Шакалы поют в полдень

Глава пятнадцатая

В которой у шерифа так себе настроение.

Дэниелу все порядком надоело! Или, пользуясь словарным запасом Ули, «до кишок достало». Хлопнула парадная дверь департамента, и четыре пары любопытных глаз уставились в ожидании на статную поджарую фигуру шерифа. Ди привычным жестом поднес пальцы к голове, но лишь раздраженно взлохматил русые волосы пятерней и рассеянно кивнул зевакам. Форменная куртка натянулась на широких плечах, на щеках заходили желваки. Сквозь прищур блеснул холодный лед.

Надоели чертовы трупы, проклятые игры в подставы, старый бес Ван-Ю и все, что с ним связано! Дэниел в пару размашистых шагов преодолел крыльцо и сбежал по ступеням. Чего он желал, так это новую шляпу и вот посреди Мейн стрит поймать Ульяну, прижать к себе и поцеловать! Чтобы задохнулась, чтобы в объятиях потерялась, чтобы в зеленых омутах не осталось и намека на лукавство, одна только страсть. А дальше как пойдет…куда пойдет. Сначала в мэрию, потом в кровать, или сначала в кровать, потом в мэрию – порядок не важен, главное, чтоб оба действа состоялись.

Со зрелыми уравновешенными мужчинами всегда так: и чего хотят, знают, и злость у них больше тяжелую флегматичную усталость напоминает. Это тебе не мальчишеская весенняя гроза со слепым дождем, яркая и звонкая копытом в дверь, это мрачная сгущающаяся тьма перед торнадо.

Все тем же уверенным пружинистым шагом, сверкая ледяным взглядом, тьма пошла вниз по улице, прямиком к булочной мисс Питти. Лишь на мгновение циановый холод оттаял, когда по левое плечо оказались широкие окна «Святого Моисея». Дэниел отлично знал, что Уля сочтет за надежное место в ситуации, когда таковых в городе ноль. А еще он понимал, что бы там не обнаружила его шакалка, Элеонор Питти подставили. Что дальше?

Ди оглянулся на окна нотариального кабинета господина Кошек и воскресил в памяти мимику Элеонор, когда она оказывалась подле Климека или встречалась с ним взглядом. Толки-перетолки: мисс Питти влюблена безответно в женатого мужчину. Но что если нет? Что если Элеонор та же Китти? У каждого свой шкаф и свой скелет.

«Я искал украденное, а не скопированное», – подумал Дэниел и тихо, сквозь зубы выругался. Чего только не хранит честная, по-собачьи преданная профессии, голова Климека Кошек – надо верно сформулировать вопрос, а еще лучше знать заранее ответ. Ди боковым зрением ловил лица в окнах и запоминал каждое.

Звякнул приветственный колокольчик, поймав щупальцами инфракрасного излучения утреннего гостя. Булочная встретила шерифа запахом свежей выпечки и кофе.

– Мистер Кроу! – просияла Тажит. Искреннее ее юное личико озарила улыбка. Шериф был не частый посетитель царства шоколада и ванили, а потому демуазель со всей детской порывистостью выскочила из-за прилавка и подалась навстречу Дэниелу.

– Привет, – Ди, не подумав, потрепал девушку по макушке, как пятилетнего карапуза, и рассеянно огляделся.

– Мисте-эр Кроу, – надулась Тажит и постаралась привести волосы в порядок. – Вам кофе налить, да?

– Нет. Собери в департамент что-нибудь из выпечки на шестерых. – Лица немногочисленных посетителей Дэниел тоже изучил и запомнил. – Где хозяйка?

Тажит свела брови на переносице.

– А что-нибудь – это сладкое или несладкое? Мисс Питти скоро спустится. Она занята с миссис. Миссис ночью поздно заснула.

– Это она так сказала? Засовывай все. И залей сверху молока с корицей.

– Да, когда я пришла, она спустилась на секундочку. Шесть стаканов? – не растерялась Тажит. К специфичному юмору шерифа демуазель была привычна.

