Роковой поцелуй

10

— Глупая девчонка! — Она хочет знать, как у меня идут дела. Какие дела? — Хэдли сердито расхаживал по брайархерстской библиотеке, размахивая посланием Элисон. — Прошло два месяца с тех пор, как убили Джулию, а мне нечего ей сказать. Она, наверное, думает, что я уже нашел убийцу! Можно подумать, что я профессиональный сыщик!

Хэдли смял письмо в комок и швырнул его в корзину. Если бы так же легко можно было отделаться от его содержания!

Роберта, казалось, всецело была озабочена тем, как бы найти место еще для двух папок со своими счетами: которые никак не помещались на полке; ока вынимала и снова ставила их, меняла местами, — ничего не получалось.

— Роберта, — нетерпеливо рявкнул Хэдли. — Тебя это что, не касается?

Роберта резко вскинула голову:

— Конечно, касается. Но ты только ноешь, а я уже кое‑что реальное сделала.

— Сделала что‑то? Ну тогда нам надо смываться.

Роберта вытащила из секретера какую‑то бумагу, неторопливо приблизилась к Хэдли, села на кушетку и потянула его за собой. Когда он уселся, она кокетливо взметнула юбки и откинулась на спинку софы, перебросив через нее черные космы своих волос. И только после этого она сунула ему документ:

— Вот. Почитай.

Пальцы Хэдли дрожали, он едва‑едва сумел развернуть сложенную вчетверо бумагу.

— Это ордер на арест Элисон?..

Роберта удовлетворенно улыбнулась:

— Моя работа.

— Каким образом?..

— Рассказала констеблю, что она в тот день крупно поссорилась с Джулией. Еще назвала имена кое‑каких свидетелей и добавила кое‑что насчет их беспрерывных склок.

Хэдли швырнул документ на пол, Роберта поспешила его поднять и разгладить:

— Ради Бога, поосторожнее! Мне было совсем нелегко убедить этого Фиска. Первый ордер, конечно, у него. Но я ему говорю: а что если она появится в моем доме неожиданно, ночью и тут же попытается ускользнуть — нет, мне тоже нужен такой же документ. Тогда он мне его и выписал.

Хэдли посмотрел на свою сообщницу как на сумасшедшую:

— Ну, арестуют ее, будет суд, она возьмет и признает себя виновной — и все уйдет в пользу короны. Об этом ты что, не подумала?

— Глупости! Думаешь, ей захочется на виселицу только ради того, чтобы отомстить мне? Да кроме того, кто и как ее арестует? Судя по тому, что она пишет, она в полной безопасности в Лондоне. А ордер мне нужен лишь для моего спокойствия. Эта бумажка будет держать ее на почтительном расстоянии от Брайархерста — пока это мне нужно. Конечно, это как танец на канате, но стоит постараться.

Хэдли встал, пытаясь сообразить, что к чему:

— Не понимаю, какая тебе польза от этого ордера, если Элисон о нем ничего не знает?

Роберта прищурилась, как будто хотела получше рассмотреть своего глупого собеседника:

— Да ты совсем дурак! — Хэдли поднял кулак, но Роберта успела схватить его за руку.

— Ну, ну! Я еще тебе нужна, хотя бы для того, чтобы подписывать чеки. Так что, не хами.

— Если ты такая умная, скажи, в чем дело.

— Все очень просто. Возьми ордер — только не потеряй! — и покажи его моей падчерице. Это сразу отобьет у нее всякие мысли о возвращении — как бы долго ты ни тянул со своим розыском.

— А почему нельзя ей просто написать?

— Мы не можем допускать никакой возможности провала. Пусть она собственными глазами увидит ордер, подержит его в руках — это убедительнее любого письма. Плюс еще твой поцелуй — и все будет в порядке.

Теперь, когда Элис потеряла или почти потеряла все права на наследство, Хэдли потерял и всякий интерес к девушке. Ему совсем не хотелось ее видеть, а тут еще придется изворачиваться и лгать.

— А по‑другому никак нельзя?

Роберта посмотрела на него так, что он понял — сопротивляться бессмысленно.

— Ну хорошо, хорошо, я поеду. Но мне нужны деньги — на игру, и новая коляска. В этом твоем протекающем рыдване я не поеду.

