Роковой поцелуй

14

— Что ты сказала? — процедил Кейрон сквозь зубы, и Элис увидела, как на его скуле задергался мускул.

Теперь она вольна была выходить замуж за того, кого хотела, но не знала, как подействовала на Кейрона сцена, увиденная им, Она не могла ничего выговорить и с тревогой всматривалась в лицо Кейрона. Он был тверд, как скала. Пытаясь найти любую опору, Элис обхватила руками гладкую перекладину скамьи.

— Я задал тебе вопрос, — Кейрон держал себя в руках, но голос выдавал его нетерпение.

— Хэдли — мой жених. То есть был им, — поспешила она себя поправить. — Он попросил расторгнуть помолвку, — глаза Элис молили о понимании, но Кейрон продолжал задавать вопросы.

— Могу себе представить, как это тебя расстроило.

— Нет, я имею в виду… Да, я расстроена, но не из‑за этого.

Кейрон безжалостно посмотрел на нее. Конечно, его устроит только полное признание. Элис пыталась собраться с мыслями. Момент был неподходящий. Она не собиралась так опрометчиво разглашать свои тайны. Но судьба вновь указала ей путь. И Элис поняла, что она должна подчиниться ее воле.

Голос Кейрона оглушил ее. Он был таким жестким, таким незнакомым…

— Я считаю, что тебе лучше рассказать всю правду.

Элис молча кивнула. Она пыталась начать говорить, но что‑то крепко, как ремнем, сдавило ей грудь, не давая возможности вымолвить ни слова. И почему она должна надеяться на его понимание? Достаточно ли Кейрон ее любит, чтобы понять и простить?

— Элис!

— Я расскажу все. — Она повернулась к нему. Кейрон стоял: у скамьи, и Элис была рада, что между ними пространство.

— Я не тот человек, за которого ты меня принимаешь, — сказала она.

— Я так и предполагал, — Кейрон кивнул на то место, где застал ее и Хэдли целующимися.

— Нет, не это, хотя, я думаю, у тебя достаточно причин мне не поверить. — Меня зовут не Элисон Уокер. Мое имя — Уилхэвен, леди Элисон Уилхэвен. Моя семья, или то, что от нее осталось, живет восточнее, вблизи Бедфорда. Именно там этой весной в поместье Брайархерст была убита моя сводная сестра, — От нахлынувших воспоминаний голос ее задрожал.

— В тот вечер был бал. Мы с Джулией повздорили на людях из‑за каких‑то пустяков. Когда я вернулась, чтобы помириться… — при этих словах Элис закрыла лицо руками.

Она не вспоминала о случившемся во всех подробностях с момента бегства из Брайархерста. Рассказ заставил ее еще раз пережить то страшное событие. Она не знала, о чем горевала: о Джулии, Хэдли или потерянном Брайархерсте. Ноги подкосились и она испугалась, что упадет на каменный пол. И все же какой‑то тихий голос поддерживал ее: “Ничего не потеряно, еще не все”. Пока Кейрон стоял рядом с ней, слушал ее, была надежда, что он поймет и простит.

— Так вот. Джулия была убита. Человек, совершивший злодеяние, был еще там. Я стреляла в него, потом в испуге убежала. Я промахнулась, и он убежал. Когда он ускакал, я подумала, что мне лучше исчезнуть. Я поняла, что, пока он жив, у меня не будет свободы. Я свидетель преступления, и он не успокоится, пока не устранит меня. Я уехала из Брайархерста и от мачехи, и от убийцы. — Элис остановилась, чтобы перевести дыхание. Она очень хотела услышать что‑нибудь от Нейрона, но он молчал.

— Моя мачеха, Роберта, домогалась моего наследства. Она угрожала, что обвинит меня в смерти Джулии, надеясь, что я убегу и оставлю ей поместье. Я считала это простой угрозой, но сегодня поняла, что ошибалась. Хэдли привез ордер на мой арест. Теперь… — голос Элис сорвался, — нет почти ни одного шанса вернуться. Если убийца не найдет меня, то найдет полиция, и меня повесят. Только доброта Хэдли успокаивает меня, и еще я уповаю на судьбу. Если Хэдли найдет убийцу Джулии, тогда, может быть… Если не… — Она прижалась головой к холодному мрамору колонны и разрыдалась. Она боялась оглянуться — боялась увидеть, что Кейрон ушел, удрученный ее отвратительным признанием. Самое худшее, если он посчитает ее убийцей, лучше, если просто лгуньей.

