Про две жизни и одну смерть

Кто все эти нелюди? Часть II

Редьярд чуть поднос не уронил, когда вошел.

Ему и так тяжело было находиться в этой комнате, пропитанной запахом их близости, но теперь и вовсе стало невыносимо. С годами Редьярд научился управлять своим исключительным обонянием — ему не хотелось знать, кто с кем спит, что ест и часто ли моется. Но сегодня, стоило ему войти в спальню, как аромат, который раньше окутывал Агнию легким шлейфом и успокаивал Редьярда, ударил его наотмашь. Словно сзади к нему подкралось вожделение и шарахнуло дубинкой по затылку, так он себя чувствовал.

Агния сидела на кровати с красными щеками, мягкая и еще немного сонная, соблазняя одним своим видом. Но это полбеды. Она возбудилась, совершенно по-настоящему, и Редьярд стиснул зубы покрепче — так сильно хотелось всю её попробовать на вкус.

Он молчал и никак не мог отвести взгляд от этого развратного видения на постели, стараясь дышать неглубоко, чтобы не потерять контроль.

Раньше лицо Агнии не могло похвастаться богатством красок, хотя Редьярд думал, что та и без них хороша, но теперь… Он складно говорить не умел, но даже ему захотелось выдать что-то про алые ягоды, припорошенные снегом. Резинку с её волос он еще вчера стянул, и те рассыпались по плечам, смягчая весь облик. Одежду Редьярд не рискнул трогать, боялся, что от возмущения у Агнии сердце опять остановится.

В общем, Редьярд, как увидел Агнию, так дальше и шагу сделать не смог, только сжимал поднос покрепче.

Больше всего на свете ему хотелось схватить этот лакомый кусочек, завернутый в одеяло, а потом сожрать, наслаждаясь покрасневшими губами и теплым румянцем на щеках. Ну как удержать себя в руках, когда в метре от тебя ожившая — во всех смыслах — мечта?

— Тебе помочь? — деликатно спросил Редьярд, сглатывая слюну, а потом кивнул на скомканное одеяло.

— Собрался кормить меня с ложки? — начала было Агния, а потом заметила направление его взгляда. Она запнулась и стиснула пальцы покрепче, глядя на Редьярда с возмущением. — Проваливай!

Для всех вокруг они были никем. Коллегами, напарниками, начальницей и подчиненным. Для всех, включая саму Агнию. И никто, никто не знал — кроме дяди — что они любовники. Возлюбленные!

Редьярд прикрыл глаза на мгновение, а потом опустил поднос на стол и прокашлялся.

— Ладно. Как себя чувствуешь?

— Живой, — с отвращением сказала Агния и отвела взгляд.

Он даже не знал, что на это ответить.

— Ты в безопасности, — сказал Редьярд, но Агния только хмыкнула и посильнее завернулась в одеяло. — Скоро освоишься, дядя… то есть, директор Магнус точно что-нибудь придумает. И ты сможешь обходиться без темной энергии.

Редьярд старался переключиться на разговор, чтобы возбуждение отступило, но Агния, эта Виндикта, прекрасно справилась, лучше всякого ледяного душа.

— Нечего решать за меня, — сказала она. — Тебе не должно быть дела до того, какую энергию я использую.

— Даже если снова станешь покойницей?

— Да!

Редьярд разрывался между желанием упасть перед ней на колени и умолять не совершать такую глупость и потребностью не спрашивать ни о чем, просто сделать то, что ему кажется правильным. Он почти не спал, думал. Его не отпускала мысль, что если их первый раз так благотворно (условно) повлиял на Агнию, то стоит побыстрее устроить второй заход. И Редьярд готов был… настоять на своем. Но его останавливала мысль, что Агния потом и на пушечный выстрел Редьярда к себе не подпустит, если такой подход не сработает. Нет, он решится действовать, только зная наверняка.

— Не надо спешить. Разве тебе плохо?

Агния покраснела еще сильнее и мучительно свела брови.

— Я не хочу быть человеком, — сказала Агния. — Хватит с меня.

— После трехсот лет жизни полутрупом ты думала иначе, — резко ответил Редьярд.

— Не смей говорить мне об этой… Об этой Агнии. Я не она.

Эти слова разбивали сердце. Будто Редьярд сам не думал вчера, что эта Агния совсем другая, и он больше никогда не увидит свою, которую сжимал в объятиях на этой самой кровати, и которая обещала Редьярду, что будет с ним завтра и послезавтра, и все дни после.

