Роковой поцелуй

17

Элис чувствовала, что голова у нее как будто зажата в тиски. А ведь это она сама себе такую пытку устроила: ее густые волосы никак не помещались под потрепанной шляпой, которая придавала ей вид бродяги. В конце концов, их удалось туда засунуть. Весь ее наряд был довольно странен: голубой фланелевый жилет, служивший ливреей для слуг Кейрона, никак не сочетался с поношенными кожаными штанами. Впрочем, не важно: под плащом все равно видно не будет. Вот еще какие‑то грязные ботфорты удалось раздобыть — они, кажется, принадлежали конюху. Во всяком случае, в таком виде ее вряд ли кто узнает. На какое‑то время — она мужчина, притом отнюдь не из благородного сословия.

Не только шляпа доставляла ей страдания; большое неудобство ей доставлял шарф, которым она перетянула грудь; а больше всего ее мучило то, что она вынуждена была соврать Кейрону: она оставила ему записку, что едет ненадолго по делам, в Брайархерст. Если бы он узнал о том, что она задумала, он, верно, счел бы ее сумасшедшей. Она и сама понимала, что идет на страшный риск — ведь ее даже в этом виде могут узнать и передать в руки правосудия! Но выбора нет. Подозревать собственного мужа — хуже этого вряд ли что может быть, а для того, чтобы от них, этих подозрений, избавиться, надо самой поехать в Уодби и самой во всем разобраться.

Вчера, там, в лабиринте, Элис поклялась себе отбросить все сомнения и страхи. Но когда ночью они попробовали повторить то, что у них было вчера, ей уже не было так хорошо: ее мысли вертелись вокруг его шрама и раны на теле убийцы: очень уж все сходилось.

Почему Хэдли до сих пор не нашел убийцы Джулии? Еще одну ночь с Кейроном — и с ее страхами — она просто не вынесет. Она сама найдет убийцу!

Вот наконец и Уодби. Она оставила лошадь в укромном месте, спешилась. Даже если ее никто не узнает, лучше не рисковать. Чем меньше людей она встретит, тем лучше. Голос у нее был достаточно низким, чтобы сойти за мужской, но все равно ее могли опознать слуги Хэдли.

Элис глубоко вздохнула и дернула за колокольчик. Джошуа, лакей Хэдли, открыл дверь. Вел он себя странно.

— Чем могу быть полезен? — Он вопросительно поднял одну бровь, критично изучая внешний вид Элис. Он ждал, видимо, что она попросит поесть. Путешествие из Фоксхолла заняло почти весь день, и плащ ее был весь запылен.

— Мне бы хотелось повидать виконта Сихэма, — она старалась говорить как можно более низким голосом.

— У вас к нему дело? — Джошуа не двигался с места, и у Элис появилось подозрение, что он сейчас ее вышвырнет.

— Да, он мне очень нужен.

— Можно узнать, зачем?

— Это личное дело.

— Ну, конечно же. В последнее время здесь произошло много краж, а ты больше похож на вора, чем на приятеля нашего лорда. Ну‑ка, пошел прочь!

Джошуа уже было закрыл дверь, но Элис помешала ему это сделать. Плохо, что Джошуа принял ее за грабителя. Но, с другой стороны, хорошо, что он ее не узнал. Раскрыть себя она не могла. Если ее действительно разыскивают, то как определить, кто здесь ее друг, а кто враг? Не придумав ничего лучше, Элис достала из кармана плаща несколько серебряных монет. Она сунула их Джошуа, побренчав предварительно ими у него перед носом.

— Может, это поумерит твою бдительность? На! Возьми! — рявкнула она, толкнув его в грудь. — Ты видишь, мне нет нужды воровать. Я же тебе сказал, что у меня срочное дело к твоему хозяину. Быстро позови его сюда!

Джошуа прищурился, укладывая деньги в карман жилета. Все еще настороже, он впустил Элис в холл. Она с облегчением вздохнула, удивляясь всесилью взятки. Когда все уладится, нужно будет убедить Хэдли уволить этого негодяя.

— Подождите в галерее. — Джошуа кивнул на ее бриджи и ботфорты. Она посмотрела вниз и все поняла. Длинный плащ, который по ее плану должен был прикрывать ее, весь был в дорожной грязи. Она чуть не задохнулась от унижения.

