Развод в 45. Я тебя не прощаю (СИ)

Глава 12

Утро красит нежным светом… не меня.

Это первое, что приходит на ум, когда я открываю глаза. Нет, голова не болит, ничего такого, но состояние всё равно какое-то мутное. И тяжело дышать. Не сразу я понимаю, что дело не в похмелье, а в том, что кое-чья наглая конечность очень удобно устроилась на моей груди. Удобно для неё, не меня. Как и не сразу до меня доходит, что это лапа Грома. Именно он лежит за моей спиной, сжимая в ладони один из холмиков, пока я перевариваю этот факт. Или точнее то, что я голая. Почему я голая?!

В этот момент мужская ладонь сжимается, и я чуть не падаю с кровати на пол, когда резко шарахаюсь прочь от прикосновения. Не падаю лишь потому, что сильная хватка удерживает и возвращает на место. Так я и застываю, глядя в растерянности и ужасе перед собой. Впереди стена с дверью в гардеробную, но я это отмечаю лишь краем сознания. Все мысли и чувства сосредоточены сейчас на том факте, что Гром трогает меня за грудь. А в ягодицу утыкается его утренний стояк.

Мать моя женщина, роди меня обратно во вчерашний день!

Что вообще происходит?!

Или лучше спросить, что происходило этой ночью, раз мы с Громом в одной постели, а я так и вовсе без одежды?!

Хватка на груди тем временем становится только крепче. Сам Гром тоже придвигается ближе, плеча касаются его губы. И я снова взвиваюсь в попытке отодвинуться от него. На этот раз получается куда лучше. Вот только теперь мы лежим лицом друг к другу. Ресницы Грома, несколько раз дрогнув, распахиваются, а затем я медленно краснею под его сонным взглядом, в котором рождается осознание ситуации. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я его опережаю.

– Я в душ! – выдаю громко и спешно вскакиваю с постели, утягивая за собой одеяло в качестве прикрытия.

И тут же мысленно бьюсь лбом о стену, потому что себя-то прикрыть я прикрыла, зато открыла Грома.

Мать моя стыд, сделай меня слепой!

Как мне теперь это развидеть?

В отличие от меня, Гром в трусах, но едва ли это спасает. Он возбуждён и поверх резинки отчётливо виднеется верхняя часть набухшей плоти. Честное слово, я не специально! Взгляд сам по себе цепляется за этот аспект и намертво вбивает увиденное в память.

В ванную не то что ухожу, сбегаю, сверкая пятками.

Пытаюсь заставить себя не думать, но выходит плохо. Все мысли о случившемся конфузе. И всё не отпускает один вопрос.

Почему я спала голая?!

Память неохотно подкидывает моменты вчерашнего дня за городом. Как приехал Гром и забрал меня оттуда домой. Как я пела ему дифирамбы всю дорогу. Как…

Твою мать! Я правда поделилась с ним тем, что Тимур решил нас свести с ним? И своей детской идиотской влюблённостью?

Вот это ты, Лида, засадила землю цветочками…

Вот это ты даёшь…

Молодец какая…

Так, ладно, ерунда. Ну, подумаешь, с кем не бывает? Это было давно и неправда, и вообще я была слишком пьяна, чтобы это запомнить. А раз не запомнила, значит этого и не было. Осталось только как-то забыть ещё сегодняшнее утро. Но сперва вспомнить, почему я спала обнажённая. Нормально же всё было. Мы приехали, перекусили, я пошла в душ… Я пошла в душ… Я пошла…

Всё. Приплыли. Дальше не помню. Похоже, под горячими струями меня окончательно разморило.

Ыыыыыы…

Надеюсь, я не сделала ничего такого? В конце концов, Гром ведь в трусах спал, а, если б между нами что-то было, вряд ли бы он их после стал надевать.

Да, точно. Я просто была слишком уставшая, вот и не оделась после душа. Но пить больше всё равно не буду. А то таким макаром в следующий раз точно лёгким испугом не отделаюсь. И так не уверена, что всё было настолько невинно. И у Грома ведь не спросить.

Лучше бы у меня месячные начались, и я проснулась вся в крови, и то не так стыдно было бы, как из-за идиотской амнезии на фоне нескольких выпитых кружек вина. Алкоголь – зло! Решено, больше точно не пью! Хотя конкретно сейчас принять что-нибудь для храбрости не отказалась бы. А то ж мне скоро опять пред очами Грома предстать придётся…

Ладно, полотенце всех спасёт!