Редьярд старался эти мысли гнать прочь, но они лезли обратно.

***

Обожжённые руки больше не болели, Гера отлично выспалась и полнилась воодушевлением. Сами стены Бюро внушали уверенность в светлом будущем. Ну и хвосты, конечно. Гера в который раз обернулась и свободной рукой погладила свою красоту. Думать о том, что еще три сейчас болтаются у той девчонки, Лады, не хотелось.

Директор обещал попозже прийти взглянуть на мелкую воровку хвостов.

Гера успела с ним поговорить, когда искала, где бы устроить Энтара. В конце концов она оставила яйцо в директорском кабинете, безопаснее места точно не нашлось бы. Когда она спросила у Магнуса, сколько теперь ждать вылупления, тот туманно ответил, что все зависит от самого Энтара, но обычно драконы высиживали свои яйца годами. Поэтому самки у них были такими нервными и в конце концов забили на это дело, в то время как агрессивные самцы переубивали друг друга. Так бесславно и прервался драконий род.

А Энтар, как оказалось, вообще самый миролюбивый и терпеливый дракон на свете, потому и прожил так долго, несмотря на свое кровавое императорство. Да и кто из правителей в те времена не вырезал неугодных пачками?

После разговора с директором Гера пошла на кухню, добыть еды для девчонки, а там её ждало настоящее представление. Редьярд готовил! Бывший император увлеченно перемешивал лопаткой мясо на сковородке, и ею же периодически отгонял коллег, слетевшихся на запахи. Гера принюхалась и блаженно зажмурилась, но не рискнула показываться Редьярду на глаза.

Она незаметно проскользнула в кухню, схватила чистую миску и пачку хлопьев. Из холодильника достала пакет молока и поболтала им в воздухе, проверяя, сколько осталось. Сойдет. Засунув коробку с хлопьями под мышку, Гера еще раз принюхалась, позавидовав начальнице. Вот бы ей кто-нибудь такие завтраки готовил. Правда, Гера считала себя свободолюбивой лисицей. Чтобы получать заботу, надо что-то отдавать взамен, а делиться она не любила. Отмахнувшись от глупых мыслей, Гера пошла к себе, ну, то есть к Ладе — наверняка от голода та скоро начнет обои грызть.

И вот она шагала по коридору, обратно к своей комнате, временно захваченной девчонкой. Перед родной дверью она остановилась и соизволила постучать.

— Надеюсь, ты там одетая! — крикнула Гера и толкнула створку, не дожидаясь ответа.

Лада уже проснулась и умылась, а еще напялила платье, вместо той больничной распашонки, из которой задница наружу торчала. Ладно. Хорошо еще, Лада откопала в шкафу простую хлопковую тунику в мелкую синюю полоску, а не шелковый разврат для горячих вечеринок. Гера и не помнила, когда покупала себе это скучное убожество.

— Ешь, — сказала она, свалив добычу на столик перед диваном. — Потом покажем тебя директору.

Лада буркнула что-то вроде: «Добрутро». Потом плюхнулась на диван и руками устроила хвосты позади себя. Схватив коробку с хлопьями, она смело высыпала в миску едва ли не половину и плеснула молока.

— Пожалуйста, — фыркнула Гера.

Лада ела, а Гера ее разглядывала. Худая, как доска, и такая же плоская. И голова эта ее лысая… В общем, природа красотой девчонку обделила. Любопытство толкало Геру начать задавать вопросы, хотя Агния сказала бы, что это не любопытство, это просто у неё такта как у камня.

— Зачем ты волосы сбрила? — не удержалась Гера и провела по своей макушке.

Лада дожевала и посмотрела на неё взглядом уставшего человека.

— Как будто мне хотелось, — ответила она. — Кроме длинных волос, у меня и так ничего своего не было. Но их еще в больнице сбрили, сказали, что после лечения все равно вылезут.

Лада пожала плечами, закинула новую порцию хлопьев в рот и, отвратительно чавкая, продолжила:

— Волосы отрастут, если человек живой, правильно? Только лечение не помогло, а потом меня те уроды к себе забрали и заперли. Утром проснулась, а у меня вот это, — сказала Лада и неуважительно подергала себя за один из драгоценных хвостов. — Зато болеть перестало.

