Чужая жизнь. Книга II. "Приговоренный муж"

Глава 17 Лоси, оборотни и… Элениэль

Кого в лесу опасней встретить — лося или медведя? Несколько раз я слышал, что именно лося. Этот травоядный выглядит симпатичным и меланхоличным только на видео и за крепкой оградой. А в лесу он одним ударом своего острого с краю копыта нехилые деревца срубает, когда ломится к вам, чтобы поинтересоваться, что вы в его владениях забыли. Медведь, конечно, тоже не подарок. Он только в цирке кажется этаким добряком, когда на велосипеде по кругу ездит. На природе с ним лучше не встречаться.

Вот. А ко мне сейчас приближаются оба два. Медведь верхом на лосе. Даже мой спокойный Буян заволновался. Верно оценивает ситуацию коняга. Мне тоже не по себе. Но нужно держать марку. Я, Великий герцог Юма, встречаю сейчас вождя племени оборотней Хольмага (про медведя на лосе я преувеличил немного, мой незваный гость сейчас в образе человека). Прислушался он все-таки к отвечающему за этот рубеж нашей родины графу Сиверсу, оставил свою шоблу на границе и явился ко мне в сопровождении лишь трех сотен своих воинов. Впрочем, и этого достаточно, чтобы доставить множество проблем. Такие морды подобрались, что аж дрожь пробирает. Наверное, так выглядели дикие викинги, когда на Европу ужас наводили и свое прозвище «кара Божья» со всем возможным старанием зарабатывали.

За мной мои гвардейцы и только позади них Изабелла, которая, как обычно, ко мне не прислушалась и в замке не осталась, а с ней дроу Диана, баронесса Мельба, служанка Гру и виконтесса Мира. Вот последняя смотрит на приближающихся мужиков не со страхом, а с явным интересом. Как же! Свежачок в гости пожаловал. Да еще какой! Крупный. Хотя и не мытый. Рядом со мной виновница этого незапланированного торжества — дочка вышеозначенного Хольмага Амельда, которую я сейчас с радостью ему и сбагрю.

Изабелла, правда, опечалилась. Жаль ей расставаться с этим постоянным источником разных неприятностей.

Кстати, я разгадал Изабеллу и эту ее тягу — что к пропавшей Элениэль, что к этому исчадью леса. Все думал, что она так к эльфийке прикипела, что даже свадьбу нашу готова была перенести, теперь, вот, к девчушке? И понял, что, видимо, это некая гиперкомпенсация за ее продуманность и, чего уж скрывать, определенную жестокость ко всем остальным. Тянет покровительствовать и заботиться о разных не слишком вменяемых или несчастных. Сначала была Эли, теперь оборотница.

— Она же просто шалит! — оправдывала она очередную выходку юной пантеры, когда я начал высказывать недовольство тем, что в вино стражников было подмешано нечто такое, что ночью не позволяло им находиться на стенах замка без отлучек по естественной надобности более получаса. — И пусть стражники будут более бдительными, кстати. Им это не помешает! А то так всех и отравят когда-нибудь.

Ладно. Сейчас я от дочки вождя избавлюсь, и в замке все вздохнут с облегчением.

Между тем к Хольмагу присоединяется новое действующее лицо. Да, это не морда. Верхом на лосе сидит среднего роста женщина с удивительно правильными чертами лица, неестественно белыми волосами (почти, как у меня) и таким холодным взглядом чуть зеленоватых глаз, что я сразу понимаю — это «добрая мама» Амельды Сигрид. Перекидывается в снежного барса. Все ей разрешает, а мужа, похоже, держит в ежовых рукавицах. Вон как он сразу весь свой решительный вид растерял. Косится на свою благоверную, ждет, что она ему подскажет. То ли рубить меня сразу, то ли вежливо поздороваться.

— Мама, мамочка, папа! — раздается слева от меня, и к своим родителям кидается Амельда.

Те соскакивают со своих рогатых транспортных средств. Сигрид обнимает пропажу, а Хольмаг нерешительно топчется рядом. Видимо, продолжает делать мучительный выбор между выражением благодарности и желанием достать из-за спины свою секиру. И сдается мне, что ему милей второй вариант.