Или нет…

Потому что я только по выходу из душа замечаю, что в ванной комнате нет больше ни одного полотенца. Даже самого маленького для рук. Только одеяло, в котором я сюда прихожу.

Что такое не везёт и как с этим бороться…

Ничего не остаётся, как, набравшись храбрости, позвать хозяина квартиры через дверь.

Вот только ни на первый зов, ни на второй он не откликается. А с моих волос уже целая лужа на пол накапала тем временем.

Да блин!

Прикрыв глаза, несколько раз вдохнув и выдохнув, я всё-таки поднимаю с пола уроненное чуть раньше одеяло, обматываюсь им и иду искать Грома.

Надеюсь, в отличие от меня он успел уже одеться…

Осторожно приоткрыв дверь, я высовываю голову. Постель по-прежнему разобрана, на полу валяется одежда, а вот хозяина комнаты нет.

– Гром? Андрей? – зову его повторно, но тот по-прежнему не откликается.

Ну и куда он деться успел за такое короткое время?

С другой стороны, раз его нет, можно взять чистые вещи из чемодана и спокойно переодеться в одиночестве. И к чёрту полотенце!

Подождав ещё немного для верности, я всё-таки выхожу из ванной. На цыпочках перебегаю на другую сторону комнаты и недоуменно замираю. Там, где должен находиться мой чемодан, – пустота.

– Не поняла?

И тут же вздрагиваю, заслышав за спиной голос Грома.

– Что ты не поняла?

– Где мой чемодан?

Обернувшись, с облегчением отмечаю, что друг успевает надеть на себя штаны. Хотя не сказать, что от этого легче. Обнажённый торс выглядит не менее впечатляюще, чем бёдра в трусах. Что сказать, ежедневные утренние заплывы в бассейне, оказывается, способствуют развитию неплохой мускулатуры. На что я раньше даже и не думала обращать внимание. И непонятно, с чего сегодня вдруг заинтересовалась. Похоже, точно пора прекращать пить. А то я так скоро в самом деле начну видеть в лучшем друге мужчину. Ужас!

– Там, где и должен быть, – отзывается между тем сам Гром. – Мы с тобой это обсуждали. Забыла?

– Что обсуждали? – хмурюсь растерянно.

И лишь спустя мгновение в мозгу вспыхивает догадка.

– Да ты шутишь, – выдыхаю недоверчиво, глядя на него во все глаза.

Шутит же, да?!

– С каких пор склонность сдерживать свои обещания приравнивается к шуткам? – язвительно переспрашивает Гром.

Ещё и руки на груди складывает, одаривая меня насмешливым взглядом.

Я же спешу в гардеробную. И всё надеюсь, что друг и правда просто решил надо мной подшутить. Не мог же он в самом деле сотворить подобную дерзость? Это же Гром. Вежливый, воспитанный человек, уважающий чужие границы. И вдруг такое?! Да нет. Не мог он.

Или мог…

Потому что в маленьком помещении, больше похожем на просторный шкаф со множеством отделений для одежды и обуви, наполнено не только мужскими вещами, но и женскими. Рядом с рубашками и пиджаками висят мои собственные и платья. Футболки с джинсами аккуратно свернуты и уложены в не менее аккуратные стопки. На нижних полках – обувь. Я мечусь взглядом с одного наряда на другой, с ужасом осмысливаю всю степень содеянного Громом. А выдвинув один из ящиков, степень шока усиливается. Ведь Гром не только одежду разложил, но и всё моё нижнее бельё!

– Ты…

– Должен же я был чем-то заняться вчерашним вечером, пока надеялся, что ты вернёшься домой добровольно, – комментирует всё увиденное мной друг детства, остановившийся за моей спиной.

Я всё ещё в шоке. Рука отдельно от разума тянется к ближайшим джинсам. Отстранённо наблюдаю за тем, как разворачиваются штанины, а потом… с разворота кидаю их в Грома. Тот ничего такого не ожидает, но ловит их довольно ловко, пусть и по инерции. Очень уж удивлённо на меня смотрит.

– Лид…

Не договаривает. Вслед за первыми джинсами в него летят и другие. Уже его.

– Не Лидкай мне тут! – велю, хватаясь за следующую вещь.

– Да что я такого сделал?! – возмущается он, на этот раз уворачиваясь от летящего в него следующего вещевого снаряда.