Лицо Роберты осветилось улыбкой торжества:

— Решено! Завтра выезжай!

Уж если от этого никуда не уйти, лучше побыстрее. Но такая миссия отнюдь не улыбалась Хэдли. Он чувствовал себя как пациент с зубной болью, отправляющийся к плохому цирюльнику.

Элис прижалась пылающей щекой к холодному окну, за которым хлестали потоки дождя. Перед ней простиралась вереница холмов; их и без того мягкие, нечеткие силуэты совсем терялись за сплошной стеной ливня. Даже сейчас, когда стихия разыгралась вовсю, от ландшафта веяло каким‑то покоем, умиротворенностью. Деревья и кусты раскачивались и гнулись, но холмы стояли непоколебимо‑уверенно. Вот бы ей научиться так же стоически выдерживать удары судьбы! По щеке у нее медленно скатилась слеза.

Слава Богу, этот потоп не застал их, когда они добирались сюда из Лондона. Это было всего два дня тому назад. Дорогу развезло, хотя до этого не меньше недели стояла сухая погода; но в такой ливень, как сегодня, они скорее всего бы просто застряли.

Да, им повезло; путешествие прошло довольно спокойно. Тем не менее, оно все равно было достаточно мучительным для Элис. Целый день ехать и слушать беспрерывную болтовню в небольшом дилижансе Данкена — с короткой остановкой на обед в обшарпанной харчевне с претенциозным названием «Королевская палата». Вспоминалось, как она ехала в последний раз этой дорогой — только в Лондон: тоже невеселые воспоминания.

Делия и повариха Бриджит — ее спутницы — пребывали совсем в другом настроении. Для них впереди были месяцы отдыха, летнего тепла, свежего воздуха холмов Нортхэмпшира — конечно, это было лучше промозглого, надоевшего Лондона.

Элис уже заранее представляла себе, что такое Донегал — нечто импозантное, солидное. Она видела гравюры с изображением поместья, слышала пересуды прислуги — о том, как чудесно будет, наконец, выбраться в этот райский уголок.

Однако то, что она увидела, когда их экипаж выехал из вязовой аллеи и стаи огибать большой пруд, расположенный перед замком, превзошло все ее ожидания. Возможно, у Данкена было меньше денег, чем у ее отца но зато у него было явно больше желания их транжирить.

Донегал не был старинным родовым владением, камни которого еще помнили бы времена норманнского завоевания. Он был создан волей и богатством Джеймса Грэнвилла — отца Данкена. Стремясь стереть то пятно, которое легло на их род из‑за неравного брака отца, виконт Грэнвилл‑старший решил построить нечто такое, что сразу же заставило бы замолчать этих снобов из высшего света. По крайней мере, у них должно было перехватить дыхание от зависти.

У Элис, во всяком случае, действительно перехватило дыхание, когда экипаж остановился у мраморного портала и она выглянула наружу; взор не мог охватить разом все это массивное сооружение. Элис предпочла бы в качестве убежища какую‑нибудь скромную хижину в глухом лесу.

Здесь у Элис была уже не крохотная комнатушка, как в Лондоне, а нечто более заслуживающее названия апартаментов — большая комната, камин, отделанный черным деревом, мебель от Хейплуайта… Это, однако, не только не подняло ей настроения, а наоборот, напомнив о Брайархерсте, лишь вызвало новый приступ тоски по утраченному благополучию. Да еще вдобавок персидский ковер на полу! Ну что ж, пусть она птичка в клетке, но зато какая клетка! Нет, все равно утешение не приходило. Не хватало ощущения безопасности, но еще больше не хватало Кейрона!

Воспоминания о том, какая новая жизнь просыпалась в ней каждый раз, когда он приближался к ней, возвращались вновь и вновь, как ни старалась она изгнать их из памяти. Он оказывал на нее магическое действие; она начала понимать это с того самого утра после бала‑маскарада и стала уже даже примиряться с этим ощущением. Но теперь пришло нечто еще более пугающее: ее стало тянуть к нему даже в его отсутствие!