Ди кивнул и пошел к лестнице, ведущей на второй этаж, где располагалась квартира хозяйки. Гостиничные комнаты были выше. Деревянные резные перила, изумрудная ковровая дорожка, на стенах шелковые обои и древние черно-белые фотографии под непроницаемой оболочкой, обрамленные тяжелыми рамами. Туристы любят историческую клюкву. Ван Мин тоже любил, и так страстно любил, что оградил единственную способную управляющую от Чичи – это из показаний Климека Кошек. И из показаний же Климека: ограда работала. Где подвох? Под присягой и пристальным взглядом электроники свидетелю в суде не солгать при всем желании.

Ди оглядел площадку перед дверью квартиры – все тот же фисташковый шелк, фотографии, ковер, шахта лифта открытая, кованая, под старину и камеры под потолком, целых две, плюс датчики движения. Разум миссис Питти подкосил обычный вирус гриппа – когда-то он распространился среди виютечан, медленно мутировал до безобидного для тамошних носителей состояния, а после вернулся обратно к людям и учинил катастрофу. Эпидемию остановили, лечить научились, но для многих выживших последствия оказались необратимы. Элеонор следит за матерью тщательно, оберегает ее, балансирует на грани, предоставляя ей всю доступную самостоятельность в передвижении и времяпрепровождении.

Дэниел громко постучал. Замок отсканировал внешность посетителя, и дверь плавно открылась. Кроу чертыхнулся, с каждой прожитой минутой верить в причастность к делу Ван Мина мисс Элеонор становилось все сложнее.

– Миссис Питти, это шериф. Могу я войти?

В глубине квартиры раздался легкий шорох, и несколько мгновений спустя из дальней комнаты выехала хозяйка.

– Доброе утро, мэм.

Пожилая женщина приблизилась к коленям Дэниела вплотную. Встроенный в кресло генератор голоса, подчиняясь команде дифкортекса за ухом миссис Питти, сформировал невнятный звук. Пару лет назад техника еще могла составлять слова и предложения, но нейронные связи неизбежно разрушались вопреки стараниям дока и всей прогрессивной медицины в его лице. Экзоскелет плавно запрокинул голову хозяйки, позволив ей взглянуть на незваного гостя.

– С дочерью все в порядке, – Дэниел отчетливо уловил тревогу и вопрос в сложной коммуникации леди. Он один из немногих, кто мог по-прежнему полноценно общаться с ней. – Но мне нужно хоть что-то, мэм. Мисс Элеонор молчит, и все выглядит так, что я не в силах помочь.

Миссис Питти ответила кратко и отрицательно, после чего начала настойчиво легкими ударами коляски по коленям выталкивать шерифа за дверь.

– Мэм, – попытался переубедить пожилую даму Дэниел, – пожалуйста…

Тщетно. Миссис Питти была непреклонна, хоть и расстроена.

– Дьявол! – выругался беззвучно Кроу, когда дверь закрылась перед его носом. Наверняка же, что-то в квартире есть, что-то принадлежащее именно Элеонор, Ди даже предполагал что, и это что-то не подброшенное. Внутри все комнаты нашпигованы датчиками и камерами – пытаться обойти медицинскую систему безопасности миссис Питти себе дороже, в здравом уме никто не возьмется, что косвенно подтверждает взлом кабинета нотариуса.

Судья не подпишет разрешение на обыск квартиры: винтовка есть, ховер есть, поймана с поличным, причастность не отрицает, так зачем тревожить пожилую мать со сложным диагнозом?

– Дважды дьявол! – процедил Ди и пошел вниз.

Залезть в дела нотариуса судья тоже не даст. Ну и где в этой стене законно дыру пробить? Очевидно, нигде.

– Подождите, мистер Кроу, я сейчас молоко доделаю, – за стойкой суетилась Тажит.

Дэниел оперся бедром о витрину возле кассы, скрестил руки на груди и уставился тяжелым взглядом на пустынную Мэйн стрит за широкими окнами булочной.

