– Теперь мне это кажется глупостью, – шепотом проговорила Кэрри Эн, – но я отправлялась в отпуск с твердым намерением завести роман. Я была уверена, что к моему возвращению в Бэттерси смогу высоко задрать голову и заявить, что Грег Фишер был вовсе не последним мужчиной, с которым я переспала. И не единственным… – Кэрри Эн поразмышляла над своими словами и торопливо добавила: – Конечно, я бы не стала раззванивать об этом направо и налево. Это был бы мой секрет. Приятный маленький секрет, который позволил бы мне не чувствовать себя старой кошелкой.
– Я не проболтаюсь, можешь не беспокоиться, – заверила ее Речел.
– Да, но болтать-то пока не о чем. – Кэрри Эн вздохнула. – Не могу поверить, что из всех отелей мы выбрали именно «Эгейский клуб»: сексом здесь занимаются еще реже, чем я в Англии. Приглядывать здесь одиноких холостяков – все равно что выбирать между мазком и ректальным осмотром. Избегаешь и того и другого, но все время думаешь, что следовало бы их сделать. А я не хочу возвращаться домой, сожалея, что что-то не сделала…
Речел нахмурилась, пытаясь понять аллегорию Кэрри Эн.
– Ведь все, что мне нужно, – это случайная связь, чтобы растопить лед, как говорится. У меня два года не было мужика, и чем дольше все это затягивается, тем больше мне кажется, что я уже никогда не наберусь храбрости и не разденусь перед мужчиной. Я на глазах превращаюсь в новоявленную девственницу. Как думаешь, может, я слишком придирчивая?
На край бассейна взгромоздился Мортен. Речел еще раз взглянула на его утягивающие плавки и заверила Кэрри Эн, что ей есть к чему придираться.
– Может, тебе переспать с аниматором? – предложила Яслин.
Речел и Кэрри Эн думали, что она уснула за книжкой.
– Издеваешься? Ты хоть знаешь, сколько баб проходит через них за сезон? Я тут случайно подслушала в прачечной, как один жаловался другу: мол, на этой неделе удалось уложить всего трех!
– Но если тебе хочется всего лишь поваляться на песочке, без обязательств… Прояви самостоятельность и надень на него презерватив. Тогда какая разница?
Речел была в шоке. Но Кэрри Эн невольно улыбнулась.
– Тренер по водному спорту и инструктор по стрельбе из лука очень даже ничего, между прочим.
– Хватит! – взмолилась Кэрри Эн. – Совершенно идиотская затея. Они же еще подростки!
И к ним не подступиться – они вечно окружены визжащими «Гоу-гоу герлз» или семидесятилетними мумиями Бриджит Бардо.
– Ага! Значит, ты бы не отказалась, если бы была уверена в успехе! – с видом всезнающего детектива проговорила Яслин. – Так я и знала.
– А кто бы отказался? – ответила Кэрри Эн. Норвежец в позорных плавках исчез из поля зрения, и в кадре появилось воплощение красоты: ягодицы учителя танцев Пьера в белоснежных шортах. Он наклонился, чтобы выудить из бассейна конфетную обертку.
– А как насчет твоего шахматного наставника? – предложила Речел. – Он не похож на остальных.
– Аксель? – изумилась Кэрри Эн.
– Да. По-моему, он довольно симпатичный.
– Да. Правда, никогда не улыбается.
– А если бы улыбнулся?
– Нет. Я его не интересую.
– Откуда ты знаешь? – спросила Речел.
– Каждый раз, когда я приходила на занятие, у него был такой утомленный вид, будто он вот-вот рухнет и окочурится. Он еле заставлял себя поздороваться, когда я прерывала его философское чтение. И это еще одна проблема. Он слишком умен для одноразовых свиданок с туристками. К тому же считает меня дурой.
– Что? – возмутилась Яслин. – Никто не смеет считать тебя дурой! Господи, Кэрри Эн, у тебя же свой собственный бизнес!
– Ну и что. Я же ни черта не смыслю в философии или в поэзии.
– Как и большинство населения, – парировала Яслин. – Многие даже не знают, как пишется «фи-ло-со-фи-я», и думаешь, это мешает им трахаться?
– Я все равно хотела бы знать больше, и мне плевать, что большинство людей не соображает в философии! Знаете, я ведь в свое время поступила на психологический факультет в университет.
Речел ошарашенно уставилась на нее.
– И почему же ты не стала учиться?
– Угадай.
