Ретроспектива (СИ)

Глава 2

Тесто завела ещё до ужина. Не то, чтобы была крепко уверена, но повод думать, что появится охотка повозиться присутствовал.

Лучшего способа занять голову, разложить шальные мысли по полочкам, заставить ноги не бежать, куда не надо, мне не ведомо.

Призадумавшись увлеклась с опарой. Как итог — почти полночь, а я всё мешу и катаю и леплю. Вопреки обыкновению, сладких пирогов у меня сегодня не приключилось. Всё сплошь сытные: картофельные, рыбные, мясные, луковые.

Завтра у поварихи выдастся славное утро.

Пирогов вышло много, на завтрак всем хватит.

Тулупчик сыто подрёмывает здесь же, на столе, в небольшом отдалении.

Молодец, заслужил. Всю ночь приглядывал за высокопоставленным гостем. Не хватало ещё, чтобы с ним приключилось чего, пока он у нас, да и вообще…

А приключиться могло. Когда я впервые разделила ложе с князем, тот сильный, но немолодой уже маг седмицу в беспамятстве. Я боялась, но была готова к тому, что такое приключится и с ондолийцем, но нет. То ли сильнее магически король оказался, то ли просто здоровее. И справиться не у кого. Матери девять лет, как нету, а пойти расспрашивать направо и налево о связях, что устанавливаются между магом и ведьмой, чревато.

Ведьм же не существует.

Залепила последний белый пирожок и ухмыльнулась.

Четыреста лет назад сожгли последнюю, с тех пор ни одну дочь Матери-Земли не отличишь от обычной магички, сам мир нас бережёт от церковников, чтобы не повторилась кровавая охота…

Княже тогда, как очнулся, стал сильнее. Бесконечно сильным. Его и без того большой резерв восполняла моя сила, природная. Творит свои артефакты и амулеты, заправляет, а сила не убывает. Какая же я баламошка!* Ну почему не удержалась, зачем дала себе вольность?! Совсем обезумела, дура!

Остаётся надеяться, что молодой ондолиец — не старый эстесадский князь и не хватит у него ума связать возросшую свою силу со случайной ночкой с полёвкой… А лучше бы вообще, не дать ему поводу здесь колдовать.

Побыстрее бы он уехал. Тулуп доложил, что ночью у короля был жар, немного бреда, да и проспал он дольше положенного. Проснулся утром, и то хорошо.

Подошла к печи, ввязнув в тепло от тлеющих углей.

“Куда это ты?” — Тулупчик даже глаз не приоткрыл, а сборы заприметил.

“Пойду, проведаю”, — поставила на угли последнюю партию, с капустой.

“Лучше бы ты давно уже Алирика приблизила, абы не сорвалась. Негоже тебе к нему ходить. Позови дружинника, перебрось связь, пока этот волк не заподозрил неладного”.

“Да куда ему? Он, небось, и не знает о нашем присутствии”.

В голове раздался смех крыса. Молодецкий, совсем не крысиный хохот.

“Всё решила уже. Иди. Эля! Амулет сними!”.

Точно!

Чудно бы было: заявись замковая девка с амулетом охраны крепости — синим алмазом, зажатым в золото.

Князь совсем его обезвесил. Что за наука эта артефакторика, как оно у него получалась? Сие мне неведомо. Только как-то княже сумел замкнуть всю охрану хозяйской башни на одном камне. Потревожь кто контур, случись где что, алмаз сам меня приведёт к месту происшествия.

Серебряный поднос оттягивает руки непонятным чувством гордости. Совсем мало Файлирс съел за ужином, может мои пироги будут кстати.

Серое полотно стены сразу за печью. Приложила ладонь, давая признать дому хозяйку, стена подёрнулась маревом, в него я и шагнула.

Паутина тонких троп, пронизывающих обе башни замка, соединённых стенным проходом внутри крепостной стены. Полная, абсолютная тишина. Здесь не собирается влага, которая могла бы стечь громкой каплей, ни чадят факелы — магический светляк не сотрясает воздух. Когда-то именно этими тропами супруг наведывался с проверками в казарму, устроенную во второй башне, они быстро привели меня к тисовым покоям.

