С тобой по краю

Глава 24

Павла

Еле дождалась утра. За ночь почти не удалось поспать. Под мерное сопение дочери я думала. Все, что произошло, прогоняла туда-сюда и пыталась понять и принять происходящее. Я все еще не верю, что Натан хочет быть рядом. Что обещает помогать и участвовать в жизни ребенка. Что хочет видеть, как она растет.

Мы разошлись там же, в парке. Нам обоим нужно было переварить все то, что сказали. Но это явно не все. Это только начало пути. И тем волнительнее дальше ждать с ним встреч. Я сказала адрес. Натан пообещал утром прийти. Он хочет познакомиться с Аришей. Но вчера ни я, ни он не решились двигаться дальше. Аришка спала и будить ее не хотелось. А к вечеру не хотелось ее перевозбуждать, иначе спокойной ночи не было бы. А еще мне нужно было обсудить все с папой. И побыть одной.

Отец принял новость нормально. Даже обрадовался. Чем меня удивил. Я знала его позицию, он тогда сразу сказал, что отец должен знать о ребенке. Но чтобы так…

Лежу и улыбаюсь. Сердце лупит о ребра в предвкушении. Мне очень хочется увидеть реакцию Натана на Арину. Посмотреть, как дочь примет незнакомого для нее дядю.

Не дожидаясь, когда ребенок проснется, вышла из комнаты и первым делом нырнула в ванную комнату, чтобы умыться и привести себя в порядок. Одеваюсь максимально просто. Лосины и безразмерная футболка.

В кухне уже колдует папа.

– Блины? – усмехаюсь я, наблюдая, как он ловко переворачивает их на сковороде.

– Да. Воскресный завтрак. Зятя жду, видишь? – усмехается.

– Скажешь тоже, – улыбаюсь.

Папа всего на пять лет старше Натана. И это немного забавно.

В дверь раздается звонок.

– Папа, открой, я к Аришке, – прошу его, зная, что дочь сейчас проснется.

Забегаю в комнату. И как раз вовремя. Девчушка завозилась в кроватке.

– Привет, крошка моя, – склоняюсь над ней. Глажу по животику, пока ребенок потягивается и сладко зевает. Улыбаюсь. От нежности внутри раздувается что-то теплое и мягкое. – Просыпайся, Ариша. У нас сегодня очень важный день, – подхватываю ее на руки и сажусь на кровать. Знакомство знакомством, а завтрак по расписанию.

Через минут пятнадцать мы с Ариной выходим из спальни. В коридоре вижу ботинки и пальто Натана. Тут и пахнет им. Сердце замирает. Мы идем на голоса, доносящиеся из кухни.

– А вот и мы, – говорю и мужчины тут же обращают на нас внимание.

Папа улыбается. А Натан застывает взглядом на мне с ребенком. Мое сердце запинается, пропускает удар.

– Привет, – говорит охрипшим голосом. Его взгляд блуждает от меня к дочери и обратно.

На Аришке легкий домашний комбинезон, а на макушке маленький хвостик. В ручках держит соску.

– Привет, – тихо произношу. – Знакомься, это Арина. Ариш, это наш папа.

– Можно? – спрашивает Натан и протягивает руки.

Я подхожу к нему ближе. Арина с любопытством разглядывает его. Поднимает ручку и касается его заросшей щеки. Хохочет.

– Пойдешь ко мне, принцесса? – спрашивает ее Натан и дочь меня удивляет.

Тянется в его сторону, Натан ее перехватывает. Разглядывает ее, а девчонка ощупывает его лицо цепкими пальчиками. И улыбается.

– Так, молодежь, – усмехается отец, – я по делам. Арина, за главную остаешься, – касается ее руки. – Пригляди тут за своими родителями, – целует ее в макушку и, подмигнув мне, уходит собираться.

– И что у тебя за дела? – иду за ним, пока Арина занята изучением своего папочки.

