С тобой по краю

Эпилог

Павла

Новый год. Два года назад я любила этот праздник и не могла разделить радости со всеми. Мне попросту было плохо. Я ненавидела весь мир тогда. А вот на следующий год все было с точностью до наоборот. Я хотела обнять весь мир. И этот мир лежал у меня на руках и кряхтел. Мне больше ничего не нужно было. Казалось бы, вот оно – абсолютное счастье.

Но только сейчас я понимаю, как его грани недостижимы.

Оглядываюсь вокруг и не могу поверить, что все происходящее реальность. Всего-то месяц, как мы с Натом, наконец, вместе. По-настоящему. А я так счастлива, что мне кажется, эта энергия, что внутри меня, в один прекрасный момент рванет и снесет все на своем пути. Хочется улыбаться, плакать, танцевать и целовать своих любимых.

Этот Новый год наш первый, мы все вместе выехали за город к родителям Натана. Аришка в эпицентре внимания и безумно счастлива. Носится по просторному дому как заведённая. Дед Максим за ней не поспевает. Бабушка Мария причитает и бегает за дедом и внучкой. В общем, весело, невозможно. Я о таком даже мечтать не могла.

Пока народ суетится, я вожусь на кухне. На мне салаты и закуски. Сама напросилась. Новоприобретенная родня с меня пылинки сдувает, а мне не хочется себя чувствовать бездельницей. Мне в радость. Максим Яковлевич вообще поблагодарил меня. Я так и не поняла, за что. А он просто сказал: “За любовь к моему сыну. Вообще, рад, что толкнул его тогда на брак. Не знаю, когда он сам бы решился”. Но мы-то знаем, что нашу встречу организовал Артем. Вот кому спасибо нужно говорить.

Смотрю в окно, наблюдая, как Натан не выпускает из рук дочь. Улыбается и болтает с ней. Девчонка смеется. Щеки румяные на морозе. Пальчиком касается кончика его носа. А потом Натан помогает ей дотянуться до морковки у снеговика. Аришка снова заливается смехом. Я улыбаюсь. Внутри все щемит от нежности.

Они с Максимом Яковлевичем вышли на улицу, показывать наряженную елку. Но судя по всему, до нее они пока не дошли.

– Ему идет, – рядом оказывается Артем. Он останавливается у стола и тоже смотрит на Натана. – Вам обоим идет быть родителями.

Даже не знаю, что на это ответить. Поэтому просто молчу.

– Ты не думай, что ему все это просто далось, – продолжает говорить, а я замираю с ножом в руках. Сердце сжимается.

– О чем ты? – спрашиваю, посмотрев на него.

Натан Артема пригласил встретить Новый год с нами, когда узнал, что у того в планах было проспать все на свете. Гаранин отказывался до последнего. Не знаю почему. Но Грозовский был бы не Грозовским, если бы не уговорил его.

– После того как он узнал, что ты ушла и ничего не взяла, мы стали тебя искать. Он хотел понять причину. Так мы и узнали, что у тебя умерла бабушка. Что появился отец. И ты уехала.

– Он говорил, что у вас в то время были проблемы в компании, – вспоминаю слова Натана.

– Еще какие, – хмыкает Гаранин. – Но, думаю, он тебе рассказал об этом.

Киваю.

– Нас крупно подставили перед самой важной сделкой. Все пошло по п… – не договаривает, – но только когда он понял причины твоего исчезновения, съехал с катушек. Он себе простить не мог, что не был с тобой в то время.

– Он меня не искал, – поджимаю губы. Знаю, он мне объяснял почему. Но мне все равно было обидно, зная, что чувства были, а он пустил все на самотек. Считал, что так для меня будет лучше, глупец.

– То, что я тебе сейчас скажу, он очень просил тебе не рассказывать. Но я не могу, – вздыхает Гаранин и, запустив пятерню в волосы, прохаживается туда-сюда. – Я хочу, чтобы ты знала. Натан же тебе никогда об этом не расскажет. Считает это чем-то… – качает головой, так и не смог подобрать слов. – Он чуть не съехал с катушек. Жил в офисе. Ел через раз. Он закопал себя в работе. Все, абсолютно все стали волноваться за его здоровье. Особенно после того, как шарахнуло давление. Он не мальчик, а все пыжится, – горько усмехается. – Скорая, больница… А после того как его выписали, я потащил его к психологу. Да, – ловит мой взгляд. – Они почти год работали над его проблемами. Там все пиздец как непросто. Но об этом знает только он, тут даже со мной не делился. Но он вроде бы справился. Я вижу, как он изменился. С тобой он другой. Человечнее, что ли, – усмехается.