Допустим, в те месяцы, что Элеонор жила вместе с матерью в Но-Ох-Па, она родила ребенка и имела вескую причину скрывать этот факт. Какую причину – на самом деле, не особенно важно. Это может быть ребенок Мина, может быть его брата или Климека – тоже вариант, хоть и слабее, – или иного опасного или связанного обязательствами мужчины. В любом случае, ребенок формирует цельную картину. Но на «допустим» далеко не уедешь. Нужны доказательства. Да, всегда предполагай самое очевидное и простое, но очевидность не равно данность. Что если там ненайденные прокурором и им, Дэниелом, договора с семейством Ван, например? Или что-то внезапное и похуже? Или безумное стечение обстоятельств плюс произвольная тайна Элеонор, причудливо сложившиеся в видимость простоты? Без доказательств у Ди были только специфичные реакции женщин фамилии Питти, запрет для Чичи от отца и ограбление без ограбления Климека Кошек. Проклятье! Нет, в самом деле, ради чего еще уравновешенная, чопорная, порядочная женщина пойдет на убийство?! Может, все ложь, все дурман, как поется в старой песне, и Элеонор в доле, а подельника сдаст, как только поймет, что ей светит полный срок?..

– Возьмите, – перед лицом Дэниела внезапно возник бутерброд с сыром, – это от заведения. Вы совсем несчастный.

Тажит ему сэндвич предложила таким тоном, словно котенка бездомного подозвала. С каких пор он стал вызывать сочувствие у детей? Ди протяжно вздохнул.

– Может, вам к доктору зайти? Папа говорит, у мистера Сцеволы от головы всегда что-нибудь есть.

– Да-а, док мог бы помочь, – задумчиво протянул Дэниел, забирая из рук девушки бутерброд. – Спасибо.

Тажит заулыбалась и выставила на прилавок три пакета.

Наш герой подождал, пока банк подтвердит оплату, распрощался с юной гениальной головой девчонки, потрепав пушистую макушку еще раз, и с бутербродом в зубах под возмущенный возглас «мистер Кроу!» схватил пакеты. В маршруте Дэниела «булочная – департамент» появилась промежуточная точка, категорически не обрадовавшая Илиаса Сцеволу.

Десять минут спустя доктор стоял в кабинете шерифа за запертой дверью, под выключенными камерами, и с легким раздражением слушал наставления, что и как закону от медицины надо.

– Я не хочу посадить невинную женщину, – попытался сгладить возникшее напряжение Ди.

На Илиаса слова впечатления не произвели.

– Вам знакомо понятие «свобода воли», мистер Кроу? Если она молчит, то это ее выбор.

– В академии я изучал много понятий, мистер Сцевола, – постарался остаться спокойным Дэниел, – в том числе «свобода воли» и «шантаж».

– У вас есть доказательства «шантажа»? – не сдался Илиас.

– Возможно.

– «Возможно» мало для того, что вы просите.

Дэниел не ждал, что практикующий врач без сопротивления пойдет на сделку с совестью, а заодно и согласится поставить под угрозу собственную аккредитацию, поэтому ключевые фразы сформулировал заранее.

– Док, да, у меня нет прямых доказательств, но я уверен в своей правоте. И я точно знаю, что могу закрыть Ван Мина и его подельника. Тогда мы с вами не только спасем невиновного человека от тюрьмы, но дадим возможность ребенку обрести мать, вместо того, чтобы навсегда ее отнять.

Ребенок и мать – нечестные аргументы для вдовца с чудовищной потерей, но Дэниел пытался по-хорошему, не вышло. Если понадобится, за свой грех он ответит перед Создателем.

Сцевола тихо втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

– Давайте так, док, вы сделаете и, если я прав, вы включите это в отчет. А я позабочусь о том, чтобы мисс Питти и ее семье ничего не угрожало. Если же нет, развернетесь и уйдете.

Илиас беззвучно проговорил «провались ты» и кивнул.

– Отлично, – обрадовался Дэниел. – Готовьте аппарат.

Фразу про провались на свой счет Кроу не принял, отнес к хаотичным пространственным субстанциям, витающим в воздухе Сан-Исидро последние сутки.

