Про две жизни и одну смерть

Конец и начало. Часть I

Магнус шел по этой горной тропинке в третий раз за неделю.

У барьера он не встретил сопротивления — тот мягко дрогнул, пропуская внутрь. Магнус продолжил подъем, не глядя по сторонам. Высохшая трава хрустела под ногами. Обветшалую усадьбу освещали отголоски заката, и в мягких сумерках она напоминала старуху, которая надела лучшее платье, приготовившись умирать.

Среди высохших деревьев темным пятном выделялся стройный кипарис. Его воздетые к небу ветви сильнее подчеркивали серость и запустение вокруг. Рядом с кипарисом из земли пробились яркие цветы: лиловые цветки-колокольчики гиацинта, пламенеющий мак и бело-золотой нарцисс. Магнус глубоко поклонился кипарису и цветам, но те даже не шевельнулись в ответ. Вздохнув, он толкнул огромные двери усадьбы, и те резко скрипнули, словно движение причиняло им боль.

Переходы между комнатами пустовали, пахло сыростью и плесенью. Магнус вошел в кабинет и огляделся в поисках хозяйки.

— Ты потерял память? — раздалось у него за спиной, и в кабинет вошла Урсула.

Они никогда не были родными по крови, но, прожив столетия в чужом мире, стали называть друг друга братом и сестрой, пусть и неохотно. Их сосуществование подтверждало, что они не выдумали свою родину и рано или поздно отыщут дорогу назад. Когда-то их было трое. У них были разные статусы, разные силы и разные желания, но после неудачи, которая заперла их в этом месте, одно желание стало общим — вернуться домой.

— Сказала же, не приходи больше.

На фоне разрухи вокруг Урсула выглядела инородно — как обычно, застегнутая до самого верха, прямая как палка, с волосами, туго собранными в хвост. Урсула подошла к окну и замерла, запустив ладони в широкие рукава своего платья.

— Что ты сказала Виндикте? — спросил Магнус.

— Ничего.

Магнус подошел к ней вплотную и заглянул в лицо.

— Она получила доступ к силам. Она не марионетка.

— Ты уже это говорил.

Урсула бесстрастно посмотрела на него в ответ, а потом отвернулась.

— Не просто кусочек энергии в искусственном теле, — настойчиво продолжил Магнус. — Она такая же, как мы.

Он схватил Урсулу за руку и повернул к себе лицом.

— Как же так получилось? Мы попали сюда втроем. Откуда она взялась?

— Уходи. Мне не до тебя, — сказала Урсула, вырвав свою руку из хватки. Она повторила: — Уходи.

— Ты начала создавать её до падения.

Урсула молчала.

— Когда боги пошли на императора-дракона, я был уверен, что Энтарнахан обречен. Ваших с Эйданом сил хватило бы, чтобы одолеть дракона. Почему вы проиграли?

— Даже ты догадался, — сказала Урсула со смешком. — Какая теперь разница?

Магнус покачал головой.

— Ты ведь не собиралась покидать этот мир?

— Глупости, — сказал Урсула. — Я хотела вернуться. Здесь мы чужие, были и навсегда останемся.

Магнус вздохнул и отошел. Этот мир стал его домом с тех пор, как он повстречал Фламму, а потом взял на руки маленькую Регину. Тоска по родине осталась жить в небольшой комнатке в глубине его сознания. Но Магнус, откройся перед ним сейчас проход в родной мир, не приблизился бы к нему ни на шаг.

— Дом там, где тебя любят, — сказал он.

Услышав это, Урсула вздернула бровь. Она частенько повторяла, что любовь — только повод для мезальянса.

— Чушь. Дом — это место, за которое ты несешь ответственность.

Но Магнус не был слепым — спустя столетие-другое он заметил, что старших держит рядом друг с другом не только тоска по родине. Годы летели, Урсула обустраивала свою гору, а Эйдан работал над созданием демонов, живущих без подпитки энергией смерти. Когда Магнус видел их вместе, то невольно думал, что старший брат выглядит рядом с Урсулой свободнее и счастливее, чем с законной супругой. И они все реже собирались втроем, чтобы опробовать очередной метод поиска пути.

Магнус путешествовал, искал место для осёдлой жизни, когда старший брат будто сошел с ума и вознамерился отнять силу у последнего дракона — совсем не в его духе — и пойти домой напролом. Только Энтар отбил атаку.