– Из-за Грега, – хором пропели Яслин и Речел.
– Да, из-за Грега. Отказалась от места на курсе, потому что он сказал, что не станет ждать меня три года. Вот тогда я и должна была насторожиться. Ведь как можно было поклясться до конца жизни любить человека, который не смог бы пообещать любить меня всего три года, причем каждый выходные я бы приезжала домой?
– Мать Патрика тоже бросила учебу, чтобы выйти замуж, – задумалась Речел. – Но когда Патрик и Дженнифер пошли в школу, она закончила Открытый университет.
– Как же иначе, – фыркнула Яслин. – Она же суперженщина. Ты с ней так и не поговорила?
– Пока нет, – призналась Речел.
– А с Патриком?
– Нет, – соврала Речел.
Вообще-то, с Патриком она разговаривала. Правда, не слышала ни слова из того, что он ответил. Дозвонилась в разгаре какой-то пьяной игры. И каждый раз, когда Патрик отвечал на ее вопросы, его голос заглушал рев дружков: кто-то неправильно пересказал сложный лимерик и должен был опрокинуть штрафную рюмку.
И вот, в который раз, Речел так и не удалось сообщить Патрику, что его мать заказала рыбу для вегетарианцев, и пока он напивается в дублинском пабе, пятьдесят пушистых маленьких беленьких барашков прощаются с жизнью, чтобы стать обедом для гостей со вставными челюстями. Гостей, с которыми Речел и Патрик даже незнакомы.
Но день близился к вечеру, и Речел задумалась, а не слишком ли она суетится? Ведь эти пушистые беленькие барашки были специально выращены на убой. А рыбу поймали в Атлантическом океане и заморозили еще задолго до того, как они назначили дату свадьбы.
Это всего лишь один день в ее жизни. Правда, он должен был стать самым прекрасным, но втайне Речел всегда ненавидела эти розовые сопли. Будет лучше, если самый прекрасный день ее жизни настанет уже потом, в счастливом и долгом замужестве. Ведь никому не хочется, чтобы день свадьбы ознаменовал собой начало конца.
И Хелен вовсе не хотела навредить, вмешиваясь в свадебные приготовления. Речел должна быть благодарна, что Хелен вообще заинтересовалась свадьбой. И когда Речел позвонила своей матери в поисках поддержки, та заметила, что, пожалуй, Хелен была права насчет вегетарианского меню. И в семье Речел полно народу, кто более охотно полакомился бы барашком, чем паштетом из авокадо.
– Когда женились твои бабушка и дед, – сказала ее мать, – у них даже не было нормального торта. Им удалось наскрести продуктов всего на один ярус свадебного пирога, собрав пищевые карточки у всех членов семьи. Другие два яруса были из картона. И видела ли ты более счастливую пару?
После этих слов Речел почувствовала себя просто инфантильной эгоисткой. Не свадебный прием имеет значение. Важны те клятвы, что жених и невеста дают накануне. И в свадебном обете нет таких строк: «Клянусь любить и почитать тебя, пока твоя мать не начнет совать нос в наши дела».
Бассейн почти опустел. Гости отеля возвращались в номера переодеться к ужину. Темой вечера был «Мулен Руж».
– Пора наряжаться, – объявила Яслин.
– Я первая иду в душ, – проговорила Кэрри Эн, вскочив с шезлонга.
– Только не навечно! – предупредила Яслин.
– Ну знаешь, усы за секунду не обесцветишь.
Кэрри Эн стояла перед зеркалом в ванной и оглядывала нанесенный ущерб. Кожа, обычно прозрачно-белая, как у истинной ирландки, порозовела и покрылась россыпью веснушек вокруг носа. Волосы, которые она каждый день перед работой целый час выпрямляла утюжками, пушистым нимбом торчали во все стороны. Грегу всегда нравилось, когда она выпрямляла волосы – прическа, как у Ясмин Ле Бон. Но даже если спать на гладильной доске, кельтской блондинке в жизни не превратиться в стройную брюнетку-персиянку. Кэрри Эн вспомнила то утро, когда пришлось пойти на работу в образе растрепы Энн: дорожные рабочие у ее дома случайно перерезали кабель, и три соседних улицы погрузились в темноту. В тот день прическу Кэрри Эн заметили все. И если подумать, отзывы были только положительные.
– Вы выглядите моложе, – сказала ее ассистентка Джейн.
