Семь солнечных дней

23

– Где тебя носило? – спросила Яслин, когда Кэрри Эн вернулась к бассейну.

– В шахматы играла.

Яслин скорчила рожу.

– Было весело, – заметила Кэрри Эн. – Теперь я почти понимаю смысл игры.

– И кто тебя учил?

– Тот парень, что встречал нас в аэропорту.

– С красивыми глазами, – вспомнила Яслин.

– Жаль, что он никогда не улыбается. Тебе лучше?

– Угу. Наверное, твои таблетки помогли. Я даже смогла пообедать.

– Хорошо.

– Проголодалась до смерти.

– Отлично.

– Эй, – заметила Яслин, когда Кэрри Эн присела. – Я вижу, тебя пометили.

– Что? – изумилась Кэрри Эн.

– Злой глаз. – Она показала на маленькую бусинку, болтавшуюся на груди Кэрри Эн.

– А, это. Парень из ювелирного подарил. Кажется, безделица, зато абсолютно даром.

– Лучше сними эту штуку, если все еще не потеряла надежду подцепить инструктора по танцам, – улыбнулась Яслин. – Жиль рассказал мне кое-что сегодня утром на теннисном занятии. Если Яссер дарит девушке злой глаз, это знак остальным ребятам из отеля держаться от нее подальше. Никто не смеет вставать на пути у Яссера и его нечистых помыслов. Тебя пометили, Кэрри Эн. Навесили ярлык. Теперь ты одна из девушек Яссера.

– Хватит!

– Это правда. Но не переживай. Ты попала в особую компанию.

Яслин кивнула в сторону криогеннозамороженной француженки, утренней противницы Речел в войне за шезлонги.

– Не может быть.

– Левая грудь, – сказала Яслин. – Метка Яссера. И еще там, смотри.

Не менее хорошо сохранившаяся итальянка – кожа у нее была цвета мореного дерева – с такой же нежностью разглядывала брошку с глазком.

– А я-то думала, что я особенная. – Кэрри Эн с отвращением отколола подарок и швырнула его в пепельницу.

– Ты и есть особенная, – заверила ее Яслин. – Утром твой норвежский друг тебя искал.

– Он меня нашел. Так я и оказалась в шахматном клубе. Похоже, остаток отпуска придется играть в прятки с Мистером Вселенная. Здесь куча потрясных мужиков, а на меня смотрит лишь ювелир с простудой на губе и норвежец, который никогда не снимает носков.

– Может, у него бородавка, – поежилась Яслин.

– Даже не произноси это слово.

– Но мне ли не знать, что чувствуешь, когда мужчины на тебя не смотрят.

Кэрри Эн фыркнула, не веря ни единому слову Яслин.

– Нет, серьезно, – продолжила Яслин. – Мужчины уже не смотрят на меня так, как раньше.

– Что?! – воскликнула Кэрри Эн. – Яслин, если мужчине нужна женщина моложе и стройнее тебя, он педофил и место ему за решеткой.

И, словно по волшебству, на площадку у бассейна выплыли шведские близняшки. Всем присутствующим мужчинам в голову тут же пришли незаконные мысли.

– Все бы ничего, если бы они все время не держались за руки, – огорченно воскликнула Кэрри Эн, заметив парочку. – Мало того что они похожи на живое воплощение фантазий любого гетеросексуала, так они и ведут себя подобающе! Думаешь, они действительно лесбиянки? – спросила она.

– Не-а. – Яслин затрясла головой. – Уверена, они скорее напьются собственной блевотины, чем этим займутся.

– Фу, – поморщилась Кэрри Эн.

– Во всем виновата Синди Кроуфорд, – продолжала Яслин. – До той обложки «Вэнити Фэйр» девушки никогда не держались за руки на людях.

Ну, девушки старше двенадцати уж точно. Теперь таких умниц хоть отбавляй. Коммерческие «розовые». Держу пари, в моем агентстве некоторые притворяются лесбо, лишь бы получить больше контрактов с модными фотографами. Но с «голубыми» дизайнерами эта уловка не проходит…

На противоположной стороне бассейна трое молодых итальянцев предлагали уступить свои шезлонги шведским близнецам, чтобы те смогли задрать свои усталые жирафьи ножки.

– А теперь – эротический ритуал намазывания солнцезащитным кремом, – цинично произнесла Кэрри Эн.

Прошло всего три дня с начала отпуска, а Кэрри Эн уже с точностью до минуты угадывала время начала сценических уловок близнецов. Одна из девушек выдавила на ладонь немного масла и принялась натирать другой плечи.

– О господи, – пробурчала Кэрри Эн. – Даже я могу дотянуться до собственных плеч! Какая показуха. Просто оскорбление по отношению к этим умным итальянским мальчикам.

Итальянские парни были вовсе не оскорблены, а зачарованы. Впрочем, как и все остальные мужчины вокруг бассейна.

Кроме Маркуса.

Маркус наблюдал, как на лопатке Салли расправляет крылышки стрекоза. Салли спала. Интересно, чувствует ли она что-нибудь? Крошечное насекомое казалось таким легким, но в то же время крепким, как железная броня, заключенная в радужный экзоскелет. Четыре стрекозьих крыла сворачивались и разворачивались в идеальной симметрии. Тонкие, но сильные ноги слегка прогибались, будто она готова была взлететь в любой момент. Стрекоза сидела на спине Салли почти две минуты. Может, и дольше, Маркус был не уверен.

Не пробуждаясь ото сна, Салли потянулась рукой за спину и почесала поясницу. Ощутив движение ее плеча, стрекоза сдвинулась вперед и снова назад, но так и не улетела. Маркус протянул руку – медленно, молча, осторожно. Он хотел взять стрекозу, будто, подержав ее в руке, смог бы ощутить на ладони тепло кожи Салли, передавшееся маленьким лапкам насекомого.

Он подобрался на сантиметр, и тут стрекоза взлетела, а он прикоснулся к обнаженной спине Салли.

Она почувствовала.

– Что? – очнулась она. Перевернулась и сощурилась от яркого солнца.

– У тебя была… – запнулся Маркус. – У тебя стрекоза сидела на спине. Я ее прогнал.

– Стрекоза? – Салли явно ему не верила. – Это же пресноводное насекомое. Стрекозы на море не водятся.

– По-моему, это была стрекоза, – сказал Маркус. – Может, она прилетела из внутренней части страны.

– Хм-м-м. – Салли снова перевернулась на живот.

– Хочешь, намажу тебе спину кремом? – рискнул спросить он. – Ты покраснела немножко.

– Ничего, – ответила Салли. – Я все равно собиралась вернуться в номер ненадолго.

Она сразу же поднялась.

– Разбудишь меня перед ужином, ладно?

До ужина оставалось четыре часа.

Маркус смотрел, как она обходит чужие шезлонги на пути к бунгало. Она даже не оглянулась. А ведь раньше всегда оборачивалась. Частенько бывало, что они расходились в разные стороны, но оборачивались одновременно. Будто между ними еще существовала связь.

– Если она обернется, прежде чем дойдет до лестницы, все будет хорошо, – сказал себе Маркус.

Она не обернулась.