Гера не очень поняла, о чем та говорит. Болит ведь, если тебя ранили или вот, хвост отрезали. Болит, если трахнули слишком сильно. Как же так — живешь, живешь, ничего с тобой не делали, и болит?

Только у людей такое бывает.

Хотя… Если поймаешь проклятье, тоже будешь мучиться на пустом месте, а совсем не повезет, то и помереть можешь. Если, конечно, не найдешь спеца, который проклятие снимет.

— Так тебя прокляли? — задумчиво уточнила Гера.

— Может, и так, — сказала Лада и даже жевать перестала. — Директриса в приюте, да. Ребята говорили, что она ведьма. Глаза у нее черные-черные, никогда не улыбается, только по пальцам линейкой бьет. Очень похоже.

Значит, пока Лада остается полу-лисой или недолисой (как удобнее), человеческие проклятия на нее не действуют? Жалко девчонку, но Гера хотела свои хвосты назад. Она понимала, как это, когда у тебя ничего нет, только это не значило, что она свое законное теперь кому-то отдаст.

— Директор Магнус что-нибудь придумает, он нормальный. С приветом, но не злой.

Лада совсем по-взрослому хмыкнула и продолжила есть. При этом левую руку она положила на живот, то и дело морщась, будто ее что-то беспокоило. Гера посматривала с опаской. Мало ли чего с той может приключится?

Лада доела и поднялась, но даже шага не сделала, как согнулась, сильнее прижимая руки к животу. Гера, которая боялась, что она прямо тут у неё и помрет, встревоженно спросила:

— Ты чего?

Растерянно покачав головой, Лада шагнула к ванной и снова замерла, испуганно посмотрев на Геру.

— Тебе в туалет надо? Только не блюй прямо тут, я этот ковер очень люблю!

Она подскочила к девчонке и схватила под локоть, чтобы быстрее отвести к спасительному унитазу. Лада сделала всего пару шагов, а потом снова остановилась и почему-то опустила руку еще ниже, прямо под подол, а после подняла к глазам дрожащие пальцы — те были в крови.

— Чёрт, — шепотом сказала Гера.

Свейн нездоров, Агния и вовсе не в себе. Куда прикажете бежать с этой болезной?

Пока Лада смотрела на неё мокрыми глазами, Гера взяла себя в руки и припомнила, что Асгрим еще не уехал — собирался сегодня осмотреть госпожу Фламму. Гера знала, где его искать. В свое время ей так и не удалось просочиться в спальню к магу, о чем она частенько жалела. Все-таки лицом Асгрим удался, при всем своем паскудном характере.

— Так, не дергайся, — сказала Гера и подхватила взвизгнувшую Ладу на руки, весила та как цыпленок. — Сейчас доставлю тебя к отличному спецу. Он и по магическому, и по человеческому профилю, — сказала Гера и торопливо вышла в коридор. — Асгрим вообще все лечить умеет.

— Я не хочу умирать, — прошептала Лада и принялась по-серьезному орошать слезами блузку Геры.

Мысленно прося Небеса, чтобы Асгрим был у себя, Гера добежала до заветной комнаты.

Ногой — но очень вежливо — она поколотила в дверь, и Асгрим почти сразу открыл, будто и не ложился спать. Облачен он был во вчерашнюю одежду, потрепанный жизнью и даже с виду злой.

Гера выставила перед собой больную девчонку как щит.

— Кровь у нее течет, — сказала она, стараясь не показать свой испуг. — И живот болит. А до этого в человеческой больнице лечили.

Асгрим нахмурился, но не прогнал их, наоборот, распахнул дверь шире.

— Где кровотечение? — спросил он у Лады и указал на кушетку.

Гера быстренько положила девчонку и отвернулась из вежливости. Лада что-то промямлила сквозь всхлипы, зашуршало платье.

И минуты не прошло, как Асгрим вздохнул и отошел от кушетки.

— Гера, — с раздражением начал тот. — Разве тебе не знакома женская анатомия?

Всякое бывало, но так она больше по мужской, конечно. Асгрим стоял прямо перед ней, и под его взглядом мысли у Геры разбегались по углам. Она сначала неуверенно кивнула, а потом помотала головой.

— Выйди, — устало попросил Асгрим и потер переносицу.

— Она выживет? — громким шепотом спросила Гера. — Мы хвосты успеем отрезать?

— Я все слышу, — всхлипнула Лада со своей кушетки.

— Вон, — уже другим тоном добавил Асгрим.

