С мейсе Райкконен что-то не так

Глава 11

С прятками я опоздала. А ещё поганец с интересом взглянул на меня и нарочно отодвинулся, открывая Набоде обзор.

– Ун-ночка… ик!.. Райк-конен! – обрадовалась Набода. – А вот и моя д-девочка…

Набода Козельская плюхнулась за стол, обняла меня и пьяно заорала на всю таверну:

– Эй, трактирщик! И-ик! Воды мне! – она щедро метнула россыпь монет в подавальщицу. – Да смот-три, чтоб нераз… не разбу… небразбаврленная чтоб была! Ик! А т-то з-знаю я вашу породу… У м-меня братик такой же… И доверху лей, шел-льма!.. И артистов уличных з-зови! Пусть про эт-ту… «и плясала на лужке, бёдрами сверкала»… Про пастушку, в общем! И этого… того… с крыльцами… дракона!

Перед Набодой тут же возник стакан воды. Я сама видела, как испуганная подавальщица зачерпнула из бочки с чистой родниковой водой. Величайшая поборница трезвости по всей Альмате резко выдохнула, неспешно и со знанием дела опрокинула в себя стакан в несколько длинных глотков, крякнула и устремила окончательно поплывший взгляд на меня.

– Мейс-се Райк-конен, – снова икнув, расчувствовалась она. И пьяно ударила себя в грудь кулаком. – Вот чесссслово… Лучшая жиличка, что у м-меня была… Чистень… ч-чистенькая такая вся… В пол-лиции работавоет!

Последнее, торжественно выставив мятущийся указательный палец вверх, она сообщила Эрику.

– А у м-меня же, Уночка, беда, – доверительно пожаловалась она. Похоже, стадия опьянения дошла до задушевных разговоров.

– Вижу, – понуро прошептала я. И добавила – уже поганцу. – Эричек, ты вроде кофе обещал. Сходи сам, побудь действительно хорошим мальчиком…

Эрик, что мне понравилось, без лишних вопросов вышел из-за стола.

– Такая растун… ик! растунция б-была… – всхлипнула Набода. – Красивая… ластивая… ласковая! Жгутиками своими – жмяк-жмяк… А как ты съехала… Скуча-ааает! От тоски сохнет!.. Даже плюва… плеваться п-перестала… Водич-чку ставишь рядом – отворачива-ааааетсяя-яяя!… Оби-ииделась, что тебя я прогнала… Ну, пговоря… погорячилась… Ты уж развра… возвращайся, а? Ж-жалко ж цветочек… Погии-ибнет!..

– Госпожа Набода, – взяв её за руки, тихо сказала я. – Вот как всё будет. Вы сейчас пойдёте домой и ляжете спать. А проснётесь трезвой, бодрой и ещё здоровее, чем были. И пьянеть от воды перестанете. А о последней неделе вообще забудете. Станете, как прежде, жить-поживать, да добра от ответственных квартиросъёмщиков наживать. Ну, разве что немного терпимее к ним станете. А наплюмерии той в воду сахара немного подмешивайте. Распробовала лимонад, видать. И всё хорошо будет. Я вам обещаю.

Сбудется ли – я ещё не знала. Но Набода тут же поднялась из-за стола, не сказав ни слова, и направилась к выходу. Ой-ёй. Я стряхнула перезвон в ушах и почесала мгновенно зазудевшие пальцы. Значит, сбудется. Да и чёрт с ним. Пусть прилетает. А против совести всё равно не попрёшь. Ну, чего там? Кирпич завтра на голову свалится или мешок денег найду? Плевать.

– А ведь так всё и будет, да, Уна? – тихо спросил поганец из-за спины. – Как ты Набоде сейчас сказала. И никак иначе.

– Глупости какие! – незаметно смахнув слезу, воскликнула я. – Ничего я ей не говорила! Это не я! И ничего я не ведьма! И кофе мой где?

– Не ведьма, – опустил Эрик полную чашку на стол. – Их не бывает. А вот ты, Уна Райкконен, как ты мне сегодня назвалась, очень даже есть.

– И что, колдунам сдашь? – зло огрызнулась я. – Дядьке Скоропуту настучишь?

– А он разве защитит тебя от того, чего ты сама о себе не знаешь? Не сдам, Уна. Я позабочусь о тебе сам.

И руки поганца вдруг легли на мои плечи, успокаивая и даря тепло. Горячие губы чмокнули в макушку. А ещё его близость, помимо приятного запаха, обволокла меня облаком спокойствия.

Музыканты по заказу Набоды – деньги-то уплачены! – действительно не замедлили явиться.

