Проклятие прабабки. Книга 1

Глава 3

Как я добралась до дома — не помню. Состояние было такое, будто я проснулась в состоянии глубокого похмелья. Внутри меня потряхивало, а снаружи ладони покрылись противной липкой влагой. Ноги были будто наполнены пузырьками с воздухом, и были легче тела. Мне было сложно ими управлять.

Между тем время только перевалило за полдень. Я, немного дезориентированная, ввалилась в квартиру и с порога наткнулась на маму.

— А ты чего домой пришла? — с вызовом спросила она.

— А что? — не поняла я.

— Ну рабочий день же, — с таким видом, будто разговаривает со скудоумным ребёнком, проговорила мама. — Ты отпросилась с работы?

Аааа… Я вздохнула. За всеми этими событиями я забыла сообщить маме, что я временно безработная.

— Мам, я уволилась с работы, — нехотя призналась я.

— Как уволилась? Зачем? — вытаращила она глаза, став похожа на удивленную чихуахуа. — Тебе предложили другую работу?

— Нет, мам, — промямлила я и тут меня понесло. — Понимаешь, я просто решила, что хватит мне работать на дядю. Я хочу работать на себя! Ну сколько можно плясать под чужую дудку? Я найду себе клиентов как фрилансер и буду работать не восемь часов, а головой.

От бодрости моего голоса меня саму затошнило.

— Ты что, совсем больная? Ты где этого насмотрелась? Какие клиенты? У тебя опыта — два года после универа! Кто к тебе пойдёт? Ты что, на курсы Блиновской записалась? — подозрительно спросила мама. Именно такую реакцию я и ожидала.

— Мам, ну какая Блиновская! Ну я хочу попробовать сама. Если не получится, вернусь на работу, — попробовала вставить я свои пять копеек.

— Куда ты вернёшься? Кто тебя такую дурную назад возьмёт? Ты начальнику тоже эту ахинею про работу на дядю рассказала? — мама распалялась всё больше и больше, и её уже было не остановить.

— Мама, мне уже двадцать пять лет! Я не ребёнок! И не надо меня отчитывать! — не на шутку завелась я.

— А деньги где ты возьмешь? Чем нам сейчас оплачивать счета? Кредит твой?

— Знаешь, мама! Не надо меня попрекать деньгами! Всё время, что мы с тобой живём, мы ругаемся из-за денег! То их нет мне на нормальную одежду, то в детский лагерь я не могу поехать, потому что это дорого! Я уже молчу про нормальную косметику и маникюр в салоне! Волосы ты красишь сама, а я не могу себе позволить сходить на массаж, хотя от сидячей работы моя спина скоро отвалится! Эта вечная нехватка денег меня достала! — я набрала в грудь воздуха и продолжила. — И почему мы живём так плохо? Почему нам никто не помогает? Где все наши родственники? Где мой отец, в конце концов? Почему я должна жить в неполной нищей семье, только потому что ты не смогла его удержать? В чём моя вина?

Я кричала на маму, а по лицу текли слёзы. Впервые в жизни я позволила себе высказать ей всё, что я думаю о ней, о нашей семье, о своём месте в жизни. Мы всегда что-то выкраивали, одалживали, донашивали. Нам несли вещи соседки, мамины коллеги с работы, и мы всему были рады. Мы обе были стройные, потому что деликатесов в нашем холодильнике просто не водилось. Овощи нам подкидывала тётя Тома из деревни, и даже велосипед мне достался от какого-то сына маминого сослуживца. У меня не было роликов, самоката, модной футболки с Tokio Hotel, айфона. Даже мой простенький смартфон появился у меня в виде потертого самсунга от какой-то маминой подруги на втором курсе университета. Я чувствовала, что меня несло, и не могла остановиться.

— Дочь, — всплеснула руками мама и закрыла ладошками рот. Она слушала меня с потрясением на лице и была белее мела. — Ты что ж такое говоришь…? Да я всегда всё тебе, да я всё ради тебя…

Мама повторяла и повторяла, как она не жалела сил ради меня, и в какой-то момент схватила меня в объятия и с силой прижала к себе. Я дергалась, рычала, барабанила кулаками по её спине. Мне хотелось сделать ей больно. Но она гладила меня ладонями по волосам, повторяла, как в детстве: «Тихи-тихо-тихо, тишшшшшшш», и я успокаивалась. Мне было больно где-то внутри. Я в первый раз высказала маме в лицо упрёк за то, что в моей жизни не было отца. Мы никогда не затрагивали с ней эту тему. Я прятала глубоко в себе боль от того, что расту без папы. Что его нет в моей жизни. Что он не защищал меня от мальчишек во дворе, не встречал меня поздним вечером с остановки, не знакомился с моими ухажёрами. Мне не хватало его, но я не признавалась в этом даже самой себе.