Эйдан, потерявший слишком много сил, ушел в уединение. Он не доверял более своим соратникам, поэтому не сказал, куда идет. Прошли столетия, но о нем с тех пор никто ничего не слышал. Они никогда не говорили об этом вслух, но оба понимали, что Эйдан наверняка попытался снова. В одиночку.

— Чрезмерная ответственность стоила старшему брату счастья, — сказал Магнус и добавил мрачно: — И жизни.

— Чушь! — выпалила Урсула.

Она закрыла глаза, и стены задрожали — дворец протяжно вздохнул, жалуясь на жизнь.

— Тебе нужна помощь, — сказал Магнус настойчиво.

Солнце село, в кабинете сгустились сумерки.

— Зачем ты снова заговорил об этом? — сказала она. — Убирайся.

Урсула выпрямила спину и вздернула подбородок. Всегда безупречная, всегда невозмутимая, какой и следовало быть советнице молодого правителя. Строгость и железная воля Урсулы обычно держали в узде неуемное любопытство Эйдана.

Даже в серости сумерек Магнус отчетливо видел острые углы профиля Урсулы. Агния и правда необычайно походила на свою создательницу. Он продолжал молча разглядывать её лицо. Подмечая, что волосы и рост у Агнии были совсем другими, но тоже казались знакомыми.

Язык двигался быстрее мыслей.

— Виндикта похожа не только на тебя, — сказал Магнус.

Урсула вздрогнула — он попал в точку.

Свои раскосые глаза, прямые темные волосы и дерзкий взгляд Агния получила от Эйдана. Вот характер, пусть и не такой жесткий, точно унаследовала от Урсулы, любимым восклицанием которой было: «Недостойно!».

Магнусу оставалось только догадываться, что сделала Урсула тогда, до падения. Хотела ли оставить что-то для себя, понимая, что дома их роли снова будут четко определены? Наверняка она вложила в Агнию непомерно много силы, и тут Эйдан объявил, что нашел способ вернуться — всего-то нужно напасть на императора-дракона.

О чем думала Урсула, пока медленно созревало сплетение их сущностей? Думала ли она тогда, что её создание станет чем-то большим, чем марионетка? А ведь подобные эксперименты на их родине были под строгим запретом, и Магнус по-новому взглянул на помешательство старшего брата. Почему Эйдан так изменился? Урсула изъяла небольшую часть его сущности и вряд ли спросила разрешения.

А еще на место встали кусочки головоломки, которая не давала покоя: почему второе тело Агнии, то, которое Урсула сделала уже после её смерти, не было таким же живым, как и первое? Только после того, как Редьярд поделился своей силой — а он сам был светоносным созданием Эйдана — эта сила стала ключом, который позволил Агнии отпереть дверь, за которой её ждала настоящая жизнь.

— Жалеешь, что отдала Агнию тем людям? — Магнус нарочно назвал то имя, которое ей дали при создании.

— Я о многом жалею, но не об этом, — поспешно сказала Урсула.

Магнус не стал настаивать на честном ответе.

— Что дальше?

— Дальше? — рассеянно спросила Урсула и отвернулась к окну. — Ничего.

Разговор был окончен.

Что бы он ни сказал, Урсула не будет его слушать, поэтому Магнус вздохнул и пошел к выходу. Он дошел до двери, когда из-за спины раздалось:

— Жив он или мертв, — Урсула помолчала, — но мы больше никогда не увидимся.

Каждое слово упало камнем.

Магнус обернулся в последний раз, а потом вышел, осторожно прикрыв дверь. Едва створки сомкнулись, из щели между дверью и полом вырвался слепящий золотистый свет.

Свет быстро погас, и Магнус остался в темноте. Один.

***

Утро принесло с собой суету, а Редьярд, мерзавец такой, сбежал, едва завидев первого посетителя.

Асгрим — а именно он их разбудил — осмотрел и ощупал Агнию, в процессе задавая вопросы из разряда «в каком году мы с тобой встретились?» и «как зовут всех твоих подчиненных?».

Потом нагрянула Регина, прознавшая, что Агния пришла в себя окончательно.