Но он подошел к ней, повернул к себе и обнял. Почему он это делает? Она не могла вынести его жалости.

— Тебе нечего мне ответить? — Непроницаемое выражение лица Кейрона только усиливало ее унижение и боль. Что с ним? Почему он молчит?

— Кейрон!

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Я думаю, мой рассказ тебя сразил.

Кейрон смахнул рукой слезы с ее глаз.

— Да, я потрясен тем, что ты могла подумать, что все сказанное тобой для меня что‑либо меняет.

— Неужели нет? — вымолвила она.

— Элис, — улыбнулся он, качая головой. — Когда я застал тебя с Хэдли, я, несомненно, приревновал. Увидеть тебя в объятиях другого мужчины равносильно для меня удару в сердце. Но теперь, зная все, как я могу судить тебя?

— Ты прощаешь меня? — Элис все еще не верила ему.

— За то, что ты жертва обстоятельств? В этом нет необходимости.

— Но я обманывала тебя!

— Мне кажется, что ты очень хочешь меня разубедить. Ты хочешь ответить мне отказом?

— Нет, — поспешила возразить она. — Только…

— Что?

— Я думала, что ты сам откажешься от меня, когда узнаешь правду. Лгунья, а может, еще и убийца — конечно, ты не к этому стремился.

— Я стремился к тебе, любой.

— Так ты все же меня хочешь взять в жены?

— Конечно.

— Но ордер… — Элис покачала головой, как будто Кейрон не понял до конца ее признания. — Они хотят меня арестовать. Пока Хэдли не удастся найти убийцу, подозрение будет лежать на мне, я могу быть осуждена и приговорена к смерти.

Кейрон взял ее за подбородок:

— Ты думаешь, я не смогу защитить тебя?

Элис поднялась на носки и с благодарностью прижалась щекой к шее Кейрона.

— Мой дорогой, — прошептала она, уверенная в том, что Кейрон ее простил. Но память о Мод омрачала ее счастье. Из груди ее вырвался тихий стон.

— Что‑нибудь еще?

Элис кивнула.

— Есть еще Мод.

— Мод? Какое отношение ко всему этому делу имеет Мод?

— Она хочет меня разоблачить. Ты, должно быть, знаешь об этом?

— Что бы она ни предпринимала, все ее усилия напрасны.

— Напрасны они или нет, они ведут к моей гибели. Дорога в Брайархерст слишком коротка. Ей легко будет узнать, что меня разыскивают.

— С Мод я все улажу.

— Но как?

— Доверься мне и обещай, что выйдешь за меня замуж.

— Я не могу пока. Ну подумай, каким образом я буду скрываться, будучи твоей женой? Меня будет очень легко найти — и констеблю, и убийце Джулии…

— Констебль не ездит за пределы своего графства, а все остальное я улажу. Мы поженимся, потом найдем убийцу. И все придет в норму. Но до этого я хочу, чтобы ты пообещала, что не уедешь.

— Все дело в том, что я не смогла бы убежать без тебя! — Элис жадно прильнула к нему.

— Пошли, — Кейрон предложил ей руку.

Элисон подчинилась. Малиновый свет соскользнул с алтаря. Как только они подошли к нему, Кейрон повернулся к ней и взял ее руки в свои. Он вздохнул и посмотрел на нее влюбленными глазами. Стены церкви были холодными и темными, но Элис неожиданно почувствовала в себе легкость и тепло, как будто искупалась в лучах света.

— Я беру тебя, Элисон, в жены. В мой дом, в мою постель — во все сокровенные утолки моего сердца. Я клянусь душой и телом заботиться о тебе, защищать тебя от зла.

Глаза Элис сияли от радости. Слова Кейрона не были узаконены официально, но они связали ее с ним прочнее, чем брачная церемония. Что бы с ней сейчас ни произошло, она вынесет все. Кейрон ждал, его напряжение перешло к Элис, у нее перехватило дыхание.

— Элис!

— Да, — прошептала она, — О! Да! — она поцеловала его в губы.

— Мы больше не нуждаемся в ваших услугах. — Данкен написал что‑то в своем желтом гроссбухе, вырвал лист и протянул, его Дженни, которая стояла ни жива ни мертва.

— Извините? — она была, в смятении. Ну, конечно же, она неправильно его поняла.