Элис пошла по направлению к галерее, но вскоре остановилась. Пусть Джошуа покажет ей дорогу. Откуда ей знать, как туда пройти. Не такая она наивная, чтобы выдать себя.

— Я пойду доложу лорду Сихэму, что вы здесь. — Джошуа пошел вверх по лестнице, оставив Элис в хорошо знакомой ей зале. В камине горел огонь, и она жадно потянулась к нему. Очень уж продрогла в дороге.

Сняв перчатки, она попыталась согреть застывшие руки. Время было далеко за полдень. Уже темнело, тени от языков пламени сновали вверх и вниз вдоль стен.

В галерее все было по‑прежнему, как и в то самое утро, когда она уезжала в Лондон, чтобы разыскать Беатрису. От воспоминаний ей стало не по себе. Несмотря на тепло, по спине Элис пробежал холодок.

— Какого… Кто это? — Элис повернулась к Хэдли и убедилась еще раз в том, насколько убогий вид у нее был. По его взгляду она поняла, что он не узнал ее.

— Что вам угодно, сударь? — Хэдли подошел ближе, и на его лице она прочла явное намерение выгнать ее вон.

— Хэдли, — Элис протянула к нему покрасневшие руки.

— Кто вы? — повторил он свой вопрос, уже не так сурово.

— Не узнаешь? — Она сняла шляпу. Волосы рассыпались по ее плечам.

— Элис! Боже мой! Что ты здесь делаешь? — Хэдли замер в нескольких шагах от нее, потрясенный.

— Ну, не смотри на меня с таким ужасом. Я не собираюсь грабить тебя, как подумал Джошуа. Больше я не могла ждать от тебя вестей. Давай поговорим.

— Да, конечно, — пробормотал Хэдли, стараясь успокоиться. Они сели на канапе. — Причина, из‑за которой ты здесь, должно быть, очень важная. Но ведь тебе здесь появляться нельзя, это очень опасно.

Элис кивнула.

— Я знаю, но я так решила. Случилось нечто важное. Мне теперь нужно как можно быстрее найти убийцу Джулии.

Хэдли покраснел. Неужели она приехала только за тем, чтобы опять мучить его этими вопросами?!

— Элис! Я делаю все, что в моих силах. Нет никаких следов. Ты что, сомневаешься во мне?

— Что ты! Я знаю, ты делаешь, что можешь. Просто в последнее время мне стала невыносима эта неопределенность. Кое‑что произошло.

— Что именно?

Элис замолчала, обдумывая, как лучше сообщить новость. Увиливать больше нельзя. Надо сказать правду.

— Я вышла замуж, — она дала возможность Хэдли прийти в себя. — За человека с которым познакомилась в Лондоне. Ты его видел в Моубри.

— Моубри? — Хэдли притворился, что не понимает. Неужели это правда?

— Его имя лорд Кейрон Чатэм.

Хэдли закрыл глаза, скрывая свое смущение. Элис с волнением наблюдала за ним. Она думала, что он на нее рассердился, поэтому и молчит:

— Я понимаю, что все произошло неожиданно. Клянусь всем дорогим, что у меня есть, но пока я была твоей невестой, у меня и в мыслях ничего подобного не было. Это случилось после того, как ты расторгнул нашу помолвку. Вспомни: кто мне говорил, что я должна начать новую жизнь. Вот я и начала ее с Кейроном. Пожалуйста, не молчи, скажи что‑нибудь.

Элис осознавала, что ее рассказ — полуправда. Она полюбила Кейрона задолго до того, как освободилась от обязательств по отношению к Хэдли. Но что толку признаваться во всем сейчас? И к тому же, хоть она и не слишком стремилась выходить замуж за Хэдли, его отказ задел ее самолюбие. Скорее всего, он заслуживает всего того, что произошло. Больше ей сказать нечего.

— Не смею отрицать, что удивлен. Я и не подозревал, что ты забудешь обо мне так быстро. Если это твой выбор, пусть будет так. Ведь действительно именно я расторгнул нашу помолвку. — Хэдли меньше всего переживал о замужестве Элис. Его больше беспокоил собственный покой. Кейрон Чатэм! Более опасного выбора Элис сделать не могла!