Он толкнул Геру раскрытой ладонью и от его удара она мгновение оказалась у двери — её выставили как нашкодившего щенка.

— Лада, правильно? — обратился Асгрим к девчонке, и та закивала, утирая рукавом слезы. — Сейчас я расскажу тебе о том, что с тобой происходит, — странно мягким тоном продолжил он.

На этих словах Геру вытолкнуло из комнаты, а дверь сама собой захлопнулась, чуть не прищемив один из хвостов.

Гера прижалась острым ухом к деревянной поверхности, но Асгрим, подлец, глушилку поставил. Нет, она не хотела, чтобы Лада прямо умирала, но и хвосты потерять было жалко. Ладно, если Асгрим поможет и девчонка не умрет, пускай носит их до тех пор, пока директор проклятие не снимет.

Гера села на пол прямо у двери, устраиваясь поудобнее, когда увидела крадущуюся вдоль коридора Регину.

— Эй!

От её голоса Регина вздрогнула и зашикала на Геру.

— Иди сюда. К Асгриму близнецы точно не сунутся, у них психологическая травма.

Регина пересекла коридор и плюхнулась на задницу рядом с Герой, утирая лоб ладонью.

— Как ты узнала, что я от близнецов прячусь?

— Им по должности положено приставать к таким сладким девочкам, — хмыкнула Гера.

— Кто тут сладкая?!

Регина оказалась забавной. Вспыхивала как спичка, но границы не переходила, только смешно дулась. Налюбовавшись, Гера поведала ей, кто такие близнецы Бессон и чем питаются.

Регина застонала и принялась умолять найти ей другую спальню и поскорее.

— У меня самой комнату отняли, — сказала Гера и вздохнула, а потом снова посмотрела на дверь к Асгриму. — Спасибо тебе за Энтара, кстати. Я вчера не поблагодарила.

Регина только рукой махнула.

Они немного посидели в тишине, а потом хлопнула соседняя дверь, и в коридоре показался Редьярд, грустный, как побитая собака.

Гера сложила в уме полный поднос в руках, тоску в глазах и то, что вышел Редьярд из спальни Агнии.

— Отшила?

— Что бы ты понимала, — сказал тот, нахмурившись.

Регина, незамутненное разумом создание, принюхалась, и глаза её загорелись.

— Это что у тебя там такое?

Редьярд вздохнул и посмотрел на поднос.

— Обломившийся романтический завтрак, — шепнула Гера на ухо Регине.

— Так чего добру пропадать!

Редьярд обернулся на дверь Агнии, а потом все же подошел к ним и уселся рядом, поставив поднос на пол. Регину уговаривать не пришлось — та сразу же ухватила ложку и миску с овсяной кашей.

— Ешьте, я потом поем, — сказал Редьярд, как джентльмен отдав еду дамам. И снова сделал этот взгляд Зачем-Жить-Если-Она-Меня-Не-Любит.

Гера и сама хотела бы позавтракать, тем более, пахло так, что она боялась слюной запачкать пол. Но она все еще не понимала, как Редьярд её терпит. Но выпал отличный шанс извиниться, и Гера вместо того, чтобы взять вторую ложку, заговорила:

— Я ошиблась, когда послушала Сильвию.

Редьярд удивленно моргнул, словно давно забыл, кто это такая.

— Ах, ты об этом… — отрешенно сказал он. — Плевать, у нее все равно ничего не получилось. Когда разберусь с проблемами, — Редьярд неопределенно махнул рукой, — найду её и скажу «спасибо», как умею.

— Тут такое дело, — сказала Гера и пожевала губу. — Её уже убили.

Редьярд уставился на неё.

— Это?.. — он не договорил, но они оба поняли, о ком речь.

— Не госпожа Агния, не выдумывай, — быстро сказала Гера.

Она даже не поняла, разочарование или облегчение отразилось на лице Редьярда. Потом тот неловко рассмеялся, будто говоря этим: «Я и не сомневался, что моя прекрасная, совершенно идеальная возлюбленная не способна на убийство из ревности». Хотя Гера думала, что Агния еще и не на такое способна. Просто не успела первой добраться до Императрицы. Уж она-то начальницу знала дольше, чем Редьярд.

После их разговора напряжение рассеялось, и Гера ухватила вторую миску, а Редьярд принялся пить чай. Так они и сидели, поочередно рассказывая Регине байки про Бюро, пока дверь в комнату Агнии не распахнулась.