– Дела, – пожимает плечами и одевается.

– Пап.

– Ну что пап? – смотрит на меня. – Вам нужно побыть вдвоем. Поговорить. А у меня Валентина, – мягко улыбается.

– Пап, это нечестно.

– Не надо его бояться, – подходит ко мне и касается руки. – Мы успели немного поговорить. Дай мужику шанс. Нормальный же вроде.

– Не ожидала от тебя такой подставы, – фыркаю.

– Ничего, – отмахивается. – Иногда полезно, – надевает куртку, натягивает шапку и открывает дверь. – Я в тебя верю, – говорит напоследок и выходит, закрыв за собой дверь.

Стою как пришибленная. И совершенно не знаю, как себя вести и что делать.

– Все нормально? – раздается за спиной мужской голос.

Оборачиваюсь. Натана с Ариной на руках смотрят на меня одинаковыми глазами. Как там говорят? Гены пальцем не раздавишь? Вот они, Грозовские.

– Нормально, – выдыхаю. Нужно как-то взять себя в руки и собраться. Мысленно хотя бы. – Пойдем в комнату, Арина покажет тебе свои игрушки, – предлагаю я, открывая дверь нашей с дочерью спальни.

На мягком ковре лежат кубики, которыми она любит играть. Увидев игрушки, дочь тут же стала проситься, чтобы ее опустили на пол. Натан слушается и осторожно ставит малявку на ножки. Девчонка, быстро и неуклюже перебирая ножками, рванула к игрушкам. Плюхается на попку и начинает собирать башенку.

Натан садится на край постели. И внимательно, с улыбкой на губах наблюдает за дочерью. А потом переводит свой взгляд на меня.

– Я все еще не могу поверить, – говорит он тихо.

Подхожу и сажусь рядом. Замечаю, как он трет глаза.

– Ты спал? – почему-то кажется, что нет. Он выглядит очень уставшим.

– Нет, – качает головой, не отрывая взгляда от ребенка. – Не смог. Мысли жрали.

Понимаю.

– Она тебя хорошо приняла. Обычно не любит незнакомых. А тут… – пожимаю плечами. – Будто чувствует что-то родное.

И будто поняв, что мы говорим о ней, поднимается на ножки и, взяв кубик, несет Натану. Он сползает на ковер. Принимает игрушку. И в итоге Натан строит башню. А Аринка таскает ему кубики.

– Семейный подряд строителей, – смеюсь, еле сдерживая слезы.

Вдруг вспоминаю про фотографии. Он же не видел Аришку совсем маленькой. Вскакиваю с кровати и иду к шкафу. Достаю альбом.

– Вот, – протягиваю ему. – Смотри.

Натан с улыбкой разглядывает фотографии. Аришка у него на руках, пальчиком тыкает в фотографии. Я комментирую каждую. И не замечаю, как подсаживаюсь к нему ближе. Когда плечом касаюсь его, меня будто током пронзает. Отстраняюсь, выпрямив спину. Поглядываю на часы и удивляюсь, как быстро летит время. Через час уже обед.

– Я пойду на кухню, а вы пока развлекайтесь, – говорю Натану, тот кивает и я выхожу из комнаты.

В коридоре вдыхаю полной грудью воздух. В спальне слишком сильно пахнет им. Будто концентрат смешали с кислородом. Голова кругом, мысли вразбежку. За приготовлением обеда мне удается отвлечься. И лишь спустя полтора часа я заглядываю в спальню, потому что слишком тихо.

И картина, увиденная мной, удивляет, умиляет, трогает до глубины души. На кровати лежит Натан в обнимку с Аришей. Они спят, причем так сладко, что я, не сдерживая слез, разрешаю себе поплакать. Выхожу из комнаты, возвращаюсь в кухню, сажусь за стол. Подпираю голову руками.

