Призракам не платят сверхурочные

Глава 1

Оранжевое солнце сползло к пыльному краю розового неба. Уж не знаю, кто из нас на поверку окажется более пыльным — небо или я — но доведись делать ставки, поставила бы на себя. День в степи — загородная прогулка не из приятных. Пыль набилась в волосы, окончательно сравняв их оттенок с красновато-ржавым цветом окружающего пейзажа. Одежду проще выбросить, чем отстирать, а на то, чтобы прочистить горло, потребуется не один стакан чего покрепче. Зато в рюкзаке валяется сноп сена, за который мне отвалят звонкую монету. Тупое задание для тупого наемника, но сейчас не до того, чтобы нос воротить от какой-никакой, но работы.

Сэл давно и недвусмысленно намекал, что пора бы должок вернуть, а вчера его головорезы не поленились нанести визит. Пообещали, что Сэл лично навестит. Через недельку. А я пока не готова к таким гостям. Эти, в общем-то милые, люди секретаршу напугали до увольнения, а Сэла я и сама побаиваюсь. По крайней мере, лишний раз стараюсь на свидания с ним не нарываться. Так что придется эти семь — точнее, уже шесть — дней попахать как следует. Или сорвать большой куш, но это вряд ли. Не с моим везением, да еще и без секретарши.

Все-таки, Пэм, при всей ее блондинистости, знает как охмурять клиентов, раскручивая их на хорошую оплату. У меня с этим туго. Ну не умею я нравиться людям; они от меня, по большей части, шарахаются. Особенно добропорядочные господа, желающие получить доказательства неверности своих жен — самые стабильные и самые легкие клиенты. Сейчас парочка таких не помешала бы.

Но Пэм свалила, хлопнув дверью и заявив, что я не плачу и половины того, что стоят ее потрепанные нервы. А я торчу тут, на пыльной улице пыльного придорожного городка, и раздумываю, не стоит ли прислушаться к гласу своей пятой точки, вот уже почти сутки вопящему, что вляпались мы куда-то не туда, куда следовало бы. К сожалению, этот глас в детективном агентстве “Р. Каро и партнеры” обычно слышала только Пэм. Девушка интуитивно отсеивала ненадежных клиентов, отбирая лишь “чистые” заказы. Эх, да чего жалеть, что произошло, то произошло. Может, оно и к лучшему. По крайней мере, не придется выслушивать нытье насчет подозрительности нынешнего клиента. Пусть отдохнет, ей все равно отпуск полагается. А я пока по-быстрому разберусь с этим треклятым долгом и приползу к Пэм с тортиком и подарочным набором от “Триор” — умолять простить и вернуться. Она, конечно, подуется для порядка, но против нового оттенка “кровавая роза” вряд ли устоит, знаю я ее. Я вот не устояла. Правда, воспользоваться так пока и не решилась ни разу. Да и вряд ли решусь. Слишком женственно, слишком вызывающе. А в моей профессии выгоднее быть незаметной, чем эффектной.

Мы помиримся, а мне придется напялить платье и выгулять Пэм на “Круглогодичной ярмарке”. Не то, чтобы я сильно против, хоть и не считаю карусель или зеркальный лабиринт стоящими внимания развлечениями. А вот в тир я бы заглянула. Коллекцию плюшевых медведей пора и пополнить, она с весны не расширялась — мы с Пэм не ссорились по-крупному уже почти полгода.

“Вход для карни с торца здания”

Зар-раза. Клиент назначил встречу в одном из этих новомодных “либеральных” заведений. Что за мода пошла карни в приличное общество тащить? Я поморщилась, но делать нечего. Вернув на лицо нейтральное выражение, критически осмотрела себя в зеркальном стекле двери и решительно потянула за ручку. В конце-концов, сегрегацию еще никто не отменял, не пустят же их за людские столики, в самом деле.

Бар “Три саксофона” встретил полумраком и развешенным по углам табачным дымом. Пианист тихо бренчал сонную мелодию из своего темного угла; бармен лениво протирал и без того сияющий стакан. Посетителей не густо. В такие заведения до заката приличные люди не ходят. После заката, впрочем, тоже.

Клиент опаздывает. Окинув взглядом полупустой зал, я направилась к столику в углу. Подальше от любопытных глаз и низкой резной перегородки, отделяющей столики для карни от людских. К тому же, с приглянувшегося мне места должно быть хорошо видно “стратегический треугольник”: входную дверь, барную стойку и сцену. А я всегда предпочитаю занимать места с хорошим обзором. Привычка. По барам я хожу в основном для того, чтобы за кем-то проследить.