— Я сказал, что Лайли не нуждается в ваших услугах. Надеюсь, что этой суммы будет достаточно, чтобы покрыть ваши расходы. — Трясущейся рукой он протянул ей бумажку. — Я включи сюда стоимость всех заказов, в том числе и не выполненных. Здесь также дополнительное вознаграждение.

— Лорд Грэнвилл! Я ничего не понимаю.

Лицо Данкена покраснело. Он надеялся, что Дженни возьмет деньги и уедет. Ему, видимо, нужно быть настойчивее:

— Я вас увольняю и нанимаю другую швею.

Дженни как будто хлестнули по лицу.

— Что я сделала? Лайли всегда была довольна мной.

Данкен со злостью бросил чек на стол, сцепил руки сзади и зашагал по комнате взад и вперед.

— Лайли — ребенок и вряд ли может самостоятельно решать вопросы, касающиеся одежды.

— Вы считаете, что мои платья ей не подходят?

— Да, — Данкен был рад, что Дженни сама сформулировала причину увольнения. — В самом деле, они слишком откровенны для ребенка возраста Лайли.

Дженни перебрала в уме все платья, которые она сшила, но не могла вспомнить ничего подобного.

— Что конкретно вас не устраивает? Слишком длинно, слишком открыто, слишком узко или тесно, или слишком ярко? Какова бы ни была причина моего увольнения, я вправе ее знать.

— Мисс О’Моли, я не хочу и не обязан объяснять вам детали. Достаточно будет сказать, что я вами недоволен. А сейчас возьмите деньги и уходите!

Дженни понимала превосходство Данкена, но она с гневом воскликнула:

— Как вы смеете!

Данкен сердито посмотрел на нее:

— Что вы сказали?

— Как вы смеете увольнять меня таким образом! Все вещи, которые я сшила, вас вполне устраивают. Я знаю, причина вашей злости в другом.

— Вас проводить?

— Только после того, как вы скажете мне правду. Которая, как я полагаю, в инциденте, происшедшем между нами. Именно в нем!

— Это была моя ошибка, — выпалил Данкен, в волнении отводя глаза. — Я прошу извинить меня, но из‑за этой моей оплошности мы не можем оставить все как есть.

Дженни сама удивлялась своей смелости. Пусть даже Данкен и уволит ее, уходя, она должна сказать правду:

— Я считала, что мы оба этого хотели.

— Это была низменная похоть, о которой я весьма сожалею.

Дженни выпалила в гневе:

— Ну что же, почему бы вам не назвать меня распутницей в таком случае?

— Мисс О’Моли, пожалуйста!

— Пожалуйста, что? Мне нечего терять теперь, не так ли? Ни работу, ни замечательную Лайли, ни ваше прекрасное обо мне мнение, которое, впрочем, превратилось в полную противоположность.

— Хорошо. Я тоже буду искренен. Если бы я вас любил, я бы не скрывал своих чувств. Мои намерения изменились.

— Да, но вы сейчас руководствуетесь исключительно чувством долга, которое не позволяет вам поступить иначе.

— Что вы имеете в виду?

Дженни перевела дух, у нее закружилась голова, как будто она стояла на краю пропасти, и один неверный шаг мог привести к гибели.

— Я считаю, что вы чувствуете ко мне же, что и я к вам, — Она набралась храбрости и продолжила: — Никогда не предполагала, что смогу сказать вам правду, но я люблю вас. Вы меня тоже любите и признали бы это, если бы я не была простой швеей.

— Вы испытываете мое терпение!

— Не думаю. Вы — сноб, чопорный и расфранченный тип. Я понимаю, что наш союз невозможен. Я бедна и вряд ли разбогатею даже к старости. Но вы даже хуже, вы лжец. Вы лжете себе и мне.

— Достаточно. Уходите — сейчас же.

Удивительно, ко Дженни совершенно не испытывала страха. Еще несколько недель назад, даже еще вчера, она бы заплакала и молча ушла. Теперь же гнев Данкена расковал ее волю, и, несмотря на ноющее сердце, она чувствовала себя гораздо лучше и свободнее чем в самом начале разговора.

— Если вы так хотите, я уеду. Но предупреждаю, что уже не вернусь.

— Это совпадает с моими желаниями. Возьмите ваши деньги, мне не хотелось бы оставаться вашим должником.

Дженни не могла смириться с оскорблением, нанесенным ей.