Мы сидели с мамой на полу в коридоре и плакали. Я — громко, с подвыванием и всхлипывая, как маленькая девочка. Мама — беззвучно, я угадывала её плач только по солёным каплям, которые падали на мои плечи. Я пыталась ещё что-то сказать, но не могла. Как только я открывала рот, истерика тут же начиналась с новой силой. Поэтому первой заговорила мама.

— Танюша, ты не переживай. Всё у нас образуется. Ты смотри, какая ты у меня взрослая. Уже сама деньги зарабатываешь, сама решения принимаешь. А папка… Ну нужен он что ли тебе был такой? Раз бросил нас, значит слабый был. Не любил. Не хотел. Зачем же нам такой, доченька? — мама гладила меня по лицу, по волосам, и утешала меня, как в детстве.

— Мам, а ты своего папу помнишь? — робко спросила я.

— Нет, девочка моя, и я не помню. Мама никогда про него не рассказывала. Иногда только говорила, что у меня его бесстыжие глаза, — мама невольно улыбнулась. — Я и не спрашивала её никогда. И фотографии у нас нет.

— Мама, как так? Неужели тебе никогда не было интересно, кто твой папа и что с ним случилось?

— Нет, доченька. Мама всегда меня учила, что нужно быть гордой. Если я кому-то не нужна, то и он мне не нужен. Не захотели наши с тобой папки нас растить, значит, они нас не заслуживали, — поучительно сказала мама.

— А тебе никогда не хотелось, чтобы у тебя было по-другому? Чтобы у меня был отец, а у тебя — хороший муж?

— Как же не хотела, Танюша. Конечно, хотела. Но получилось так, как вышло. Любовь зла, — беспомощно развела руками мама.

— Мам, а у нас есть какие-то документы о бабушке? Я хочу разузнать о ней, хочу составить семейное древо. Какие-то же родственники есть у нас с тобой? Я документы посмотрю, к тёть Томе съезжу поговорить.

— Есть какие-то… Свидетельство о смерти точно есть. Письма её сохранились. Я посмотрю. А чего это ты вдруг про родственников заговорила?

— Да страшно стало, мама, что одни мы с тобой на свете живём. Что случись что — и помочь нам некому. Да и ты видишь, ничего не знаешь о том, кто мы такие, кто у нас родственники. Кто отцы. А мне интересно. Хочется мне разузнать, мам, — объяснила я, как смогла. Я не знала, как она воспримет новости о том, что её дочь ходить гадать, верит картам, и поэтому промолчала. В любом случае, в моём интересе к роду и своим предкам нет ничего предосудительного.

— Хочешь, я тебе какао сварю? — улыбнулась мама. — Как в детстве?

— Угу, — кивнула я, вытирая влагу с покрасневшего носа тыльной стороной руки. Мама встала с пола и неловко похромала на кухню. Наверное, отсидела ногу, как я.

Я наконец-то сняла кроссовки, повесила сумку на вешалку и пошла в ванную умываться.

— Мам, а где твой Николаша? — спросила я, заходя в кухню и виновато шмыгая носом.

— На работу ушёл, где же ещё, — улыбнулась мама. — У него смены два через два, вот его и нет.

Я была рада, что его сегодня нет и завтра тоже не будет. Привыкнуть к чужому мужику в доме мне было почему-то сложно.

Мама поставила передо мной чашку какао, себе налила просто воды и уселась напротив. Тишину прорезал резкий звук мобильника. Звонила Татьяна Кадры.

— Татьяна Евгеньевна? — прощебетала она в трубку. — Вы сможете сегодня подъехать за расчётом и трудовой книжкой?

Я посмотрела на часы. Было только десять минут второго.

— Да, я подъеду ближе к концу рабочего дня, — решила я. Получу деньги и закрою этот вопрос. Очень вовремя.

Я допила какао. На мамино предложение пообедать я отказалась, и сказала, что поеду за трудовой. Мама повздыхала, но заводить разговор о деньгах опять побоялась. Шаткий мир был установлен, но прощения я так и не попросила. Не смогла.

Для поездки в офис я одевалась с особой тщательностью. Выбрала голубой сарафан под цвет глаз, одела длинные серьги. V-образный вырез подчеркнула подвеской в виде белой ракушки на тонкой цепочке — её я купила на море и она была идеальной длины. Такой, как надо. В завершение я надела белые босоножки на невысоком каблучке, схватила плетеную сумочку из бирюзового бисера и помчалась к машине. Уже сидя за рулем, налепила под глаза патчи, чтобы убрать припухлость под глазами после недавней истерики. В офисе я могу наткнуться на Рому, поэтому нужно выглядеть во всеоружии.