То, что так Натана примет дочь, я и подумать не могла. Теперь он просто обязан мне объяснить, что тогда произошло. Стоило ли оно того, чтобы потерять столько времени?

Натан

Проснулся словно по щелчку. Открываю глаза и не сразу понимаю, где нахожусь. Повернувшись на бок, вижу детскую кроватку и на полу разбросанные кубики. В мозг сразу проникает понимание. Я у Павлы. Зажмуриваюсь. И снова открываю глаза. Нет, картинка не исчезает. Сажусь, спускаю ноги на пол. Мягкий ковер обволакивает ступни. Потираю глаза.

За окном темно. Это же сколько времени? Тут же мазнул по наручным часам и чуть не присвистнул. Два часа ночи. Вот это я поспал. Где же девочки?

Осторожно открываю дверь, выхожу из комнаты. Вокруг темно. На кухне тоже. Рядом комната, дверь которой приоткрыта. Заглядываю туда. На столе ночник. На расстеленном диване силуэт девушки. Подхожу осторожно, заглядываю спящей Паше через плечо. Аринка тоже спит.

Оседаю на пол. Ерошу волосы. Выгнал девчонок из комнаты, дрых, как сто лет не спал. Сейчас бодр как никогда. Сажусь боком, чтобы не пропустить момент пробуждения. По херу, готов сидеть хоть всю ночь.

– Ой, – повернувшись, Паша натыкается взглядом на меня. Словно почувствовала мое присутствие. – Давно не спишь? – спрашивает, положив ладошку под щеку, и смотрит на меня, смотрит. Внутри кровь тут же закипает. Нравится она мне. Сил нет, как нравится.

– Вот минут двадцать как, – отвечаю, не разрывая наш зрительный контакт. Так тепло в груди от этого взгляда. Мурашки по коже. – Выселил вас из вашей же комнаты, – хмыкаю.

– Выспался?

– Ага, за все два года будто, – киваю.

Улыбнулась.

– Мне ехать надо.

– Куда? – хмурится.

– В отель. Вас тут стеснять не вариант.

– Отец сегодня уже не придет. Он остался у друга. А утром на работу. Придет только под вечер. Ты здесь можешь переночевать, – предлагает.

– Если ты не против, – замираю и смотрю на нее. Такую домашнюю, желанную до помутнения рассудка.

– Я не хочу, чтобы ты по ночам катался. Вот и все, – садится в постели. Я чуть отодвигаюсь. – Сейчас Аришу перенесу в кроватку. А ты пока включи ночник у нас в спальне, – просит.

Паша вносит девчонку в комнату. Та начинает ощупывать ее рукой по груди. Девушка улыбается. Я же замираю в стороне и наблюдаю за ними. Павла садится на постель, укладывает поудобнее в руках дочь. Скидывает бретельку ночной рубашки с плеча, дает дочери грудь. Я стою и как маньяк пялюсь на происходящее. Это слишком личное и мне дали шанс окунуться в это. Слышу, как чмокает ребенок, присосавшись к полной материнской груди.

А Паша поднимает взгляд и смотрит на меня. Я не могу устоять в стороне и подхожу ближе. Впиваюсь взглядом в грудь, которую сосет дочь. Моя дочь. Моя женщина. Я хочу, чтобы она была моя. Но мои косяки… сможет ли она меня простить?

– Нам нужно поговорить, – вырывает ее голос из мыслей.

Киваю. Да, нам нужно поговорить. Все обсудить и понять, как двигаться дальше.

Аришка выпускает грудь и, звонко причмокнув, засыпает. Паша перекладывает ее в кроватку. И мы выходим из комнаты.

– Голодный? – спрашивает, а я киваю. Еще какой. – Борщ? – предлагает.

И я киваю как дурак. Буду, все, что она предложит, буду.

Потом ем безумно вкусный суп. И не могу оторвать от нее своего взгляда. Будто я не суп ем, а ее. Когда моя тарелка пустеет, Паша ее забирает и разливает чай по кружкам.

