Чужая жизнь. Книга II. "Приговоренный муж"

Глава 33 Идем на Турвальд. Гастон-Справедливый

Сегодня войска герцога Гастона-Справедливого (я придумал ему такое дополнение к имени взять — хорошо для пиара и создания положительного имиджа) перейдут реку Серну, которая делит почти ровно пополам королевство Турвальд, и устремятся вперед, чтобы эту самую «справедливость» установить на всей территории. На нашей стороне речки она победила уже месяц тому назад. Бескровно. Настоящая такая цветная революция получилась. Впрочем, никакого серьезного сопротивления мы не ждем и дальше. Так, может быть, пара сотен гвардейцев Конрада Третьего сохранят ему верность, да и то, как я думаю, скорее для вида.

Рядом с суровым, закованным в доспехи и всем своим видом олицетворяющим «забытую славную рыцарственность» Гастоном на белой кобыле гарцует его красавица невеста, привлекая восторженные взгляды воинов приветливой улыбкой и… чересчур откровенным декольте своего платья-амазонки. Особенно эта немаловажная деталь ее туалета становится заметна, когда она милостиво склоняется с седла, напутствуя на предстоящие победы проходящие мимо владетельной и уже почти официальной супружеской четы войска. Пока, и это все знают, они только жених и невеста и блюдут чистоту своих чувств, не дерзая не только ночь вместе провести, но даже прилюдно взяться за руки. Образцово-показательные будущие король и королева Турвальда. Не то что этот развратник Конрад Третий — еретик, провозгласивший себя главой церкви и без ее благословения женившийся на родственнице. Не удивительно, что после такого святотатства у него родился ущербный сын.

Два месяца я бился над тем, чтобы создать эту картину. Просто художник выдающийся, однако. Как это получилось? Прогрессорствую я помаленьку. Продолжаю привносить в этот закостенелый магический мир разные новации. В основном пока не самого лучшего свойства. А что делать? Не я такой. Жизнь такая.

Да, всего только три месяца назад я полз по стене собственного замка, боясь сорваться и лелея мечты, как я казню коварную дроу Диану, а сейчас, спокойно оставив на ее попечение Изабеллу и своего новорожденного сына-наследника, нахожусь здесь — в расположении армии ее дяди. Правда, инкогнито. Все делают вид, что не знают, кто я. А я — что не догадываюсь, что окружающие только притворяются, что не узнают меня. Забавно иногда получается, когда ко мне подходит за указаниями кто-то из командиров отряда и не может сообразить, как ко мне обращаться «ваша светлость» или «господин барон». Я бароном Густавом решил называться. В этих случаях в дело вступает моя Элена, иносказательно подсказывающая подошедшему: «Господин барон слушает вас граф такой-то или виконт этакий».

Зачем я этот любительский спектакль устроил? В том, что все новоявленные вассалы герцога Гастона знают, кто я, понимают, что без герцога Юма ничего бы они не добились раньше и не добьются в будущем, ничего страшного нет. А вот для простых воинов, ополченцев из числа крестьян, в общем — простонародья участие в почти крестовом походе за восстановление истиной веры и торжество вселенской справедливости темного мага было бы непонятно. Так что — прочь гордыню! Меня здесь нет. А есть только неизвестный барон Густав, ставший недавно приближенным советником могущественного герцога Гастона.

Да, когда я вернулся в замок после четырехдневного отпуска, проведенного в, не буду ханжествовать, приятном обществе горячей королевы дроу Алиры, то ожидал, что меня ждут тяжелые времена, когда я буду из кожи вон лезть, чтобы выдернуть мою жену Изабеллу из обуявшей ее депрессии. И был приятно удивлен, увидев девушку, которая весело над чем-то смеялась в обществе Дианы. Я был нежно обнят, расцелован (и не только), и следующим утром осознал, что жизнь вошла в правильную колею.

Оставался, правда, пока не выявленный шпион кого-то из моих врагов, но решение этой проблемы приходилось в данный момент отложить. Как его найти ни я, ни Родрик, ни Рагнхильда, прочно занявшая место главы моей контрразведки, представления не имели. Пока просто ограничил до минимума число слуг, которые имели право входа к Изабелле и в мои покои, и дал указание карликам внимательно следить и слушать, как себя ведет и о чем болтает многочисленная обслуга замка. А то как-то мы упустили из вида, что агентом вовсе не обязательно может быть кто-то из благородных обитателей замка, на разных истопников или горничных тоже нужно внимание самое пристальное обратить.

