к стулу.

— Не заставляйте прекрасную птицу ждать, — приговаривала она. — Она умерла достойнейшей смертью, и мы должны оказать ей последние почести!

— Да ей же всадили в зад порцию картечи! — возмутилась бабушка Мерси и, оттолкнув сестру, уселась поближе к блюду с печеньем.

— Мерси Линн, только не начинай! Твое вегетарианство — первый шаг на пути к тому, чтобы стать падшей женщиной, которая не носит трусиков и не ходит на проповедь!

Лена села рядом с Мэриан, стараясь не расхохотаться. Даже Мэкон с трудом сохранял серьезный вид. Папа казался невозмутимым. Слушая перепалку бабушки Мерси и бабушки Грейс, я ощутил, как мне недостает бабушки Пру. Заняв свое место, я вдруг понял, что мне не хватает еще кое-кого, и спросил:

— А где Лив?

— Дома, — просто ответила Мэриан, бросив взгляд на Мэкона.

— Это не по-американски! Итан, а ты ее приглашал? — подлила масла в огонь бабушка Грейс.

— Во-первых, Лив не американка. Во-вторых — да, мэм, я звал ее на обед.

Я немного покривил душой. Если честно, я попросил об этом Мэриан.

— Вряд ли бы она чувствовала себя здесь уютно, — пояснила Мэриан, разглаживая на коленях салфетку.

Лена прикусила губу, испытывая чувство неловкости.

«Я виновата».

«Нет, я».

«Чувствую себя последней сволочью».

«Я тоже, Эль».

К счастью, этот момент в дверях появилась Эмма с кастрюлей, из которой валил пар. К нам прибыла ее коронная запеканка из зеленой фасоли. Разговоры тут же прекратились.

— Пора возблагодарить Господа нашего и начать трапезу, — заявила Эмма.

Папа, как всегда, отодвинул для нее стул.

Мы взялись за руки, и тетя Кэролайн, склонив голову, по традиции прочитала молитву благодарения.

Я чувствовал силу своей семьи. Подобное ощущение было у меня, когда я присоединился к чародейскому кругу. Сейчас с нами только Лена и Мэкон, но присутствие магии оказалось не менее явственным. Вибрации заполняли собой все, заглушая жужжание саранчи. Энергетическое поле гудело громче, чем инкубы, с душераздирающим криком разрывающие небо.

И вдруг я снова услышал ее. Вместо молитвы у меня в ушах зазвучала песня, и на миг я испугался, что у меня голова расколется.

Тетя Кэролайн закончила молиться, а я был готов рухнуть на колени.

А позже победителем был объявлен ореховый пирог. Наевшись индейки, папа уснул, устроившись на диване между Сестрами. Обед считался оконченным, когда никто из нас уже не мог сидеть на жестких деревянных стульях.

Против обыкновения, я почти ничего не ел, мучаясь от чувства вины. Ведь Лив находилась глубоко под землей, одна-одинешенька.

В Англии не празднуют День благодарения! Ну и что?

«Я понимаю».

Лена в упор смотрела на меня.

«Эль, это не то, что ты думаешь!»

— А разве тебе известны мои мысли? — осведомилась Лена. — И тебе надо завернуть несколько кусков пирога и отнести Лив.

— Ты вправду так хочешь?

— Пока Ридли не наложила на нас Furor, я даже не представляла себе, что чувствует Лив, — смущенно отвернулась Лена. — Я знаю, каково это — не иметь друзей. А потерять их, наверное, еще тяжелее.

— То есть ты хочешь, чтобы я дружил с Лив? — недоверчиво переспросил я.

— Нет. Но я доверяю тебе, — с трудом выдавила она.

— Погоди, ты меня проверяешь? Ну, вроде тех тестов, которые девушки устраивают своим парням, чтобы те прокололись?

— Нет, — улыбнулась Лена, заворачивая в фольгу остатки орехового шедевра.

Не успели мы выйти за дверь, как нас застукала Эмма:

— И куда вы собрались?

— В Равенвуд. Пусть Лив попробует твой ореховый пирог.

Эмма попыталась наградить меня своим фирменным взглядом, но на сей раз у нее ничего не получилось.

— Значит, ты опять заберешься в туннели? — не сдавалась она.

— Я только проведаю Лив и вернусь! Обещаю!

— Ладно, — смирилась Эмма, потирая золотой кулон. — И никаких заклинаний, пожаров, вексов и прочих демонов! Слышишь меня, Итан Уот?