Элис покраснела: стыдно, ведь она помолвлена с Хэдли. Пусть ее не связывают с ним ни страсть, ни приличия, но, в конце концов, это обязательство, имеющее юридическую силу! К тому же она полностью зависит от Хэдли; от Роберты помощи ждать нечего, кто же еще будет отстаивать ее права?

Хэдли! Он ведь рискует жизнью, чтобы спасти ее! Как же она смеет желать другого? й все‑таки: если память о Кейроне, о его прикосновениях помогает ей пережить тяготы ее нынешнего жалкого состояния, то почему она должна лишать себя и этого? Все равно, будущего у них нет. Это то же самое, что хотеть попасть на луну — ну что плохого в такой мечте?

В самом деле, что плохого? Элис присела в кресло из красного дерева, стоявшее у небольшого письменного столика. Мало того, что ее каким‑то ураганом выбросило из той жизни, которая была ее миром. Теперь ей надо самой выбросить из своего сердца то, что уже стало частью ее существа.

Элис потуже затянула поясок своего пеньюара, накинула сверху большую шерстяную шаль — теперь можно и отправляться на разведку в библиотеку. Весело трещал огонь в камине, но в комнате было более чем прохладно. Два дня, проведенные в Донегале, напомнили ей, что эти летние резиденции, хотя и попросторнее городских, но зато их и гораздо труднее обогреть. Потолки высокие, в стенах влага, от них несет холодом, сколько их ни топи.

Если бы у нее была какая‑то надежда заснуть, она бы давно уже задула свечку и нырнула в кокон своей постели. Но спать не хотелось, вернее, дремота то надвигалась, то вновь уходила прочь — как будто дразнила ее. Все мысли, мысли… Элис потерла воспаленные глаза и приготовилась к долгой, бессонной ночи.

Надо было пораньше поискать какую‑нибудь подходящую книжку. Ей было высочайше позволено пользоваться библиотекой — привилегия, которой среди прислуги располагала только она. Еще бы — Данкен считал, что чем более гувернантка будет начитанной, тем лучше это скажется на Лайли. Хоть за это слава Богу!

Но днем сходить в библиотеку было некогда — она была занята распаковкой вещей. Потом был обед в комнате управителя, потом всякие дела, одно за одним — так и не успела. А теперь, ясно, она без книги не уснет. Просто смотреть на огонь — это успокаивает, конечно, но не вполне. Нужно как‑то отвлечься от тягостных мыслей.

Если бы она воспитывалась не как хозяйка имения, если бы ее обучили тонкостям поведения гувернантки в чужом доме, то она, конечно же, оделась бы как следует даже для того, чтобы спуститься на этаж ниже. Но тут она решила пренебречь правилами и быстренько сбегать туда‑сюда в более легком наряде, чем того требовали строгие правила. Кто ее увидит? Часы на башне уже давно пробили полночь.

Элис потянула на себя скрипучую дубовую дверь; бр‑р‑р, как холодно! Она еще плотнее закуталась в шаль, чтобы не растерять то тепло, которое все‑таки накопила в своей комнате. Копна распущенных волос, разметавшихся ниже плеч, тоже немножко согревала. На цыпочках она спустилась по широкой парадной лестнице. Красная дорожка на мраморе лестницы переходила в ковер. Этот ковер и еще три образовывали в вестибюле рисунок креста; в середине было пустое пространство.

Да, конечно, все спят — утомились после вчерашней дороги. Было совсем темно — только небольшой конус света от ее свечи.

Ребенком она не боялась темноты, но сейчас она лучше знала, что может за ней скрываться, и ей стало страшно.

Библиотека была справа от вестибюля. Элис нащупала ручку, повернула ее, щелк — дверь растворилась. Ой, там светло! Горело несколько канделябров, хотя скорее — догорало; их, видимо, уже зажгли. Тем не менее, контраст с темнотой вестибюля был разительный. Может быть, здесь кто‑нибудь есть?..

Полки с книгами от пола до потолка, как в лондонском доме Грэнвиллов, только раза в три побольше. Ага, вон и попугай в серебряной клетке, а больше — ни одной живой души. Элис довольно улыбнулась — теперь она все, тут хорошенько рассмотрит, не торопясь подберет себе нужные книги. Сколько же их тут? Она слышала, как сплетничали, что Данкен, не особенно разбираясь в литературе, покупал их на вес. Тем не менее, чувствовалось, что какой‑то опытный библиофил занимался их подбором — книги были отличные!