С Дианой тоже все наладилось само собой. Призвал девушку к себе и приказал:

— Поступаешь в полное распоряжение великой герцогини. Находишься при ней неотлучно. Делаешь все, что она скажет. Следишь, чтобы никто посторонний, не из утвержденного мною списка к ней даже приблизиться не мог. Отвечаешь за ее здоровье. Пробуешь всю еду, которую ей подают. Если замечаешь что-то подозрительное, незамедлительно докладываешь мне. Ясно?

И опять зрачки у дроу расширяются на мгновение. Задача принята, приступаю к исполнению. Вот, понимаешь, робототехника магическая! А ведь в остальном, если бы не эти последствия ритуала Подчинения, ведет себя абсолютно естественно. Как и раньше. Если не знать, что находится под заклятьем, то и не догадаешься никогда. Впрочем, Алира мне говорила, что сами дроу такое состояние как-то распознают. Не все, конечно, а только магически одаренные представительницы прекрасного пола. Ну, у меня здесь других девушек-дроу нет, так что эта тайна пока таковой и останется.

В общем, появилась у меня, наконец, возможность вплотную заняться вопросом Турвальда, с которым я решил поступить не грубо — попросту присоединив к Юму его изрядную часть, а тоньше — посадив на трон моего тестя верного мне человека. Гастона. Дядю Изабеллы.

Вопрос оставался один — как это сделать так, чтобы, как говорилось в одном фильме, «никто не догадался».

— Будем проводить операцию под чужим флагом, — сказал я Родрику, когда мы засели в моих рабочих покоях, чтобы эту тему детально обсудить.

Тот на меня выпучился в полном непонимании.

— Ну, — пояснил я. — Нужно сделать так, чтобы переворот в Турвальде никто не мог напрямую связать с Юмом. Повод и причину нужно найти такие, чтобы всем были очевидны обоснованность и справедливость смены короля. И чтобы сам этот новый король не вызывал ни у кого ни малейших подозрений или еще хуже — опасений. То есть он должен быть неамбициозным, но жутко правильным и слегка глуповатым.

— Гастон! — сразу уловил направление моей мысли достопочтенный.

— Именно, — хорошо все-таки церковь умеет себе кадры подбирать и готовить. — Сделаем из него героя без страха и упрека в глазах других вассалов Конрада Третьего. А теперь повод и причина?

— Выход Конрада Третьего из лона официальной церкви, — не задумываясь, ответил Родрик. — Это его нововведение многих не устраивает. Никто теперь не может быть уверен, что его брак, завещание, да даже законнорожденность детей не будут в будущем оспорены.

Конечно, эту идею мы быстренько «расширили и углубили». Добавили к впадению в еретичество еще сокрытие налогов (в смысле не полную передачу империи причитающейся ей доли от собранных податей). Крысятничество, другими словами. Кстати, и это яркое понятие заодно в обиход я ввел. Очень уж оно образное. Хорошо звучит: «Король Крыс Третий!» или просто «Конрад-Крыса». Как такому верность хранить? Никто этих грызунов не любит. Кстати, надо будет над производством лубков подумать (Это этакие комиксы в картинках, которые издавали в России в позапрошлом и начале прошлого века. И не только у нас, кстати. Называлось это творчество — лубок). Для простонародья пойдет на ура. Впрочем, это мы для императора прибережем.

А еще он трус и неудачник. Потерпел позорное поражение от каких-то горцев недавно. Мало того, сам-то в то время, когда его вассалы своими жизнями рисковали, у себя во дворце рассиживался. Жрал, поди, по своей привычке в три горла, блуду со своей родственницей-женой предавался, да ворованные деньги пересчитывал.

Другое дело герцог Гастон! Вызвался добровольно присоединиться к армии. Единственный, кто покрыл себя славой на поле боя, проявив не только личную храбрость, но и полководческий талант с мудростью правителя. Организовал отпор оборотням, пробился сквозь их ряды — полководец и герой. А потом достойно сдался герцогу Юма — не побоялся поставить под угрозу свою честь рыцаря, но тем самым спас две сотни дворян от неминуемой смерти.