Хэдли проклинал себя за то, что не догадался раньше. Впрочем, где‑то подсознательно он все предвидел. Еще в церкви он заметил, что Элисон и Кейрона что‑то связывает. Но что он мог поделать, даже если бы вмешался? Надо смириться и, если удастся, использовать ситуацию в своих целях.

— Думаю, уместнее всего сейчас будут мои поздравления, не так ли? — Хэдли выдавил улыбку и холодно поцеловал Элис в щеку.

— Благодарю. — Она отвернулась. Ей совсем не хотелось, чтобы Хэдли заметил ее беспокойство.

— Элис, в чем дело? Ты совсем не похожа на счастливую жену. Неужто против своей воли ты стала леди Чатэм?

— Да нет, что ты! Я счастлива… — Она прикусила язык. Ей не следует рассказывать Хэдли о своей любви к Кейрону.

— Тогда зачем было так рисковать сейчас? Путешествие сюда вполне может привести тебя на виселицу.

— Я хочу кое до чего докопаться. Лучше бы мне ошибиться. Но я должна знать наверняка.

— Не могу даже представить себе, что могло придать тебе столько храбрости. — Мрачное настроение Элис пугало Хэдли. Неужели это было также связано с Кейроном?

— Кейрон был ранен — в ногу. У него остался шрам, который, думаю, очень похож на след от выстрела. Аналогичный след мог бы быть у убийцы Джулии.

— Что ты говоришь?!

— Ничего. — Даже теперь, признавшись в своих опасениях, Элис не хотела верить, — меня беспокоит эта рана.

— Но как объясняет ее происхождение твой муж?

— Он говорит, что дрался на дуэли незадолго до нашего с ним знакомства.

— Ты веришь ему?

— О, Хэдли! Я очень хочу поверить — всем сердцем, всей душой. Но одно кажется мне странным: его настойчивость, с которой он меня добивайся, ведь он знал, что я всего‑навсего гувернантка. К тому же он остался абсолютно равнодушен к моему вранью. А теперь еще этот шрам…

— Элис, чего ты боишься?

— Я боюсь, что Кейрон связан как‑то со смертью Джулии. Что он… — Элис расплакалась. Она закрыла лицо руками, но сквозь рыдания прорвались слова: — Я боюсь, что мой муж — убийца Джулии!

Хэдли замер, затем прижал Элис к себе, нежно погладил ее по спине.

— Ну, это только твои домыслы, — успокаивал он ее. — Что ты собираешься делать?

— Мы должны найти настоящего убийцу Джулии. Или хотя бы убедиться, что это не Кейрон.

— Но я уже сделал все, что мог. Ты можешь еще что‑нибудь предложить?

— Там были слуги, официанты, трактирщики, да мало ли кто еще. Может быть, кто‑то и запомнил его в лицо?

— Элис, — сказал Хэдли раздраженно, — я уже с ними со всеми переговорил.

— Да, конечно. Но до сих пор мы не имели описания внешности. Я имею в виду Кейрона. Мы можем еще раз поспрашивать, вдруг что‑нибудь выяснится.

— Нет, — поднял руку Хэдли, заставляя ее замолчать. — Ни в коем случае. Констебль убежден в твоей вине. У него есть ордер на арест. Оставаться здесь безрассудно!

— Ты уже очень много сделал, — сказала Элис, в душе уже начиная сомневаться, предпринимал ли Хэдли вообще какие‑либо действия, — в любом случае, одна голова хорошо, а две лучше.

— Да, но только до тех пор, пока они вместе, — подчеркнул он. — Ты должна уяснить себе, что оставаться вблизи Брайархерста тебе опасно. Я тебе помогу. Я помню лорда Чатэма и попытаюсь узнать, видел ли кто‑нибудь в ту ночь человека, похожего на него.

Элис задумалась. Хэдли был прав; оставаться нельзя.

— Я начну расследование прямо сейчас. Но прошу тебя не предпринимать ничего самостоятельно до тех пор, пока я не пришлю весточку с доказательством вины или невиновности Кейрона Чатэма.

— Ты считаешь, мне пока не нужно к нему возвращаться?

— Наоборот, возвращайся. Если ты не вернешься, он может заподозрить что‑нибудь неладное. Вернись домой и веди себя так, как будто ничего не случилось. Поверь мне.