Не буду подробно описывать следующие сорок минут, там ничего любопытного не происходило. Вкратце. Шериф пояснил мисс Питти, что в рамках произошедшего – она на ховере боком по земле проехала – по закону, даже с учетом отсутствия повреждений и жалоб, во избежание проблем у стороны обвинения, он хотел бы предоставить ей врача и получить официальное заключение. Мисс Питти не возражала и не говорила, она в целом выглядела, как человек, заранее смирившийся с любыми обстоятельствами. Приватность пациента и врача обеспечили выключенные камеры в кабинете шерифа и задернутые шторы. Питер Ван-Ю взбеленился, что он никогда не получал медицинской помощи от треклятого-растреклятого Кроу, грозился написать жалобы во все инстанции, жалобы принимающие, а молоко обещал залить шерифу в горло, потому что молоко с булками пьют только «коровы» – это он так женщин назвал. Ян Журек, кривой на один глаз, сидел в соседней камере, спокойно пил свое молоко, с удовольствием заедал булкой, и всяческими короткими фразами подогревал страсть старика Ван-Ю к истерике. Неплохо, кстати, подогревал. Чип дрых в комнате отдыха, нежно прижимая к груди измызганную мятую шляпу, и на внешние раздражители не реагировал. Дэниел молоко с едой поставил возле кровати и ушел, прикрыв дверь, Мохану порцию тоже спустил, ну а после расположился за столом Тоидзе и стал ждать.

Ждать и взвинчено жевать. И взвинчено зевать. И размышлять.

С космопортом интересная ситуация вышла. Дал Чипу задание искать аномалии в рейсах и пассажирах, а аномалия обнаружилась совершенно случайно в технике, когда пацан отслеживал, кто и как в аренду грузовики брал. Голова уставшая, кофеином наполненная, отслеживалось путано, и в лучших традициях бухгалтерии Расселл решил подбить графу «итого». Зачем он в принципе графу «итого» ввел, объяснить не смог. В общем, у пацана два «итого» не сошлись на целую единицу: общее чисто машин в прокате по версии администрации космопорта и общее чисто машин по версии Чипа Расселла. Одного грузовика не хватало. Дэниелу ночью пришлось пересчитывать, чтоб наверняка, потом звонить и ждать пока там пересчитают. Все пересчитали, все удивились, автомобиля нет, и, где он, одному Всевышнему ведомо.

Но! Машина «D-4» – это самое неприметное, что можно использовать на Лилит. Все всех знают, логотип горнодобывающей за пределами ареала обитания компании вызовет любопытство, а стандартный грузовик красно-коричневого цвета может быть арендован каким-нибудь туристом залетным с палаткой. Дэниел был даже убежден, что в кузове специально лежит инвентарь походный для отвода глаз – он бы так поступил.

Машина, ховер «SureFloat», возможно, не один, медицинская каталка, плюс оружие и какое-то военное снаряжение… В долине есть гараж. И оттуда можно выехать незамеченным.

Из кабинета Илиас Сцевола вышел недовольный.

– Мисс Питти ест, если вы не возражаете, шериф.

Шериф, который тут же подскочил, заглянул внутрь помещения, убедился, что Элеонор завтракает в кресле для посетителей, и сосредоточил внимание на докторе.

– Не возражаю.

Илиас кивнул. Мол, еще бы вы, сэр, вздумали возражать.

– Вот ваше заключение, – скрывать раздражение у дока не получалось. – Вы правы.

Со стороны могло показаться, будто Илиас злится конкретно на Дэниела, но это не совсем так. Да, Ди Старший стал причиной раздражения. Однако, Сцевола, будучи человеком сильным, своенравным и травмированным, негодовал на ситуацию в целом. Какой мерзавец придумал шантажировать несчастную мать? Или же шериф ошибается, и мисс Питти отлично играет жертву? Никогда не знаешь, что хранят уголки чужого разума.