– Я знаю, чего вы так долго ждали! Не вижу ваши руки! – завопил певец с первыми гитарными аккордами под радостные крики завсегдатаев. – Да!.. Да-аа!!.. «Пастушка и дракон»!

Я схватилась за голову, а перед глазами поплыли круги.

– Пожалуйста, Эрик, уведи меня отсюда, – прошептала я, зажимая уши.

Хотя бы два раза поганца просить не приходилось.

– Согласно пророчеству, зло придёт из Альматы, – мимоходом сообщил другу возможный наследник.

Они играли в шахматы, как и каждый субботний день на протяжении последних восемнадцати лет.

– Давно ли ты веришь в пророчества, мой принц? – усмехнулся его наперсник по играм, сделав опасный ход и подставив своего коня под удар.

– С тех самых пор, как в них начал верить первый советник Траурен. Хорошая обманка, Эрик, – одобрил принц ход противника. – Но в этот раз я не куплюсь.

– А я тебя не обманывал. Скорость и опережение – вот моё оружие, способное защитить короля. Пусть только будущего… Но ведь первый советник Траурен и сам достаточно умён, чтобы не верить в них. Тебе это известно.

– Ты опять подставляешь коня… Я вижу твою игру, друг мой. Но нет. Твой скакун пока останется на поле. Шах. Разумеется, он тоже в них не верит.

– Но вся политика отныне будет твориться вокруг и ради пророчества, ты прав. А его можно трактовать по-разному. Например, мимоходом убрать важную фигуру с доски. Прости, мой принц, но ты потерял ферзя, напрасно сосредоточившись на моём коне. Королеву съела простая пешка. Шах.

– Хитёр, – усмехнулся принц. – А ты знаешь, что новой королевой может стать та же пешка? Ты проглядел. Моя как раз дошла, как только ты сразил старую королеву. Шах. И мат. Как ты, кстати, смеешь так глупо мне поддаваться?

– А как ты смеешь думать, что никто и никогда тебя не обыграет? – рассмеялся юноша. – Посмотри на доску, мой принц. Торопишься. Безвыходная ситуация. Ничья.

Принц оглядел поле сражения и довольно хмыкнул, соглашаясь.

После смерти вдовствующей королевы-матери – тайного правителя страны – и в свете предстоящего отречения действующего короля Седжена Пятого ситуация вокруг трона сложилась не менее патовая.

Седжен Пятый Верлеген никогда не хотел править и взошёл на трон, лишь поддавшись уговорам своей матери. Иначе власть перешла бы к династии Рейнетсда́ров, известных своей жестокостью и любовью к кровопролитным войнам. Страна тогда только-только отошла от изматывающего противостояния с северным соседом, и королева-мать, движимая искренней заботой о своём народе, заключила договор с собственным сыном. Король стал ширмой, действительная же власть сосредоточилась в её руках. Седжен Пятый послушно отыгрывал свою роль последние двадцать четыре года, но в день похорон матери поставил перед парламентом вопрос ребром – отречение через три месяца и ни днём позже. И был в своём праве – договор был скреплён магией.

Основных претендентов на трон было пять. У Седжена Пятого было две дочери. Старшая, двадцатилетняя Эммалина, уже два года была замужем за наследным принцем соседней Ведлистании, который должен был сменить тяжелобольного отца на троне через год-два. Хоть и первая законная наследница, но отдавать страну в руки бывшего врага…

Младшей, Каролине, было пятнадцать, и её появление на свет стало причиной глубокой скорби короля, отобрав у него нежно любимую супругу. Девочка практически с рождения была отослана в глухой монастырь в дальней провинции и должного образования для принцессы не получила. За ней никто не стоял, так что как действительную претендентку младшую принцессу не рассматривали.

Единственный брат короля скончался в войне с той самой Ведлистанией двадцать лет назад, но оставил после себя сына. Племянник Седжена Пятого воспитывался во дворце и получил блестящее образование. Принц был умён, воспитан, его лично пестовала покойная королева-мать, но… несмотря на молодость, уже имел собственные взгляды на управление государством. И взгляды эти были слишком радикальные, чтобы его могла поддержать аристократия. А король без поддержки – опять же, пшик, а не король. Пара сочувствующих советников в расчёт не бралась.

Четвёртым кандидатом был престарелый брат покойной королевы-матери, от чьего имени собирался править страной первый советник Траурен. И собравшаяся вокруг него правительственная элита.