Я слушаю его и не верю своим ушам. Мой Натан, мой сильный Натан…

– Почему не искал? – пожимает плечами. – Мне запретил. Я чуть не ушел от него. Мы жутко на том фоне разругались. Но понял, что без меня он просто сдохнет на работе. Я не пытаюсь вызвать у тебя жалость к нему. Я хочу, чтобы ты это знала. Ему было непросто. Да тебе тоже, и возможно, что даже больше, чем ему…. Но не хочу, чтобы ты на него смотрела и думала, что он за тебя не боролся. Боролся, воевал, но по-своему. С самим собой.

Эти слова запали мне в душу, наверное, до конца моих дней.

– Сдал друга с потрохами, – усмехаюсь я, но мысленно я безумно благодарна ему за это откровение. Это очень ценно для меня.

– Вот такой я друг, – хмыкает.

Поворачиваюсь к нему. Мысль пролетает, почему этот человек все время один? Красивый же, умный, при деньгах. А ни разу от Натана не слышала, что у Гаранина есть девушка.

– Ты сейчас на меня так странно смотришь, – его бровь взлетает вверх, – с учетом, что у тебя в руках все еще находится нож, мне становится страшно, – говорит это так, что я прыскаю и начинаю смеяться. – Надеюсь, ты не планируешь меня разделать, – теперь улыбается и он.

– Нет, что ты, – откладываю нож на стол. – Такой экземпляр губить нельзя. Кстати, Гаранин, – снова принимаюсь за овощи. Достаю салатник. – Почему ты один? – вопрос сам собой вылетает. Я правда не планировала его расспрашивать.

– Почему же я один, – слышу, как улыбается. – Меня, между прочим, твой муж лишил планов на эти выходные. Решил, что его помощник не достоин подушки.

– Ладно, зато ведь весело. Еще Жанка с детьми приедет. Ты будешь обеспечен вниманием, – усмехаюсь, когда слышу его тихое “О, нет”.

Не знаю, но у Гаранина, видимо, энергетика такая, что дети от него без ума. Натан даже предлагал ему поменять вид деятельности и стать воспитателем. Серьезно, Жанкины дети, как и наша Аришка, не дадут ему прохода.

Вечером, когда стол накрыт, все суетятся, готовятся, дети визжат и носят по дому. Где-то там отец, Жанна и родители Натана. А мы в своей спальне наверху. Взяли пять минут на передышку, чтобы переодеться.

В ванной умываюсь. Щеки горят. Я все еще волнуюсь, когда мой мужчина рядом. Он заходит ко мне и обнимает со спины, целует в шею, щекочет кожу своей щетиной. Его руки смыкаются у меня на животе. А я кладу поверх его свои. Провожу пальчиками по колечку на его руке. Мой муж. Мы расписались по-тихому. Никакого торжества. Мы оба не хотели. Родные отнеслись с пониманием.

Нас даже по телефону поздравил Воеводин Владимир. Как выяснилось, он свою дочь отправил на ПМЖ в Лондон. Пообещал, что нас она больше не побеспокоит, и я ему за это очень благодарна. Те фотографии ее рук дело, как потом оказалось. Но я рада, что все закончилось.

– Все хорошо? – спрашивает, смотря мне в глаза через зеркало.

– Угу, – киваю.

– Наблюдаю за тобой весь день, у тебя глаза на мокром месте. У тебя что-то болит? Беспокоит? – хмурится, потому что я снова готова разреветься.

Разворачиваюсь в его руках и обвиваю за шею.

– Нет, я просто безумно счастлива и боюсь этого, – шепчу у самых его губ.

– Глупышка, – его голос сипит. – Счастья не нужно бояться, – прижимает меня к себе и утыкается носом в волосы. – Просто нужно позволить себе быть частью его.

Когда бьют куранты и в огромной гостиной звучит звон бокалов и смех детей, Натан срывается с места.

– Я сейчас, – шепчет мне на ухо.

– Куда это он? – спрашивает его отец.

Я пожимаю плечами.

Но долго его ждать не приходится, Натан почти сразу же возвращается обратно. С большой коробкой в руках.

– Время подарков? – улыбается он.

– Да! – запрыгали дети.

Чтобы вся малышня дотянула до курантов, пришлось уложить их спать вечером. График сбит, но оно того стоит.