Зажав подмышкой переносной сканер, док развернулся на каблуках и пошел к лестнице. Он еще долго будет переживать, что провел полную диагностику, не введя пациента в курс относительно всех деталей. Когда для обследования нужно всего-то несколько раз подряд постоять по центру комнаты неподвижно и даже карманы не опустошать, люди перестают особенно интересоваться, что там внутри них ищет искусственный интеллект, а зря. Так думал док, и, признаться, был прав. Но мы не будем столь щепетильны, ведь расследование не сдвинется ни на йоту.

Дэниел включил обратно всю записывающую технику в кабинете, подождал, пока Элеонор спокойно позавтракает, что заняло совсем немного времени – кусок ей в горло не лез, жевала она больше из необходимости – и лишь после проводил в камеру.

– Вам что-нибудь принести? Дополнительное одеяло?

Мисс Питти подняла растерянный взгляд на Дэниела и покачала головой.

Кроу вздохнул. О чем только думала? Неужели, нельзя было давным-давно где-нибудь на улице заговорить, шепнуть тихо «помогите». Он разве махалай по весне в долине, чтоб рычать и все на своем пути сметать? Разве за эти годы не демонстрировал, что умеет решать проблемы тихо и деликатно? Далеко не в порыве профессионализма, но в усталом милосердии, Ди склонился к женщине и проговорил едва слышно:

– Я увидел андроида. Для живого свидетеля у меня был другой план.

В светлых глазах Элеонор сверкнули страх и надежда и тут же погасли. Слепое упрямство доводит людей и до добра, и до беды. Дэниел снова вздохнул, успокоил себя мыслью, что, по крайней мере, частично лишил женщину ощущения тотального контроля над окружающей реальностью – шантаж знаменует собой полное отсутствие выбора, но жертва часто живет в иллюзии, будто способна повлиять на злоумышленника и на свою судьбу. Всегда должен быть кто-то, кто отнимет эту иллюзию, тот, кто возьмет на себя ответственность за шантажиста и за противостояние с ним. К сожалению, факт, что мисс Питти в целом решилась пойти на убийство и выстрелила точно в цель, уже другой вопрос. Им займется прокурор.

Эмоционально вымотанный до предела, шериф отправился взглянуть на результаты работы Ульяны Павловны…или на саму Ульяну Павловну, а остальное – предлог. Что бы там не думал о начальнике второй помощник, Дэниел Кроу тоже человек.

– А где? – рассеянно спросил у меня ясноокий, зайдя в бар через парадный, но все равно, как к себе домой.

– А наверху, – передразнила я его. – Перемазалась, переодевается.

– А, – он слегка замешкался. Даже на немногочисленных посетителей внимания не обратил. Те, в свою очередь, интуитивно притихли.

Уставшего сильного мужчину всегда отличает эта мягкая растерянность. Внутри он все такой же пылкий, обуреваемый желаниями, агрессивный, и сознание его все так же хранит приобретенные за годы запреты и параметры самоконтроля, но усталость, будто коварный вирус, скрывает связи между подсознательным и сознательным, и, как итог, мужчина замирает, чуть хмурится, стараясь разобраться, что он может себе позволить, а чего не может. Дэниел замер.

– Иди, – скомандовала я, приподняв крышку стойки.

– Да, – кивнул он, толком не осознав, что произнес согласие вслух, и прошел мимо меня на кухню.

Когда Ди Старший поднялся, я попросила Хантера пока не ходить наверх. Сын выдал осуждающее «ц-ц-ц», засмеялся и продолжил нарезать овощи. А я в тот момент тихонечко взмолилась Всевышнему и Мудрейшей, чтобы упрямая шакалка не взбрыкнула со страху или из упрямства к сексу без обязательств вернуться… Дьявол на оба глаза ослепнет, что у нее там в голове. Они теперь либо сойдутся, либо разойдутся насовсем, потому что терпение у самого терпеливого мужчины тоже имеет свойство кончаться.

