Призракам не платят сверхурочные

Глава 11

— Ох, ну и в дыру вы забрались, — Лейк впорхнул в номер радостным песчаным смерчиком.

Я поморщилась. В горле запершило от ворвавшейся вместе с парнем пыли, в глазах защипало.

— Ребята, а пожрать у вас есть? — Лейк бесцеремонно плюхнулся на стул и принялся копаться в наших припасах. — Со вчерашнего вечера ничего не ел, — пожаловался он.

— Лейк? — я хотела объяснений.

— Фто? — возмутился он, поспешно запихивая в рот последнее печенье. — Тебе для партнера пефенюфку жалко?

— Во-первых, ты не партнер, а стажер, — печенюшку мне было не жалко, но… жалко вообще-то, она была последняя, а я еще не завтракала. — А во-вторых, как ты нас нашел?

— А чем вы тут занимались? Я не помешал? — Лейк огляделся по сторонам, подмигнул Каэлу.

Карни в ответ усмехнулся.

Я растерянно переводила взгляд с одного на другого, доходило до меня медленно. Но дошло.

— Лейк! — возмущенно завопила, швыряя в него подушку.

Ну да, ребячество, и вообще… Пока подушка летела, я поняла, как вся ситуация выглядит со стороны. Крутой детектив Риин Каро сидит на смятой разобранной постели, взъерошенная, в одном тонком халатике почти нараспашку. А рядом карни — тоже не блещет количеством одежды. Брюки-то он надел, но рубашку даже не подумал застегнуть, лишь накинул.

— Лейк, завязывай со своими намеками, — вздохнула устало. — И будь так добр ответить на мой вопрос.

— Да, я нашел потомка, — парень полез во внутренний карман пиджака. — Вот, — он привстал и протянул мне сложенный вчетверо листок.

Кажется, в него сендвич заворачивали. Ну что за привычка записывать важные вещи на упаковках от собственного завтрака?

На листке, в окружении жирных пятен и потеков кетчупа, расплывалась одна-единственная строчка. Два слова и цифра.

“23, Стрейт роуд”

— И? — я на всякий случай повертела листок, осматривая со всех сторон.

На обороте виднелись остатки еще одной надписи. Эта явно была нанесена, когда листок был сложен. Я поспешно свернула бумажку, сопоставляя остатки букв. Лейк молча наблюдал за моими действиями.

“Курица с помидорами”

— Тьфу ты, — выругалась сквозь зубы. — Не объяснишь, что это за адрес?

— Спасибо, что спросила, — осклабился Лейк. Позер.

— Я слушаю, — поторопила я, понимая, что этот позер собрался разыгрывать особо ценного сотрудника, способности которого начальство в моем лице жестоко недооценивает.

— А сама не догадаешься? — ехидно прищурился Лейк.

— Без телефонного справочника нет.

— Это адрес, по которому можно найти единственного прямого потомка Крутого Ханни, родство которого установлено.

— Отлично. А имя? Номер телефона?

— Без понятия, — Лейк беззаботно пожал плечами. — То есть, адрес тебе ни о чем не говорит? — уточнил он.

— Сказала же — нет, — начинаю терять терпение.

— Это странно, ты сама оттуда вчера пыталась начать расследование, — Лейк продолжал тянуть резину.

— Откуда — оттуда? Лейк, я не выспалась сегодня. Ты можешь просто нормально рассказать, что ты нарыл? И объясни, в конце-концов, как ты нас нашел.

— А сама как думаешь, — Лейк поморщился.

Сэл. А как же. Исполняя роль “доброго дядюшки” Большой Босс, по-видимому, решил идти до конца.

— Это адрес галереи “Готлиб”. Точнее, не самой галереи, а ее офиса. У них отдельный вход с другой улицы, но это все одно помещение, — соизволил поделиться информацией Лейк.

— Только не говори, что прямым потомком Крутого Ханни был Дэй Готлиб.

— Не стану. Но я точно знаю, что он разыскал этого самого прямого потомка, и что тот должен появиться в галерее завтра в, — Лейк многозначительно посмотрел на часы, — Полдень. В двенадцать тридцать, если уж быть совсем точным.

