Роковой поцелуй

19

Свежий утренний воздух не принес ей облегчения: сердце болело — сказывались переживания и бессонная ночь, проведенная верхом. Да еще и это хмурое небо, закрытое тучами. Ни лучика солнца!

Но вот на горизонте показалась шпили Уодби, Элис с облегчением смежила ресницы. Как же она вся измучена: холод, усталость и Кейрон — неизвестно, что действительно сильнее.

Она пустила лошадь в легкий галоп, а когда приблизилась вплотную к усадьбе, замедлила ее ход — чтобы не было слышно топота копыт. Элис направлялась к южному флигелю; он подальше от главного подъезда; ей не хотелось нового столкновения с дворецким Хэдли. Спешившись, она нырнула в одну из дверей для прислуги. Замерла, услышав сердитые голоса в доме.

— Я тебе говорю: мне нужно больше! Ты и так слишком разжирела на брайархерстской ренте. — Это — несомненно голос Хэдли, но она не могла понять, о чем это он. Какое отношение имеет к Брайархерсту?

— Ты пьян, да к тому же неудачник. Ты больше ни пенса у меня не получишь, слышишь?

Элис прижалась щекой к холодному камню стены. Это вроде как голос Роберты. Она пробралась к окну, выходящему на галерею второго этажа. О чем они спорят?

— Как ты смеешь! — Это опять Роберта — после того, как раздался звук короткого удара. Непонятно, что происходит. После всего ты еще требуешь денег!

— Я — да. Что бы я ни натворил, это ничего не меняет в условиях нашей сделки, а ты здорово рискуешь! На твоем месте я вел бы себя поосторожнее!

— Это тебе надо было быть поосторожнее с Джулией! Мэрси мне все рассказала.

— Мэрси? Она в Лондоне…

— Интересно, а ты откуда знаешь? Надо было бы тебе получше ей заплатить. Она вернулась — и болтает кому не лень насчет беременности Джулии!

— А ты что болтаешь?

— Не строй из себя дурака. В этом и так никто не сомневается, впрочем, так что со мной это не пройдет.

— Ты о чем?

— Я знала, что Джулия была беременна и что этот ребенок от тебя.

— Джулия была беременна? И эта ведьма Мэрси хочет это на меня навесить? Ерунда — и все.

— Мэрси слишком глупа, чтобы понять что к чему, зато я‑то достаточно соображаю. Ты с Джулией занимался — учился правилам хорошего тона, чтобы потом потренироваться на Элисон?

— Роберта, ты мать, ты ослеплена горем. Ну, допустим, я поразвлекался с Джулией — но почему ты думаешь, что я один?

— Как ты смеешь? Ты был у нее первый и единственный — и ты это знаешь! Если бы не Элисон была наследницей, а Джулия, ты бы наверняка женился бы на ней. Во всяком случае, бедная Джулия заплатила жизнью за твою беззаботность.

— Хватит, Роберта.

— Ничего подобного! — Роберта повысила голос: обесчестил мою дочь, да еще и осмеливаешься отпираться! Хватит с меня твоего вранья!

Раздался звук, как будто кулаком хватили по чему‑то деревянному. Элис встала на цыпочки, пытаясь заглянуть внутрь. Она не верила своим ушам. Оставаться здесь было опасно, но она должна узнать все до конца.

— Она была такой же шлюхой, как и ее мамаша — в чем тут моя вина? — Вино явно развязало Хэдли язык, и откровения хлынули как из рога изобилия.

— Так, значит, признаешься, что у тебя с ней была связь?

— Считай, что так. Суешь везде свой нос. Ну и получай, пожалуйста, мне‑то что? Ну и что, если я ей сделал ребеночка? Опять же я тут ни при чем: вцепилась в меня, как голодная сучка! А потом еще и не смогла удержать язык за зубами. Я ей, кстати, платил, чтобы помалкивала, но ей этого, видите ли, было мало — хотела стать графиней! Ты представляешь? Пришлось принять меры…

— Ты что сделал? — у Роберты уже были определенные подозрения, но теперь они подтверждались, в ее голосе послышался страх.

— То, что она заслужила. Как ты думаешь, разве это не было бы пикантно: одна сестра — моя невеста, другая — мать моего ребенка?