Конечно, уворачивается. Руки-то заняты, ловить уже нечем.

– Ты трогал мои вещи! – берусь за спортивные штаны, но не кидаю их в него, а наступаю, перехватывая серую ткань удобнее.

– Вовсе нет! Я их аккуратно разобрал! – парирует Гром, отступая и с настороженностью следя за моими действиями.

– Моё нижнее бельё! – предъявляю новой претензией.

– Очень красивое бельё, – нагло подтверждает он.

– Ах ты!.. – вновь замахиваюсь на него.

– А что я?.. – предпринимает Гром новую попытку объясниться.

Которую я пресекаю новым ударом. На этот раз штаны из рук не выпускаю. Вновь замахиваюсь. Друг, предвидев это, опять удачно уворачивается, после чего бросается прочь от меня. Я за ним.

– Ай, ой, уй, – слышится при этом от Грома, когда я в процессе умудряюсь задеть его штанами. – Лида!

– Я тебе покажу Лида! – продолжаю ругаться, спеша за ним прочь из спальни.

Вне спальни места для манёвров куда больше, и теперь достать этого наглого засранца становится сложнее. Но ничего, я женщина упёртая, когда мне надо. Даже путающееся в ногах одеяло не является особой помехой.

Мы оббегаем диван, стол, снова диван. Гром пытается путать меня, мечась из стороны в сторону, но и я не отстаю.

– Лид, давай поговорим, – бросает Гром через плечо.

– Конечно, поговорим, – соглашаюсь я с ним. – Как только я тебя поймаю и придушу твоими же штанами.

– Да что я такого сделал? Ничего из того, о чём тебя заранее не предупредил, между прочим! – по-новой возмущается он.

– Ах, предупредил!..

Не договариваю. Гром как раз притормаживает на повороте, и я снова на него замахиваюсь. Вот только он не просто сбавляет скорость, а останавливается. Выходит до того резко и неожиданно для меня, что я не успеваю затормозить. Врезаюсь в него на всём ходу. А может дело в одеяле, что цепляется за угол дивана, отчего я буквально падаю в руки вовремя обернувшегося друга. А вместе со мной падает и само одеяло. Только если я удерживаюсь на ногах благодаря хватке мужских рук, то моё постельное прикрытие того не имеет. Сваливается к моим ногам белоснежным облаком. Я с растерянностью прослеживаю за ним взглядом и только через тройку ударов сердца понимаю, что остаюсь не просто без прикрытия, а на глазах Грома.

Ох, ты ж, блин!

Андрей

Одеяло соскальзывает вниз по стройной фигурке, оставляя её совершенно обнажённой. Где-то на краю сознания я помню, что мне следует быть джентльменом и не пялиться так в открытую, подло пользуясь ситуацией. Но всё равно пялюсь.

Да и кто бы на моём месте нет?

Ладони сами собой сжимаются на женских плечах крепче. В глазах Лиды отражается целая смесь эмоций – шок, смущение, что-то ещё. Едва ли я в состоянии всё разобрать. У меня весь воздух в груди застревает, оседая свинцовой тяжестью внутри, пока я снова и снова смотрю на неё всю. То, как появившийся на светлой коже румянец расползается по тонкой шее до самой груди, сливаясь с веснушками на ключицах. То, как покрывается мурашками каждый изгиб, за направлениями которых я жадно слежу. Её тело словно создано из самых совершенных линий – плавные изгибы бёдер переходят в тонкую талию, которая, в свою очередь, расширяется к округлым плечам. Грудь идеальной формы, с тёмными кругами сосков, которые сейчас твёрдо обозначились от прохладного воздуха комнаты. На последнем я залипаю особенно долго. И кто знает, когда бы перестал, но тихий голос моей красавицы вынуждает вспомнить о том, что во всём этом должно учитываться не только моё мнение и желания.

– Я… я…

Она дёргается назад в стремлении отойти и наверняка прикрыться от моего взгляда. Но я же её держу. И отпустить не получается. Зато получается выдавить хрипло:

– Всё. Попалась.

Да, возможно, не особо логично.

Но где ж эту логику сейчас взять?

Тогда, когда взгляд то и дело алчно соскальзывает ниже, а в ушах громче собственных мыслей долбит пульс.

– О-отпусти, – выдыхает Лида едва слышно, глядя на меня в испуге.

– Чтобы ты меня опять штанами избила? – улыбаюсь, найдясь с первым предлогом, который только слетает с языка, чтобы продлить эти мгновения хотя бы ещё на чуть-чуть. – Я похож на мазохиста?