Очень в масть пришлось и то, что в Турвальде откровенно затирали аристократов из числа «заречников», то есть тех, чьи владения расположены на нашей стороне реки Серны. Слишком многое их экономически связывает с Юмом, а значит — не надежны. Да и пострадали они в ходе блокады даже больше нас. Нам они свой урожай продать не могли, хотя всегда так поступали, вести до империи далеко. Плюс кормить всю армию Турвальда и империи тоже выпало им. Расплатились тогда с ними расписками. Вот победим, тогда золотом из контрибуции с Юма и отдадим. Естественно, после поражения от нас Конрад Третий об этом и думать забыл.

Так что подготовили мы уже наши проверенные подметные письма, в которых всячески чернили Конрада и прославляли Гастона, да и засеяли ими обильно всю территорию Турвальда вплоть до реки.

Результат превзошел наши самые смелые расчеты. И первой в Юмиле заявилась моя старая знакомая — графиня ДеВержи, которая когда-то мечом прокладывала себе путь в мою спальню. Тут, кстати, смог ее повнимательнее рассмотреть. Если забыть про ее некоторую неразборчивость в связях и методах добиваться от мужчин взаимности, то очень даже ничего. Достаточно молода еще — лет тридцать. Весьма привлекательна внешне. Вдова. Имеет обширные владения в «заречье». Не может простить королеве Матильде тот случай, когда она с нее шубу на морозе содрала. А еще — сообразительна. Я как раз прикидывал, какой бы такой предохранитель к дяде Изабеллы прикрутить, а то уж слишком недалек — еще поверит, что и правда стал настоящим королем?

Принимали ее вместе с Гастоном. Нельзя было такое ему одному доверить. Потом не разгребешь то, что он наворотит. Так что сижу чуть в стороне, контролирую. Делаю вид, что я в данный момент только племянник герцога, оказывающий ему родственное гостеприимство.

— Ваша светлость, — обращается графиня к Гастону, но глядя при этом на меня. — Я полностью разделяю ваше возмущение творимыми королем Конрадом в нашем Турвальде беззакониями. Я сама, мои лендлорды, а я могу посадить на конь в полном вооружении до тысячи человек, в вашем полном распоряжении, — и преклоняет колено, демонстрируя и гибкость, и грудь в вырезе платья.

На следующий день пригласил графиню для приватного разговора.

— Графиня, — говорю даме, которая, похоже, надеется, что я повелся на ее прелести и сейчас начну укладывать на стоящий в моем кабинете диванчик. — Я вижу, какую искреннюю и чистую любовь вы испытываете к моему глубокоуважаемому и крайне достойному дяде Гастону. Не сомневаюсь, что и он без ума от вас, хотя, может быть, еще этого и не осознает. Но вы же знаете, какой он истинный рыцарь. Настоящий. Теперь таких уже больше нет. Поэтому ему будет очень трудно признаться вам в своих чувствах. Прошу вас, возьмите инициативу в этом вопросе на себя. Понимаю, что для такой благовоспитанной и скромной дамы, как вы, моя просьба может показаться оскорбительной, но подумайте о процветании Заречья и всего Турвальда, когда и то, и другое перейдут под власть герцога, а потом и короля Гастона! И как ему в этом случае будет не хватать верной спутницы жизни! Станьте ею!

Дама смотрит на меня и постепенно в ее глазах начинает появляться понимание.

— Короче, — заметив это, уже без всякого пафоса продолжаю я по-деловому. — Соблазните Гастона, выйдите за него замуж. Станете сначала герцогиней Заречья, а вскоре и королевой Турвальда. Условие — четкое выполнение моих указаний и никакой самодеятельности. Понятно?

— Ваша светлость, — приседая в реверансе, отвечает графиня. — Вы так тонко уловили то, что я испытываю по отношению к герцогу, вашему дяде. Я поступлю так, как вы советуете. И, конечно, мне никогда и в голову не придет ответить черной неблагодарностью тому, кто меня к этому счастью ведет. Вам, ваша светлость, я всегда буду искренне предана.

Бойкая графиня оказалась. Уже через два дня бедняга Гастон собирал для нее на клумбах в замке цветы и пытался исполнять серенады. К счастью, днем, а не ночью. Голос у него отсутствует напрочь. Как и музыкальный слух. ДеВержи благосклонно принимала его неуклюжие ухаживания, посылала улыбки и воздушные поцелуи, одновременно с завистью следя за тем, как неугомонная Мира напропалую флиртует с лендлордами ее свиты. Ничего, подумал я, вот выйдет замуж за Гастона, станет королевой и потом наверстает. С таким пентюхом, как дядюшка Изабеллы, это никаких проблем не составит. Впрочем, и ему что-то тоже перепадет.

