Разреши любить

Глава 19. Новая жизнь тени

Несмотря на то, что у меня появились ноутбук и телефон - разумеется, одни из самых современных, мощных и дорогих - я не связывалась ни полицией, ни с Костей и Игнатом, ни со Стешей. Нет, не из-за страха умереть. Из-за страха, что умрет моя мама - точно так же, как несчастная медсестра Даша. Я стала покорной рабыней.

Сначала я жадно читала сводки новостей о нашей с мамой мнимой гибели. Со стороны все это выглядело ужасно страшно - авария, пожар, три смерти... Смерть Владиславы, бедной Оксаны и монстра. Моего родного отца.

Он погиб, а я все еще ненавидела его. Если бы не он, ничего бы этого не произошло! Он похитил меня, погнался за мамой, спровоцировал аварию... Из-за него погибли люди, поломались судьбы. Монстр смог испортить нашу жизнь даже после смерти - наверное, он был счастлив в своем персональном аду. Счастливо смеялся, сидя в котле.

Еще я читала о Косте - многие издания писали о его болезни, кто-то даже предсказывал крах империи Елецкого, однако после операции ему стало лучше. Сейчас он восстанавливался, и я улыбалась сквозь слезы от радости. Костя - один из самых волевых и сильных людей, которых я знала. Он не уйдет просто так. И не может оставить Игната.

Затем я позволила себе зайти в соцсети, и когда свайпала по экрану, мои пальцы снова дрожали. Впрочем, это стало моим постоянным состоянием. Тремор, тревога и учащенное сердцебиение.

Аккаунт моей Стешеньки был открытым, и я без проблем зашла к ней. Она выложила лишь одну новую фотографию - совместную, с нашими кроссовками. Прошлым летом мы носили похожие белые кроссовки и как-то на набережной решили сделать фото сверху, чтобы было видно лишь ноги.

Пост был подписан коротко: «Наша дружба будет вечной».

Эти слова, словно резкий толчок в грудь, выбили дыхание. Смахнув слезы с ресниц, я улыбнулась своей лучшей подруге, оставшейся в той, старой жизни. Моя хорошая, надеюсь, ты справишься. Начнешь ценить себя и полюбишь - так, как любила и ценила я. Пусть твои мечты сбудутся. И твои прекрасные истории покорят сердца, как однажды покорили мое.

У Игната был закрытый профиль, однако я увидела, что вместо аватарки у него появился черный квадрат. Я смотрела на этот черный квадрат, и понимала, как много за ним кроется.

Игнату больно. Моему любимому мальчику больно, и это я виновата.

- Прости, прости, прости, - шептала я, сидя в полутьме с телефоном в руке. Он не заслужил такой боли.

Наверное, это было странно, но... Я молилась о том, чтобы Игнат скорее забыл меня, нашел другую девушку и был счастлив. Наверное, именно в тот момент я поняла, что настоящая любовь - это не когда тебе нужна взаимность. Настоящая любовь - это когда ты хочешь, чтобы твой любимый человек был счастлив. И не важно, с тобой или нет.

Я коснулась губами черного аватара, представляя, словно целую Игната в щеку. А затем вышла из соцсети.

Несколько часов я лежала на полу, сотрясаюсь от беззвучных рыданий и закрывая ладонью рот, чтобы никто не услышал всхлипов. А когда за окном занялся тускло-фиолетовый рассвет, я встала твердо решив, что в соцсети я больше не зайду. Не стану искать встречи с прошлым и с любимыми людьми. Иначе сойду с ума. Умерла - так умерла.

Это был мой осознанный выбор, который дался безумно тяжело. Но иначе было нельзя.

Если мой родной отец был монстром, может быть, и я тоже монстр? Монстр в новой шкуре и с новым именем.

Владислава окончательно убила Ярославу.

***

Спустя пару дней после приезда Стас позволил мне поговорить с мамой. Не знаю, откуда у меня нашлись силы, но я не плакала, а говорила ей, что все будет хорошо, и что я обо всем позабочусь. Она тоже сдерживала слезы, хоть и с трудом, и шептала, что любит меня. А когда сказала: «Дочка, не слушай эту мразь, беги, спасайся, обо мне не думай!», Стас тотчас забрал телефон и ударил ее.