— И откуда такие точные сведения? Ты ведь даже имя этого самого потомка не выяснил.

Лейк сделал торжественное лицо, подняв палец кверху. Я пожалела, что подушка уже улетела в его сторону. Паяц. И вот не пойму, он просто сам по себе такой, или этими своими ужимками пытается конкретно меня из себя вывести? Если так, то с какой целью.

Поняв, что если драматическая пауза затянется еще на немного, кое-кто рискует серьезно пострадать, парень поспешно выудил из второго внутреннего кармана утреннюю газету.

“Галерея “Готлиб” не будет прерывать свою работу из-за траура. Открытие крупнейшей выставки сокровищ Старого Континента, отложенное из-за смерти владельца галереи, Дэя Готлиба состоится 14 июня. На открытии будет присутствовать уникальный гость — единственный прямой потомок Крутого Ханни, родство которого установлено и подтверждено документально. Имя этого человека держится в секрете. Предполагается, что он поделится с уважаемой публикой информацией о последних днях легендарного охотника. Лекция пройдет в 12:30 в главном зале галереи.”

Что такое не везет и как с этим бороться. Лекцию на эту животрепещущую тему я могла бы прочитать в любой момент. Правда, у меня она бы закончилась на пункте “что такое невезет”. Как бороться с невезением, я пока не придумала.

Во-первых, мы застряли в этом дурацком мотеле. Погода снаружи все еще не баловала. Уж не знаю, как Лейк к нам сюда добрался, но выбраться сегодня я шансов не видела. Снаружи опять завывало, а в ставень бился ветер пополам с песком.

А во-вторых, меня наверняка все еще ищут…

— Риин, а что ты планируешь делать дальше? Страховки хватит, чтобы снять новое помещение и обставить его?

— Какой страховки?

— На случай пожара.

— ???

— Ты что, не знала, что твой офис сгорел? — кажется, до Лейка начало доходить, что я ничего не понимаю.

Я носилась по номеру разъяренным зверем, то и дело поправляя распахивающийся халатик. Лейк с интересом посматривал на приоткрывающуюся картину. Уж не знаю, на что он там любовался: на мою грудь или на художества карни — но так на бедолагу рыкнула, что он минут пять скромно сверлил взглядом потолок, пока снова не выдержал. Кажется, даже Каэл проникся моим настроением. Во всяком случае, клыкастая усмешка, мелькавшая из-под шляпы, казалась не насмешливой, а, скорее, сочувствующей.

— Сэл, падла. Точно это он. Зачистил, как и обещал, — наконец-то вынесла вердикт я.

Да, точно, больше некому. То-то сумма, которую толстяк мне вручил, показалась заоблачной.

— Не думаю, — робко зыркнул на меня Лейк, но тут же поспешно вернулся к изучению трещин на потолке, наткнувшись на мой яростный взгляд. — Он сам казался удивленным.

Выяснилось, что Лейк, застав на месте офиса, куда он вернулся после выполнения задания, догорающие руины, сразу сообразил, кому следует предъявлять претензии. Ход его мыслей был прост: единственным известным парню клиентом, имеющим связь с преступным миром, оказался Сэл. А понаблюдав накануне, как я разговариваю с Большим Боссом, Лейк счел, что у того есть все основания сорвать злость.

— Слушай, — прервал парень свой рассказ. — А этот ищейка, такой, с подбородком на пол лица и взглядом святоши, он тебе кто?

— Гленн? — я даже опешила от предположения, читавшегося за вопросом Лейка. Но не узнать капитана Боума в емком описании было сложно. — Скажем так… Старый неприятель, — подобрала я наиболее точную формулировку.

— Да? — скептически хмыкнул Лейк. — То-то я смотрю, он сам не свой был от известия о твоей гибели. Видимо, без старого неприятеля бедняге свет не мил.

А карни то чего подхмыкивает? Я возмущенно повернулась к Каэлу, но тот снова сидел с каменной мордой, только затянулся поглубже да дыму побольше напустил. Стоп. А папиросы он откуда взял, у нас же закончились? Лейк, вроде бы, не курит, во всяком случае, я не видела, чтобы курил.