Прошествовала мимо презрительно скривившегося бармена, плюхнула пропыленный рюкзак на бежевый велюровый диванчик и, уронив свою, не менее пропыленную, тушку рядом, усмехнулась. Дожилась, Риин Каро, люди на тебя уже косятся с подозрением. А ведь и правда, когда ты последний раз выбиралась куда-то не по работе, а чтобы отдохнуть, не говоря уже о свидании? Над ответом на этот вопрос пришлось задуматься надолго: ничего подобного не припоминалось — в последнее время так точно.

— Что заказывать будете? — Недовольный голос официанта заставил прервать размышления. Ну и к лучшему. Я дошла уже до прошлой осени, а так ничего утешительного и не вспомнила.

Парень навис над столиком, переводя осуждающий взгляд с меня на рюкзак. Губы его, и без того тонкие, были поджаты, превратившись в белую линию.

— Виски-соду, но соду замени на виски, — буркнула я. — И пачку курева покрепче. Спички не забудь! — Ну-ну, поподжимай мне тут губки. А вот и не скажешь ничего, хоть и хочешь попросить убрать грязный рюкзак со светлого велюра, я же вижу. У вас тут карни виски хлещут, не с вашими порядками делать замечания людям, в каком бы виде они ни явились.

Виски оказался не так плох, как можно было предположить по роже бармена, а курево отдавало привкусом красной степной пыли. Чтобы я еще добровольно за город выбралась? Нет, в самом городе воздух не чище, копоть и дым порой неделями не дают толком солнце рассмотреть, но городские выхлопы хотя бы не хрустят на зубах и не дерут горло, как эта пыль. Залпом допила остатки алкоголя, махнула официанту повторить. На последнем глотке закашлялась, на глаза навернулись слезы, вымывая пыль из слезных протоков. Подоспевший с новой порцией пойла официант, красноречиво замер, не спеша поставить стакан на столик. Че, гад, решил, что я пить не умею? В подведенных тушью глазах затянутого в атласный черный жилет поверх белоснежной рубашки официанта читалось желание попросить документы, подтверждающие возраст. Правда, под моим ответным взглядом парень быстро сник и молча поставил принесенный стакан на стол.

Я пригубила напиток, наконец-то распробовав. Все-таки разбавил, зараза. Ну значит, чаевых не получит. Устало прикрыла глаза, откинула голову на спинку диванчика, сползая вниз. Это был длинный день. И он далеко не окончен. Дождусь клиента, отдам ему заказ, получу новый и, если успею, попытаюсь вернуться в город. Не любитель я ночевать где попало, хоть и готова уснуть сейчас прямо тут, на этом диванчике. А что. Вполне удобно. Спала я сегодня часа четыре — вставать пришлось на рассвете — так что мне сейчас любая поверхность, на которой можно принять устойчивое положение, не боясь свалиться во сне, королевским ложем покажется.

Расслабиться не получилось. Что-что, а пристальные взгляды, направленные на меня, за годы карьеры в частном сыске чувствовать я хорошо научилась. Стараясь не показывать, что заметила внимание, осмотрела помещение сквозь опущенные ресницы. Кажется, немногочисленным посетителям глубоко плевать на пыльную невзрачную девицу в углу. Даже бармен занят своим стаканом, и ему не до меня. Но взгляд не спешил пропадать. Шел он слева. Оттуда, где за невысокой резной перегородкой ютились столики для карни.

Небрежно поставила стакан на стол и села ровнее. Потянулась за папиросой, невзначай толкнув спички мизинцем. Коробок мягко скользнул по полированной столешнице. Вот и повод повернуться в сторону смутившего взгляда. Уже не скрываясь, я развернулась влево, сгребла со стола спички и чиркнув желтой серной головкой по шершавому боку коробка, поспешно спряталась в клубах дыма. И все равно он заметил, что я заметила.

Рука с черными когтями коснулась края шляпы, салютуя. Из-под шляпы мелькнула белоснежная клыкастая улыбка. Мелькнула и тут же погасла. Нахал-карни отвернулся, как ни в чем не бывало. Я задохнулась от возмущения. Да как он смеет пялиться? Эти дикари своих женщин за людей не считают — если слово “люди” вообще применительно к карни — а уж на людских им вообще нечего заглядываться.