— Боже мой! Это ты убил ее! — голос Роберты дрогнул; она верила и не верила в эту ужасную истину. Примерно такой же была и реакция Элис: она в ужасе закрыла рот рукой, чтобы не закричать. Неужели это правда? Она, вновь попыталась заглянуть в окно, но ничего не увидела; только послышались звуки, явно свидетельствовавшие, что там дошло до рукоприкладства. Вот что‑то мягкое, тяжелое рухнуло на пол.

— Животное! — послышался почти полузадушенный голос Роберты. — Я позабочусь о том, чтобы ты болтался на виселице.

— Пожалуйста, если хочешь потерять Брайархерст!

— Зря пугаешь. Шесть месяцев прошло. Поместье принадлежит мне!

Элис тряхнула головой — может быть, она ослышалась? Что, Роберта, говорит о папином завещании?

— А если я поклянусь констеблю, что Элисон никогда не покинула бы поместья по своей воле? Что это ты ее к этому вынудила — обманом и угрозами?

Элис пыталась распутать клубок воспоминаний. Что там говорилось, когда зачитывали завещание? Она тогда была в таком состоянии, что едва ли воспринимала все как надо. Да, что‑то там было насчет шести месяцев.

Неужели она что‑то упустила из виду; и теперь Брайархерст уже ей не принадлежит?

— Ты не осмелишься сделать это, — прошипела Роберта. — Я тогда выдам констеблю твою голову на блюдечке.

— Это лишний раз доказывает, что ни тебе, ни мне не стоит делать глупостей. Я не хочу кончить свои дни в петле, но если ты меня к этому вынудишь, то я тоже молчать не буду.

— По‑моему, мы — опять партнеры, разве не так?

Последовало молчание.

— Будь ты проклят. — Это голос Роберты, полный ярости. — Ладно же. Но я хочу, чтобы ты исчез отсюда. Исчез, слышишь, ты?

— Охотно. Но при одном условии. Начинать новую жизнь, особенно за границей, стоит недешево. Гони монету!

— Хватит с тебя!

— Это тебя не разорит — учитывая, какие доходы приносит тебе Брайархерст. Еще один чек — и все!

— Сколько?

— Сто тысяч.

— Фунтов?!

— Да уж не пенсов, конечно.

Роберта колебалась:

— А вдруг Элис вернется и расскажет всю свою историю. Я тебе сейчас заплачу, а потом потеряю Брайархерст, в чем же для меня выгода?

— Как всегда, ты меня недооцениваешь. Я написал письмо, которое обеспечивает тебе безопасность. У Элис уже есть некоторые подозрения насчет того, кто убил Джулию, а я подозрения подкреплю.

— Она знает о твоей гнусной роли во всем этом?

— Конечно, нет. Она думает, что это ее молодой муж. — Хэдли громко захохотал и ударил себя по коленке.

— Муж? Что еще за новости?

— Я хотел тебе сказать, но не успел. Наша Элис — теперь герцогиня Лиддонская, жена Кейрона Чатэма.

— Кейрона Чатэма? Да ты понимаешь…

— Не тряси своими космами! Она абсолютно убеждена, что это Кейрон сделал Джулии ребеночка, а потом ее укокошил.

— Каким образом?

— Я же тебе говорил — мое письмо, то есть то, которое я написал от твоего имени; в нем ты вроде пишешь, что Джулия беременна и что ты ожидаешь, что лорд Чатэм выполнит свои обязательства.

— Ну и что это даст? Если Элис поверит, что ее муж — преступник, она обратится в полицию.

— Дура, если бы ты видела ее глаза, когда она говорит о нем! Она влюблена в него, как кошка. Конечно, она может убить его, если убедится, что он преступник, или наоборот — будет молчать, чтобы защитить его. Но доносить не будет. В любом случае, нам и то и другое на руку.

— Почему ты так уверен, что она будет считать его преступником?

— Потому что Джулия — не единственная жертва Кейрона — ха‑ха. У него есть, вернее была, подруга — леди Мод Деламер. Вообще‑то жалко ее, зря она влезла в это мокрое дело. Представляешь: заявилась ко мне, начала всякие вопросы задавать. Надо было с ней кончить. Я — за ней, и куда, ты думаешь, она направилась? К Чатэмам! Ну, это упростило дело. Я уложил Мод, причем из пистолета Кейрона — и Элис тут же все и обнаружила. Ну, что ты так смотришь? даже не похвалишь за выдумку?