Я всегда слышу Эмму, даже когда она молчит.

Лена приоткрыла Внешнюю дверь, спрятанную под ковром в комнате Ридли. Мне до сих пор не верилось, что она разрешила мне спускаться к Лив. Хотя, с другой стороны, Лена знала, что ее молодой человек однажды собрался поцеловать другую девушку. Так что остальное за мной.

— Я буду здесь. Надо порыться в вещах Ридли, — сказала мне Лена напоследок.

Интересно, заходила ли она сюда после той ночи, когда мы обнаружили Джона? Лена очень переживает за Ридли, тем более что та теперь — совсем беспомощная обычная девчонка.

— Я быстро, — шепнул я, поцеловал ее и шагнул на ступеньки невидимой лестницы.

Спустя секунду я услышал знакомые интонации.

— Не думаю, что именно так на Юге празднуют День благодарения! Но по-моему, у нас с тобой — шикарные полуфабрикаты! — радостно щебетала Лив.

— Повезло тебе, — ответил другой голос. — Я тоже никогда не отмечал День благодарения. Абрахам и Сайлас не жаловали праздники, поэтому мне не с чем сравнивать.

Ну конечно, Джон! Кто же еще…

— И вы не отмечали Хэллоуин?! А Рождество?! А подарки на второй день рождества?! — засмеялась Лив, но я понял, что она спрашивает серьезно.

— Ничего из вышеперечисленного…

— Ужас какой…

— Ладно, что было, то прошло.

— Получается, это наш первый День благодарения, — радостно воскликнула она.

— Вместе, — добавил он.

Меня затошнило, словно я переел сэндвичей и выпечки Эммы. Я осторожно выглянул из-за угла. Джон и Лив расположились в кабинете, который устроил для нее Мэкон. На столе стояли две свечи и контейнер с замороженной индейкой. Кошмар! А мы наслаждались домашними деликатесами! Лив пыталась зажечь свечи зажигалкой Джона.

— У тебя руки дрожат, — заметил Джон.

— Совсем чуть-чуть. И тут сильный сквозняк, — оправдывалась она.

— Ты волнуешься, потому что мы остались вдвоем? — произнес Джон. — Не надо. Я ничего тебе не сделаю.

— Волнуюсь? Да с чего ты взял? — покраснела Лив.

Они долго смотрели друг на друга, а потом Лив вскрикнула и выронила зажигалку. Наверное, обожглась.

— Ты в порядке? — Джон накрыл ее пальчики своей лапищей.

— Надо подставить под холодную воду, — прикусила губу Лив.

— Подожди!

Лив недоуменно уставилась на него. Вскоре Джон убрал ладонь, и Лив пошевелила пальцами.

— Совсем не больно! — воскликнула она. — Даже не покраснели! Как тебе такое удается?

— Я же объяснял, — смутился Джон, — если я дотрагиваюсь до чародея, то невольно получаю его способности.

— То есть ты — тауматург! Целитель, как кузина Лены, Райан! И ты…

— Нет-нет, ее я не трогал. Наткнулся случайно на девицу, а она оказалась тауматургом.

Не знаю, шутит он или нет, но Лив вроде бы поверила ему.

— Удивительно, — продолжала восхищаться она.

— Вряд ли… Я — ошибка природы.

— Но в твоем случае она постаралась. Ты — особенный.

Она произнесла это как нечто само собой разумеющееся.

— Ага, поэтому от меня лучше держаться подальше, — усмехнулся он. — Иногда я даже не помню, что делал.

— В Англии мы называем такое состояние — «уйти в загул».

— Оливия, у меня загул длится несколько недель.

Меня бесило, что он называет ее по имени. О-ли-ви-я. Джон прямо-таки растягивал каждую гласную.

— С тобой постоянно это происходит? — полюбопытствовала Лив.

В ее вопросе прозвучал не только научный интерес, но и неподдельное сочувствие.

— Да, — кивнул он. — За исключением того времени, когда я торчал в арклайте. Хотя там было скучновато…

Я не выдержал, откашлялся и вошел в комнату:

— А если мы посадим тебя обратно?

Они явно не ожидали увидеть меня. Джон сразу помрачнел, и тот приветливый парень, который болтал с Лив, испарился.

— Итан, что ты здесь делаешь? — смутилась Лив.

— Принес тебе знаменитый ореховый пирог Эммы. Прости, я не хотел вам мешать, — соврал я.

