Шери и не думала волноваться, что Жиль расстроит гостей своим несчастным видом. Жиль обожал вечера семидесятых. Пусть это было самое безвкусное десятилетие, но он был очень доволен своим видом в маскарадном костюме. Жилю казалось, что в махровой повязке вокруг мягких светлых локонов он немного похож на своего героя, звезду тенниса Бьорна Борга. Только он еще симпатичнее. Глаза не так близко посажены.
К тому же, как признался Жиль Акселю, на вечеринке семидесятых лучше всего заигрывать с туристками. Многие из них тоже наряжались по такому случаю. Классические мелодии диско как нельзя лучше подходили для танцев. И в конце вечера из-за всей этой несерьезности в отеле воцарялся дух свободной любви, в точности как в семидесятых. Жиль хвастался, что как-то раз устроил групповушку с двумя итальянками, наряженными как Стиви Никс и Кристина Макви – он убедил их, что солистки «Флитвуд Мэк» поступили бы точно так же.
– Представь, что бы творилось, разреши Шери устроить Римский вечер, – мечтал Жиль.
В тот вечер в гостевом бунгало В17 к выходу готовилась еще одна Стиви Никс. Главная подружка невесты и официальный координатор девичника, Яслин припасла несколько унизительных костюмов, чтобы нарядить девчонок в отпуске – в том числе и черную вуаль для Кэрри Эн, по контрасту с белой вуалью Речел.
– Так и знала, что рано или поздно они пригодятся, – сказала Яслин, вытащив из чемодана два светлых парика. – Я буду Стиви Никс. А ты можешь быть той девчонкой из «Аббы». – Она протянула парик Речел.
– Я в этом парике больше похожа на пса Дугала из детского сериала «Волшебный перекресток», – сокрушалась Речел. – Прямой пробор мне совсем не идет.
– Еще есть малиновый парик с афрокосичками, – заявила Яслин, протягивая парик Кэрри Эн.
– И кого я буду в нем изображать?
– Солистку «Вони М»! – предложила Яслин.
– По-моему, в «Вони М» косички были у солиста, – сказала Кэрри Эн.
– Да ладно тебе. У Речел девичник. Нам всем надо немножко подурачиться, – ответила Яслин.
Только вот у нее вид был вовсе не дурацкий. Она была похожа на сестру Стиви Никс, только в сто раз более симпатичную – в роскошном струящемся шарфике на голове и с длинными накладными ресницами, которые касались щек, когда она моргала.
– Настало время ритуала, – объявила Речел, закончив переодевание в рок-звезду семидесятых. Она налила в стаканчики «Голдшлагер» и достала из чемодана вибратор. – Я хочу, чтобы на ужин сегодня было что-нибудь вкусненькое. Чтобы отделаться от вкуса этой гадости. – Она поморщилась, глядя в свой стакан.
– Дурацкое желание, – заметила Кэрри Эн. – Я хочу, чтобы официант по ошибке принес нам на бутылку больше бесплатного вина. И чтобы великолепная попка Жиль, теннисный инструктор, внезапно стал близорук и посчитал меня симпатичной, – подумав, добавила она.
– Этот инструктор по теннису еще тот кадр, – хихикнула Яслин, нанеся еще один слой туши. – Видели бы вы, как он учил меня правильно держать ракетку. Обхватил руками и прижался к спине. Вот уж точно персональное занятие. Терся об меня своими мячиками.
Речел раскрыла рот и чуть не закричала.
– Теннисными мячиками, они лежали у него в кармане, – пояснила Яслин.
– Бр-р-р-р, – поморщилась Кэрри Эн.
– Да уж. Не знаю, что он задумал, – продолжила Яслин, – но с ним так приятно пофлиртовать!
– Только ограничьтесь флиртом, – сказала Речел. – У тебя есть парень, не забыла?
– Не надо все время напоминать мне об этом, – с легким раздражением ответила Яслин. – Мы же на курорте. Здесь обычные правила верности не действуют. Тем более в девичник.
– Ага, пока не подцепишь какую-нибудь гадость, – сказала Кэрри Эн.
– Кстати, о гадостях, как твой норвежский друг?
Кэрри Эн наигранно закатила глаза. День у бассейна превратился в игру «Музыкальные шезлонги». Чудак из Осло придвигался все ближе в попытке привлечь внимание Кэрри Эн. Казалось, его не смущает тот факт, что каждый раз, когда он приближался на два лежака к цели, Кэрри Эн вставала вроде как в туалет и переносила вещи на два лежака дальше. Кэрри Эн была не из тех снобов, которые смотрят прежде всего на внешность, и ей хотелось жить по правилу «коричневых бумажных пакетов» Маргарет Мэйдэй – если только так суждено найти настоящую любовь. Но у парня, который весь день сидит у бассейна на турецком курорте и не снимает носков, явно что-то не так!