Половину лестницы Дэниел преодолел, прыгая через ступеньку, вторую – деликатно ступая на каждую. Он же не нетерпеливый, и не затем идет, о чем думает. И не потому идет, что Женя зеленый свет ему дала. И с чего бы зеленый от Жени? Ульяна ведь решает… Дэниел споткнулся на имени, напрочь позабыл хаотичные метания мыслей предыдущих и принялся просто повторять сокровенное «Ульяна» в такт каждому шагу.

Виновница его душевных терзаний, привлеченная посторонними тихими звуками, выглянула из хозяйской спальни. Было бы красиво сказать «она была не одета» или «кутаясь в полотенце, она вышла из душа», но речь о шакалке, поэтому честно скажу: она была одета и зла. Одета в то, что я ей любезно предоставила, и зла, потому что предоставила я ей ультрамодное платье в стиле Эрики Вайс. Настойчиво предоставила, с легким скандалом. Во-первых, будет знать, как подставлять подругу с большой опасной железкой, которую сыну теперь точно придется купить. Во-вторых, я не рассчитывала, что Дэниел Кроу придет сам, думала, не лишним будет продемонстрировать, что дурная тоже умеет выглядеть сногсшибательно в контексте «восхитительно и великолепно», а не «ударом в нос сбила мужика с ног».

Уля нахмурилась и раздраженно пнула коленом, укороченный спереди кружевной подол. Взгляд Ди ей и понравился, и не понравился одновременно. Она уперла кулаки в талию, выгодно подчеркнутую облегающим корсажем, и с вызовом взглянула в циановые глаза.

Дэниел, который замер перед прекрасным видением, засмеялся.

– Тебе за ховер на кухне отомстили? – легко догадался он.

Злость с Ульяны слетела вмиг. Она заулыбалась в ответ.

– Да. И еще тебе понравиться чтоб.

Горячая кровь ударила Ди в голову. Он порывисто шагнул навстречу соблазнительнице и положил ладони ей на бедра.

– Ты мне всегда нравишься.

– Недостаточно, чтобы провести со мной в кровати ночь, – улыбка плутовки стала шире.

С той же страстью, с какой она только что ненавидела свое одеяние, Уля пустила его в ход. Подняла руки и положила их на плечи Дэниела, позволив ткани натянуться на груди, и чуть повела бедрами. Многослойная юбка качнулась в такт движениям.

– Ты знаешь, чего я хочу, – Ди неотрывно смотрел на приоткрытые нежные губы. Она шутила, дразнила, но у него не было сил ответить на шутку шуткой. Не было сил даже думать. Он чувствовал тепло ее тела, пьянящий, теперь едва уловимый, запах лемонграсса, любовался любимым лицом, бездонными глубинами зеленых глаз, и это все.

– Знаю, – прошептала беззвучно Уля.

Она больше не улыбалась. Вместо этого привстала на цыпочки и коснулась бережным поцелуем его губ. И ее сердце замерло, пропустив удар, когда светлые брови беспомощно приподнялись над закрытыми глазами, а темно-русые ресницы дрогнули. Порой женщина становится деликатна в отношении мужчины только осознав, сколь безгранична ее власть над ним.

– Я люблю тебя, – прошептала Ульяна.

Дэниел тихо отчаянно выдохнул, но глаз не открыл. Он слишком долго добивался упрямицу и хотел больше, чем простое «я тебя люблю».

Уля постаралась не засиять, как бестолковая малолетка. Вместо этого запустила пальцы в волосы Дэниела и принялась осторожно разминать усталые напряженные мышцы сначала на затылке, потом на шее и плечах. И все время неотрывно следила за выражением лица того, кого так неосторожно ранила. Ди наслаждался мгновениями абсолютного счастья, таял под ее руками и ни о чем не думал. Когда Уля начала целовать его вновь, он послушно следовал за движениями ее губ и языка. Уставшее сердце ликовало и жадно требовало еще. Больше нежности, больше доказательств.

Ульяна поняла, чего она действительно хочет от себя и от собственной жизни. Просыпаться по утрам рядом с этим замечательным мужчиной, влюбляться в него изо дня в день и всегда сильнее дня предыдущего, любоваться им, беречь его. Она обхватила ладонями лицо Дэниела и углубила поцелуй.

