С мейсе Райкконен что-то не так

Глава 34

Ни жадные взгляды магов на эрба-кристаллы, ни возмущённые возгласы участниц меня уже не интересовали. Комиссия дрожащими пальцами взвешивала свалившиеся на меня дары Диколеса и оценивала их чистоту и спелость. Да что тут взвешивать, когда и так всё ясно…

– Оставьте себе, – глухо произнесла я и покинула эту сцену, на которой творился очевидный фарс.

– Эрика, куда же вы! – воскликнула герцогиня Шальтеир. – Вы не можете сейчас уйти! Мы ещё не закончили! Впереди объявление результатов! И праздник! И чествование победительниц!

– Мне нужно побыть одной, – не оборачиваясь, бросила я и растворилась в толпе зрителей.

Ну, это просто оборот такой красивый – «растворилась в толпе». На самом деле зрители благоговейно расступались передо мной.

– Нет, вы видели? – донёсся шёпот мне в спину. – Диколес сам её одарил!

– Растунции же безмозглые, – засомневался кто-то. – Кусты да цветочки обычные… ну да, не совсем обычные…

– Сам ты безмозглый! – зашикали тут же на него. – Ты вон гордензии какой-нибудь попробуй сказать, что она безмозглая! Лицо же от обиды откусит!

– Эт верно! Есть у них соображение…

– А в Диколесье их никто не трогает, вот они там и крепчают соображалкой…

– А вдруг у них мозги вообще общие? Ну, вот как у грибов под землёй – корневище одно на всех… Одну растунцию обидишь – а прилетит от другой совсем…

– Да вот ты выдумывать горазд! Но такое да, впервые вижу… Ежели лаской попросить, то вот хмышня всегда соком поделится. Но чтоб сами по себе приползли да кристаллами осыпали…

– Они её садовницей своей признали, истинно вам говорю! Кого ж ещё, как не ведьму рыжую?

– И то правда… Кристаллы-то видел? Да с клубничину каждый!

– Садовница, как есть! Эх, теперь-то ещё лучше заживём – с такой-то удачливой дамочкой при королевском дворе!..

– Эй, вашсияссь, а вы заговорить растунции можете? Чтоб только какие надо росли…

Но я уже стремительно шагала прочь, не разбирая дороги.

Да что это вообще такое творится?!.. Чем я растунции-то прогневала? Вернее, наоборот, очаровала… С чего они меня вдруг дарами осыпали?

Магическим вмешательством это точно быть не могло – формулировка магического купола исключала любое воздействие извне. Да и растунции ему плохо поддавались. А уж заставить неизвестную растунцию осыпать меня эрба-кристаллами – вообще невозможно.

Или это опять она?.. Клятая судьба, что постоянно идёт вразрез с моими планами. Да что тебе от меня нужно-то?!..

Минут двадцать я шаталась по городу. Бред какой-то. Агата вот из кожи вон лезет, чтобы поехать в Этернаполис. А я этого не хочу, а всё равно… Меня будто на аркане тащат.

– Уна! – нагнал меня поганец.

Да, Альмата не Этернаполис, далеко не убежишь. Я устало опустилась на скамейку, безразлично глядя перед собой. Я дошла почти до центра города, где горожане заканчивали последние приготовления к вечернему празднеству. Развешивали флажки, выкатывали бочки с хмышневым лимонадом, расставляли дополнительные столы у входов в таверны.

– Не поеду я в столицу, – глухо сказала я. – И придворной дамой не буду. Ну, не заставят же меня, в конце концов! И силком не потащат!

– Не потащат, – осторожно согласился Эрик, присев рядом. – Но поехать всё равно придётся.

– Да с какого!.. Ну, вот что они мне сделают?

– А как же великая честь? Тебя уже чуть ли не избранной в Альмате считают, не слышала разве? Садовницей от мира растунций…

– Да далось оно мне! Меня больше волнует не честь, а ответственность. Так что будет, если я откажусь от должности?

– Эрика, дорогая, город вам доверился! Его судьба в ваших руках! – воскликнула подошедшая герцогиня Шальтеир, а за ней маячила маменька. – Вы не можете предать всю Альмату!