На самом деле ещё как похож!

Иначе бы не стоял тут, как истукан. Давно бы впился в манящие губы жадным глубоким поцелуем и извлёк из ситуации по максимуму.

Но по факту…

Лида набирает в грудь воздуха, чтобы ответить, но в итоге молчит, только краснеет всё больше под моим пристальным взглядом.

– Надо поднять одеяло, – выдавливает сипло.

– Надо, – соглашаюсь с ней.

Кто знает, скольких титанических усилий мне стоит не просто сказать, но и что-нибудь сделать. Но я справляюсь. Отпускаю покрытые румянцем и веснушками плечи, сам поднимаю одеяло. Бережно укутываю её в него. Не меньше усилий требуется, чтобы, исполнив всё это, просто отступить на шаг назад и отпустить. Тогда, когда хочется притянуть её к себе ещё ближе. Обнять. И больше не отпускать. Никогда.

– Пойду. Покурю.

Лида согласно кивает. Я же, развернувшись, спешу уйти, обратно на балкон. Похоже, скоро насовсем поселюсь там, учитывая, что каждый раз, когда не могу с собой совладать, выкуриваю сигарету, чтобы привести мысли в более-менее адекватное состояние, как и свой вечно невовремя возникающий стояк. А так происходит в последнее время всё чаще и чаще. И каждый раз требуется всё больше и больше времени, чтобы всё вернуть, как должно. Будто снова оказываюсь в годах своих старших классов.

К моменту, когда я возвращаюсь, Лида успевает не только одеться в спортивный костюм, но и прибрать в спальне. Застаю её, когда постель уже заправлена, а в женских руках полотенце, которым она пользуется накануне вечером после того, как принимает душ и отправляется спать. Собственно, именно из-за него наше утро задаётся, как задаётся, свалившись со своей хозяйки во сне, оказавшись на полу.

– Всё, или снова бить будешь? – интересуюсь, не скрывая иронии, притормозив в дверном проёме, не спеша проходить.

– Не буду, – отзывается она ворчливо, старательно избегая смотреть мне в глаза. – Но ты не должен был трогать моё бельё. Лучше бы полотенца в ванной восполнил. Ни одного нет.

– Прости, забыл об этом, – отзываюсь, продолжая следить за ней.

Ей явно до сих пор очень неловко из-за случившегося. И мне очень хочется исправить это. Но я не знаю как. Да и, в отличие от неё, не жалею ни об одной секунде сегодняшнего дня. Может быть, если допустить ещё несколько таких ситуаций, она перестанет, наконец, видеть во мне только друга и увидит мужчину. Мужчину, который так нуждается в ней. А пока…

– Ладно, я запущу стирку, а ты сделай нам обоим кофе. Потом, когда вернусь, подумаем над завтраком вместе. Хорошо? – предлагает Лида.

– Так точно, капитан, – улыбаюсь.

И облегчённо выдыхаю про себя, когда она улыбается мне в ответ. Хоть и не смотрит до сих пор, но и не избегает, что радует.

Пока моя красавица занята своими делами, успеваю не только запустить кофемашину. Обычно по утрам я делаю себе омлет. Если смешать яйца с сыром, зеленью и добавить туда всё, что найдётся подходящего в холодильнике по типу болгарского перца, томатов или бекона, а затем запихнуть всё это в духовку, то не обязательно иметь много ума и таланта в готовке, чтобы всё получилось, как надо. Времени тоже много не занимает. Как раз кофемашина успевает сварить две порции ароматного кофе, когда я справляюсь, а установленный таймер в духовке начинает отсчитывать обратное время. Тогда же появляется и Лида.

– Какие планы на сегодня? – интересуюсь, как только вручаю ей кружку с её латте с двойной порцией карамельного сиропа.

С учётом, как она его любит, покупаю и домой такой сироп. О чём она до этого момента не знает. Понимает, когда делает первый глоток, с изумлением глядя на меня.

– Вкусно? – улыбаюсь.

Та несколько раз согласно кивает и прикрывает глаза, делая новый глоток.

– Я тебя обожаю, – добавляет, наслаждаясь любимым вкусом, позабыв обо всём своём прежнем смущении.

А я наслаждаюсь тем, как светится тихой безмятежностью её личико, пока губы касаются керамики и молочной пенки напитка.