В спальне мужчины не было, купальня тоже пуста, так же гостиная, кабинет… Соседний монарх сидит за столом, читая бумаги, периодически вносит правки. Он не сосредоточен на деле. Время от времени взгляд больших, лупастых глаз скользит туда-обратно по кабинету, вновь возвращается назад. Отбрасывает перо, упирается лбом о стол, трёт сзади шею…

Ему явно нехорошо. Похоже, днём король всеми силами скрывал свою дурноту.

Даже не чует меня, не как вчера.

Постучала в скрытую дверь. В кабинете её ни один глаз не отличит от монолитной каменной стены.

Файлирс встрепенулся, оглядел комнату.

— Полёвка? Ты там?

Даже захоти я ответить — он не услышит сквозь толстый камень, если он только не маг земли.

— Я тебя не звал. Иди. Не сегодня.

Развернулась невольно, не подумавши.

Интересно, с королевой своей, которую ездил сватать, он также будет говорить?

Вот уж нет! Я столько мучилась, маялась на кухне, и не справилась. Как ни пыталась себя занять, всё одно — пришла. Не затем, чтобы меня спровадили. Вот завтра отбудет, тогда и буду одна. Или не буду…

Княжеские дела так топят, что я не слушала Тулупа, который толковал, что нельзя ведьме без мужчины, как и другой бабе. А я всё: ну что там такого? Был у меня муж, уже ведомо то всё, да повторять не хочется. Кто ж знал, что оно по-другому бывает, что ноги сами идут…

Алирик тоже хорош. Командир дружины, крепкий воин, он не словом — мечом не раз показал свою преданность не Эстесадо, мне. Красивее и виднее ондолийца, хоть и нет в нём такой силы, не чуется трепета… и пахнет не так. Хорошо, но не так. В Алирика не хочется ткнутся носом, а то и вовсе… провести языком по солоноватой коже.

Уедет Файлирс, приближу Алирика. Решено. Ну а пока…

Открыла стену, вошла. Останавливаться не стала, прошла прямо к столу, на который водрузила свою ношу. Сдёрнула полотнище.

— Наглая какая полёвка… — ошарашенно встретил меня мужчина, — совсем вас тут княгиня ваша распустила. Я ж сказал, девка, не надо мне сегодня.

Смотрю на него, не отрываясь от жутких глаз, а про себя: “я здесь, здесь твоя ведьма, бери мою силу, отступай немощь”, — так без конца, пока смотрит, молчит.

— Онемела? Брысь отсюда! Чего удумала? Что раз приласкал, то можно шастать туда-сюда? Что молчишь, девка? Ни ума, ни страха нет?

— Княгиня ве…

— Да плевать мне, что там твоя княгиня велела! Сгинь отсюда! Нет мне охоты до бабы.

Весь трепет и волнение, предвкушение… ничего не осталась.

Нет, ну конечно я понимаю, что он посчитал, что меня ему на забаву отправили. Это было даже… щекотно. Вряд ли он, знай, что я из знатных, нагибал бы меня, да вертел так и эдак. Такие радости приняты только с простыми…

Но стало так обидно! Да, я шла за лаской, но увидела его — захотела помочь, подлечить, покормить. А он меня, как простую девку гонит…

Пошёл к демонам!

Схватила поднос. Вот ещё, оставлять ему. Перебьётся!

Уже на выходе услышала стон. Обернулась.

— Прочь! — подхватился, упёрся кулаками в стол, крикнул яростно.

— Конечно-конечно, — Мать-Земля, ну зачем мне это нужно? Пошла бы к себе, позвала бы Алирика. Дружинник никогда бы не посмел меня гнать.

Вместо этого вернула на стол поднос, зашла спесивцу за спину и обхватила руками его голову.

— Опустите щиты. Я не разумник, просто боль сниму, — тому, что у монарха такой державы сознание закрыто наглухо удивляться не приходится. Но я и правда не умею и никогда не пыталась связываться с мыслями и разумом людей.

— Целительница?