– Ну, общественное порицание я как-нибудь переживу, – хмыкнула я. – Давайте по существу. Какие ещё будут последствия?

– Виолетта, прекрати вести себя как ребёнок! – попыталась воззвать к моей совести Мими. – На кону твоё будущее! Я уже столько сделала для этого! Ты не можешь подвести людей, которые доверились мне!

– Именно что вам… Это вы, маменька, их подвести не можете. А лично я никому ничего не обещала. Кстати, если вы не забыли, то мне на днях исполнилось двадцать шесть. По закону имею право жить своим умом. Так будут аргументы посерьёзнее, чем позор и ваши провалившиеся мечты?

– Пожизненный запрет на владение жилищной собственностью и любыми коммерческими предприятиями, – спокойно сказал Эрик. – Также запрет на вступление в брак и обязательная передача всего имущества опекунам. Уна, уклонение от назначения на государственную службу приравнивается к военному дезертирству. Разве что для благородных дам сделано исключение: заключение и казни к ним не применимы. Их в этом случае принято считать душевнобольными, неспособными распоряжаться своими финансами и жизнью в целом.

– Спасибо, дорогой. Ну, хоть что-то дельное, – кивнула я. – Тогда что насчёт замены? Ведь если дама из избранного семейства не способна выполнять свои обязанности… Допустим, по состоянию здоровья…

– То должна быть заменена дамой из того же рода, – кивнул Эрик. – Но, насколько мне известно, ты, моя дорогая, единственная представительница графской фамилии Стефен-Дари. Я узнавал.

– К будущим родственничкам заранее присматривался? – хмыкнула я. – Чёрт, а ведь верно… Мои сёстры по отцу носят фамилию их матери. И вряд ли портрет Китти сгодится на замену.

– Детка, я тебя поддержу в столице, – Эрик открыто приобнял меня и сжал руку. – Ничего не бойся и ни о чём не переживай.

Этого маменька уже не могла стерпеть.

– Молодой человек, что вы себе позволяете! – возмущённо воскликнула она. – Моя дочь уже практически замужем! Да вы хоть представляете, какая влиятельная семья у её жениха? Кто вы вообще такой?!..

– А вы меня не узнаёте? – нахально улыбнулся Эрик.

– Впервые вижу!

– Ну и славно… То есть, я хотел сказать, что один раз мы уже виделись: совсем недавно, в особняке Уны…

– Я не имею обыкновения запоминать лица прислуги, – высокомерно произнесла Мими. – Кем бы вы у неё ни работали, вы сегодня же получите расчёт. То, что вы служите у неё, не даёт вам право вести себя с ней так разнузданно!

– Вообще-то мы ещё живём вместе, – вставила я.

– Но не переживайте, маменька, – поддакнул меня Эрик, очаровательно улыбнувшись Мими. – Я настолько люблю вашу дочь, что даже её скорое замужество меня не смутит.

– Виолетта!.. – негодовала Мими. – После свадьбы хоть с конюхом шашни крути, но до брака уж будь любезна блюсти себя! Что это вообще такое – «живём вместе»?!..

– В смысле, спим в одной постели, – злорадно ответила я. – Я, правда, и сейчас до конца не знаю, что это за поганец такой, но он милый. И отлично готовит.

– Так, Эрика, достаточно, – жёстко сказала Мими и махнула рукой герцогине Шальтеир, чтобы отошла. Она и так услышала слишком много. – О последствиях тебя предупредили, хоть в чём-то этот наглец был прав. Ты завтра же возвращаешься со мной в Этернаполис.

– Нет, – спокойно ответила я. – Не с вами. Этот поганец хоть и врун, каких свет не видывал, но я верю, что ему нужна я сама. А не потерянные возможности придворной дамы, которые вы так отчаянно пытаетесь вернуть, впервые за последние семь лет вспомнив, что у вас есть дочь. А «рыжий дьявол» – это даже мило, я почти привыкла. Всё лучше, чем быть вашей марионеткой.

Мими нахмурилась.