— Хэдли, я бы хотела сделать так, как ты велишь. Но меня привели сюда мои сомнения. Мне нелегко забыть о них сразу.

— Элис, ты умная женщина. Ну неужели ты не найдешь способ убедить себя в его невиновности, хотя бы на время, пока что‑нибудь не выяснится. А вдруг это нелепое совпадение? Не станешь же ты рисковать своей любовью ради глупого подозрения?

Элис снова почувствовала, что поддается панике. Опять ее подводит излишняя импульсивность. Хэдли прав! Ради собственной безопасности и своего будущего с Нейроном ей следует успокоиться и снова довериться Хэдли.

— Я постараюсь. Но обещай действовать быстро. Я не уверена, что смогу долго скрывать свои подозрения.

— Вот и молодец! А теперь отправляйся домой. Ты как‑нибудь объяснила свое отсутствие?

— Да, хоть и не очень удачно.

— Тогда поторопись. Но сегодня уже поздно ехать. Утром я провожу тебя назад к мужу. Только не вздумай заезжать в Брайархерст!

— Но я бы навестила Роберту. Посмотрела, как она там поживает. Я могу и не раскрываться. Мне очень хочется увидеть свой дом, ведь я так давно там не была.

— Элис! — Хэдли строго посмотрел на нее. — Тебе ни в коем случае нельзя показываться ей на глаза. Доверься мне. Только домой. Обещаешь?

Элис глубоко вздохнула, смирившись с доводами Хэдли.

— Хорошо, я поеду завтра утром. Какую комнату мне сейчас можно занять? — Хэдли смутился. — Ты ведь не выставишь меня за дверь?

— Я только хочу обезопасить тебя.

— Неужели здесь нет ни одной комнаты, где меня никто не увидит?

— Может быть, и есть, но гарантий я дать никаких не могу. Даже если тебя никто не узнает, как я объясню присутствие такого разбойника с большой дороги в моем доме? От глаз миссис Готэм ничего не ускользнет.

Да, слова Хэдли звучат убедительно, но назвать их приятными совершенно невозможно.

— Куда тогда?

Хэдли поморщился.

— Может быть, в конюшню?

— Ты отправляешь меня спать в хлев?

— Я хочу, чтобы ты осталась в безопасности.

— Ну хорошо. Но я прошу тебя, Хэдли, как можно быстрее докажи вину или невиновность Кейрона. Я не знаю, насколько хватит моего терпения.

Если бы Данкен своими глазами не увидел, что Кейрон вышел из этого каменного, крытого соломой дома, он бы не заметил его. Домик фермера стоял в гуще дубовой рощицы, крышу его заботливо укрывали ветви деревьев.

Данкен привязал лошадь к дереву и подошел к окну дома. Заглянул в окошко. Ничего не видно! Постепенно он начал кое‑что различать. Вот камин в дальнем конце комнаты, грубые скамейки по обеим его сторонам. На потолке висит на цепи потускневший канделябр с пыльными свечками, которые, видимо, давно не зажигали.

У окна стояла кушетка. Никакого намека на то, что Лайли была здесь. Вероятно, его ввели в заблуждение.

Вдруг, на кушетке он различил нечто знакомое. Данкен онемел — сумка Дженни! Наверное, она забыла ее в Донегале, а Лайли воспользовалась ею. Данкен все еще сомневался; Делия сказала, что в доме не хватает дорожного саквояжа Лайли. Вряд ли она стала бы брать сумку Дженни. А что, если… Да, это трюк Кейрона. Он знал, что Данкен будет искать дочь, увидит здесь Дженни и примирится с ней.

Данкен повернулся, чтобы уйти. Он уже собирался сесть на лошадь, как увидел за углом дома голову пони, принадлежавшей Лайли. Алибастр! Она все же здесь! Данкен бегом подбежал к двери, схватил за засов и начал им стучать. Лайли! На стук никто не выходил. Он стал колотить в дверь все громче и громче.

— Иду! Не стучите так! — голос был очень знакомый. Ну да, это Дженни.

— Лорд Грэнвилл! — она побледнела как полотно, застыв не то от радости, не то от ярости. — Что вам здесь надо?

Он наступал, но она не двинулась с места.

— Где моя дочь?