— Ты — чудовище!

— Вот и не забывай, с кем имеешь дело. Давай сейчас — в Брайархерст, пока я соберу вещи. Потом заеду. А ты приготовь чек — сто тысяч, ни пенни меньше. Понятно?

По стуку двери Элис поняла, что Роберта приняла условия Хэдли. Вот сейчас‑то ее и могут обнаружить! С трудом сдерживая подступившие рыдания, она плотно прижалась к стене. Но вот экипаж Роберты исчез из виду — и тут Элис дала волю слезам. Слава Богу, ее лошадь за углом, не видно с дороги.

Вдруг у нее перехватило дыхание — послышались приближающиеся шаги. Глаза застилала пелена, где‑то на уровне подсознания Элис поняла, что Хэдли почувствовал чье‑то присутствие. Она кинулась прочь, надеясь, что успеет вскочить на лошадь до того, как Хэдли догонит ее.

Элис бежала так быстро, что гравий летел из‑под ног; вот она уже отвязала коня, но тут яростное «эй!» Хэдли испугало его, конь дернулся — и вырвался. Элис упустила узду! Оставалось только надеяться, что она успеет выскочить на дорогу и там встретится кто‑то кто поможет. Тщетная надежда! Хэдли легко догнал ее, схватил за волосы! Все пропало!

Хэдли больно вывернул ей руку. Она почти задыхалась, губы ее пересохли. Слабое «не надо…» сорвалось с ее уст.

Он ударил ее по лицу.

— Да, ты похитрее, чем Джулия. Но все равно меня не перехитришь. Ну, что с тобой сделать? — Он втащил ее обратно в дом.

— Джошуа, — закричала она изо всех сил, надеясь, что, может быть, хоть этот жулик ее спасет! Ведь не может быть, чтобы все были здесь в заговоре с хозяином!

— Не напрягайся, дорогая. Прислуги у меня немного осталось, и ту я отправил в город. Мы одни. Кажется, судьба мне снова улыбнулась.

Хэдли грубо толкнул Элис в кресло, запер дверь на галерею. — Ну, что, ты все слышала?

Если бы она могла надеяться, что это ее спасет, она бы, конечно, сказала, что ничего.

Но тогда как объяснить свое бегство? Да нет, видимо, уже по выражению ее лица Хэдли понял, что она слышана достаточно.

— Какой; же ты подонок! И как я могла быть так слепа?

— Мне наплевать, что ты думаешь, но, знаешь, я вообще‑то не собирался никого убирать. И действительно, хотел на тебе жениться.

При этих словах Элис затряслась от омерзения. Она прикрыла глаза:

— Еще бы — ты же так меня любил!

— Ну, не то чтобы… Во всяком случае, ты была вполне приличной партией, а у меня были долги. А тут Брайархерст… нет, сопротивляться такому соблазну было выше моих сил.

Элис покачала головой:

— И как я могла поверить тебе?

— Не надо так уж себя винить. У меня была мощная поддержка.

— Поддержка?

— Да. Роберта. Она была моя, ну, скажем, советчица. Ее рекомендации были просто бесценны. Конечно, она выговорила себе за это неплохой кусок; имения — после того, как мы поженились бы. Сделка, в общем, обоюдовыгодная. Конечно, как твой муж я получил бы больше ста тысяч. Но зато теперь мне не надо будет за каждое пенни отчитываться перед строптивой женушкой.

— А, так вот она, эта твоя дьявольская сделка. В каком же змеином гнезде я жила! — Элис провела по мокрой от слез щеке рукой, выпачканной в грязи.

— Плачешь обо мне? Я тронут и польщен.

— Да нет уж, этого ты от меня не дождешься.

— Ну, конечно, это ты о своем молодом муже! Теперь ты, наверное, уже по‑другому о нем думаешь.

— Мне нужно было бы больше доверять самой себе.

— Да уж. Недоверие — дорогая штука. Тебе она, боюсь, будет стоить подороже, чем брак.

— Что тебе нужно от меня? Я дам тебе денег — больше, чем Роберта. Ну скажи, что? — Теперь Элис понимала: единственное, на что можно надеяться, — это сыграть на жадности этого негодяя.

Какая‑то тень печали скользнула по его лицу — и исчезла.

— Ну, Элис, ты же понимаешь, отпустить теперь я тебя не могу.