У работы я смогла припарковать машину в самом дальнем конце стоянки, что было непривычно. Обычно утром я приезжала одной из первых и места всегда были практически у входа в бизнес-центр. Сняла патчи и ещё раз тщательно осмотрела свое лицо — помада на месте, зубы чистые, волосы приглажены — и выпорхнула на асфальт. Уверенно цокая каблуками, прошла в стеклянные двери и остановилась у лифта. Моя кожа превратилась в один большой локатор, волоски встали дыбом. Я бы моментально почувствовала, если бы на горизонте появился Рома. Но пока в моём пространстве было чисто. Доехав до шестнадцатого этажа, я сразу же пошагала в отдел кадров. Видеть никого не хотелось, отвечать на вопросы тоже. Я была красива и мрачна.

Моя тезка Татьяна сидела на своём месте и при виде меня тут же достала кипу бумаг. Ознакомиться с приказом об увольнении, расписаться в расчетном листке, в расписке о получении трудовой книжки… Я быстро всё подмахнула, пересчитала деньги и удивилась сумме — вместо положенной части зарплаты у меня было еще два оклада сверху. Я вопросительно подняла бровь.

— Это Роман Сергеевич вам выписал выходное пособие, — многозначительно улыбнулась Татьяна. Интересно, она знала о нашем романе?

Я запихала в сумочку пачку денег и поцокала к выходу. Настроение было хуже некуда. С одной стороны, я получила денег больше, чем ожидала. С другой стороны — я внезапно осознала, что мой служебный роман мог быть не таким уж секретом, как я предполагала. Кто там моет мне кости сейчас? Только кадры или уже вся фирма?

Мой внутренний радар не уловил присутствия Романа на этаже. В лифте не было запаха его духов, да и из открытых дверей шёл довольный гул, когда сотрудники расслабленно переговариваются за работой. Когда начальник здесь, то стоит мертвая тишина.

Я спустилась вниз и зашагала к машине. Видимо, зря старалась со всем своим внешним видом. Но … не дойдя до своей машины пару шагов, я вдруг увидела Рому. Он открыл мне дверь пассажирского сиденья своего мерседеса и помахал, чтобы я села внутрь. И я села.

Повернулась к нему, готовая выслушивать его объяснения, но внезапно натолкнулась на его губы и стену рук. Он обхватил меня ладонью за затылок и принялся целовать. Привычное тепло его губ ошеломило меня. Я одновременно и вспомнила, как он пахнет, какие на ощупь его губы, и поразилась, как я могла об этом забыть. Второй рукой он плотно прижал меня к себе, хотя я и не думала вырываться. В голове исчезли все мысли, а мое тело сладко заныло и потребовало продолжения. С губ он переместился к шее, а руки принялись нежно поглаживать мою грудь.

— Рома, не здесь, — простонала я, и он наконец отстранился. Я сидела ошеломлённая, возбуждённая, с гулко бьющимся сердцем и смотрела на его родные и нахальные глаза. Русые волосы были взлохмачены, губы покраснели. Он был прекрасен.

— Родная моя, прости. Я не хотел так с тобой поступать, но меня вынудили. Я вообще жёстко влип! Мы не можем с тобой видеться на людях, но я так скучал по тебе! Я не могу без тебя! Прости меня! — Рома умоляюще смотрел на меня и при этом поглаживал большим пальцем по щеке. Я прильнула к его ладони и молча слушала его. Мне было так хорошо внутри! Он любит меня, и мы наверное сможем быть вместе…

— Рома, ты предлагаешь мне совсем уйти в подполье? — только и смогла выговорить я. Его голубые глаза вспыхнули.

— Я пока не знаю, Танюш, но я очень не хочу тебя терять. Ты — единственное, что у меня есть. Я только с тобой понял, что такое счастливая жизнь. Моя жена…она хорошая женщина, и она любит меня, но… только тебя я по-настоящему люблю! Если бы мы только встретились раньше! Но я что-нибудь придумаю, ты не переживай, ладно? Давай я отвезу тебя домой?

— Не надо, у меня тут машина. Я потом не поеду её сюда забирать, — выговорила я.

— Танюш, я сниму тебе квартиру и мы будем там встречаться. Хорошо?

Я молча смотрела на него. Он был воплощением моей мечты о мужчине. Красивый, умный, обеспеченный, очень умелый любовник. Но сейчас я внезапно увидела в нём что-то ещё. Он казался…слабым. Уязвимым. Влюблённым. Его хотелось прижать к груди и утешить. И я мысленно сдалась.

— Рома, а что нас ждёт в будущем? Я не могу всю жизнь скрывать тебя и прятаться по углам, — пыталась я выдать хоть какую-то внятную мысль. Его рука уже залезла под мое платье и лишала меня силы воли.