Когда девушки увидели воздыхателя Кэрри Эн на ужине в ресторане, он все еще был в носках. Но явно приложил усилия и оделся в соответствии с тематикой вечера. Вместо белой рубашки с короткими рукавами на нем была облегающая нейлоновая блузка с коричнево-оранжевым рисунком и подходящая по цвету жилетка. Серые слаксы он заменил на коричневые расклешенные брюки. А ботинки со шнурками – на коричневые сандалии.
– Сдается мне, он взял этот костюм вовсе не для маскарада, – произнесла Кэрри Эн и попыталась проскользнуть мимо него к шведскому столу, не встречаясь взглядом. Она надеялась, что малиновые афрокосички собьют его с толку. Но нет.
– Привет, – весело произнес он, материализовавшись рядом с ней в очереди за мясом.
– Привет, – ответила Кэрри Эн.
Ну что ему еще нужно? Опять хочет сказать, что не женат? Кэрри Эн не говорит на его языке. Он не говорит по-английски. И все же продолжает улыбаться ей, а Яслин и Речел улизнули в толпу, бросив Кэрри Эн на произвол судьбы.
– Хороший костюм, – сказала она.
Ее новый друг так просиял, что Кэрри Эн пришло в голову: а вдруг она нечаянно на норвежском предложила сделать ему минет?
Салли отказалась придумывать наряд семидесятых для вечера. Она не ожидала, что так много гостей воспримет тематическую вечеринку всерьез, и теперь в простом черном платье чувствовала себя белой вороной среди детей-цветов.
Но если она была смущена оттого, что не постаралась нарядиться в стиле семидесятых, то когда Жиль присоединился к ней с Маркусом за ужином, она перепугалась до смерти. Должно быть, он заметил, что они полчаса сидели в полной тишине и даже не смотрели друг на друга; Салли жевала салат из помидоров с видом заключенного, который боится поймать взгляд самого отъявленного подонка в тюрьме, а Маркус то и дело смотрел вверх и по сторонам, будто надеясь убедить кого-нибудь подойти и разделить с ними трапезу, заполнить тишину. Ответом на его молитвы стал Жиль.
– Можно к вам присоединиться?
– Конечно, – радостно воскликнул Маркус. – Вы Жиль, не так ли? Чудесный костюм. Вы похожи на Бьорна Борга.
– Звезду тенниса? – изумился Жиль, будто Маркус первым заметил сходство.
– Именно.
– Спасибо. Но вот она, настоящая звезда. – Жиль сжал плечо Салли, присаживаясь рядом с ней. – Ваша жена прекрасно играет в теннис, – поведал он Маркусу.
– Я так и знал, – с гордостью проговорил Маркус.
– С ней было так приятно заниматься.
– Держу пари, вы всем девушкам так говорите, – огрызнулась Салли.
– Говорю что? – спросил Жиль.
Он не понял ее насмешку – не хватало знаний английского.
– Жиль, – сказал Маркус. – Вы наверняка обожаете свою работу. Все лето живете в Турции, такой красивой стране. Весь день на свежем воздухе. Не сравнить с работой в Сити.
Жиль кивнул.
– Вы давно здесь работаете?
– Третий год, – ответил Жиль.
– И всегда в этом отеле?
– Да. Мне здесь нравится. Нравятся гости. – Он подмигнул Салли.
Салли злобно уставилась на лужицу салатной заправки, оставшуюся на тарелке.
– Наверняка дамочки бросают в вас трусиками во время вечернего шоу, а? – спросил Маркус.
– Маркус, умоляю. – Салли передернуло. Жиль покачал головой, словно отрицая его предположение.
– Это очень сложно, – проговорил он, изо всех сил стараясь казаться честным. – Знаю, если бы я был обычным парнем и работал в офисе в Ля-Рошели, ни одна из этих женщин на меня бы и не посмотрела. Все дело в солнце. На солнце все чувствуют себя более сексуальными.
Только не я, подумала Салли. Ей было так неловко, будто она снова стала двенадцатилетней и смотрела эротическую сцену по телевизору в комнате с родителями.
В тот момент одна из «Гоу-гоу герлз» протиснулась мимо их столика, чтобы сесть рядом с туристами из Италии. Она прижалась к стулу Жиля чуть ближе, чем было необходимо, так, что ее невозможно упругие груди чуть не коснулись его золотистых кудрей.
– Scusez-moi,[11] Жиль, – прошептала она.