Регина потребовала убрать подальше от неё близнецов, а Агния не очень вежливо посоветовала Регине научиться ладить с коллегами. Она не забыла, как та безо всякого стыда съела завтрак, который Редьярд приготовил ей, Агнии. Такое не скоро простишь. Апогеем стал приход близнецов. Регина побледнела, а Адриан облизнулся так, будто перед ним поставили любимое блюдо. Когда старший попросил к ним в напарницы Регину, Агния потеряла терпение.

— Вон!

Близнецы подхватили под руки упирающуюся Регину, но только они вышли, как дверь снова распахнулась, впуская Магнуса.

Агния прикрыла глаза ладонью.

Директор натянуто улыбался и потратил пять минут впустую, раздавая советы в духе: «отдыхай побольше, ешь, гуляй».

— Говори уже, — не выдержала Агния.

— Сразу к делу, да? — болезненно улыбнулся Магнус. — Урсула… как бы сказать помягче, — он поскреб подбородок, — добровольно прекратила свое существование в человеческой форме.

Какое деликатное определение самоубийства.

За первой новостью последовала еще одна — щит, который поставил вокруг горы старший из братьев, никуда не делся, так что та по-прежнему оставалась крепко-накрепко защищенным местом.

— К чему ты клонишь? — поторопила Агния.

Иногда директор Магнус шел к цели слишком длинным путем.

— Надо бы тебе взглянуть на наследство, — сказал Магнус. — Гора-то хорошая.

Пепельно-серые деревья и пожухлая трава как наяву предстали перед глазами Агнии. Магнус заметил, что наследница совсем не впечатлена, и достал туз из рукава:

— Во дворце хранятся записи Урсулы о… об экспериментах.

Внутренний голос Агнии завопил, что никак нельзя говорить «нет» на такое предложение. Её привела в трепет мысль о том, что она найдет заметки о произведении её самой на свет. Одно дело понимать, что ты не человек и вообще непонятно кто, а другое — узнать, как и когда происходило твое создание.

Агния не стала набивать себе цену и тут же согласилась прибрать к рукам гору, а вот от компании Магнуса вежливо отказалась. Директор вздохнул, будто на языке у него вертелось что-то еще, но так ничего и не сказал, только похлопал её по плечу на прощанье.

После его ухода Агния села за стол и подперла кулаком подбородок. Она никогда не знала родителей, точнее, всегда знала, что её подбросили к воротам храма, значит, родителей у неё вроде как и не было. Зачем ей такие? Потом вся эта история с оживлением, мелькнувшая на периферии Урсула, их некрасивая первая и единственная встреча, нелепый финал.

Прервав её думы, дверь распахнулась, и вошел Редьярд, гордый собой до невозможности.

— Агния! Я договорился, нам дадут квартирку побольше. С кухней!

На вопрос, почему не ходить, как раньше, в столовую, он ответил загадочно: «Утренняя Агния не для посторонних глаз».

— Надо поговорить, — остановила она поток его восторгов.

Редьярд выдавил из себя смешок, но в глазах мелькнул страх.

— Слушай, если я слишком тороплюсь, — он заговорил быстро и поднял раскрытые ладони, сдаваясь, — сделаю, как ты скажешь. Не хочешь жить вместе — не будем, но только без «надо поговорить», ладно?

— Что? Я не против с тобой жить, — рассеянно ответила Агния. — Урсула умерла.

Редьярд поперхнулся и молча уставился на неё. Видно, решал что делать: поздравлять или соболезновать.

— Я собираюсь осмотреть её гору. Пойдешь со мной?

Честно говоря, она не поверила Магнусу и не хотела позориться в случае, если защитный контур её просто-напросто не пропустит. Но даже если она войдет, пусть рядом будет Редьярд. Даже если ничего не получится, все равно. Пусть будет.

— Конечно, — сказал Редьярд.

Он подошел вплотную и взял ладони Агнии в свои руки.

— Когда пойдем?

— Сейчас.

Они добрались до горы на машине и после короткого восхождения остановились перед границей между видимой и скрытой частью. Тонкий барьер вибрировал, как натянутая ткань на ветру, но держался крепко. Агния дотронулась до него, стараясь почувствовать, что за сила его удерживает. В ответ легкое свечение барьера стало более теплым, будто ему понравилось прикосновение Агнии.

Никакого сопротивления. Шаг — и она оказалась на той стороне. Следом барьер охотно пропустил Редьярда, но приди кто незваный — они оба чувствовали — барьер не откроется.