— Между нами нет долгов, которые можно оплатить фунтами.

— Вы ведете себя так, будто я вам что‑либо обещал.

— Вот мое обещание — вы меня больше не увидите! — Дженни стремительно вышла, дверь с шумом захлопнулась за ней.

Данкен уставился на чек. Насколько было бы проще, возьми она, по крайней мере, деньги. Он не хотел оставаться должником, чувствуя, что не завершил дело до конца. Данкен понял, насколько наивен он был, надеясь, что все пройдет гладко. Он знал о добрых чувствах Дженни к Лайли, но не учел ее чувств к нему.

Данкен убеждал себя, что их поцелуй был минутным заблуждением. Разве могло быть иначе между людьми разных сословий? Но если это так, то почему так ноет сердце, почему жизнь теряет смысл?

Будь Дженни, благородного происхождения… Нет, что за нелепые мысли? Он вел себя правильно, именно так ему и следовало поступать. Нельзя повторять ошибок своего дела. Кроме того, на нем ответственность и за Лайли. Мачеха с таким происхождением — нет, это невозможно!

Он знал, что поступил правильно, и он будет повторять эти слова до тех пор, пока они на самом деле не зазвучат правдоподобно.

Дженни даже не могла плакать. Она молча прислонилась к холодной стене дома, как будто холод камня мог снять боль. Кейрон, проезжая мимо, остановился при виде ее одинокой фигуры.

— Дженни! — Она посмотрела на него, но не поздоровалась. Неужели не узнала?

— Дженни, пойдемте со мной, — Кейрон не мог ее оставить в таком состоянии. Он провел ее в галерею, но как только усадил, она вскочила и побежала к двери.

— Я не могу здесь оставаться.

— Подождите, — Кейрон поймал ее за руку и вернул наместо. — Что бы ни случилось, вы не должны, уезжать. Ну, что произошло?

Дверь в галерею открылась. Элис, увидев Кейрона, улыбнулась ему. Затем она заметила заплаканную Дженни.

— Что происходит?

— Мне тоже хотелось бы это знать.

При виде Элис Дженни пришла в себя, вскочила, чуть не сбив ее с ног. Она что‑то невнятно бормотала, но из‑за рыданий кроме имени Данкена невозможно было разобрать ничего. Но и этого было достаточно. Ну, конечно же, этот грубиян опять оскорблял Дженни!

— Что он сделал?

— Мне нужна карета, — плача сказала. Дженни, пытаясь вырваться.

— Но почему? Что случилось?

— Он выгнал меня. Я уволена.

Элис обняла Дженни и погладила ее рыжие волосы. Если то, что она сказала, правда, значит, Данкен сегодня превзошел себя в своей грубости. Она взяла себя в руки, стараясь еще больше не расстроить Дженни. Кто‑то ведь должен оставаться спокойным?

— Сядь!

— Но если он увидит меня здесь…

— Он будет разговаривать со мной, — успокоил Дженни Кейрон.

— Как это случилось? — Элис села рядом и прижала Дженни к себе.

Дженни смахнула трясущейся рукой слезу со щеки:

— Он считает мою работу плохой.

— Что? Нелепость! У Лайли прелестные платья.

— Нет, — покачала головой Дженни. — Для него это лишь повод. — Она остановилась, вопросительно посмотрев на Кейрона.

— Ну, — настаивала Элис.

— Я не могу.

— Смело можешь говорить при лорде Чатэме.

— Я никому ничего не расскажу, — заверил Кейрон.

Дженни глубоко вздохнула и начала говорить:

— Лорд Грэнвилл меня поцеловал. — Элис и Кейрон вытаращили глаза, услышав такое признание.

— Но почему ты плачешь? Разве ты этого не хотела? — спросила Элис.

— Он считает случившееся ужасной ошибкой. Поэтому он меня и уволил.

Элис бросила взгляд на Кейрона и выпалила, что ни минуты больше не останется под одной крышей с таким человеком.

— Он уволил тебя из‑за своего собственного неблагоразумия?

— Вряд ли это было неблагоразумие, — ответила Дженни, не в состоянии больше скрывать то, что ее мучило. — Нам обоим было хорошо.

Элис недоверчиво покачала головой.

— То есть, ты была права?

— Что здесь за секреты? — Данкен был вне себя от ярости. Заслышав голоса, он влетел в галерею, как на поле боя. Дженни промчалась мимо него пулей.