– Mon plaisir,[12] Дельфина, – ответил Жиль. «Да уж, ему наверняка приятно», – подумала Салли, глядя, как Жиль провожает взглядом покачивающиеся бедра девицы.
– Салли, вы придете завтра утром на теннисный корт?
– Не знаю…
– Брось, Салли, – сказал Маркус. – Ты же еще в Англии говорила, что хочешь ходить в теннисный клуб. И вот твой шанс. Попрактикуешься и по возвращении в Суррей всех удивишь.
– У вас есть потенциал, – заверил ее Жиль и пристально посмотрел в глаза.
– Не двигайтесь!
К ним подошел один из фотографов «Эгейского клуба». В течение дня двое парней с огромными камерами на шее бродили по отелю. Щелкали гостей у бассейна, на пляже, в ресторане, а фотографии вывешивали каждый вечер, чтобы гости могли купить понравившиеся снимки. Или посмеяться над неудачными.
– Подвиньтесь ближе. – Жиль обнял за плечи Маркуса и Салли.
– Скажите «сыр»!
Рука Жиля скользнула Салли на талию; он прижал ее к себе, чтобы она попала в кадр.
– Отличный снимок, – сказал фотограф.
– Когда он будет готов? – спросил Маркус.
– Сегодняшние фотографии вывесят завтра утром.
– Надо заказать копию, как думаешь, Салли?
– Мне все равно, – ответила Салли. Жиль так и не отодвинул свой стул.
В этот момент из колонок послышалась песня «Растворившись в музыке» Систер Следж.
– Извините, – сказал Жиль. – Мне пора за сцену, готовиться к выступлению.
Он подпрыгнул и вместе с другими улюлюкающими аниматорами встал в змейку, направляющуюся к амфитеатру.
– Какой приятный парень, – почти восхищенно проговорил Маркус.
– А по-моему, он просто… – начала было Салли.
– Хочешь посмотреть шоу? – спросил Маркус.
– У меня живот побаливает, – соврала Салли. – Если хочешь, можешь пойти, – добавила она, надеясь, что он так и сделает.
– Как мост над бурной рекой…
Речел, Яслин и Кэрри Эн махали зажигалками в первом ряду амфитеатра, глядя, как Аксель старательно открывает рот под фонограмму.
– Это был кошмар, черт возьми, – сказала Кэрри Эн, когда аниматоры удалились за сцену под необъяснимо бурные аплодисменты, которым был встречен их дешевый балаган в стиле Жака Тати.[13]
– Этот гид из аэропорта правда похож на Арта Гарфанкеля, – заметила Речел. – Помнишь, ты как-то была по уши влюблена в Арта Гарфанкеля?
– В Боба Дилана, – безучастно поправила Кэрри Эн.
– Боб Дилан, Арт Гарфанкель. По мне, разницы никакой, – сказала Яслин. – Останемся на дискотеку?
– Обязательно! – воскликнула Речел. – У нас же девичник.
Эта присказка уже стала традиционной. И отказаться было бы очень невежливо. Нельзя же быть занудой в девичник. Кэрри Эн вяло пожала плечами в знак согласия.
Жиль уже приближался к ним, тряся бедрами, – вместе с инструктором по танцам Пьером и Ксавье, ответственным за водный спорт. У Жиля это была самая любимая часть вечера – собирать одиноких девочек и вести в пляжный бар, где они покажут свои танцевальные умения и потратят еще больше малиновых купонов отеля на разбавленное спиртное. Жиль взял Яслин за руку и станцевал с ней самбу.
– Моя новая теннисная звезда, – сообщил он Пьеру.
– Я даже через сетку мяч перебросить не могу.
– Но у тебя есть потенциал, – заверил ее Жиль. – Пойдем потанцуем со мной, я расскажу тебе, как улучшить удар слева.
Яслин позволила себя увести. Пьер протянул руку Речел. Кэрри Эн приготовилась следовать за Ксавье, но тот, похоже, ее не замечал. Он сделал маленький пируэт и направился к столику, где три француженки за сорок проспиртовывались арманьяком и пропитывались никотином. И Кэрри Эн опять осталась одна и без защиты. Словно детеныш дикого зверя, отставший от стаи. Может, все дело в афрокосичках? А может, ее на самом деле никто не полюбит?
– Привет, Кэрри Эн!
Это был Мортен.
– Хочешь потанцевать?
Он выучил еще два слова по-английски. И новое движение для своего танца робота: двинуться на нее, раскинув лапы. Смысл понятен и без перевода.
– У меня с животом плохо, – выпалила Кэрри Эн, схватившись за живот, и побежала в туалет.