— Еле какая…

— Что не сказала, что не прислуга?

— Вы не спрашивали, — не получилось безразлично. Мне всё же хочется хоть как-то отомстить за себя. — Легчает? — кивнул, — посидите, расслабьтесь. Кроме головы что-то болит?

— Что-то с резервом, — я напряглась. — Ты не поможешь. Тут сильный лекарь нужен, не девчонка.

— Я постараюсь.

У князя тоже так было, пока сила его привыкла ко мне, несколько дней прошло. Со мной рядом легчало.

Ничего такого я не делала. Сила ведьмы другая. Это им, магам, надобно учиться — пальцы в пассы их складывать, да слова мудрёные. Ведьме же нужно открыться силе и пожелать. И сейчас я всей душой желала обуздать этого спесивца.

Мне отчаянно хочется, чтобы боль его ушла, и он понял, что Я её сняла. Что нельзя так со мной, то гнать, то звать.

Глупое, опасное желание. Не дай землица, догадается. Только как устоять, когда сокровенное задел, обидел.

Пахнуло жаром — в открытое окно плюхнулся ветер. С эстесадскими ночами только так. Даже вечер в июле не даёт прохлады. Словно обдаёт скопленным за день зноем.

— Хорошо всё с вашей силой. Ничего более не будет. Боли тоже не будет.

Жуткие глаза улыбнулись. Только глаза.

— Обиделась, целительница? — не отводит их, поймал мою руку, прижал к губам. Поцеловал внутри, прямо в сердцевину. — Я зол был. Думал, что сегодня к предкам отправлюсь, сила разбушевалась… не серчай, полёвка… или целительница? Ты здесь уважаема, нельзя тебя мышкой звать?

— Можно, — широкие, густые брови взлетели вверх. Я и сама удивилась своему ответу. — Необычно, по-простому.

— С тобой разве можно по-простому?

Я хочу это слышать, или он взаправду не о разговорах?

Кивнула.

— Мне пора, — взяла злосчастный поднос. На этот раз не так быстро. И наклонилась чуть ниже, чем стоило.

— Останься…

Ещё чего! Пусть кукует тут один. Или кликнет кого… только пусть эта кто-нибудь попробует подойти.

— Пора мне, дел много.

— Я такой голодный. Просто умираю с голоду. Сил нет даже до спальни дойти. Помоги, полёвка…

Сладкая, такая древняя игра.

Я оценила. Без приказов, без пренебрежения.

Он хочет, чтобы я осталась. Я хочу остаться. Его недавняя небрежность не даёт мне это сделать. Он просит о помощи, я могу отказать. Если уйду — он не позовёт. Если останусь…

Я оценила куртуазность.

Сделала шаг назад, развернувшись.

Если завтра он уедет, у меня останется ещё и эта ночь.

— С чем пирожки?

— С мясом.

— Ммм… мои любимые, — я не смогла не улыбнуться, хоть и под тяжёлым взглядом становится всё сложнее идти. Словно бдит, настороже. Если я в последний миг передумаю — среагирует.

Подойдя, снова воздрузила посудину, которая мне уже оскомину набила. Не успела отойти, как уже сижу на мужских коленях.

— Я ж говорю: сил совсем нет. Придётся тебе меня кормить. А то скончаюсь сейчас, прибежит мой отряд, тебя казнят.

— Прямо-таки и казнят? — сунула пирожок в податливо открывшийся рот.

Не понимая, как ест мужчина, я дала ему лишь кончик теста. Тот подался вперёд, широко открыл рот и откусил добрую половину угощения.

— Без суда и следствия, — кивнул совершенно серьёзно и снова распахнул рот.

— Экое беззаконие, — захохотала. Развеселилась не то шутке, не то аппетиту.

— Ещё какое! Я ж сам закон, — доел пирожок.

— Но здесь не ваша земля.

— Это верно, верно. Да и я уже не помираю.

— Ой ли?

— Пошли-ка проверим! — с весёлым хохотом Файлирс встал прямо со мной, в считанные мгновение оказавшись в спальне.

*баламошка — полоумный(ая), дурачок(чка).