«Путешественник» и «Соперники» Голдсмита, и даже «Биографии английских поэтов» Джонсона — все ее любимые! Взять?.. Нет, жадность до добра не доведет, ей все равно их некогда читать, а Данкен обнаружит их отсутствие, устроит скандал и лишит ее привилегии пользоваться библиотекой — нет, нет!

Элис поставила свечу на ближайший столик и вытащила том под названием «Эвелина, или История о том, как молодая леди вошла в свет». Это легкое чтение как раз для ее теперешнего настроения. Ой, как приятно подержать в руках ее гладкий кожаный переплет! По крайней мере, этой радости у нее никто не отнимет…

Она решила было примоститься и почитать прямо здесь, но подумала: Данкен, если ее увидит здесь, да еще в таком виде, опять взбесится — ну его, не стоит рисковать… Надо бы перед уходом затушить свечи в канделябрах, подумала она и вдруг…

Кейрон! То есть, лорд Чатэм! Да, это был он, лежит себе, как ни в чем не бывало, как пантера на кушетке!

— Элисон! — он приподнялся на локте, потом сел. — Я боялся вас испугать. Но если бы я знал, что вы появитесь, я бы подготовил должную встречу.

— Да уж, встреча! Вы здесь как призрак в ночи. — Элис, самое интересное, сама не могла понять — чувствует она себя испуганной, сердитой или довольной.

— Да, мы не виделись после встречи: в парке — месяц назад.

Ох, какой же это был чудесный бесстыдный поцелуй! Щеки Элис залил густой румянец, она опустила голову, тщетно пытаясь скрыть его.

— Я много думал о вас. Хотел вас видеть, но пришлось уехать по делам. Мои шахты на севере…

Элис поспешно кивнула:

— Да, мне говорили…

На загорелом лице Кейрона вновь появилась уже известная ей улыбочка:

— Ага, значит, вы интересовались мной. Я рад — а то я уже думал, что вы сердитесь.

— Сержусь? — Элис сперва никак не могла сообразить, за что; потом поспешно мобилизовала весь свой гнев за его нахальное поведение там, в Сент‑Джеймсе.

— Я была на вас сердита. И надеюсь, такое больше не повторится.

— Элисон, ну пожалуйста. — Во взгляде Кейрона была и теплота, и нетерпение. — Может быть, прекратим эту глупую игру в равнодушие?

— Я… Она не знала, что ответить. — А что вы здесь делаете?

— Мое имение — Фоксхолл — неподалеку. Я думал, вы знаете…

— Нет. — Элис изумленно подняла брови. — Я не знаю. — Она сделала паузу; как приятно, что он здесь рядом; но и как страшно! — Данкен там, наверху. Если он узнает, что вы здесь, да еще увидит нас вдвоем…

— Он знает. Он меня пригласил в гости…

— А как же Фоксхолл?

— Флигель, в котором я обычно останавливаюсь там, недавно сгорел. Я думал, что ремонт к последней охоте уже закончится. Но, увы… Пока они там заканчивают, я решил остановиться здесь, у Данкена…

— Значит, вы здесь уже… — Элис вздрогнула: выходит, он следил за каждым ее движением, с момента их приезда…

— Я только‑только приехал. Данкен, наверное, уже решил, что не приеду. Думал пораньше, но у одной из лошадей отскочила подкова…

Элис никак не могла разобраться в себе. Ей ведь так хотелось, чтобы он был рядом. Но это была мечта, далекая от действительности, как у девочки, которая хочет стать принцессой. Но теперь все выглядело так, будто она сама превратила эту мечту в явь. Какая‑то мистика! Как бы то ни было, она была благодарна судьбе. Сердце ее отчаянно билось, голова кружилась. Однако даже это было по‑своему приятно.

— Я так рад видеть вас, Элисон. Ваш образ всегда у меня в памяти, но увидеть вас снова — разве может что‑то с этим сравниться? — нежно‑улыбчивый взгляд Кейрона прошелся по хрупкой фигурке Элис.