Услышав мамин сдавленный крик, я сжала пальцами покрывало кровати, на которой сидела. А когда услышала голос недовольного Стаса, хрипло попросила:

- Не трогайте маму.

-  Твоя мать плохо себя ведет, - хмыкнул этот подонок.

- Пожалуйста, не бейте маму, - повторила я, сильнее сжимая покрывало.

- Да я вообще убить ее могу, дуру эту тупорылую! - отрывисто гаркнул он.

-  Не можете. Убьете маму, я все расскажу Вальзеру. Мне будет нечего терять, - сказала вдруг я, не понимая, откуда нашлись на это силы.

Он захохотал.

-  Условия мне ставишь, милая, а? Не рано ли?

- Я должна разговаривать с мамой каждую неделю. Я должна знать, что она жива и здорова. Иначе Вальзер обо всем узнает. Мне все равно на то, что будет со мной. Но ее не смейте трогать.

Наверное, в моем голосе было что-то такое, что заставило Стаса согласиться. Должно быть, он уловил отчаяние - то самое, из-за которого люди готовы на все.

- Ладно, - неохотно ответил он, чуть подумав. - Раз в месяц разговор по телефону. Раз в три месяца - по видеосвязи. Чем лучше будешь себя вести, тем чаще сможешь общаться с мамочкой.

- Работаем по бартеру. Ты - мне, я - тебе. Может быть, даже увидеться вам разрешу. И смотри, хорошо играй свою роль. Иначе станешь убийцей матери.

Его последние слова стали моим проклятьем. Они то и дело всплывали в моей голове как предупреждение, мерцающее красным светом.

***

Прошло несколько месяцев.

Я жила в доме Вальзера, но ни разу не назвала его отцом - язык не поворачивался сделать это. Я влекла существование собственной тени, по большей части находясь в своей комнате и почти ни с кем не разговаривая. Мэри выбрала позицию позитивного нейтралитета. Она мило улыбалась мне в его присутствии и болтала забавные глупости, например, удивлялась тому, как много книг я читаю. Сама она в жизни прочитала лишь две книги, чем гордилась. Однако, когда мы оставались наедине, Мэри не превращалась В злобную мачеху, как того требовала классика. Ей было все равно на меня, пока муж давал деньги.

Сам Вальзер не настаивал на общении - видимо, понимал, что дочери, которую он не видел много лет, нужно было время, чтобы привыкнуть к нему и его дому. Он вел себя спокойно и тактично, но порою его взгляд и голос становились такими, что делалось не по себе. Я чувствовала монстра, скрытого под личиной обычного с виду человека. И боялась, что однажды он узнает правду.

Мне приходилось выдерживать двойной контроль. С одной стороны меня контролировал Стас, который время от времени напоминал о себе по телефону. С другой стороны это делал Вальзер, который на старости лет явно стал сентиментальным и хотел обеспечить единственной дочери достойную жизнь, однако от себя не отпускал. Он явно чувствовал вину и перед Владиславой, и перед ее несчастной матерью, поэтому порою начинал играть роль щедрого отца. Подарил недвижимость, переписал какие-то компании и активы, завел счет в банке, на котором было немыслимое количество денег... Также заставил взять свою фамилию, и теперь мое полное имя было Вальзер Владислава Ильинична. Иногда после ужина мы гуляли с ним по сосновому бору, наполненному чистым хвойным воздухом. Сначала молчали, потом он начал вести со мной беседы. Наверное, Вальзер видел в своей дочери дикого недоверчивого щенка, и пытался приручить. Возможно, это у него получалось, потому что я стала бояться его меньше. Не так панически, и даже могла разговаривать почти нормальным голосом.

Свою жестокость, о которой так много говорил Стас, при мне Вальзер не демонстрировал, но я прекрасно понимала, какой он человек. Это все понимали, поэтому все ходили по струнке - и охрана, и обслуживающий персонал, и гости, среди которых были местные политики, бизнесмены и бандиты. Не знаю, о чем Вальзер толковал с ними, но однажды я стала свидетельницей пугающей сцены. Это произошло в начале мая, когда погода стояла сухая и почти по-летнему теплая, а звезд на ночном небе было столько, что хотелось запустить в небо ладонь и собрать эти звезды в горсть.