Вот теперь можно и поговорить.

– Ты должен мне все рассказать, – говорит она тихо, не отрывая глаз от своей чашки. – Все. Я должна понять, что произошло. Потому что все это время, что прошло без тебя, я не знала, как оправдать тебя. Сначала, правда, я тебя жутко ненавидела. Но с появлением Ариши все изменилось, – вскидывает на меня взгляд карих глаз, полных слез.

– Я вчера всю ночь пытался выстроить монолог у себя в голове. Понять, с чего начать. И, видимо, зря, потому что сейчас я не знаю, с чего начать, чтобы все тебе рассказать, – смотрю на нее, ловя взгляд. Огромные карие глаза заглядывают в самую душу. А я и не прячусь. Смотри, сколько хочется.

– Только не ври мне, – просит она.

– Помнишь, в отпуске в Сочи я встречался с бывшей женой? – начать, так с истоков проблем.

Кивает.

– Я тебе тогда не все сказал, да и не считал нужным посвящать в те дебри. Мы расстались плохо. Были молоды и прочая фигня. Я тебе рассказывал. Но не это стало причиной разрыва. Я застукал ее с другим. Нашим отношениям было полгода. Я не знаю, что это за хрень, но этот срок в шесть месяцев преследует меня всю жизнь. Любые отношения – это шесть гребаных месяцев, плюс-минус. Я не сразу уловил это. Мои отношения перед нашей встречей тоже продлились около шести месяцев. Я и нам в договоре выделил это время. Не знаю. Все заканчивалось изменой, но не с моей стороны. Магия, блять, какая-то.

Когда я увидел то фото, тебя с тем парнем, меня как шарахнуло по голове. Ярость дикая вспыхнула. И тут же окунуло в годы молодости, когда я поймал на измене жену. Каждая женщина, что была со мной, предпочитала в итоге другого. Я не знаю, что я делал не так, что они кидались в объятия другого мужика. И когда увидел то фото, мне снесло крышу. Когда ушел, я долго гулял, – потираю ноющие виски, голова начинает болеть от неприятных ковыряний в себе. – Я не готов был тебя отпускать. Но знание того, что меня ждет то же самое, что и в предыдущие разы, усугубляло мои чувства. Ревность. Я никогда так никого не ревновал, как тебя. Ночь, проведенная в офисе, прошла с мыслью, что нужно все это прекращать и не рвать ни тебе, ни себе нервы. Уверен, я не дал бы нам спокойно и дальше жить. Послал к тебе Артема только потому, что сам бы сорвался. Непонятно как, но сорвался бы. Я не мог так рисковать.

– И ты из-за этого решил все бросить, – тихо звучит ее голос. – Меня бросить. Не дав даже шанса все объяснить.

Вскидываю на нее взгляд. Не знаю, что я сейчас чувствую. Разочарование в себе. Я даже мысли такой не допустил, чтобы дать ей слово.

– Я испугался, – признаюсь. – Что все будет именно так, как и всегда. Потом у нас случился пиздец на работе. Какая-то тварь кинула заявление на то, что у нас в фирме нелицензионное, пиратское компьютерное обеспечение. Были шикарные маски-шоу. БЭП сработал оперативно. Изъяли всю технику, опечатали офис. По нам знатно прокатились катком. Туда-сюда, раз по десять. Я думал все, бизнесу крышка. Тогда, сидя дома по уши в бумагах, мне позвонил ректор и сказал, что ты не посещаешь институт. И принялся тебя искать. В квартире нашел подписанный договор о расторжении брака, карту и кольцо. Тогда я дернулся за тобой к бабушке твоей. Хотел поговорить, решил все объяснить, чтобы разойтись по-хорошему, а не так. Но там я узнал, что ее не стало, – замолкаю. – Не могу представить, каково тебе было одной. Я должен был быть с тобой рядом. Должен был быть. Но я просрал все. И тогда я решил, что попросту тебя не достоин. Да, – ловлю ее взгляд на себе. – Я мудак еще тот, с целым термитником тараканов в своей голове. Да еще и старый. Ну, – качаю головой, отводя глаза в сторону. Стыд разбирает. – Ревность, страх и неуверенность в себе как в мужике, который не достоин такой девушки, как ты. Адский коктейль. Поэтому и не искал тебя. А еще хрень вбил себе в голову, что раз сама решила исчезнуть, значит, и не любила, – снова поднимаю голову и встречаюсь с ее взглядом. В ее глазах застыла обида. – Знаю, что не прав был. Но мне так проще было справиться с расставанием. Не винить себя. Но оно работало с перебоями.