Она смущенно отвела глаза. Он был ей нужен, и она — ему, но ведь нельзя. Как же быть с Хэдли?

— Можно посмотреть, что вы выбрали для чтения? — Кейрон подошел к ней, так близко, что она почувствовала, кал тепло его тела в буквальном смысле переливается в нее. Он протянул руку к книге и коснулся холодных пальцев Элис — может быть, даже без умысла. Прикосновение было словно взрыв. Время куда‑то ушло, вздыбилось, не осталось ничего, кроме их глаз и света, исходящего из них.

— Элис, — мягко проговорил Кейрон, его рука прошлась по переплету книги, и пальцы сплелись с пальцами мнимой гувернантки. Она чувствовала его пульс, он был учащен, а у нее — вообще бешеный.

— Мисс Уокер! — громкий, осуждающий голос Данкена прозвучал как пушечный выстрел. Элис и Кейрон одновременно, как по команде, повернули головы в его сторону; она — остолбенев от ужаса, он — сжав зубы от досады.

— По‑моему, нет даже необходимости спрашивать, чем вы здесь занимаетесь, не так ли? — Данкен подошел к ним, чеканя шаг, почти по‑военному. — А ты, Кейрон! На каких условиях я тебя сюда пригласил?..

— Данкен, ты все неверно воспринимаешь. Ведь ничего…

— Да, да, — гневно кивнул Данкен, — ничего, кроме того позора, который ты уже навлек на меня тогда, на маскараде. Кейрон, мой дом всегда для тебя открыт — но если ты будешь пренебрегать моими правилами, то, знаешь, скатертью дорога…

— Данкен, послушай, — Кейрон полуобнял друга и отвел его в сторону, так, чтобы Элис не слышала их разговора.

— Ты поднимаешь шум из ничего. Я только что приехал, устал, лег здесь и заснул. Мисс Уокер зашла, чтобы подобрать себе книгу. Так уж получилось, что ее выбор совпал с моим. Она отдала книгу мне — согласно твоим правилам. — Кейрон не любил врать, но он был готов на любую ложь, лишь бы отвести неприятность от Элис. Она была слишком напугана, от нее инициативы ждать было трудно.

Лицо Данкена выразило сомнение; он поднял бровь:

— Ну, конечно, Кейрон — книга, и ничего больше! Не считай меня за дурака!

— Подай мне Библию, я готов поклясться. Неужели ты так плохо обо мне думаешь, если считаешь, что в первый же вечер по прибытии я злоупотребил бы твоим доверием?

Данкен поразмыслил над этим вопросом, но от комментария воздержался.

— Ну хорошо. Так что же ты выбрал? Какую книгу?

Кейрон скосил глаза, пытаясь прочесть название на корешке книги, которую Элис держала в руках, но Данкен опередил его. — Мисс Уокер, могу я взглянуть на название книги?

Элис, пожав плечами, протянула ему роман.

Данкен с глубоким удивлением посмотрел на Кейрона.

— «Эвелина»? Я и не знал, что ты интересуешься дамскими мелодрамами.

— Наверное, ты слишком мало меня знаешь, — Кейрон поспешно изобразил игривую улыбку.

— Достаточно. И даю твоим рабочим две недели, чтобы закончить ремонт в твоем доме.

Хэдли вылез из экипажа — на этот раз довольно приличного — и направился к подъезду дома Данкена. К своей миссии он относился примерно так же, как человек, промерзший до костей, — к перспективе принять ледяную ванну. Он обещал Роберте, что поговорит с Элисон, но теперь, когда отступать было некуда, он уже начал сожалеть о том, что так необдуманно дал свое согласие. Ему совсем не улыбалось разыгрывать из себя любящего жениха — а ведь она еще, пожалуй, будет ожидать от него поцелуев и объятий!

Да еще придется выдумывать какую‑то хитрую ложь — на это Хэдли был просто не способен. Он уже поднял руку, чтобы позвонить, и тут ему в голову пришла спасительная идея — ведь он может просто наврать Роберте, что сделал все как надо, — а сам просто смоется. Ах, ты черт, ведь Элис должна увидеть его и этот ордер! Ну, ничего не поделаешь, придется, звонить.