Впервые леденящая мысль пронизала Элис — он ее действительно собирается убить!

— Но ведь Роберта тоже знает все. Или ты и ее собираешься убрать?

— Курицу, несущую золотые яйца? Да я могу какие угодно преступления совершать — она и не пикнет! А как только я окажусь за границей, мне вообще наплевать, что она там будет болтать.

— Ну зачем же тебе еще больше обагрять руки в крови? Я буду молчать до тех пор, пока ты не уедешь.

— Если бы все было так просто! Но с тобой слишком много хлопот. Куда я тебя дену, пока не уеду из Англии? К Роберте, что ли? Да нет, боюсь, твое дурацкое любопытство тебя довело до точки.

— Нет, Хэдли, нет же! — Элис крутила головой, глаза ее были полны ужаса.

— Да нет, же, мне, правда, тебя жалко. Ты такая хорошенькая даже в этом тряпье!

— Отпусти меня! Я буду молчать. Мы все‑таки столько времени провели вместе. Ты должен мне поверить!

Хэдли нетерпеливо хохотнул:

— Поверить? А ты сама‑то? Если бы поверила своему мужу, то не оказалась бы здесь!

Его гнусная логика просто раздавила ее.

— Но это ты сделал так, что я стала его подозревать! А теперь в этом же меня обвиняешь!

Хэдли подошел поближе, вытер ей щеку тыльной стороной ладони. О, как противно ей было это его прикосновение, но она решила терпеть — может быть, он все‑таки смилостивится над ней!

— У тебя острый ум, любовь моя. Это прекрасно, но как раз поэтому я не могу тебя отпустить.

— Так ты меня, стало быть, собираешься убить? — Элис едва сумела выговорить эти слова.

Хэдли пожал плечами и медленно опустил голову:

— Ну, а что мне еще остается делать? Но это будет быстро и безболезненно — если ты не будешь делать глупостей. С Джулией был такой ужас: ей взбрело в голову, что она может смыться! Да и Мод тоже хороша! Но ты умная девочка, Элис — зачем тебе лишние мучения? Нам придется, конечно, выйти отсюда…

— Выйти?

— Ну, просто глупо устраивать это в моем собственном доме. Ну, быстро, пошли… — Хэдли грубо поднял ее с кресла и толкнул к двери. Мысли ее бешено вертелись в голове. Единственный ее шанс на спасение — это оставаться здесь, в доме, как можно дольше. Кто‑нибудь наверняка придет ей на помощь — Джошуа, повар, на худой конец. Однако Хэдли был настроен решительно. Если сопротивляться, он ее и здесь убьет. Как бы немножко потянуть время…

— Может быть, я переоденусь? Хоть умереть в приличном платье!

Хэдли поднял бровь.

— Я понимаю, ты тянешь время, только зря. Пошли… — Он снова толкнул ее, и Элис сделала нерешительный шаг вперед. Он, кажется, отошел в сторону, открывает комод. Она оглянулась: может быть, если она сейчас рванется со всех ног, то сумеет ускользнуть? Но нет: на нее мрачно глядело темное дуло револьвера.

— Собираешься меня застрелить?

— Естественно.

Она не слышала, чтобы он заряжал пистолет. Должно быть, это блеф.

— Я сказал, пошли. — Хэдли подошел, уперся револьвером ей в плечо. — Он заряжен. Не беспокойся. Я, может быть, и пьян, но я не дурак. Я все предусмотрел. Ты что, хочешь, чтобы я тебе доказал, что он стреляет?

Элис умоляюще воздела руки:

— Хэдли, я понимаю, ты меня не любишь, но неужели у тебя не осталось хоть капли святого? Ради всего, что у нас было — назови это дружбой, просто добрыми отношениями — не убивай меня! У меня ведь новая жизнь.

— Ах, это твоя любовь! Я почти уже ревную. Нет, дорогая, другого пути нет. Но ты сама меня к этому вынудила… — Хэдли провел холодной сталью по ее щеке, она вздрогнула.

Она молча повернулась и пошла — стараясь шагать как можно медленнее.

— Куда ты меня тащишь?

— В лес. Подальше от любопытных глаз.

О Господи! Он продумал все: даже место расправы! Ее охватил — только сейчас — безумный страх. Она согнулась, закрыла глаза руками и громко зарыдала. Хэдли закрыл ей рот рукой.