Дженни открыла было рот, но передумала. Она ничего ему не скажет!

— Не лгите. Я видел Алибастра.

Дженни совершенно была не причастна к побегу Лайли. Она сама безумно удивилась, увидев девочку на пороге домика. Никто ведь не знал, что Дженни здесь. Оказывается, Лайли все выведала у кучера Кейрона. Но за побег дочери Данкена Дженни не в ответе. Она не обязана отвечать на его вопросы. Но он, похоже, не уйдет просто так!

— Я знаю, Лайли здесь. Дайте мне пройти!

Дженни пристально на него посмотрела:

— Ее здесь нет. И покончим на этом.

Глаза Данкена заблестели от ярости. Неужели Дженни думает, что он поверит в эту ложь?

— Я же вам сказал, что видел ее пони.

Дженни понимала, что увиливать бесполезно.

— Она вышла погулять.

— Я подожду, — Данкен попытался войти.

Дженни отвесила ему церемонный поклон:

— Как пожелаете.

Центральная комната сразу переходила в кухню, пахло молоком и свежим хлебом. Была еще одна дверь, видимо, в спальню. Да, обстановка очень жалкая! Он бы не смог и ночи здесь провести!

— Думаю, я вам обязан исчезновением моей дочери. — Данкен все еще не смотрел в глаза Дженни. Она не могла понять, почему. Неужели стыдно?

— Как вы можете так говорить? Разве Лайли не могла решиться на такой шаг самостоятельно?

— Но вы наверняка подтолкнули ее?

— Что бы я вам сейчас ни ответила, вы все равно не поверите. Вы слышите только себя.

— Какое странное совпадение — вы обе вместе.

— В моей привязанности к вашей дочери нет ничего странного.

— Есть. Я против вашей дружбы!

— Хватит! Не разговаривайте со мной так! Я у вас больше не работаю!

— Слава Богу!

Последние слова Данкена вывели Дженни из равновесия. Больше она не могла себя сдерживать и со всего размаху стукнула кулаком по столу.

— Больше я не буду сносить ваши оскорбления! Вы находите странным, что я здесь? Если бы вы могли хоть на минуту представить, какую боль вы мне причинили. Слава Богу, лорд Чатэм предложил мне убежище сама справиться со своим горем я не смогла бы!

— Я не говорю, что вы использовали привязанность Лайли к вам. Но я не представляю как может ребенок отказаться от любящего отца. Я не позволю ей видеться с вами! Вам я думаю, не надо объяснять, как я люблю свою дочь.

Данкен замолчал. Дженни, наверное, все‑таки говорит правду. Скорее всего, она и вправду не имеет отношения к побегу Лайли.

А что, если Дженни уедет в Лондон и забудет про него? — мелькнула в его голове мысль. Данкен знал, что ему тогда будет очень нелегко. Неужели это их последняя встреча? А если вспомнить муки, испытанные им прошлой ночью, когда он метался как в бреду на своей кровати! Как было тяжело! В голове все перепуталось. Нельзя, но он ее хотел! Данкен обхватил руками голову и закрыл глаза.

Его странное поведение встревожило Дженни. Не болен ли он?

— Лорд Грэнвилл! Что с вами?

— Извините, — прошептал он и зарыдал.

Еще минуту назад он кричал на нее, обвинял во всех грехах, а теперь извиняется! Ну конечно же, он имеет в виду, что был не прав в отношении Лайли.

— Вы расстроились из‑за Лайли? Но она жива и здорова!

Дженни жадно всматривалась в его лицо. Нет, она ничего не понимала! Он молчал. Но она не вынесет больше этого! Снова появилась надежда! А бедное ее сердце! Кто его пожалеет?

— Скоро придет Лайли. Я думаю, вам пора идти.

— Нет, — медленно произнес он. — Мне следует сделать другое. — Пелена упала, он понимал теперь цену своему высокомерию!

Он медленно поднял руку и прикоснулся к ее щеке. Дженни испугалась, подумав, что он хочет ее ударить. Но его пальцы ласково погладили ее щеку, отчего из ее губ вырвался легкий стон.

Дженни отрицательно покачала головой. Она сопротивлялась. Руки Данкена коснулись ее шеи, он притянул ее к себе. Без предупреждения их губы слились в поцелуе.

