Семь солнечных дней

24

«Розовые» близняшки отвлекали Яслин от книжки. Стоило ей оторваться от чтения, и она замечала, как они изобретают новые и новые способы похвастаться своими литыми юными телами. Яслин в жизни не видела, чтобы кто-то настолько демонстративно ронял, а потом поднимал солнечные очки или поправлял бретельки бикини. Будто каждое их движение было разыграно.

Ни к чему жаловаться на них Речел или Кэрри Эн, подумала Яслин. Стоило ей заикнуться о недостатках своей внешности, как ей читали лекцию. «Ты такая худая, такая симпатичная, так молодо выглядишь». Или, как в последнее время повадилась говорить Кэрри Эн: «Ты уже отхватила себе мужика. Так что довольно ныть». Можно подумать, только это в жизни и важно. Заполучила какого-то несчастного сосунка, который захотел на ней жениться.

Яслин поняла, что Юэн возжелал на ней жениться, не успел он произнести слово «ЗАГС». Увы, брак с Юэном не входил в ее планы.

У модели всегда должен быть план. Яслин никогда не занималась ничем, кроме модельного бизнеса – первый контракт с агентством подписала еще в школе. Но карьера модели – это вам не бухгалтером служить. Разница такая же, как между подснежником и деревом.

Яслин не покидало зловещее предчувствие, что ее карьера завяла окончательно. Очевидно, стать телеведущей, как она планировала, так и не получится. Бессловесная роль в «Друзьях семьи» – лучшее, на что она может рассчитывать. В ее обязанности входит провожать участников конкурса на площадку и выносить золотой конвертик с призом в конце программы. Никаких слов, кроме «здрасьте», но это даже и к лучшему. При одном воспоминании о последних телепробах, где Яслин только и делала, что заикалась, ее бросало в жар и холод от стыда.

Нет, Юэн в ее планы не входит. План был такой: сначала поработать моделью, потом стать актрисой. А на закате актерской карьеры выйти на высокооплачиваемую пенсию. Она планировала найти выгодную партию, в традиционном смысле слова. Выйти замуж за сильного мужчину, в финансовом и физическом плане, за того, кто могли бы о ней позаботиться. Многие ее подружки-модели так и сделали: вышли за богатых мужчин намного старше, которых не любили, но которые могли бы содержать их и позволяли вести привычный образ жизни – то есть покупать дизайнерские наряды, когда износятся халявные платья с показов.

Если она выйдет за Юэна, что у нее будет за жизнь? Она не сможет жить с ним в его маленькой полуподвальной каморке, хотя понимает, что вскоре ей придется выехать из ее собственной квартиры. Плата за апартаменты с двумя спальнями в Челси росла обратно пропорционально ее доходам – заказы становились все мельче и реже. За последний месяц она работала всего два дня – позировала для компании-производителя дорожных аксессуаров. Два дня улыбаться до ушей и рекламировать поясные сумочки, разработанные для борьбы с карманниками. Два дня изображать глубокий интерес, глядя на переходники и счетчики валют. Поясные сумки! Яслин уже даже не приглашали рекламировать одежду.

Она вспомнила разговор с агентом незадолго до отъезда.

– Думаешь, я пропущу заказ, если уеду? – спросила она Криспина.

Криспин склонил голову набок. Жалость в его лице не скрыла даже улыбка.

– Дорогая, поезжай и отдохни. Когда вернешься, попьем кофейку и подумаем, как наладить твои дела до конца года. Поменяем имидж.

«Поменяем имидж». Яслин отлично знала, что это значит. Недавно ее подруга и ровесница Надя «попила кофейку» с Криспином и в тот же день позвонила Яслин, обливаясь безутешными слезами.

– Он сказал, нужно по-новому позиционировать меня на рынке, – хлюпала она. – Никаких тебе «Кампани» и «Элль». Мол, у него есть для меня потрясающий контракт с «Домашней хозяйкой».

Через неделю Надя поехала в студию делать новые фотографии для портфолио. Сексапильно надутые губки Нади девяностых сменились солнечной улыбкой. Снимок в откровенном черном платье – фотографией Нади в свитере от Фэйр Айл и брюках, которые смело можно было бы назвать слаксами. Надю «мама-фицировали». Теперь ее ждут только съемки для каталогов. И никаких фотосессий в нижнем белье. Яслин не могла признаться Речел и Кэрри Эн, что недавно получила новую роль в рекламном ролике – ей предстоит сыграть мамашу.

Каждый раз, когда Яслин показывала Кэрри Эн новую морщинку, та хохотала.

– Я была похожа на мопса, прежде чем стала выглядеть так, как сейчас, а скоро опять стану вылитым мопсом. Не забивай голову, Яслин. Такой красавице, худышке, очаровашке, как ты…

Ага, думала Яслин, это тебе так кажется. А ее критический взгляд модели видел одно: она увядает. Кожа вокруг глаз натянулась. Губы стали тоньше. А вот талия – нет.

Сидя у бассейна и глядя на шведских близнецов, которые напоминали ей, какой она была когда-то, Яслин ущипнула кожу на животе большим и указательным пальцами и надула щеки – продемонстрировать, как она раздулась после птичьего обеда. На обед она ела водяной кресс и рубленые помидоры.

– Ради бога, прекрати, – застонала Кэрри Эн, завидев ее гримасы. – Хватит строить из себя Робина-Бобина. Я, например, уснула вчера днем, когда решала кроссворд, а когда проснулась, не могла найти ручку – она застряла у меня под буферами. – Кэрри Эн потрясла грудями размера Е, чтобы подтвердить свои слова. – А тебе, подружка, – проговорила она, – надо подналечь на пирожные.

Яслин послушно засмеялась. Но когда Кэрри Эн вернулась к своей книге, опять тайком пощупала живот. Может, со стороны она и не кажется толстой, но раньше она явно была стройнее. Ее прямо-таки разнесло. Она даже не видела лобковую кость, лежа на спине и глядя вниз.

Яслин нахмурилась. Слава богу, лишний жир хоть не трясется. Фигура до сих пор упругая. Наверное, благодаря йоге. Аштанга-йога. Гвинет Палтроу тоже ей занимается. Кстати, о йоге…

– Пойду-ка я в номер ненадолго, – сказала она Кэрри Эн. – Надоело жариться на солнце, хочу вздремнуть.

Оказавшись в спальне в одиночестве, Яслин сделала сто пятьдесят скручиваний, подложив на жесткий холодный плиточный пол под спину всего лишь тоненькое пляжное полотенце. Дойдя до ста пятидесяти, она решила заставить себя сделать больше. Но сто пятьдесят второй раз пригвоздил ее к полу. Ощутив невыносимый спазм в животе, она откинулась на тонкую подстилку и стала задыхаться.

– Проклятье!

За первым спазмом последовала волна боли. В какое-то мгновение Яслин чуть не потеряла сознание. Чернота нахлынула из уголков глаз, затуманив зрение. Она почувствовала, как ее тело прогибается вниз, хотя лежала на полу абсолютно неподвижно.

Наконец у нее получилось сесть, облокотившись о кровать Кэрри Эн. Ей стало страшно. Слишком долго пробыла на солнце, решила Яслин. И перенапряглась почти на пустой желудок. Она залезла на свою кровать, закрыла глаза. И проснулась, только когда Речел и Кэрри Эн пришли принять душ перед ужином.