— Стоп, — это я уже вслух. — В каком смысле, о моей гибели? Каэл, дай папиросу, — протянула я руку, присаживаясь рядом с карни.

— Не дам, — он даже не пошевелился.

— Не поняла?

— Ты такое не куришь.

И в самом деле, дым от его курева какой-то странноватый, с примесью чего-то сладковато-терпкого.

— Лейк, так что там с моей гибелью? — я вернулась к неприятным известиям. — И ты не мог бы последовательно рассказать ВСЕ новости, которые мне следует знать. Почему из тебя информацию клещами тянуть нужно?

— Я рассказываю, это ты все время перебиваешь.

Опешив, я даже не нашла, что ответить на такое заявление.

— Если коротко: твой офис сгорел, подозревают поджог со взрывом. На месте найдены обгоревшие тела, точнее, прах и остатки костей. Ищейка Гленн в трауре, дядюшка Сэл в ярости.

— Хм.

— И это все, что ты можешь сказать? — возмутился Лейк. — На тебя свалилась такая куча неприятностей, а твой ответ лишь “хм”?

— А что еще тут говорить? А. Сэл ведь не в курсе, куда именно мы направились. Как он мог тебя сюда направить?

— А это не он, — Лейк потер переносицу.

Мне показалось, что парень звучал слегка неуверенно. Наблюдение свое я решила пока придержать при себе, подожду, пока пояснит. Если не Сэл, то кто еще мог знать, что мы не мертвы и в бегах? Но, кажется, Лейк снова за свое. Он замер, рассматривая потолок, и с пояснениями не спешил.

— Ле-ейк? — еще пара дней в компании этого красавчика, и вкрадчивые интонации отработаю так, что можно будет с этим номером на подмостках выступать.

— А? Что? — отмер, моргнув, он.

— Если не Сэл тебе сказал, что мы живы и в бегах, то кто?

— А, не, это Сэл сказал, — Лейк выглядел крайне рассеянным.

— Ле-ейк? — я заканчивала терять терпение. Еще немного, и кинусь на парня с револьвером, и не посмотрю, что оружие у меня карни отобрал. — Ты все еще хочешь на меня работать?

— Да, конечно, — отмахнулся парень, вновь уставившись в потолок.

— Тогда колись, в конце-концов! — рявкнула я, заставив красавчика подпрыгнуть.

По-моему, даже карни вздрогнул, хотя за это ручаться не буду — он тонул в клубах дыма, а я на него почти не смотрела, сверля взглядом небритый подбородок Лейка.

— Мне оставили записку.

— И-иии? — еще немного, и Лейк начнет дымиться от моего яростного взгляда.

— Да странная какая-то записка, если честно, — Лейк снова моргнул, с трудом отводя взгляд от потолка. — Помадой, на зеркале заднего вида, да еще и задом наперед. В смысле, зеркально. Появилась сегодня утром. “Они в мотеле на Южной трассе”. Знала бы ты, сколько мне мотелей пришлось проверить, пока вас нашел! Эта трасса просто кишит мотелями. Но вы выбрали самый паршивый из всех.

— Лейк, а помада… какого цвета она была?

— Да обычная, красная, — недоуменно пожал плечами парень. — Ярко-красная.

— Пэм! — осенило меня. — Каэл, ты слышал, это Пэм Лейка на нас навела, — я радостно обернулась к карни. — Это Пэм! Она жива! В смысле, она не исчезла.

Карни не обратил на мою радость ровным счетом никакого внимания. Он продолжал все так же невозмутимо дымить своей странной папиросой.

— Риин, а он всегда такой? — Лейк помахал ладонью перед носом замершего карни.

Каэл не отреагировал.

— Да нет, с утра больше на живого был похож, — я подошла поближе.

На мое приближение карни тоже внимания не обратил. Набравшись нахальства, я сдернула с него шляпу, заглядывая Каэлу в глаза. Помахала рукой у него перед лицом, пощелкала пальцами. Карни на мои маневры внимания не обращал. Гадство. Черное на черном — так сразу и не поймешь, реагируют зрачки на мельтешение перед носом или нет. Придвинулась поближе, всматриваясь.