— Тихо!

Неожиданно скрипнула входная дверь. Хэдли больно толкнул Элис — назад! Свободной рукой он схватил ее за талию — как будто сковал металлическим обручем.

Кто‑то вошел в дом. Элис смотрела на дверь: неужели это избавление?

Дверь раскрылась, обнаружив серебряный ствол револьвера. Элис думала, что страшнее, чем уже было, быть не может. Но теперь ей стало страшно не только за себя, страшно за двоих. Это был Кейрон.

Хэдли еще жестче прижал к себе Элис — зрачки его глаз расширились:

— Не двигайся, а то твоей жене — конец.

Он прижал дуло револьвера к ее виску, так что у Элис от боли перехватило дыхание. Дверь за Нейроном со скрипом закрылась.

— Кейрон, — голос Элис был полон муки. Она хотела объяснить ему все, как она раскаивается в том, что не доверяла ему.

Хэдли грубо прервал ее:

— Замолчи, дорогуша. — Вдобавок он вывернул ей руку так, что она застонала.

— Отпусти ее, — слова, срывались с уст Кейрона медленно и жестко; таким же жестким было выражение его лица.

— Отдать ключ от моем свободы? Я не такой дурак!

— Ты не дурак. И ты понимаешь, что тебе не уйти.

— Я уйду, если тебе дорога жизнь твоей жены.

Хэдли отпустил руку Элис, но все еще держан револьвер у ее головы: он приподнял ей подбородок, как бы демонстрируя достоинства того приза, которым сейчас у него в руках.

Кейрон опустил пистолет.

— Нет, Кейрон, нет! — закричала Элис. Хэдли все равно убьет ее. Безоружный, Кейрон тоже станет его жертвой, — Он меня убьет, я знаю. Спасайся сам!

— Я не могу играть твоей жизнью, любимая.

Слезы потоком полились из глаз Элис.

— Уходи! — прошептала она между рыданиями.

— Я не оставлю тебя, — ответил ей Кейрон.

— Вот это умно, — одобрил Хэдли с жутковатым смешком, подталкивая Элис к двери. — Но ты не довел дело до конца. Брось револьвер на пол.

Кейрон подумал и положил револьвер. Хэдли улыбнулся:

— Вот так‑то лучше! Вот теперь устроим свиданьице втроем в лесочке. — Он снова подтолкнул Элис к двери — еще грубее, чем прежде; она чуть не упала. Кейрон увидел, как какая‑то искра сверкнула в ее глазах. Она замедлила шаг. Хэдли подтолкнул ее в плечо. И тут Элис ловко изобразила падение.

Хэдли схватил ее за руку и потерял равновесие; он споткнулся об нее и рухнул, выронив револьвер.

Кейрон не стал терять времени: он приподнял Хэдли за воротник и обрушил на него мощный удар своего кулака; Хэдли вновь растянулся на полу. Но это было еще не все. Кейрон был сильнее, но его противник — коварнее. Жестокий удар в пах — и Кейрон со стоном, скорчившись, упал.

Глаза Хэдли остановились на Элис. Та, до этого момента застывшая на месте, дрожащая, вдруг пришла в себя. Она лихорадочно искала револьвер Кейрона; вот он, совсем рядом на полу; она протягивает руку; не может достать, падает на колени, юбка мешается, но вот она почти схватила его, но тут Хэдли схватил ее за горло… Но нет, его хватка внезапно ослабла. Еще не понимая, в чем дело, она вновь рванулась к оружию, крепко прижала его к себе. По‑прежнему не вставая с коленей, повернулась, взвела курок, но тут же поняла: стрелять нельзя. Кейрон и Хэдли опять сцепились в жестокой схватке, порой она даже не могла различить, кто где, а тем более — прицелиться.

Казалось, это продолжается уже вечность, а между тем, счет шел на минуты. Развязка приближалась. Элис увидела, что у Хэдли изо рта течет кровь. Оба тяжело дышали, но Кейрон выглядел свежее. Он схватил Хэдли за ворот и со всего размаха влепил ему сокрушительный удар в челюсть; теперь этот мерзавец долго не поднимется!

Кейрон оглядел комнату, обнаружил толстый шнур, которым открывали и закрывали портьеры, и крепко связал им руки Хэдли. Потом повернулся в Элис. Она все еще держала револьвер, обращенный дулом в его сторону; ствол его слегка подрагивал.