Грозовский ставит на пол коробку и позволяет мелочи туда заглянуть. У меня же сердце замерло, когда вижу, как Аришка захлопала в ладошки.

– Гав, – проговорила, улыбаясь.

Жанкины запрыгали от счастья.

– Натан, да покажи уже, что там такое? – не выдержал Артем.

И мой муж вытаскивает один за другим щенков. Троих лабрадоров. С ума сойти.

– Каждому по другу. Ну не смог я их разлучить, – пожимает плечами.

Мария запричитала еще больше. Но с улыбкой.

– Наш шоколадный, – комментирую, видя, как дочь не отстает от щенка.

– Натан! – звучит строгое от Жанны. – Мне двоих детей мало? – смеется. – Еще одного подкинул?

– У него хорошие гены, – улыбается мой муж в ответ. – Если хочешь, и второго бери.

– Да иди ты!

Пока малышня возится с щенками, Натан подхватывает третьего и вручает его Гаранину.

– Чтобы скучно не было.

– Я тебе говорил, как я тебя люблю? – качает головой Артем, но щенка белого цвета принимает.

Спустя три года

Натан

– Да все нормально, не суетись, – толкает в ребро Гаранин.

Моментами я жутко его ненавижу. Но сам понимаю, что без него никуда. И вот сейчас сидим в коридоре перинатального центра и трясет обоих.

– Сколько прошло времени? – спрашиваю.

– Часа два, – вздыхает. – Время как резина.

– Да уж.

Поднимаюсь на ноги и прохожусь по коридору, который упирается в двери с названием “Родильный блок”.

Даже представить не могу, как она там.

На дворе лето и мы все вместе отдыхали за городом у себя в новом доме. Прикупил, когда жена обрадовала новостью, что у нас ожидается пополнение. Ремонт вот только недавно закончили. Теперь раздолье не только Люку, этому невыносимому псу, но и дочери. И вот среди дня Пашка застыла, схватившись за живот. Нет, если бы я знал, что это начнется раньше, не вывез бы семью за город. Но нам еще ходить три недели! А тут такой сюрприз. Хорошо, Гаранин приехал в гости, я сам не смог бы сесть за руль.

– Кто тут ждет новостей? – из родблока выходит врач.

Она направляется к нам, снимая на ходу перчатки, маску.

– Поздравляю, у вас сын, – смотрит на меня и улыбается. – Три девятьсот пятьдесят, пятьдесят шесть рост. Ваша супруга родила чудесного богатыря. И не скажешь, что раньше срока. Он тут же присосался к своему кулачку. Вы жену не кормили, что ли? – смеется.

– Кормили, конечно, – глаза жжет.

– Через час их переведут в палату. Можете подождать. Вас туда пустят, – хлопнула меня по плечу и пошла дальше.

– Ну что, папаша, – лыбится Гаранин, у самого глаза на мокром месте. – Поздравляю с наследником! Блять, завидую, честно слово. Но по-хорошему, ты же меня знаешь, – приобнимает Артем.

– Я сам себе завидую. Будешь крестным? – спрашиваю его, уверен, не откажет.

– Спрашиваешь еще? Буду, конечно.

Артем уезжает. А я, проводив его, направляюсь к Паше в палату. Экипировали меня так, будто в космос отправлять собрались. Одноразовые халат, шапочка, бахилы. И вот я уже вхожу в палату, где лежит моя любимая.

– Паша, – подхожу к ней и целую. – Люблю тебя.

– И я тебя, – шепчет.

– Так, папаша, – в палату входит медсестра и вносит нашего сына. – Держите, знакомьтесь, – передает мне увесистый кряхтящий сверток.

Боже, ничего красивее не видел за свою жизнь. Сморщился, сопит, губки облизывает.

– Кажется, Семен Натаныч голодный, – выдаю я.

– Семен? – удивляется Паша.

О да, мы по поводу имени сына даже не разговаривали. Решили, что вот когда увидим, какое имя первое придет на ум, так и назовем.

– Семен, – передаю ей ребенка и зависаю, наблюдая, как она прикладывает его первый раз к груди. Как сын присасывается и начинает сладко причмокивать.

– Вот Аришка обрадуется, – смеюсь.

– Она очень его ждала, – соглашается Паша.

Счастье есть. И оно совсем рядом. Порой так близко, что мы и сами его не замечаем, не ценим. Но я урок усвоил. Главное, что мы вместе.