В центре левого зрачка плясала крохотная точка. Оранжевая, точно огонек свечи, точно… Точно оранжевые точки в зеркале.

Я замерла, оцепенела от ужаса, не в силах оторвать взгляд от оранжевого огонька. Крик бился в груди, безуспешно пытаясь вырваться наружу. Было такое чувство, что меня что-то схватило и тащит — туда, вглубь этой темноты, на свет пугающего огонька. Поняв, что сейчас разорвусь от нехватки воздуха, я судорожно вдохнула и тут же закашлялась — в легкие попал дым Каэловой папиросы. Гадство! Да что ж он курит такое?

Лицо карни, а следом за ним и стена с отслаивающимися на стыках обоями, поплыли куда-то вбок. Мир стал мягким, будто ватным, и я плавно повалилась в эту вату, точно в снег — раскинув руки и глупо улыбаясь.

— О-о-о, — мой язык заплетался, в голове приятно шумело, как на той блаженной стадии опьянения, когда уже хорошо, но провалы в памяти еще не беспокоят. — А что это у нас под потолком висит такое?

— Уходи, — я сжала кулаки, глотая так невовремя подступившие слезы.

Нельзя показывать страх. Страх — это слабость, а он любит слабость.

Склонившееся надо мной лицо расплывалось, расползалось клочьями табачного дыма, пульсировало, то отдаляясь, то приближаясь. Вот оно в очередной раз поплыло, меняя очертания.

— А ты еще кто такой? — фыркнула в длинную неопрятную бороду, конец которой щекотал мне щеку.

Этот щербатый старик, пришедший на смену кошмару родом из детства, казался лишь смутно знакомым. Кажется, его я тоже когда-то боялась, но недолго, страх не успел укорениться в сознании.

Лицо старика расплылось, борода растеклась колечками табачного дыма. Дым закружился, сворачиваясь в смерчик, все ускорявший свое вращение.

А вот этот страх я не помню. Но именно он заставил сердце бешено колотиться, выскакивая из груди протяжным, мучительным криком.

— Тихо, тихо, я здесь, — знакомый голос вплелся в мой крик, сбивая с ноты.

Я удивленно осеклась и попыталась собрать глаза в кучку. Взгляд расползался, картинка расплывалась, однако потолок перестал падать в лицо, а дым стал тем, чем ему и положено быть — просто дымом.

— Ну как она? — голос Лейка неприятно царапнул ставший слишком чувствительным к резким звукам слух.

— Уже отпускает, — Каэл склонился надо мной, закрывая потолок с плавающими под ним клочьями дыма. — Говорил же, ты такое не куришь, — это он уже мне, еще и усмехается во все клыки.

— Я в порядке, — дернулась, резко садясь. — Не знаю, что это было, но эту гадость рядом со мной больше не кури, — набросилась я на карни. Ну вот, стоило расслабиться и начать относиться к нему по-человечески, как этот гад клыкастый все мое доверие развеял в дым.

Ухмылка, знакомое прикосновение когтистых пальцев к краю шляпы. И как это понимать, как согласие или отказ?

— Пора отсюда валить, — я попыталась встать, но ноги слушались плохо, будто выпила лишку.

В голове слегка шумело, но туман рассеивался быстро, едва ли не быстрее, чем дым под потолком. Это хорошо, но все равно, доверять свою жизнь человеку… карни, который балуется дурман-травой… будь моя воля, я бы сто раз подумала.

— На ночь глядя ты никуда не пойдешь, — спокойно заявил карни.

— Эй, а ты не забываешься? — я прищурилась.

— Я работаю, — насмешливо прищурился он в ответ.

— Эй, господа, шуры-муры свои потом обсудите, — вклинился Лейк. — Пожрать у вас есть? Если мы тут ночевать собираемся, то меня нужно кормить. Иначе я за себя не ручаюсь.

— Мы не собираемся здесь ночевать! — это я.

— Мы не собираемся тебя кормить, — это карни.