– «Рыжий дьявол»? – переспросила она. – «Смерть беспощадная и неумолимая, но истинно благородная… Рыжая, как сам дьявол»?.. Это он тебя так называет?

– Значит, и вы в курсе, Мими, – мгновенно подобралась я. – Кто-нибудь объяснит мне уже, наконец, смысл этих слов?!..

– Ах, это… – рассеянно сказала маменька. – И ты что же, возомнила себя рыжим дьяволом? Вернее, он? Право же, какая глупость. Уже решено, что это будут азарги. Моему Диди доложили о них на днях, и генерал тоже в курсе, всё согласовано.

– А я что, не могу им быть? – почти обиделась я. – Я благородного происхождения, а мои способности…

– Боги, Виолетта, опять ты за своё! – рассердилась маменька. – Ну что за неуёмная фантазия у этой девочки! Нет у тебя никаких способностей! Ты просто мечтаешь о них с самого детства, вот и выдумываешь каждый раз, когда что-то случается, будто бы это ты так пожелала! Сколько можно играть в эту дурацкую игру – якобы твои слова имеют особую силу? Тебя мало за эти глупости ругали? У тебя нет магии, прими это уже наконец! Что ни случится, так ты постоянно всю свою болтовню припоминаешь и за уши притягиваешь – что якобы ты виновата! Да что ж мы тебе не сумели дать, что ты себя вечно виноватой чувствуешь?!.. Не в пансионы тебя отправлять надо было, а к целителям душ! У тебя что, до сих пор эта дурь не прошла?.. Сколько можно в эти выдумки верить!

– Дурь?.. – тихо прошептала я, чувствуя, как внутри закручивается тяжёлым комком гнев. – Дурь, маменька?..

– Уна!.. – обеспокоенно окликнул меня Эрик, но я вырвала свою руку и вскочила со скамейки.

Она никогда не верила, что я меняю мир вокруг себя одним словом. Считала это моей фантазией. Маги ведь сказали ей, что способностей у меня нет. А ведьм не бывает. А всё остальное – мои страхи, мои слёзы, когда кто-то мог пострадать от моего неосторожного слова – это капризы избалованного ребёнка. Можно подумать, меня кто-то баловал…

– И с чего ты взяла, что нужна этому мальчику сама по себе? – с насмешкой уставилась Мими на Эрика. – Дорогая, ты, конечно, юна и очаровательна, но когда мужчина говорит, что ему от тебя ничего не нужно – он лжёт. Поверь моему опыту. Он просто по своей молодости и неопытности посчитал тебя частью пророчества, вот и вцепился. Но все ведь знают, что пророчества не исполняются – пророчества создаются…

– Пророчество? – глухо переспросила я.

– Ну да, – презрительно повела носиком Мими. – Королевская провидица перед смертью возвестила, что грядёт хаос и смерть всему сущему. Жестокая, беспощадная, неумолимая, но истинно благородная. Рыжая, как сам дьявол. А придёт она именно из Альматы. Иначе об этой вашей провинции ещё сто пятьдесят лет никто бы не вспоминал… Так что великий дядя твоего жениха и наш будущий коро… В смысле, твой влиятельный будущий родственник уже решил, что это будут азарги. Вернее, были. И доблестные дамы из Альматы под руководством генерала уже предотвратили катастрофу… Девочка моя, когда вы въедете в столицу, вас будут славить, как героев страны! Информаторы над этим уже работают – не сегодня-завтра уже будет известно, какую беду отвели от столицы. Доблестный генерал Рейнетсдар спас королевство! Заголовки, лозунги, плакаты!.. Разве есть человек достойнее, чтобы занять осиротевший трон? Ну, если вдруг такое случится, конечно же… А когда случится, то и героических девушек из Альматы вознесут на пьедестал славы…

Вдохновенную речь маменьки я уже не слушала. А деревянно повернулась к Эрику.

– Так это правда? – сухо спросила я. – Ты со мной только из-за пророчества? А окажись я другой масти и простого происхождения – вообще бы внимания не обратил? Так вот зачем я тебе нужна… Не сама по себе, а как наиболее подходящая под сомнительное пророчество?