Она вспыхнула как спичка от ощущения его горячих губ. Подсознательно она чувствовала, что надо остановиться, но ничего не могла с собой поделать.

— Дженни, — шептал он ее имя как молитву.

Никогда еще она не слышала, чтобы кто‑нибудь произносил ее имя с такой нежностью. Звук его голоса еще сильнее, чем прикосновения его рук, отзывались страстью в каждой клеточке ее тела.

— Что вы от меня хотите? — взмолилась она, все еще надеясь сохранить самообладание.

— Прости мою глупость. Пожалуйста, не прогоняй меня.

— Не прогонять? — удивилась она. — Что вы имеете в виду?

— Я был глуп, слеп. Мне можно надеяться?

— На что?

— Что ты станешь моей женой?

Глаза Дженни наполнились слезами, она горько заплакала.

— О Боже милостивый! — взмолился Данкен. Лицо его исказилось от боли. — Я тебя так обидел.

У Дженни подкосились ноги. Слезы полились еще сильнее, она уже ничего не видела только чувствовала, как Данкен обнимает ее!

— Дженни! Ну скажите ж что‑нибудь!

Она тяжело дышала, пытаясь успокоиться.

— Если вы меня желаете, я — ваша вся без остатка!

Лицо Данкена озарилось радостью, он еще крепче сжал Дженни, покрывая поцелуями ее заплаканное лицо.

— Любимая, любимая, — шептал он.

Дверь распахнулась, и они одновременно зажмурились от света.

— Папа! Дженни! В чем дело? — Лайли уронила букет гиацинтов на пол, их лепестки рассыпались подобно пене вокруг ее ног.

Данкен и Дженни оторвались друг от друга, их раскрасневшиеся лица сводили на нет все усилия притворяться, что ничего не произошло. Данкен понял первым всю нелепость положения и протянул одну руку Дженни а другую — дочери.

— Лайли, я был глупцом. Но, если вы мне обе поможете, я исправлюсь. Дженни согласилась стать моей женой. Ты не против?

Лайли удивленно заморгала глазами не веря своим ушам.

— Возражаю ли я? Да я мечтаю об этом! — Она обняла их обоих. Они стояли втроем тесно прижавшись друг к другу. Впервые за много‑много лет сердце Данкена переполняла радость.

Ботфорты Элис скрипели всякий раз, когда она делала шаг. Она старалась ступать как можно тише. Пытаться украдкой пробраться в свои собственный дом — безумие. Но ей ничего не оставалось делать. Ведь сторож Риан отказался впустить ее.

— Госпожа отдыхает. Не велела никого принимать, — сообщил он. Элис так и думала. Роберта любила поваляться, толстея на доходы от имения.

Элис давно подозревала, что Роберта любым способом хочет заполучить ее наследство, но Хэдли убеждал ее в обратном. Есть ордер на арест или нет, Роберта не посмеет задержать ее. Пусть попробует! Элис ее опередит. Она узнает, что здесь происходит.

По правде сказать, она понимала, почему Риан не впустил ее. После дороги из Фоксхолла и ночи, проведенной в конюшне, вид ее был ужасен в этом мужском потрепанном костюме!

Но ведь конюх ее не узнал. Она очень рискует, приехав сюда. Ни в коем случае нельзя, чтобы ее узнали.

Она кралась по саду и надеялась, что в прачечной в это время никого нет. На кухне, видимо, была суета, там готовились к обеду, а в кладовой все лето делали заготовки. Горничные, наверное, уже поменяли белье наверху. А что, если попробовать пройти через прачечную и застать Роберту врасплох.

Дверь прачечной открылась со знакомым щелчком. Риан даже в прихожую ее не впустил… Она не была в Брайархерсте целых шесть месяцев!

Белые простыни и рубахи свисали с веревок, большие деревянные раковины аккуратно выстроились внизу. В центре помещения стоял огромный каток для глажки белья. Его черные колеса отражались дугой в блеклом свете. Элис вдохнула теплый, чистый запах, затем подошла к двери и стала подниматься вверх по лестнице.

— О, Боже! — замерла она, сердце ушло в пятки. Она думала, что она здесь одна, но сейчас поняла, что ошиблась. Служанка Мэрси. Она в страхе вытаращила глаза и стояла бледная как простыни, висевшие позади нее.