— Риин Каро? — Пока я играла в гляделки с карни, клиент подошел незамеченным.

Теряю хватку. Видимо, последствия недосыпа.

— Ну я, — зыркнув напоследок на карни, кивнула. Прежде, чем нахала заслонила не слишком широкая спина усевшегося напротив меня клиента, успела заметить еще одну белозубую улыбку, определенно предназначавшуюся мне.

— Не слишком-то вы приветливы, — рыжеватый, неуловимо похожий на таракана, коротышка нагло сцапал со стола мои папиросы и подкурил.

— Вы опоздали, — буркнула, не спеша включать любезность.

— Принесли?

Молча швырнула рюкзак через стол. Коротышка поймал на удивление ловко, сморщившись от поднявшегося облачка пыли.

— Осторожнее, — он затравленно огляделся по сторонам. — Я же просил: без лишнего шума.

Так же молча я покрутила пальцем у виска. Ну трава и трава. Да, довольно редкая, растущая отдельными хилыми пучками на дне расселин, прорезающих степь то там, то тут. Добраться до нее нелегко, я все ладони ободрала, пока спускалась за каждым. Клиенту еще и не просто сено понадобилось, а лишь колоски, коих на каждом кустике было раз-два и обчелся. Ну, кто платит, тот и заказывает блюдо, мне-то какая разница, что собирать. Может, он составлением букетов на досуге занимается. Но с чего вдруг такая таинственность? Вроде бы, ничего запрещенного в этой травке нет, по крайней мере, дурь из нее не делают — точно. Я проверяла, с чем-то подобным связываться я не стану, даже от отчаяния. Одно дело — слегка перегнуть палку, допрашивая “свидетеля”, или без лишнего шума пробраться в дом, чтобы добыть улики, а совсем другое — дурь.

Клиент, тем временем, нырнул в рюкзак чуть ли не с головой, повозился там, явно пересчитывая травинки. Да он меня за кого держит? Считать я умею, сказано сотню, сотню и набрала. И еще десяток сверху — запасных. Мало ли, вдруг помнутся по дороге. Лучше перевыполнить, чем снова тащиться в степь за недостающими. Это сегодня погода более-менее удачная, а ну как завтра ветер поднимется. Так и заблудиться недолго, да и случаи, когда неосторожные путники гибли, задохнувшись в облаке пыли, нередки.

— За лишние доплачивать не буду, — предупредил коротышка, настороженно поблескивая бледно-карими глазенками.

— Бонус. Для новых клиентов, — фыркнула, пожимая плечами.

Дядя просиял, поспешно схватившись за бумажник — видимо, опасался, что передумаю. На стол шлепнулись десять засаленных купюр. Я накрыла их ладонью, зыркнув по сторонам. Хоть бы головой думал, где деньгами светит. Или это маленькая месть за то, что рюкзак ему неаккуратно швырнула? Ну так она вполне удалась. Смазливый парень за столиком у стены скользнул по мне заинтересованным взглядом. Ага. Еще пять минут назад тебя, красавчик, совершенно не интересовала пропыленная тощая особа, а сейчас ты во мне внезапно интересную женщину разглядел?

— Так как, возьмете второй заказ? — заискивающе поинтересовался коротышка.

— Еще один гербарий?

— Нет, нет, что вы. Трава просто срочно понадобилась, я не знал, к кому обратиться. Очень благодарен, что вы согласились выручить! — затараторил рыжий, будто оправдываясь. Он заметно повеселел с того момента, как сено оказалось у него в руках. — Я хотел бы разыскать одну реликвию. Вещь не особенно дорогая, но значимая для истории моей семьи. Спешки нет, но очень хотелось бы получить результат, — добавил он, когда заметил, что я собралась вставить слово.

— Девять сотен, половина вперед, — я, конечно, не Пэм, но тоже знаю, когда клиент готов платить. И этот таракан платить готов. Отваленная за траву сотня, плюс аванс — как раз хватит, чтобы задобрить Сэла. А если справлюсь с поиском “реликвии” до конца недели, смогу вообще полностью рассчитаться. Вряд ли у такого невзрачного типа семейные тайны потянут на больше, чем несколько дней усиленного поиска. Пэм тоже подключу: если она узнает, что вопрос с Сэлом почти решен, вернется. Она всегда возвращается.

— Идет, — клиент снова полез за бумажником.