Пятым был Гро́дерик Рейнетсдар, представитель конкурирующей династии, которого покойная королева-мать так опрометчиво допустила ко двору, мысля держать врага поблизости. А тот за несколько лет нечувствительно стал известным и могущественным генералом, обретя широкую поддержку в военных кругах…

Королевские юристы второй месяц подряд до хрипоты спорили о том, кто достоин занять трон после Седжена Пятого. Дворцовые архивы были перелопачены вдоль и поперёк. На каждого соискателя находились прецеденты в истории и аргументы – как за, так и против.

Предстоящее отречение короля, с одной стороны, передавало власть его прямым наследницам, а с другой – у королевы до её двадцати пяти лет включительно должен быть регент. Но Эммалина замужем, и её единственным опекуном может быть только супруг. А по закону двухсотлетней давности регент не мог быть представителем другой страны. Особенно той, что ещё недавно числилась вражеской.

Согласно третьим документам, отречение короля и вовсе лишало его прямых наследников права на трон, автоматически передавая его младшим братьям и сёстрам, но не детям.

Четвёртые утверждали, что отсутствие живых братьев и сестёр у Седжена не даёт право его племянникам претендовать на трон, а должно быть передано старшей линии.

В пятых говорилось, что немолодой претендент, в силу возраста неспособный иметь детей, обязан уступить трон более плодовитой династии, наиболее близкородственной к ныне правящей, что отрезало путь к престолу брату покойной королевы-матери.

В шестых… В общем, много, много противоречий было.

А ещё в этом запутанном уравнении не исключались и прежде неизвестные переменные…

Молодой же принц, племянник безответственного Седжена Пятого и внук недальновидно помершей королевы-матери, с молоком кормилиц впитавший всю горечь своего происхождения, был озабочен только одним. Он просто хотел выжить.

– Значит, Альмата, – в какой раз задумчиво протянул принц.

– Именно. Ни военные во главе с генералом Рейнетсдаром, ни аристократия с первым советником Трауреном, ни тайные агенты Ведлистании сейчас не рискнут действовать открыто. А вот Откровение богов – прекрасный повод для подковёрных игр. В бредни выжившей из ума провидицы никто не верит, это понятно. Но место обозначено. Думаю, оно ни для кого уже не секрет. И всё, что сейчас предпримут наши враги, будет подогнано под идиотское пророчество. Тем более такое расплывчатое. Им можно будет оправдать любые действия.

– И первый советник Траурен уже нашёл способ использовать его в своих целях. Смена придворных дам, надо же. Мне это кажется ужасно глупым.

– Это повод привести во дворец своих людей. Уверен, генерал сейчас занимается тем же.

– А что думаешь сам?

– Как ты и сказал, нельзя недооценивать пешек, – усмехнулся юноша, что знал принца как никто другой. – Как там говорилось в пророчестве? «Смерть, рыжая, как сам дьявол»? «Беспощадная, но истинно благородная»? Какие бы интриги ни плели твои недруги, но и мы сможем обернуть эти слова себе на пользу. Ты позволишь мне самому отправиться в Альмату? Я лично прослежу за этим отбором. И тогда мы будем знать, какая из присланных благородных девиц кого представляет. И каковы будут их намерения. Уверен – и это уже не пророчество, а здравый смысл! – новые придворные дамы из Альматы всё и решат с текущей неразберихой перед предстоящим отречением вашего дядюшки. По крайней мере, мы будем знать, от кого что ожидать.

– А лучше – заведём свою собственную пешку в Альмате, – кивнул вероятный наследник.

– Осторожнее, мой принц, – улыбнулся его приятель. – Пешки склонны становиться королевами. Ты же помнишь, что представители королевской семьи должны жениться только на придворных дамах? Не ошибись, друг мой. Вдруг я тоже ошибусь и не смогу вовремя распознать опасность для тебя…

– Жениться? Боже упаси, – развеселился принц. – Нет, друг мой, поверь: с этой стороны от девиц мне ничего не угрожает. За кого бы они ни играли. Но твой план мне нравится. Отправиться в Альмату – верное решение. Оттуда всё и начнётся.

– Значит, решено? – спросил его верный друг.

Принц ответить не успел, так как в их тайное укрытие за королевской кухней вошёл четвёртый советник Размунд.

– Эрик? – удивился старичок. – А ты почему здесь?

– Уже ухожу, – ответил юноша, обменявшись быстрым недоумённым взглядом с приятелем. – А как…

Четвёртый советник Размунд, поджав губы, отвёл взгляд. И словно невзначай взялся за мочку.

– Точно. Уши проколоть не забудь, – еле слышно шепнул другу на ухо принц.