— Опять! Не надо хоть на этот раз! — выдохнул он, вставая.

Элис в ужасе отбросила револьвер в сторону. Потом вскочила на ноги и бросилась к Кейрону — прямо в его распахнутые объятия.

— Все нормально?

Элис молча закивала: она не могла выговорить ни слова.

— Дорогая! — Кейрон привлек ее к себе, покрывая поцелуями лицо. Рот и губы их слились в страстном поцелуе — пережитая опасность лишь увеличила силу их чувства. Она даже не знала, за что она ему благодарна больше — за обретенную свободу или за эту новую близость.

Внезапно она отшатнулась.

— Боже мой, ты, надеюсь, меня прощаешь! Ведь я хотела тебя убить! Я умираю от стыда; я тебе не доверяла! И как ты можешь с этим смириться!

Лицо Кейрона посерьезнело.

— Наверное, потому, что я и сам виноват. Если бы с самого начала рассказал всю правду, этого бы всего не случилось. Ведь я все знал уже тогда, в первый день, когда встретил тебя на пути из Брайархерста.

В глазах Элис застыло изумление.

— Как тебе удалось узнать, кто я такая?

— Портрет в Брайархерсте. Я никогда не мог бы забыть твое прекрасное лицо; и я сразу узнал его, хотя оно и было забрызгано грязью.

Элис высвободилась из его объятий. Он знал о ее печальной участи и не сделал ничего, чтобы ее изменить?

— Почему же ты спокойно наблюдал, как я мучаюсь? Моя служба у Данкена, унижения, то, что я потеряла право на наследство… Почему же ты…

Она уже подняла руку, чтобы залепить ему пощечину, но он перехватил ее.

— А что бы ты хотела от меня? Я знал только одно: что ни ты, ни я не убивали Джулию. Но кто же тогда? Представь себе, я бы обратился в полицию: если бы я стал выгораживать тебя, то все подозрения пали бы на меня, и наоборот. Надо было сперва найти убийцу. И только когда я начал подозревать Хэдли…

Ее глаза вообще уже начали метать молнии.

— Ты знал! И не сказал мне!

Кейрон посмотрел на нее, на этот раз более сурово:

— Не надо меня уж так упрекать! Подозрения у меня возникли только после нашего знакомства в Моубри. Помнишь, у него на костюме были тогда такие своеобразные золоченые пуговицы. Мне показалось, что я их где‑то видел. Но где — я понял только, когда он уже уехал: такая пуговица осталась в ладони мертвой Джулии. Я как раз пытался вытащить эту улику — а тут ты в меня и выстрелила.

Если бы не этот выстрел, я бы взял эту пуговицу и представил констеблю. А. так оставалось только надеяться, что он поверит на слово — а на это надежды было мало. Но вот вчера я обнаружил возле трупа Мод револьвер, который у меня был украден тогда же, в Моубри. Теперь я уже знал наверняка, что ее убил Хэдли. И Джулию тоже. И что ты будешь следующей жертвой, если я тебя не найду и вовремя не предупрежу. Слава Богу, я все‑таки догадался, куда ты можешь отправиться!

Кейрон нежно погладил ее по щеке.

Слезы стыда хлынули: из глаз Элис.

— Ты пришел снасти меня, зная, что я пыталась тебя убить.

Он улыбнулся; в этой улыбке была такая любовь, такое обожание.

— Если бы тебе это удалось, я тебе не позавидовал бы, А кстати — почему нее ты все‑таки не выстрелила в меня тогда — в Фоксхолле? Ты же была, уверена, что я убийца?

Элис поморгала, вытерла глаза, чтобы лучше его видеть.

— Это значило бы выстрелить в себя — в самое‑самое дорогое, что есть во мне.

Кейрон прижал ее голову к своей груди и, закрыв глаза, вдохнул сладкий аромат ее распущенных волос.

— Мне надо было больше доверять тебе, — прошептала она.

— И мне тоже, — отозвался он. — Но у нас еще есть время исправиться.

Элис слегка отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза: ее взгляд был полон благодарности.

— Ты будешь со мной всегда? — робко спросила она.

— А иначе — зачем жить? — не задумываясь, ответил он.

Смеясь и плача одновременно, она крепко‑крепко прижалась к нему. О, какие у него руки!!!