Никто не отзывался. Он позвонил снова. На этот раз дверь со скрипом приоткрылась, и в щелку выглянула слегка раскосая пожилая женщина, по виду которой сразу можно было предположить, что на все, что ей скажут, она ответит «нет!».

— Мадам, — Хэдли приподнял шляпу и отвесил легкий поклон.

— Что вам угодно, сэр?

— Можно на несколько слов?

Миссис Спунер явно не была расположена к разговору; она чуть не прищемила ему руку, пытаясь захлопнуть дверь.

— Извините, — он сжал ладонь в перчатке в кулак. — Я вообще‑то ищу другую женщину.

— Это кого же? — миссис Спунер поджала губы.

— Мисс Элисон Уилхэвен.

— Уилхэвен? Таких здесь нет. Может быть, Элисон Уокер? Такая у нас была.

Конечно — она ведь наверняка должна была изменить фамилию!

— Да, да, Уокер. Я оговорился. — Только теперь он обратил внимание на последнее слово. — Вы сказали — была? Она что, уехала?

— Уже две недели как.

Мысли Хэдли заметались. Ее разоблачили и уволили? А может быть, самое ужасное, она уже на пути в Брайархерст!

— Она оставила свой адрес?

— Ну конечно, адрес у всех один: Донегал, летняя резиденция лорда Грэнвилла. Если что‑то важное, я могу известить его милость.

Хэдли поспешно отреагировал:

— Нет, не нужно.

— А могу я вас спросить, какое дело у вас к мисс Уокер? Мы так поняли, что она сирота. Если вы по поводу неоплаченных счетов на книги Лайли, можете передать их нашему счетоводу — если, конечно, расходы были санкционированы.

— Нет, нет, я не по этой части. — Хэдли понял, что если он хочет, чтобы его впустили, нужно дать о себе более подробную информацию: — Я — лорд… э‑э, меня зовут мистер Уокер. Троюродный брат Элисон.

— Она никогда не упоминала о вас.

— Неудивительно. Я долгое время был за границей. Только недавно вернулся — хотел ей сообщить, что дела в нашей семье улучшились.

Лицо миссис Спунер смягчилось:

— Надо было вам сразу об этом сказать. Бедная девочка — она думала, что совсем одна осталась. Она будет очень рада вам — жалко, что все уехали.

— Да уж…

— Может быть, вам стоит съездить в Донегал?

Хэдли вовсе не собирался таскаться по всей стране за этой вздорной девчонкой, но почему бы не выяснить кое‑что у этой дамы, которая вроде бы весьма словоохотлива?

— К сожалению, мне нужно пока побыть в Лондоне, но хотелось бы узнать — как тут она, моя сестренка? Может быть, я все‑таки могу войти? — Хэдли сделал жест, ткнув пальцем в пространство за дверью, которое миссис Спунер защищала с упорством хорошего бульдога.

— Ну… вообще‑то, это не очень принято, без хозяина… Мы обычно не принимаем гостей прислуги. Лорд Грэнвилл — он у нас строгих правил. Но… поскольку вы ее родственник, ладно уж, входите.

Приняв столь трудное решение, миссис Спунер теперь спешила с его выполнением: быстро оставила свой пост, и Хэдли получил полную возможность осмотреть роскошный вестибюль.

Так вот где Элис нашла себе убежище. Дом поменьше, чем его, в Уодби, но стоимость такого участка в центре Лондона, должно быть, очень солидная. Он чуть ли не позавидовал Элис: он в чистом проигрыше, а она…

Правда, вспомнив, какое место она занимает в этом доме, он несколько успокоился…

— Садитесь вот здесь, в гостиной. Я расскажу вам, что смогу, хотя мисс Уокер — довольно замкнутая особа. Впрочем, что я вам говорю — вы же ее лучше знаете!

— Да, наша Элис всегда была нежным цветком. — Хэдли едва мог скрыть свое удивление: Элисон как раз была очень общительной и словоохотливой — как это ей удалось создать здесь о себе такое впечатление?

— Пожалуйста, — миссис Спунер указала на кушетку. Хэдли несколько помедлил у столика, заставленного хрустальными графинами; неплохо было бы сейчас дернуть по маленькой, но от этой мегеры — она, наверное, экономка — черта с два дождешься; да и вряд ли в этом доме принято угощать дальних родственников прислуги.

