Развлечения для очень взрослых девочек (СИ)

Глава 104

В Североморск они не попали. Владимир Максимович был в походе. На учениях. А значит, в городе пусто. Да и без кораблей никакого интереса сидеть возле пустых причалов. Катя было расстроилась. Но хорошая погода и дача быстро развеяли печаль.

Кузьмин установил большой надувной бассейн. И вся школьная компания почти неделю тусила у них. Шура опасался за Лёлю. На восьмом месяце беременности такая ватага детей — не очень большое удовольствие.

— Ох, ну что ты, Шур, они сами все делают. Я только помогаю, — доклалывала она обстановку мужу по телефону.

Кузьмин каждый вечер, если не дежурил, доезжал до дачи. Ночевал там, а утром стартовал на работу.

Пришли и хорошие новости из Стокгольма. Вера наконец была беременна. Катя радовалась, что количество братьев, а может и сестёр у неё увеличивается. А Лёлю уколола минутная ревность, которую она немедленно заткнула куда подальше.

Две недели августа Катя провела у мамы. Вернулась спокойная. Но с фразой: "Наконец-то я дома!"

Лёля прошла обследование. Рожать в роддоме общего типа ей не разрешили. Мало того, заставили лечь на сохранение в кардиологическую патологию за неделю до предполагаемых родов.

Душный август в четырёх стенах — ужасное испытание. Особенно когда ты уязвим морально и физически. Как можно выполнять указание много ходить, когда у тебя только и есть, что больничный коридор? Как поддерживать настроение?

Кузьмин взял отпуск через четыре дня Лёлиных мучений. Оплатил отдельную палату. И приезжал ежедневно. Катя поехала на дачу к бабушке с дедушкой.

Шура выбил ногами из лечащего врача право гулять по территории больницы. И выводил жену на воздух, в тень больничного сада, два раза в день. Заказывал еду. И терроризировал всех врачей, включая заведующего отделением.

В восемь утра девятнадцатого августа Лёля ойкнула. Её никто не услышал. Муж приезжал к девяти.

Позавтракать она не успела. Боль пришла снова. По кнопке вызова персонала она хлопнула уже вслепую. Боль накатила опять. Очень быстро.

Вокруг неё засуетились. Подняли в предродовую. Подключили к кардиомониторам. Паника была такая, что она даже мужу не успела позвонить.

Боль приходила очень сильная. И часто. Поменять положение тела нельзя — ремни датчиков позволяют лежать только на спине. Слышно было, как бьётся её собственное сердце и колотится рядом сердечко сына.

Кузьмин ворвался в предродовую около одиннадцати. Пока формальности со своим присутствием улаживал, пока переодевался. С ним завотделением. Лёля снова уплывала в боль. Почти на грани сознания.

— Солнышко, я тут. Всё хорошо. Я рядом. Лёель, открой глаза.

Заведующий внимательно смотрел на показания датчиков.

— Снимайте с неё всё. Давайте в темпе. Обезболиваем. А то сил не хватит. И на мячик. Нечего на спине лежать.

Прошло ещё какое-то время, пока выполнили все указания заведующего. Лёля сидела верхом на надувном гимнастическом мяче. Шура стоял на коленях перед ней. Она обнимала мужа за плечи.

Сколько они провели так, плавно покачиваясь на мячике, им было сложно сказать. Но команда: "Всё, пошли рожать!" после очередного осмотра была очень кстати.

— Моя любимая, смелая, сильная девочка, — шептал ей Шура на ухо, — Давай, слушай, что говорят. Я с тобой всё буду делать. Вместе.

И они делали. Вдвоём. Глубокий вхох. Толкали ребёнка. Потом хором дышали, как собачки. И снова вдох.

Леля открыла глаза. Ей показывали сына. В глазах защипало. Сил не было. Но чудо, её настоящее чудо было.

Счастливый Шура резал пуповину профессиональным движением.

— Папаша то прям как хирург, — засмеялась акушкрка.

— Он и есть хирург, — улыбнулась Лёля.

— Привет, Игорек! Я твой папа, — ворковал Кузьмин над сыном, — Пошли к маме. Смотри, какая она у нас. Самая красивая. Самая лучшая на свете мама.

Акушерка за свою жизнь видела многих родителей. Совсем молодых и опытных. Но каждый из тысяч раз, когда она встречала новую жизнь, был настоящим чудом. Она тихонько перекрестила Кузьминых. И отошла.