– Ты идиот, знаешь? – криво усмехается, а по щеке скатывается слеза. – Мы оба идиоты. Ты со своими предрассудками. Я, что не сказала тебе ничего. Мы не дали друг другу шанса. Ни единого, – поджимает губы.

Паша

Его признание, как взрыв атомной бомбы. Внутри все в ошметки. Боль, адская, за нас, за то, что упустили. Выть хочется.

– Я без тебя умирала, – закрываю глаза, не в силах на него смотреть. Два океана буйствуют, штормит.

– Прости меня, если только сможешь, – говорит тихо.

А я качаю головой. Не смогу, не смогу простить это нам обоим. Не только он виноват. Оба.

– Не знаю, – поднимаю голову и упираюсь взглядом в его. – Не знаю, как быть. И страшно представить, что будет дальше.

Он склоняет голову. Кажется, вся реальность произошедшего упала на нас в этот миг, придавив своей тяжестью. Больно, страшно, обидно.

– Я знаю, что после всего произошедшего неуместно просить, да и не в праве, наверное. И все-таки, – поднимает взгляд на меня, – возвращайся? – в голосе надежда. А в глазах печаль. Он не верит в мой положительный ответ. И правильно делает. Я не могу. Вот так все бросить и рвануть обратно. Раньше, может быть, да, но не сейчас.

– Я не могу, – поджимаю губы, закусываю щеку. – Не могу все бросить и побежать за тобой. Будь я одна, может быть, так и поступила бы. Но сейчас я мама. Я не имею права на ошибку. Аришка к тебе привыкнет, привяжется. А если нам снова придется уезжать? – пожимаю плечами.

Он понимает, о чем я. И не говорит ни слова.

Невольно замечаю время на настенных часах. Почти пять утра. Я толком и не спала. Натан замечает мой взгляд.

– Иди ложись. Весь режим тебе сбил своим появлением, – губы кривит ухмылка.

Я киваю и поднимаюсь со стула, нетвердым шагом направляюсь в спальню. Этот разговор из меня выжал все силы. Того гляди, и упаду. Добредаю до кровати, взглянув на спящую малышку, укладываюсь, сворачиваясь клубочком. Закрываю глаза и проваливаюсь в сон.

А когда просыпаюсь и понимаю, как в комнате светло, а мелкая не возится в кроватке, вскакиваю. Сердце ухает в груди. Выбегаю из комнаты, но торможу в коридоре, услышав мужской голос и детский смех. Выдыхаю.

Выглядываю из-за угла, наблюдая, как Натан сидит за столом в кухне, на руках у него сидит Аринка. Бывший что-то ест, мелкая пытается ухватить руками с тарелки и запихать себе в рот.

– Осторожно, – подхожу и тихо говорю. – Она еще плохо жует, как бы не подавилась.

– А это не моя самодеятельность, – виновато улыбается. – Твой папа сказал, что так дает ей яблоки.

– Я все еще тру на терке, – улыбаюсь, замечая, как малышка тщательно пережевывает кусочек.