— Что за глупости! — швырнула салфетку на стол Лив. — Мы собирались приступить к дегустации весьма сомнительной индейки.

— Милая, сегодня же наш первый День благодарения, — подмигнул ей Джон и нагло уставился на меня.

— Лив, можно тебя на секундочку? Мне нужна твоя помощь, — сказала я, игнорируя взгляды Джона.

— Договорились, проводник, — вздохнула она, вставая из-за стола.

Покидая комнату, я чувствовал на себе взгляд Джона.

Значит, «милая»…

Когда мы оказались на достаточном расстоянии от инкуба, я нетерпеливо спросил:

— Ты что творишь?

— Просто хочу поужинать, — покраснела она и отвернулась.

— Ладно, Лив! Почему ты с ним?

— Ты какую-то конкретную книгу ищешь? — проигнорировала меня Лив. — Я тебе за этим понадобилась?

Мы шли между стеллажей Lunae Libri, на стенах один за другим загорались факелы, освещая нам дорогу.

— Вообще-то я думал, что он предпочитает «Доритос».

— Верно. Но он решил составить мне дружескую компанию.

— Лив, он тебе не друг! — я загородил ей дорогу, и она остановилась.

— А кто? — раздраженно воскликнула она. — Давай, раз ты у нас специалист по отношениям!

— Я не знаю, кто он и что ему нужно! Держись от него подальше!

— А тебе-то что?

— Лив, ты могла хотя бы заглянуть к нам! Мэкон и Мэриан тоже хотели тебя видеть!

— Отлично! Но я почему-то не догадалась, что ты меня пригласил таким загадочным образом!

Я понимал, что она обижена. И что мне теперь делать?

— В смысле, мы все тебя ждали!

— И ты в первую очередь, не сомневаюсь! Клянусь своими синяками, которые остались после нашей драки с Леной!

— Вы сцепились из-за Furor! И поверь мне, ты за дело получила. Сама была хороша!

— Я знаю, что могла проведать тебя и остальных, — немного смягчилась она. — Но мне там не место. У меня уже нет своего дома. Как и у Джона. Может, смертные и инкубы в чем-то похожи…

— У тебя есть дом, Лив! И ты не обязана прятаться под землей, ты не чудовище, в отличие от… — возразил я и оборвал себя на полуслове.

«Итан?» — позвала меня Лена.

«Эль, я скоро».

«Не торопись».

Лена дала мне понять, что пока она не против моей беседы с Лив. Но как мне усмирить Лив?

— Итак, почему ты здесь? — снова начала наступление Лив. — Что у тебя за намерения?

— Держи, — заявил я, протягивая ей контейнер.

— Вкуснятина! — восхитилась она, снимая фольгу и отламывая кусочек пирога. — Как у тебя дела? — спросила она с набитым ртом.

Выпечка Эммы — проверенный путь к примирению.

— Что тебе известно о Колесе судьбы? — вырвалось у меня.

— Ну и вопросы у тебя, — изумилась она, радуясь перемене темы.

Бьюсь об заклад, сейчас она готова говорить о чем угодно, только не о своей личной жизни.

— А что такого?

— Я думаю о Колесе с тех пор, как мы с тобой обнаружили Temporis Porta.

Лив достала красный блокнот и открыла посередине. На листке было нарисовано три круга идеальной формы, со спицами, украшенными причудливыми орнаментами.

— Фрагмент узора на двери, который я запомнила.

— По-моему, все правильно… тут изображен чародейский шифр?

— Да, — подтвердила она. — Хотя я сомневаюсь, поскольку ты умудрился открыть портал за пару секунд. А вообще-то я нашла символ в библиотеке Мэкона.

— Ну и?..

— Бесконечный повторяющийся круг, — объяснила Лив. — Наверняка он и Колесо судьбы являются звеньями одной цепи.

— И Temporis Porta тоже?

— Вероятно. Но опять возникают сложности.

— Какие? — похолодел я.

Если Лив чего-то не понимает — это плохой знак.

— Дверь открылась сама, ты даже не дотрагивался до шифра. Если бы я не видела собственными глазами, ни за что бы не поверила.

Я вспомнил, как прижался лбом к грубой поверхности древесины.

— А меня не пропустили, — добавила Лив.

— И что? — спросил я.

К чему она клонит?

— Думаю, Колесо связано именно с тобой.

Я промолчал. А в голове у меня зазвучало предупреждение Эммы: «Рано или поздно Колесо судьбы сокрушит нас всех».