Агния огляделась.

Под ногами лежала пыль от истлевших трав, деревья стояли скрюченные и голые, ветер гнал хрупкие опавшие листья. И бросить жалко, и восстановить невозможно. У Агнии, по крайней мере, идей не было. Только сжечь все и начать заново. Намек Магнуса она поняла — с такой защитой гора может стать убежищем для той ослабленной нечисти, которая сейчас ютилась в комнатках Бюро.

Редьярд растерянно потер затылок.

— Похоже, что по наследству тебе передали долги.

Не поспоришь.

Дворец выглядел плачевно — правое крыло почти полностью обвалилось. Агния вздохнула и поднялась по растрескавшимся ступеням к воротам. В глаза бросился непривычный в этой серости цвет— зеленая лиана, будто сытая змея, свисала со стены. Она едва заметно дернулась, когда Редьярд настороженно прошел мимо, и краем глаза Агния заметила, что тот, как мальчишка, показал лиане неприличный жест.

И внутри дворика, перед входом, они увидели подобие жизни: перед темным кипарисом яркими пятнами выделялись цветы, но ветер уже срывал увядающие лепестки. Агния подошла ближе и протянула руку, чувствуя что-то знакомое в той энергии, которая бежала по растениям.

Редьярд понюхал воздух, прищурился и собрался сорвать поникший мак, но Агния перехватила его руку.

— Оставь их. Они вернулись к своему исходному облику и теперь отдыхают.

Дворец внутри выглядел так же паршиво, как и снаружи. Они проходили одну пыльную комнату за другой, где-то просела крыша и на пол натекла вода, где-то по стене ползла плесень, в некоторых комнатах и вовсе не хватало окон. Но четыре спальни выглядели прилично и носили следы обитания. В них стояли кровати с балдахинами и пахло не плесенью, а цветами. А вот спальню бывшей хозяйки этого места они не нашли — только кабинет. Едва они вошли, как Агния жадным взглядом охватила стеллажи с книгами — те закрывали стены кабинета от пола до потолка.

Она не поняла, как очутилась за столом, бережно перелистывая книгу за книгой. Клад! Сокровищница! Агния от зависимостей не страдала, но сейчас покусывала нижнюю губу, поглаживала дрожащими пальцами страницы и чувствовала себя так, будто у неё приход от книжной пыли.

Очередная книга были рукописной, и Агния, едва открыв ее, уже знала, что внутри. Она подняла взгляд от листов, заполненных ровными строчками.

— Я нашла ее, — сказала она.

Редьярд обустраивал место для ночевки — быстро понял, что они тут надолго — но сразу же оторвался от своего занятия и подошел.

— Редкая?

— Уникальная, — сказала Агния и посмотрела на него. — Тут написано, как меня создавали.

Редьярд нахмурился и присел на краешек стола, заглядывая в книгу.

— Тебе точно надо такое читать?

— Конечно! — воскликнула Агния и прижала книгу к груди, словно Редьярд собирался ее отнять.

— Хорошо, ты ее обязательно прочитаешь, но только после того, как поешь и поспишь.

Слова Редьярда для Агнии прозвучали кощунством.

— Мы пробудем тут сколько захочешь, но тебе нужен сон и еда.

Редьярд мягко потянул книгу из пальцев Агнии, и та, пусть с неохотой, но все же выпустила её из рук.

Он хорошо подготовился. Прямо сейчас Агния поняла, почему Редьярд попросил время на сборы и взял с собой набитый доверху рюкзак. Перед прошлой поездкой он точно так же запасался едой, у него вообще были особые с ней отношения. Агния вспомнила маленького Реда, который прятал в рукав еду, чтобы позже разделить ее с матерью.

Этот Редьярд выглядел крепким, довольным и уверенным в себе, но Агния не выдержала и протянула руку, а потом провела по его волосам, словно успокаивая ребенка.

— Агния? — Редьярд вопросительно наклонил голову, но так, чтобы ладонь прижалась сильнее.

— Не отвлекайся, — тут же сказал она и скрестила руки на груди.

— Просто чтобы ты знала, трогай меня почаще, с поводом и без, — сказал Редьярд, нахально улыбнувшись.

Посмеиваясь над ворчанием Агнии, он продолжил раскладывать на столе припасы, готовя нехитрый ужин.