– Но это не помешало тебе спланировать моё убийство, – подшучиваю над ней.

– Бьёт – значит любит. Ты разве не знал? Так что это всё от большой любви, – смотрит Лида на меня с самым невинным видом поверх кружки.

– А, ну ладно тогда. Всё сходится, – усмехаюсь в ответ. А через небольшую паузу переключаюсь: – Как насчёт тостов к завтраку?

– Сейчас сделаю, – кивает она согласно, отставляя кружку на столешницу.

Её же я ей и возвращаю обратно, поравнявшись вплотную за шаг.

– Где-то в моём вопросе прозвучала просьба что-нибудь сделать? – вынуждаю тонкие пальчики вновь обхватить кружку. – Я сам.

Может быть, склоняюсь слишком близко, когда говорю. Но и отказать себе в этом тоже не могу. Да и зачем? Если это позволяет вдохнуть тонкий цветочный запах её волос, прежде чем она ответит на мой следующий вопрос:

– С чем тост будешь?

– Пусть будет что-нибудь сладкое.

У нас есть мёд и клубничный джем, так что проблемы с этим не возникает. Чуть позже возникает другая, прямо в процессе приготовления поджаренного до золотистой корочки хлеба, едва Лида, задумчиво наблюдающая всё это время за мной, сидя за обеденным столом, произносит:

– Громов, скажи честно, ты не человек?

– В смысле? – удивляюсь.

– В прямом. Не может быть простой мужчина таким идеальным. Может, я тебя себе выдумала, а на самом деле тебя нет в этом мире? Или ты ангел, притворяющийся человеком?

Я на это только улыбаюсь, заканчивая с приготовлением тоста для неё. Для себя тоже делаю. Это помогает скоротать время до того, как наш омлет полностью готов. К нему мы добавляем ещё по одной порции кофе, на замену тому, что уже допиваем в своём ожидании. Лида не просто ставит пару тарелок, целый стол сервирует, радуя глаз множеством мелочей, делающих наш совместный завтрак целой ритуальной трапезой.

И вот кто из нас двоих на самом деле тут идеал?

Конечно, она…

– Ты говорила вчера, что эти двое твоих собутыльников сегодня придут смотреть проводку и водопровод. Во сколько вы договорились? – спрашиваю уже после того, как завтрак заканчивается и мы вместе принимаемся убирать со стола.

– После обеда. Часам к четырём. Но до этого в полдень должны приехать мастера, чтобы тоже оценить масштабы проблемы. Потом сравню итоги и решу, кому стоит отдать предпочтение, – отвечает Лида.

Мёд и джем, которые она собирается убрать, стояли достаточно высоко, и с небольшим ростом вернуть их туда же у неё не выходит, так что помогаю ей с этим. Нет, не за закрытые баночки берусь. Аккуратно подхватываю за талию и приподнимаю свою дюймовочку выше. Чем и заслуживаю очередной возмущённый взгляд на такое самоуправство.

– Хорошо подумала. Тимуру тоже позвони. Пусть подъезжает. Все вместе быстрее управимся, – произношу невозмутимо на её слова, стойко игнорируя всё прочее.

Лида щурится. Но быстро забывает о своём негодовании. Озадачивается другим.

– Все вместе? – переспрашивает.

– Сегодня суббота. Мне в офис не надо, – пожимаю плечами, прежде чем поставить её обратно на пол.

– Ой, так и скажи, что боишься опять без ужина остаться, – фыркает она, закатывая глаза.

– И в холодной постели, в полном одиночестве, – киваю в ответ.

– Да ты, я смотрю, всё больше наглеешь, – наигранно возмущается Лида, старательно сдерживая улыбку.

– А каких-то пятнадцать минут назад я был идеальным, – припоминаю ей.

– Сама не знаю, как могла так подумать, – вздыхает она деланно удручённо.

Тут я смеюсь уже в открытую, не таясь.

– Ничего, у тебя ещё будет возможность вновь изменить своё мнение. Ты же девочка, тебе можно.

Моя девочка сощуривает свои кошачьи глаза, сканируя меня ими, после чего весело хмыкает.

– Осторожнее, Громчик, я же так тоже во вкус войти могу, сам не рад будешь потом.

Развернувшись, начинает составлять посуду в посудомойку. А я на этот раз ничего не говорю. Просто помогаю ей закончить с уборкой, чтобы мы могли начать собираться на ферму.

В конце концов, я ей любой всегда рад.

И она тоже об этом знает…