– Уна, детка, – поганец тоже взволнованно привстал. – Не слушай её, это действительно бред – все эти пророчества. Я же говорил, что не знал, что ты из благородных…

– Зато когда узнал, то сказал, что больше ни на шаг от меня не отойдёшь, – вдруг вспомнила я. – Но продолжал убеждать меня, что любишь… Я всякую ложь готова была тебе простить. Что наёмник, а не полицейский. Что из столицы, а не из деревни. Что маг…

– Я не лгал тебе, Уна. Ни в чём. И даже когда ты спросила, не маг ли я, я честно ответил, что да. И довольно сильный. Просто это ты тогда приняла правду за шутку.

– Уже неважно, – покачала я головой. – Я открылась тебе, а ты до последнего играл с моими чувствами, заставив поверить, будто Уна Райкконен нужна кому-то просто так. Без всяких условий. Что ж… Ты разбудил чудовище. Все вы.

Шатаясь, я побрела прочь. В самую толпу.

– Виолетта! – взвизгнула маменька.

– Уна! – обнял меня со спины поганец.

Я стряхнула его руки.

– Я больше за себя не отвечаю, – не оборачиваясь, деревянно сказала я. – Последуете за мной – ноги отсохнут. Клянусь, так оно и будет. Сейчас всё будет так, как я скажу. Ждали смерть беспощадную? Что ж, вы сами меня такой сделали… И гори эти флажки синим пламенем, раздражают!

Гирлянды бумажных флажков вспыхнули по одному лишь мановению моей руки. Зудели пальцы, звенело в ушах, но мне уже было всё равно.

– И извозчики бесят! Все! – со вторым взмахом руки все экипажи лишились колёс, осев на землю прямо на ходу.

– И алкашня эта тоже! – выкрикнула я, раздражаясь с каждой секундой всё сильнее. – Свиньи!

На слишком рано начавших праздновать посетителях таверны затрещала и разошлась одежда, обнажая розовые щетинистые спинки.

– Радуетесь? Веселитесь? – трясло меня при виде беззаботных горожан. – Ну да, вам-то что! Вам веселье, а мне погибель! Ничего, я не одна плакать завтра буду!

Ещё один взмах рукой… И ещё…

Где ты там, судьба-хренотьба? Выходи! Переиграю! Нет у тебя надо мной силы! Или всё же помериться хочешь?.. Так я себя не пожалею, костьми лягу – а по-твоему не случится! Я сама себе хозяйка!

Впереди замаячила главная площадь города, где громко наяривал на инструментах местный оркестр. А толпа из нескольких сотен человек уже подхватила начало прилипчивой песенки:

– Над леском, над озерцом, над крыльцом махнул крыльцом!..

Голова моментально взорвалась болью, и это меня отрезвило. Я судорожно зашарила по карманам в поисках капелек-артефактов. От горлопанов не спасут, но хотя бы инструменты приглушат. И похолодела, вспомнив, что оставила их в спальне. Какофония, которую другие уважительно величали красивым словом «музыка», резала уши. Перед глазами плыло. А ещё над толпой горожан, скандирующих во всё горло незамысловатые строки, поднималось нечто невиданное…

– Уна, сердце моё, – налетел на меня сзади поганец и крепко сжал в объятиях. – Детка, да хоть мечом руби… А я тебе сделать такое с собой не позволю… Да плевать я хотел на эти пророчества, мне не они важны, а ты!

Но не горячие признания поганца занимали сейчас моё внимание. Над толпой, дружно распевающей «Пастушку и дракона», облаком поднималась сверкающая магия. Пока ещё бесформенная, но постепенно обретающая очертания…

– Ты это видишь? – непослушными губами прошептала я, указав пальцем на жуткое зрелище. Весь мой гнев испарился, а меня парализовало от накатившего ужаса.

– Детка, о чём ты? – непонимающе переспросил Эрик. – Где?

– Это не песня… – еле выдавила я. – Что угодно, только не песня… В смысле, песня, да. Вот только вообще не она…