— И накладные расходы за ваш счет, — поспешно добавила я, гадая, не продешивила ли. Слишком охотно он согласился. Запоздало подумала, что прежде, чем оглашать цену, стоило поинтересоваться подробностями дела.

Ответ клиента я не расслышала: слова потонули в гитарном переборе, к которому присоединился обретший голос рояль.

Скользнула беглым взглядом,

Поймав в ловушку душу,

Прошла, не заметив меня…

Заметив мой заинтересованный взгляд, уже знакомый нахал-карни подмигнул темно-карим, до черноты, глазом без белка, блеснул клыкастой улыбкой и снова скрылся под полями своей шляпы. Когтистые пальцы ласково прошлись по струнам гитары.

Я стану тенью рядом,

Покой твой не нарушив,

Ни отблеском огня.

Ну ладно, согласна: помимо прислуги, из карни получаются неплохие музыканты. У людей редко встречаются такой широкий диапазон и глубокий тембр. Но это не значит, что их нужно пускать в приличное общество и позволять пялиться на приличных девушек.

— … надеюсь, вы его вернете по окончании дела в целости и сохранности.

Сморгнув, уставилась на стопку купюр и потертую записную книжку в кожаном переплете, появившиеся на столе передо мной. Поспешно схватила и сунула деньги в карман. Судя по количеству купюр, ответ клиента на вопрос о накладных расходах оказался положительным. Задумчиво побарабанила пальцами по записной книжке на столе, вновь поймав на себе заинтересованный взгляд — на этот раз от красавчика за столиком у стены. Слишком много мне сегодня мужского внимания достается. Вон, и бармен зыркает. Нет, ночевать в этой дыре — не вариант, хоть и переться в город по темноте — тоже не лучший выбор. Поерзала, нащупывая тесно прижавшийся к бедру револьвер, скрытый от излишне любопытных глаз полой кожаного плаща. Некогда черного, а нынче ржаво-красноватого, как и вся я.

— Дневник моего предка, — пояснил коротышка, заметив недоумение в моих глазах. — Я понимаю, что этого маловато для начала расследования, но это все, что у меня есть. И мне хотелось бы получить дневник обратно после того, как вы его изучите.

— Да, да, конечно, — кивнула я, пряча книжечку во внутренний карман плаща. — А как он хоть выглядит?

— Кто? Предок? — не понял таракан. Надо бы спросить, как его называть, а то я ему сейчас еще с десяток нелестных прозвищ придумаю — очень уж внешность… располагающая.

— Артефакт ваш.

— Я не говорил, что это артефакт, — напрягся клиент.

Оп-па. Кажется, я таки продешевила.

— А это не артефакт? — поинтересовалась вкрадчиво.

— Я не го… — договорить коротышка не успел.

Тренькнул дверной колокольчик; взвизгнув, замолчала гитара; повисшую тишину прорезала автоматная очередь; жалобно звякнул, разлетаясь на сотню осколков, стакан с недопитым виски.

Рефлексы не подвели: винтовка еще выплевывала из себя последние выстрелы, а я уже сползла под стол, на ходу выхватывая револьвер из набедренной кобуры. Замерла, скрючившись и прислушиваясь. Рука клиента безвольно упала, сталкивая рюкзак с травой под стол.

Я едва успела его подхватить, чтобы не наделал шума. Между растопыренных в стороны острых коленок коротышки собиралась лужа алой крови, стремительно впитываясь в бежевый велюр. Воняло нестиранными носками.

— Тебе привет, — стильные ботинки из тисненой кожи остановились у моего столика. Несмотря на степную красную пыль, в которой тонул городок, ботинки оказались начищены до блеска. Пока я завороженно рассматривала свое отражение в носке левого, рядом с ним на пол плюхнулся довольно-таки объемистый мешок. Я зажала рот ладонью, сдерживая рвущиеся наружу крик и тошноту. Частного детектива Риин Каро никто из знакомых не назовет слабонервной персоной, однако, от такого зрелища не вздрогнул бы разве что слепой. Падая на пол, мешок развязался, являя моему взору отрезанную голову… Пэм.

— Считай это предупре… — Хозяин ботинок захрипел. Почти одновременно с этим хрипом раздался негромкий хлопок выстрела, ослабленный глушителем.

Мужик почти бесшумно осел рядом с мешком, лязгнув о плитку пола выпавшей из рук автоматической винтовкой. Из разорванного горла хлестала кровь, заливая белоснежную рубашку и скрывая расползающееся вокруг аккуратной круглой дырочки алое пятно.