В результате, уже через месяц Заречье в полном восторге пало к ногам Гастона. И графини ДеВержи. Для укрепления своих позиций Гастон в первый же день своего правления объявил, что отныне для всех заречинцев отменяются все пошлины при продаже своих продуктов в Юм.

— Будем создавать единое экономическое пространство, — объяснил я это свое решение Родрику накануне. — У нас все равно положительный торговый баланс сохранится. Не переживай. У нас товары высокого передела, больше добавленная стоимость. Так что ничего не потеряем. А на продуктах питания сэкономим.

Родрик покивал и пошел, как мне кажется, осмысливать сказанное мною. Он все реже и реже со мной спорит. Увидел, что пока все мои решения идут герцогству исключительно на пользу.

Со следующей стадией моего плана по ползучему захвату Турвальда едва не возникла проблема, которая, впрочем, потом обернулась для нас важнейшим плюсом. Нет, Конрад Третий армию не собрал и против бунтовщиков-сепаратистов не кинул. Он настолько обалдел от произошедшего, что пребывал в прострации, пытаясь сообразить, как так получилось, что у него враз полстраны оттяпали.

В Заречье, к герцогу Гастону прибыл собственной персоной архиепископ Гилберт. С целью умиротворить недовольных и восстановить территориальную целостность Турвальда на основе взаимоприемлемых компромиссов. Думал, что легко убедит недалекого Гастона во всем, в чем только захочет.

Вот только принял его не герцог Гастон, а барон Густав. А это две очень большие разницы. И архиепископ сразу это понял. Как только вошел в залу замка графини ДеВержи, ставшего временной резиденцией правителя только что образованного независимого герцогства.

— Так это ваши происки, герцог Ричард! — воскликнул он, увидев меня. — Вы, значит, не только темный маг, но и изощренный интриган, каких поискать⁈

— Десятина, — ответил я ему, не обращая внимания на этот выпад.

— Что десятина? — недоуменно спросил меня он, сбившись со своего наступательно-обличительного настроя.

Нет, все-таки и в церкви есть недоработки по развитию быстроты мышления. А ведь это один из верховных иерархов. Быстрее нужно соображать. Не стоит мне всех по Родрику мерить. Видимо, он удачное исключение.

— Конрад десятину церкви ведь не платит теперь? — задал я вопрос, ответ на который прекрасно знал. — И доходы от проведения церемоний потеряны, а еще от заверения различных документов. Не так ли?

Гилберт поперхнулся и кивнул.

— А вот я, хоть и темный, как вы выражаетесь, маг, а в своем Юме слежу, чтобы все эти доходы неизменно поступали в церковь.

Лукавлю, если быть честным. Мелочевка разная поступает. А вот десятина сразу уходит на разные важные социальные проекты, реализацию которых церковь в Юме взяла на себя. А куда бы она от меня делась? С другой стороны, это и ее престиж поднимает. Так что никто не жалуется.

— И подумайте, архиепископ, какой соблазн для других королей последовать примеру Конрада Третьего? Это же сколько денег они за счет церкви смогут в свою казну направить. Да и император тоже не стоек в вере, как я слышал. Отказался по вашей просьбе приструнить Конрада.

Гилберт прищуривается и начинает смотреть на меня куда более внимательно и вдумчиво. Только что я показал ему, как можно чужими руками решить проблему отпадения Турвальда от верховного понтифика.

— А герцог Гастон, если займет трон Турвальда, восстановит истинную церковь в ее исконных правах? — задает он важнейший для себя вопрос, от ответа на который зависит, кого — Конрада или моего дядюшку поддержит церковь в их противостоянии.

— Несомненно, — отвечаю я уверенно. — Первым же эдиктом.

Архиепископ благосклонно кивает темному магу. Бабло побеждает зло, как говаривал один мой знакомый.

Так что на начавшуюся сейчас переправу армии герцога Гастона на противоположный берет Серны я смотрю совершенно спокойно. Мало того, что у нас войск больше. Мало того, что почти все вассалы Конрада уже выразили согласие на его замену на Гастона. Так еще и церковь освящает наш поход. А в мире средневековья это очень серьезная сила. Не выстоять моему тестю.

Мне же нужно решить, как с ним поступить, когда он попадет в мои руки. Королеву Матильду и принца-наследника у меня уже Изабелла выпросила. Даже предполагать не хочу, для чего. А вот с Конрадом что делать?