К несчастью, тогда Кэрри Эн казалось, что «моложе» – синоним «неопытнее». На следующий день электричество починили, и выпрямляющие утюжки снова взялись за работу. Кудряшки Кэрри Эн носила только на отдыхе или когда болела.
При мысли о Джейн Кэрри Эн неизбежно вспомнила об офисе. Она проработала в «Офисных ангелах» пять лет – там и познакомилась с Речел, а потом основала «Бюро Фишер», агентство по подбору временного персонала. И с тех пор Кэрри Эн редко могла расслабиться на отдыхе. Никогда не уезжала больше чем на неделю – кроме того раза, когда они с Грегом пытались спасти брак. Вернувшись после двухнедельного отпуска и стопроцентно убедившись, что их браку конец, Кэрри Эн обнаружила, что офисный туалет затопило в первый же день ее поездки, и все это время никто ничего не делал – ее тогдашняя ассистентка не догадалась вызвать водопроводчика, заглянув в «Желтые страницы».
После того случая Кэрри Эн наняла ассистентку с образованием выше среднего (это была Джейн) и не позволяла себе уезжать более чем на пять дней – в целях минимизации возможного ущерба. И все эти пять дней она переживала и беспрерывно названивала в Англию. В прошлом году, отдыхая на юге Испании, Кэрри Эн под палящим солнцем вскарабкалась на гору, чтобы мобильник нашел сеть. Она позвонила Джейн и услышала, как та сказала «о'кей», после чего связь снова отрубилась.
На этот раз Кэрри Эн уже не так волновалась. Позвонила Джейн один раз и приказала в случае кризиса прислать сообщение. Но пока кризисных предупреждений не поступало, и, вопреки себе, Кэрри Эн даже не звонила, чтобы проверить и докопаться, не скрывает ли Джейн от нее чего-нибудь, что по возвращении могло бы обернуться смертельной катастрофой. Но похоже, все временные сотрудники работали и были довольны. А клиенты платили без задержек.
Но Кэрри Эн наскучил кадровый бизнес. Когда она только начинала, в офисе ежедневно требовалось ее стодесятипроцентное присутствие. Теперь же контракты продлевали автоматически. Ей потребовалось ровно шестьдесят секунд, чтобы понять, станет ли пришедшая с улицы девушка надежным работником или же потребует выходной, чтобы поплакаться из-за нечаянной грубости дружка. Все стало слишком легко. И, возможно, поэтому ей было так трудно поверить словам Яслин, что собственным бизнесом можно гордиться.
Кэрри Эн жаждала новых достижений. Она не тушевалась в присутствии самых крутых бизнесменов, с которыми обсуждала размеры прибыли и управление персоналом. Но ей хотелось понять, почему современные мыслители до сих пор ссылаются на античных философов в тогах. Она стремилась к знаниям. Встреча с Акселем заставила ее понять, что за пределами ее узкого мирка существует множество непознанного.
И Кэрри Эн осознала, что жалела о своем браке вовсе не потому, что ее муж и лучшая подруга оказались предателями.
– Что ты там делаешь? – Яслин ломилась в дверь ванной.
– Я почти готова, – соврала Кэрри Эн.
Мазнув блеском по губам, она вышла из ванной.
Судьбоносный вибратор возвышался на кофейном столике в боевой готовности к ритуалу. Речел и Яслин уже разлили «Голдшлагер» по стаканам.
– Ладно, – скомандовала Яслин. – Сегодня проведем ритуал по-другому. Желания будем загадывать не для себя, а друг для друга. Кэрри Эн, ты пожелаешь что-нибудь Речел. Речел мне. А я – Кэрри Эн.
Пожелание Кэрри Эн было предсказуемо.
– Желаю, чтобы твоя свадьба прошла идеально. С бараниной или без.
Речел повернулась к Яслин:
– Желаю, чтобы ты заполучила сотни заказов на рекламу паштета. Или чего-нибудь еще. Менее обыденного.
И наконец заговорила Яслин:
– Желаю горячей ночки, Кэрри Эн!
Речел и Яслин заулюлюкали. Кэрри Эн потупилась.
– С мужчиной твоей мечты, – добавила Яслин.
– Неужто сегодня в отель приехал Джордж Клуни? – отшутилась Кэрри Эн.
– У твоего Акселя глаза точь-в-точь, как у Клуни.
– Ты имеешь в виду, у него их тоже два?
– Тебе это пригодится, – сказала Речел, прикрепив у Кэрри Эн за ухом большую шелковую розу. – Это мой талисман. Роза была на мне в вечер знакомства с Патриком.