Но первой заговаривает Сигрид, которая за эту неполную минуту успела услышать от дочки самое главное. Никто ее здесь не обижал, а еще помогли вернуться в человеческий облик. Это я понимаю по тому, как меняется выражение ее лица. Мягче как-то становится. А до этого выглядела просто как воплощение неминуемой мести.

— Мы выражаем вам свою признательность, Великий герцог Юма, за помощь, которую вы оказали нашей дочери, — говорит она. — И за ваше гостеприимство.

Уффф… Кина, в смысле — бойни, не будет. Или будет?

Мое плечо стискивают пальчики Изабеллы. Да так сильно, что чувствую даже через теплую куртку. Уже вторая неделя весны минула, но еще прохладно у нас.

— Посмотри направо! — взволнованно шепчет она мне. — Да не туда! За спиной Сигрид! Видишь⁈

Вижу. Один из оборотней подводит к жене вождя на цепи какое-то жалкое создание. Та принимает у него этот импровизированный поводок, резко за него дергает, и к ней подлетает, чуть не падая на землю… Элениэль! На кого же она похожа⁉ В каких-то омерзительных обрывках шкур вместо нормальной одежды, волосы спутаны в колтуны, глаза потухшие.

Что же с ней сделали? Да тут потребуется год медикаментозной реабилитации и целый полк психотерапевтов, которые будут укладывать ее на мягкую кушетку и часами ее расспрашивать и выслушивать.

— Спаси ее! — буквально выдыхает мне в ухо Изабелла. — Можешь всех этих тварей убить, кадавров из них сделать, в пыль обратить, но Эли сегодня должна быть у нас в замке!

Ага. Перебить. Как же. Я бы и сам с превеликим удовольствием. И даже сделать это, наверное, получится. Правда, к магии оборотни, как я слышал, очень невосприимчивы, но это к обычной. Моя, надеюсь, их природную защиту пробьет. Сотню я могу накрыть туманом прямо сейчас, а остальных мои воины добьют. Непросто будет. Но справятся. Вот только делать этого ни в коем случае нельзя. Мы получим такую войну на восточной границе, когда все племена оборотней объединятся для того, чтобы отплатить за убийство одного из своих вождей, что о том, чтобы снять блокаду на западе, где стоят имперцы и турвальдцы, придется забыть, как о страшном сне. И это еще будет большой удачей, если последние сами не постараются проникнуть в наши горы и долины. Так что попробую другой способ. Дипломатический.

— Благородная Сигрид,- начинаю я, не успев сообразить, как к этой снежной королеве надо обращаться. Не «вождиха» же? — Я рад, что помог вам вновь обрести вашу любимую дочку. Она у вас очень милый ребенок, и моя жена к ней нежно привязалась за то время, что Амельда у нас гостила. В свою очередь, у меня к вам есть просьба. Отдайте мне вон ту девушку, которую вы держите на цепи. Она моя подданная и потерялась в самом начале зимы. Не знаю, как она умудрилась попасть к вам, но я благодарен, что вы предоставили ей приют и сейчас привели домой.

Вру, как сивый мерин. Льщу. Расплываюсь в любезных улыбках.

Сигрид склоняется к Амельде и что-то у нее спрашивает. Похоже, дело на мази.

Нет! Первым на мою просьбу реагирует Хольмаг. Он бросает на меня злобный взгляд, потом смотрит на Элениэль. В его сузившихся и зажегшихся красным глазках я отчетливо читаю, что даже в таком непотребном виде эльфийка возбуждает в нем совершенно определенные желания.

— Нет, это не по нашим обычаям! — ревет он так, что я окончательно теперь верю, что его вторая ипостась — это медведь. — Зверь так просто добычу не отдает! Ты должен отнять ее у меня. Силой!

Елки! Вождь свое слово сказал. Во всеуслышание. По лицу Сигрид вижу, что она сожалеет, но ничем помочь не может. Хотя и хотела бы. Уронить свое достоинство при воинах своего племени ее муж не позволит даже ей.

Вот же скотство! Мне теперь с этим монстром биться придется?