Я сидела на открытой террасе и читала, когда вдруг услышала странный звук - резкий хлопок. И почему-то сразу подумала, что это выстрел. Стало не по себе - вдруг на дом кто-то напал? Не зря у Вальзера столько охраны...

Я отложила книгу и осторожно ступая, обогнула дом, затем направилась в сад, из которого послышались приглушенные голоса. Прячась в тени деревьев, я аккуратно выглянула и увидела нескольких людей. Вальзера, его помощника, двух охранников и незнакомого мужчину в деловом костюме, который стоял на коленях и говорил срывающимся голосом:

- Илья Васильевич, умоляю, простите меня! Я не хотел... Это была ошибка! Илья Васильевич, прошу... прошу вас!

Он попытался схватить Вальзера за колено, но тот грубо отпихнул его, и мужчина упал на спину, но живо поднялся и начал бессвязно просить прощения.

- Юра, ты меня утомил, - сказал Вальзер. - Еще немного, и мое терпение кончится. Следующий выстрел будет не в воздух. А в тебя. Подписывай.

Один из скучающих охранников Вальзера наставил на мужчину пистолет, словно подтверждая слова хозяина.

- Но мне... Мне лет пятнадцать дадут за это! - взвыл мужчина с отчаянием.

- Выйдешь по УДО лет на семь раньше, - ответил Вальзер равнодушно. - А может и на все десять. Ты мне надоел, Юра. Последний шанс даю.

Этого несчастного действительно хотели убить.

- Я согласен, Илья Васильевич, - жалобно выдохнул тот. - Напишу явку с повинной! Напишу все, что скажете! Только не убивайте! Умоляю!

Помощник Вальзера кинул ему бумагу с ручкой, и мужчина, подложив бумагу под валяющийся рядом дипломат, что-то спешно начал писать. я хотела уйти, сделала шаг назад, и именно в этот момент под моей ногой громко хрустнула ветка, и это, кажется, услышали. Вальзер повернулся в мою сторону.

- Проверь, что там, - лениво кинул его помощник одному из охранников.

Мне стало страшно. Я не хотела, чтобы Вальзер понял, что я стала свидетельницей этой страшной сцены едва не совершенного убийства. И со всех ног кинулась обратно к дому. Не знаю, как я добежала до террасы и буквально запрыгнула в кресло, в котором недавно читала. Книгу для достоверности положила на колени, делая вид, будто уснула во время чтения.

Буквально через десять секунд рядом с террасой появился охранник. Он увидел меня и объявил в рацию:

- Все чисто. Никого нет. Владислава Ильинична спит в кресле.

Они все называли меня так - по имени-отчеству, которое казалось мне до ужаса нелепым. С уважением.

Ему что-то ответили, но я не расслышала. Мне хотелось, чтобы охранник поскорее ушел - тогда бы я вернулась в свою спальню. Однако он торчал рядом, и мне приходилось притворяться спящей. Зато рядом появился сам Вальзер.

- Спит? - тихо спросил он.

- Да, Илья Васильевич, - ответил охранник.

- Холодает, - задумчиво сказал Вальзер. А потом вдруг подошел ко мне и вдруг осторожно взял на руки и понес в дом. Я не открывала глаза и боялась пошевелиться - вдруг станет понятно, что я всего лишь притворяюсь? Но он, кажется, не понял, что я не сплю. Несмотря на возраст, силы у Вальзера было много - он легко донес меня до спальни, подняв по лестнице. Уложил в кровать и укрыл ноги пледом.

- Спи, дочка, - услышала я его тихий голос. - Виноват я перед тобой, виноват. Но ничего, что смогу, то исправлю.

Он погладил меня по волосам, как ребенка, и ушел. Как только дверь закрылась, я широко распахнула глаза. Наверное, в тот момент я точно поняла - узнай он, что настоящая Владислава мертва, никто не уйдет живым от этого человека. Никто.