— Я желаю, чтобы вы покинули мой дом, — услышала она его слова напоследок.

Его высказывание, оставшееся без ответа, эхом отразилось от стен, увешанных портретами Грэнвиллов. Данкен стоял бледный, разгоряченный, ища новую жертву для своей ярости. Ведь Дженни больше не было рядом.

— Что все это значит? — спросил он, бешено размахивая руками перед Элис и Нейроном.

— Дженни рассказала нам, что вы ее уволили. Это правда? — Элис с вызовом смотрела на Данкена.

Злость ударила ему в голову. Как осмеливается гувернантка так с ним разговаривать? Он сделал шаг вперед.

— Быстро в свою комнату! — приказал он, — Я не буду удостаивать такую дерзость ответом.

— Точно так же ты не посмеешь оскорблять мою невесту!

Данкен повернулся к Кейрону, открыв от удивления рот.

— Невесту?..

— Мы с Элис собираемся пожениться. Оставь свои оскорбления для тех, кто будет их покорно выносить.

— Кейрон, что за глупая шутка?

— Вовсе нет. Мы собирались сообщить о нашей женитьбе при более спокойных обстоятельствах.

— Я… Я… — Данкен пыхтел, как медный чайник.

— Элис, — Кейрон притянул ее к себе, ласково поцелован в макушку. — Прости нас, мы с Данкеном должны поговорить наедине. Увидимся позже?

— Я буду в саду, — улыбнулась Элис и пристально посмотрела на Данкена. — Если мне не будет приказано паковать вещи.

Сказав это, она была почти уверена, что он пойдет за ней в ее комнату и вышвырнет ее вещи во двор.

Данкен однако промолчал.

— Хорошо, что… — и устало опустился на скамью, на которой недавно сидела Дженни. — Кейрон, ты сошел с ума?

— Да! От любви. Я не думаю, что ты в этом что‑нибудь смыслишь.

— Я знаю о любви достаточно. Но жениться! Кейрон! Боже мой! Она же гувернантка! Если она тебе так необходима, пожалуйста, но зачем связывать себя браком?

— Данкен, не все разделяют твою мораль. Я бы не осмелился говорить с ней о своих чувствах, не дав ей каких‑либо гарантий.

— Значит, ты своего намерения не изменишь? — молчание Кейрона только еще больше озадачило Данкена. — И все это случилось в моем доме! У меня такое чувство, как будто мне наставили рога.

Кейрон все больше убеждался, что он совершенно не знает человека, претендовавшего на его дружбу. Теперь, когда он его так презирает, невозможно оставаться более его гостем.

— Чтобы не расстраивать тебя, мы с Элисон сегодня же вечером уедем.

Данкен смягчился.

— Это совершенно не обязательно. Просто… Ведь твои апартаменты в Фоксхолле еще не готовы. Куда ты поедешь?

— Я так потрясен, что предпочту холодную комнату твоей ледяной компании.

— Кейрон! Между нами все кончено?

— Мы были достаточно дружны, поэтому я осмеливаюсь дать тебе совет — относительно Дженни.

Данкен помрачнел:

— Я не желаю обсуждать этот вопрос. Во всяком случае, не с тобой. Я считаю твое поведение неверным.

— Каким бы ни было мое поведение, я предпочитаю прислушиваться к голосу сердца. Ты ведь не думаешь, что так просто найти любовь?

— Любовь? Какое она имеет отношение к Дженни?

— Данкен, я всегда считал тебя справедливым человеком. Твои претензии к ней не имеют основания. Не отрицай!

— Я тебе уже сказал, что не желаю обсуждать этот вопрос. Тебе не ясно?

— Я уверен, что ты ее любишь, и, тем не менее, прогоняешь. Дженни, конечно, дама не из высшего общества, но она умная и красивая девушка. Ее карета отъехала еще не очень далеко. Ты сможешь ее догнать.

— Я не сделаю этого. — Данкен упрямо скрестил руки, как будто не мог вырваться из своего же плена.

— Ну что ж, оставайся наедине со своими глупыми предрассудками. Мы с Элис пойдем упаковывать вещи. — Кейрон неторопливо вышел из комнаты, как бы давая Данкену возможность изменить решение, но тот молчал.

Он был подавлен, разбит. Женятся Кейрон и Элисон, уходят его лучший друг и гувернантка. Дженни… Он обхватил голову руками, сердце ныло.