– Мы поели кашу. Опять же, готовил Валерий Иванович, – хмыкает. – И еще поменяли памперс. Я во всем этом полный профан, буду рад, если ты расскажешь, что да как делать.

Больше мы не касаемся темы ночного разговора. Обедаем вместе, к нам присоединяется папа. А потом идем гулять с Натаном и Ариной в парк, по нашему привычному маршруту.

В восьмом часу Грозовский засобирался в Москву. Прикидываю в уме, во сколько приедет. Вздыхаю. Опять в ночь, и сможет ли спать после всего?

– Я буду на связи. Если что, звони, – говорит мне, когда мы стоим у его машины.

Тяжело его отпускать. Но надо.

– Хорошо, – прячу руки за спину. Пальцы покалывает, как хочется его коснуться. Но проявление чувств сейчас абсолютно неуместно. – И ты тоже звони, – выдаю коротко.

Он кивает и садится в машину, заводит двигатель. Я отступаю в сторону, он страгивается с места, медленно выезжая со двора. Странное и неприятное чувство разливается внутри. Сожаление, что не повелась на поводу у эмоций и не позволила себе коснуться его. Ведь черт его знает, что будет завтра.

Уже готова вернуться домой, как замечаю, что машина Натана останавливается, а потом быстро сдает задним ходом.

Резко тормозит и мужчина выскакивает из машины. Летит на меня. Я замираю. Сердце, кажется, спотыкается. А он сгребает меня в охапку и прижимает к себе. Чувствую, как бьется его сердце. Сильное, мощное. Его руки намертво к себе прижимают, что сделать вдох сложно. Утыкается носом мне в волосы. Запускает пальцы в них и чуть назад оттягивает, заставляя посмотреть ему в глаза. И я смотрю. Облизываю губы, потому что они пересохли от волнения. Вдыхаю его запах. Он проникает с воздухом в легкие и разносится по венам.

– Люблю тебя, – говорит охрипшим голосом и смотрит-смотрит, – хочу, чтобы ты знала. Всегда любил, но боялся самому себе в этом признаться.

Его взгляд останавливается на моих губах и он впивается своими, не дав мне возможность ответить на его слова. Да и я не знаю, что ответить. Сейчас я чувствую только напор его горячих губ, его язык, который вторгся в мой рот и занимается исследовательской деятельностью. Слов нет, одни сумасшедшие, жгучие эмоции. Накрывает, как цунами. Отвечаю на поцелуй, не могу не ответить. Обнимаю его, впиваясь ногтями в ткань пальто. Боюсь отпустить, иначе упаду. В ногах слабость жуткая. А внутри разгорается пожар. Всхлипываю ему в губы, не в состоянии выдержать этот шквал эмоций.

– Тише, маленькая, – отрывается от моих губ, прижимает к себе.

Поток слез прорвал плотину. Меня потряхивает в его руках. Я так хотела это услышать. Так хотела! А услышав спустя два года, оказалась не готова к его признаниям.

– Прости, – говорит мне в волосы. – Не хотел тебя расстраивать.

Молчу, шмыгая носом.

– Поедем со мной? – просит.

Я хочу возмутиться, но он не дает, продолжая говорить.

– Нет, – качает головой, обхватывает мое лицо руками и смотрит в глаза. – Не сейчас. Я понимаю, хоть и идиот, – мягко улыбается. – Подумай. Как будешь готова. Я подожду, малыш, слышишь? – и снова целует меня в губы. – Обещаешь, что подумаешь?

Киваю. И робко улыбаюсь. Мне хочется ему верить. Очень хочется.

– Все, мне пора. Иначе передумаю. И чтобы уехать, вам придется ехать вместе со мной, – улыбается нежно.

Обхватываю его ладони своими.

– Я позвоню, – обещает.

– Я буду ждать, – отвечаю и отступаю, выпуская его пальцы из своих.

Натан еще минуту смотрит на меня, будто хочет запомнить этот момент, и, сев за руль, срывается с места.