— Здесь нет ничего ценного, — взмолилась Мэрси, стуча зубами. — Серебро в соседней комнате, хозяйка наверху, третья дверь.

Элис чуть не призналась, кто она такая, но не решилась. Мэрси не узнала ее, зачем испытывать судьбу? Но ведь теперь ей не удастся пройти наверх незамеченной. Что же делать?

— О, вам не нужно серебро, да? Сжальтесь, пожалуйста, — Мэрси сложила руки перед собой, моля о пощаде.

Она была так смешна, что Элис не удержалась и рассмеялась. Мэрси приняла ее за мужчину и думала, что над ней хотят надругаться. Элис набрала побольше воздуха и низким голосом сказала:

— Не бойся, я тебя не трону. — Мэрси слова Элис мало успокоили. Она склонилась над столом, готовясь защищаться.

— Если вам не нужна я, то что же вы хотите здесь?

Эллис молчала. Она не знала, что придумать. Ей всего‑навсего надо было пройти незамеченной.

— Я хочу есть. Ваш лакей не пустил меня. Я надеялся упросить повара дать мне что‑нибудь из еды. Разве это не кухня?

Мэрси пробежала глазами по обшарпанному костюму незнакомца и успокоилась; видимо, объяснение ее удовлетворило.

— О, вам нужна следующая дверь. Но, если Риан вас не пустил, вряд ли удастся уговорить повара. Раньше все было по‑другому. Но когда уехала мисс Элисон…

Мэрси всегда была разговорчивой. Нужно было заставить ее разоткровенничаться.

— Мисс Элисон? Кто это?

— Наша хозяйка. Вернее, была. О, здесь столько всего произошло, ужас! Я ведь не всегда работала на кухне, раньше я прислуживала мисс Джулии. Хорошие платья и все такое, вы же понимаете. Джулия — дочь леди Роберты, мачехи леди Элисон, наследницы покойного лорда.

— Ты сказала, была? Что стало с Джулией?

— Ее убили — застрелили в маленькой гостиной. Да, на самом деле, — Мэрси замолчала, чтобы убедиться, что ее рассказ произвел должное впечатление. Элис знала тягу Мэрси к душещипательным рассказам. Не удивительно, что девушка была рада найти в Элис такого хорошего слушателя.

— Да, убита, — повторила она еще раз. — Именно поэтому на мне это блеклое серое платье. Хотя, даже если бы в доме и не было траура, госпожа Роберта вряд ли позволила бы мне носить другое. Я ведь посудомойка теперь. У меня грязная работа. После убийства мисс Джулии в доме черт знает что творится! Роберта уволила меня, не дав ни гроша. И за что? Я, видите ли, напоминаю ей о дочери! Ей неприятно меня видеть! Ужасно! Слава Богу, мистер Хэдли сжалился надо мной, дал немного денег на дорогу. Подвез до Лондона. Но я не нашла там подходящей работы. Теперь вот на кухне посуду мою.

— А что стало с убийцей?

— Его не нашли — пока. Я думаю, что это был мужчина, хоть все здесь говорят, что к этому делу приложила руку мисс Элисон. На балу произошел ужасный скандал между ней и мисс Джулией. Госпожа Роберта все это рассказала констеблю, он сразу выдал ордер на арест.

Элис сжала руки в кулаки. Она все же не думала, что Роберта способна на такую низость.

— А эту Элисон арестовали?

— Нет, ее ищут. Но она куда‑то исчезла Бог знает куда. Госпожа Роберта, похоже и не беспокоится, тратит деньги, как будто они ее собственные. Жалеет лишний фунт чтобы нам заплатить. Ну, хотя на прошлой неделе сама приехала в Лондон за мной. Говорит, что была не права, взяла меня сюда на кухню до тех пор, пока не уйдет ее служанка Салли. О, Боже, ну что за жара стоит этим летом! Клянусь, я помру ко всем чертям! О! — Мэрси продолжала свой рассказ, опустив глаза. — Я не хочу ничего говорить о покойнице, мисс Джулии. Она была хорошая, хотя и не без недостатков.

— Но кто мог желать ей смерти?

— Кто его знает? Может быть, отец ее ребенка, которого она так и не родила. — Ну и подлец!