— Ну, что же вам рассказать?

Хэдли попытался найти какой‑то средний вариант между тем, что лично его интересовало, и что должно было бы по идее интересовать троюродного брата.

— Ну как она, здорова?

— Да, она крепенькая, что неудивительно в ее возрасте, хотя с аппетитом у нее не вполне… Я вообще предпочитаю, чтобы у женщины здесь побольше было, — она похлопала себя по широким бедрам. — Да уж, Элис до нее далеко!

— Кстати, а как это она вообще сюда попала? Я полагал, что на этой должности здесь служит ее подруга Беатриса.

Миссис Спунер очень любила посплетничать, и она стада обрушивать информацию на Хэдли с такой скоростью, что тот едва успевал ее воспринимать.

— Ой, Беатриса была при Лайли несколько лет. Но ее сестра слегла, за ней надо ухаживать. И тут, на счастье, подвернулась мисс Уокер, и лорд Грэнвилл ее взял.

— Понятно. И она довольна?

Все было вроде так хорошо — и откуда такое отчаяние в послании Элис?

— Мисс Лайли — сама прелесть. Она и мисс Элисон очень хорошо поладили. Но вот лорд Грэнвилл… — она понизила голос…

Ага, тут что‑то есть, надо выяснить…

— Ну, ну?

Толстушка‑экономка наклонилась к нему и поспешно зашептала:

— Только вы никому не говорите, а то с меня голову снимут, — но у лорда Грэнвилла бывают заскоки. Нет, сердце у него доброе, но и терпения на него нужно запастись. Бедная мисс Уокер — ей так досталось за этот бал…

— А что такое?

— Ой, это был жуткий скандал. Бог знает, что ей в голову взбрело, но я слышала… Меня там не было, но Том, лакей, видел своими глазами: она на самом деле танцевала, при всем народе, с лордом Чатэмом!

Глаза Хэдли округлились:

— Лордом Чатэмом?

«Ну‑ка, что она еще расскажет, вот это да!»

— Да‑да, с герцогом Лиддонским! Ну, он‑то известный дамский угодник, так что я не удивляюсь, что мисс Уокер не устояла. Но все же так неразумно с ее стороны — если она хотела сохранить свое место! А его светлость — кто знает, о чем он думал, когда потащил гувернантку танцевать в таком обществе?

— Он живет в Лондоне?

— Да, осенью и зимой. А летом, как и наш хозяин — за городом. Он сейчас у нас, в Донегале, пока у него там в Фоксхолле не закончили ремонт. Ой! — миссис Спунер прикрыла рот рукой, а глаза ее вспыхнули озорным огоньком: — Я даже и не подумала раньше: ведь это прямо как спичку в пороховой погреб! Хоть бы мисс Уокер поразумнее себя вела на этот раз!

— Да, да, — пробормотал Хэдли, думая о своем. — «Просто невероятно: Элисон встретила как раз того единственного человека, который мог рассказать ей о попытке Роберты продать Брайархерст по частям. Знает ли она уже об этом? И знает ли этот лорд Чатэм, кто она такая на самом деле? Да, дело принимает серьезный оборот».

Значит так. Даже если он сможет убедить Элисон держаться подальше от Брайархерста, ее знакомство с Чатэмом может в любой момент все разрушить. Если Элисон узнает о плане Роберты, она бросится домой, не раздумывая, — защищать свои права. Да, нужно ее как следует запугать!

— Мистер Уокер!

По тону экономки Хэдли понял, что она уже несколько раз повторяет это обращение.

— Вам не плохо?

— Нет, нет, все нормально. Просто нахлынули воспоминания детства — как мы жили вместе с сестричкой. Наверное, закончу тут свои дела и все‑таки навещу ее. Как туда добраться?

Миссис Спунер достала гусиное перо со стола Данкена и нацарапала на куске бумаги маршрут: — Вот — это вам поможет.

— Благодарю.

— Кстати, передайте ей тогда от меня привет, от миссис Спунер. Она такая милашка. Трудно ей, конечно…

Хэдли деланно улыбнулся, демонстрируя сочувствие и понимание. Ох, как ему не хотелось туда ехать!