— Я всё решу, Танюш, мне просто нужно время. Всё упирается в раздел имущества — я не могу потерять половину всего, что у меня есть. Нам с тобой тоже надо будет на что-то жить. Поэтому подожди немного, моя хорошая. Ты мне веришь?

Обессиленная, я кивнула. Мне нужно было всё в тишине обдумать, а рядом с ним я теряла способность ясно мыслить.

— А по поводу работы… Ты знаешь, у меня есть клиент, которого я могу отдать тебе на ведение. Он не хочет светиться официально, поэтому ему как раз подойдёт кто-то со стороны. Пока займешься им, а там, может, и откроем собственную фирму. Без денег ты не останешься, я обещаю! — жарко выдохнул Рома, нырнув лицом в вырез моего платья. Ещё минута, и мы займёмся любовью прямо на парковке бизнес-центра.

— Рома, всё, хватит, я пошла! — я вяло оттолкнула его руки и голову, и он послушался. Тяжело дыша, взглянул на меня исподлобья и я в очередной раз подумала, насколько он красив. Я заглянула в зеркало над лобовым стеклом, увидела размазанную помаду и свои ярко горевшие глаза. К черту, поправлю макияж в машине. Обернулась, кинула на него ещё один взгляд и выскочила из машины, как будто за мной черти гнались.

Сев на водительское сиденье, я несколько минут восстанавливала дыхание. Ромина машина всё ещё стояла рядом. Он тоже приводил себя в порядок. Мой пульс зашкаливал, щеки лихорадочно блестели. Я всё ещё чувствовала дорожку поцелуев на своём теле, а губы горели. Я закрыла глаза и принялась считать своё дыхание. На пятидесятом вдохе я почувствовала, что меня отпустило. Открыла глаза, достала влажную салфетку из сумочки и стерла весь макияж. Почувствовала себя немного лучше и первой выехала с парковки. Хороший знак.

Дома никого не было. Мама куда-то ушла, и я от души порадовалась своему одиночеству. Иногда мне не хватало времени наедине с собой, и я очень любила моменты, когда квартира была пуста. По дороге я решила, что о Роме подумаю чуть позже. Перед домом заехала в банкомат, положила деньги на карту и оплатила кредит. На душе стало чуть легче. В супермаркете купила продуктов и бутылку вина. Настроение подсказывало расслабиться и отпустить мысли. Кроме того, в голову пришла ещё одна идея.

Я нарезала сыр, высыпала оливки в креманку и откупорила вино. В нём я не разбиралась, и поэтому выбирала с помощью приложения на телефоне. Сканируешь штрих-код с бутылки, и оно показывает рейтинг вина. Я беру то, что не ниже 4 баллов. Накрыв на стол, я притащила ноутбук и запустила браузер.

Уже через десять минут я скачала себе пробную версию программы «Древо жизни» и углубилась в изучение. Если мне надо систематизировать данные о моих предках, то лучше сразу делать это в удобной форме.

Род начинался с меня. В Интернете написано, что я — это первое поколение. Я вбила свои данные — год, место рождения, и перешла к родителям. И тут у меня имелись только данные мамы. Об отце я знала только, что его звали Евгений. Я вписала ему свою фамилию, и получился Евгений Зеленин. Несколько минут я смотрела на получившийся треугольник и вздыхала. Затем начала вписывать мамину маму, мою бабушку. Зеленина Елизавета Мироновна. Стоп…тоже Зеленина. Почему я не видела этого раньше? Почему у маминой мамы и моего отца одна и та же фамилия?

Я вздохнула и глотнула вина. Странно. Надо найти мамины документы. Я пошла рыться в ящике, где у нас лежали все документы. На квартиру, на мою машину, паспорта, мое свидетельство о рождении. В графе отец — Зеленин Евгений Александрович. Всё правильно, Зеленин. Мать — Зеленина Ольга Васильевна.

Я набрала маму.

— Мам, привет! А ты где? — начала я издалека.

— Я к подружкам ушла, у Катьки внук родился, отмечаем. А что? — судя по голосу, мама была уже навеселе. В трубке было шумно, её было плохо слышно.

— Мам, а почему у моего папы фамилия тоже Зеленин? Как у тебя и у бабушки?

В трубке повисло молчание.

— Дочь, так мы ж с ним не расписаны были. Его с моих слов в ЗАГСе вписывали, когда ты только родилась. Поэтому я сказала, что у него тоже фамилия Зеленин. А какая его настоящая фамилия, я тогда не знала, — ляпнула мама.

Вот это да.

— Дочка, давай я приду, и мы поговорим, ладно? Неудобно сейчас разговаривать, — закруглилась мама и разъединилась.

Сюрприз, Татьяна Евгеньевна. Ты незаконнорожденная дочь, которую даже не признал отец.