Элис прищурилась от удивления. Не может быть!

— Ребенок? Что ты имеешь в виду?

— О! — вздохнула Мэрси, поправляя ленты на серой шляпе. — Я не должна бы этого говорить. Госпожа прибьет меня, если узнает что я проболталась.

Но Элис не терпелось узнать подробности.

— Ну же! Скажи, что плохого в том, что двое трудяг поболтают пару минут? Я ведь и не знаю твою хозяйку. Я только поем и уйду.

— Хорошо. Думаю, можно рассказать. Ну вот, мисс Джулия была беременна. Она сама мне в этом призналась незадолго до убийства. Да я и сама догадалась. Бедняжку вечно тошнило! А я ведь каждый раз реву, как вспомню об этой нерожденной душе, убитой вместе с матерью. Не могу поверить, что убийца знал о беременности мисс. — Мэрси заплакала. — Хотя нет, он, может быть, и знал. Ну как могла мисс Джулия вляпаться в такое дело!..

Элис была потрясена. Джулия была беременна! А она и не догадывалась. У сводной сестры не было даже поклонника.

— А ты уверена, что это так?

Мэрси презрительно хмыкнула:

— Я, да и чтобы не знала что‑нибудь о моей хозяйке. Вы сомневаетесь?

— Нет, я не сомневаюсь. Такая печальная история. Но почему ты не рассказала об этом никому, если все знала? Ведь констеблю нужно было обязательно сообщить. — Элис все еще не могла прийти в себя от услышанного. Если рассказ Мэрси соответствует действительности, то он может навести на след убийцы.

— Я рассказала все госпоже, когда она за мной приехала в Лондон. До этого здесь все было вверх дном, мне и в голову ничего подобного не приходило. Госпожа Роберта сказала, что все уладит, но с тех пор — тишина. Думаю, констебль не придал значения случаю. По‑моему, они все еще ищут мисс Элис.

— Так кто же, по‑твоему, отец?

— Если бы я знала наверняка, я бы сказала, но такое дело… Мисс Джулия была добра ко мне, но у нее были свои секреты, и один из них, — ночи, когда она меня отсылала прочь, говорила, что у нее дела. Она была очень осторожна. По крайней мере, до последнего времени.

— Мэрси, тебе нужно… — в двери прачечной показалась голова Риана. Его лицо исказилось от злости, когда он увидел Элис.

— Ты! Я же сказал тебе, мы не принимаем бродяг! Вон отсюда! Сейчас же! — Риан схватил метлу и поднял ее угрожающе над головой.

Даже не кивнув на прощание Мэрси, Элис вскочила на ноги и выскочила за порог. Вскочив на коня, она галопом поскакала домой.

Ее думы сопровождались тряской от скачки и стуком копыт. Новость была ошеломляющей — почти невероятной.

Теперь Элис знала точно: Роберта сделала все, что в ее силах, чтобы оклеветать ее. Беременность Джулии — очень важное сведение. Но Элис, зная свою мачеху, была уверена, что Роберта не передала слова Мэрси констеблю. Если бы она это сделала, Элис давно оправдали бы.

Подозрения Мэрси очень правдоподобны. Если предполагаемый отец ребенка Джулии был бы приличный человек, она бы о нем рассказала ей. Скорее всего, Джулия стыдилась этой связи. Возможно, именно этот гнусный тип ее и убил, боясь разоблачения. Мотивы преступления налицо. Но кто этот негодяй?

Ответ пришел на ум как выстрел. Она тряхнула головой так, что шляпа чуть не слетела с головы. Как бы она ни старалась, ничего не выйдет. Образ Кейрона маячил перед ней. Не он ли отец ребенка Джулии и не он ли в ту ночь порешил ее?

Она остановила лошадь.

— Боже мой, куда ехать? Назад в Фоксхолл, к убийце? В Брайархерсте оставаться нельзя. Что же делать?

И вдруг, прозрение. Да, конечно. Хэдли ничего не знает, и Роберта вряд ли расскажет правду. Мод больше всех знает о Кейроне! Она, конечно, знала о Джулии, если у Кейрона были какие‑то отношения с ней.

Как судьба играет нами! Мод всегда была соперницей Элис. Может быть, теперь она станет ее союзницей.