Настаивает, но не требует – Ди чутко уловил перемену. Вдохновленный такой крошечной и такой трудной победой, он обнял стройный гибкий стан и шагнул в комнату, увлекая за собой Ульяну. Мысок полицейского сапога подцепил край двери и придал ей ускорение. Хлопок получился громкий.

Уля расстегнула молнию на форменной куртке и потянула ее с широких мужских плеч вниз. В циановых глазах промелькнуло расстройство – выпустить из объятий, пусть и на долю секунды, сокровище, доставшееся с боем, никогда не просто. Сокровище приподняло правый уголок губ в самодовольной ухмылке, энергично избавило предмет обожания от куртки, затем футболки и с азартом первооткрывателя взялось водить тонкими теплыми пальцами по обнаженному торсу. Дэниел смущенно заулыбался. Женщина еще никогда не рассматривала его так пристально и так жадно.

Пальчики спустились на живот, прочертили несколько замысловатых завитков вокруг родинок и легли на пряжку ремня. Сердце Дэниела застучало гулко, дыхание участилось. Черные густые ресницы скрывали глубины глаз чаровницы, но ее приоткрытые губы едва заметно подрагивали каждый раз, когда прикосновение ощущалось ею наиболее остро. Кровь пульсировала в венах Дэниела вместе с отчаянно-восторженной мыслью, что им любуются, будто произведением искусства. Любовалась бы она им так же, будь он доступнее? Опасная мысль.

Я слукавлю, если скажу, что шакалка не знала, что она делает и как это влияет на ее неприступного шерифа. Бестия всегда умела обращаться с мужчинами, а этот был особенный мужчина. Она собиралась растянуть момент, насладиться Дэниелом Кроу сполна, почувствовать каждую клеточку его тела. Пряжка ремня была громоздкой, серебряной, наградной, с тиснением в виде черепа лонгхорна11, она держала не только джинсы, но и кобуру. В иные дни Ульяне доводилось лишь украдкой бросать взгляды на незамысловатый запоминающийся рисунок, теперь же она чувствовала себя полноправной хозяйкой. Прикусив от восторга нижнюю губу, Уля расстегнула пряжку, за ней пуговицу на поясе и ширинку.

Всего несколько ловких движений, и долгие томительные мгновения любования. Дэниел не выдержал. Как порывистый неосмотрительный мальчишка, он подался вперед и на ощупь попытался найти, как расстегнуть корсаж или, в крайнем случае, стянуть его с груди. Пышная юбка тоже радости не добавила. Как ее снять Ди понятия не имел.

– Дьявол!! – сквозь зубы процедил он.

Уля сказала тихое плотоядное «ха-ха». Зрелым мужчинам не нужно красивое платье, им нужна женщина под этим платьем. И когда женщина его снимает, мужчина с благоговейным вздохом мысленно восклицает нечто невнятное, что-то в значении «наконец-то», стремительно обнимает и припадает губами к шее, тонким ключицам и обнаженной груди, образы которой мучили его не раз наедине с самим собой. И как легко ему в этой порывистости увлечься и приподнять любимую, словно ребенка, ощутить ее руки на своих плечах, заглянуть снизу вверх в почерневшие от страсти зеленые глаза, а после бережно уложить на кровать.

Матрас прогнулся под тяжестью двух тел. Дэниел не запомнил, как разделся сам, но запомнил, как снимал сапоги с полуобнаженной богини, и пьянящее чувство принадлежности окутывало его в то сладкое мгновение. Он проложил дорожку поцелуев от изящной ступни до бедра, зацепил зубами невесомую ткань кружевных шорт и потянул ее вниз. Где-то над его головой раздался мелодичный смех, смешанный с прерывистым дыханием.

– Шериф Кроу, вы такой?

– Да, – Дэниел бровью не повел, отвлекся лишь на долю секунды, чтоб ответить.

Ульяна засмеялась чуть громче, но тут же запрокинула голову и шумно выдохнула – Ди расправился с бельем и медленно очертил горячим языком линию тазовых косточек. Затем проделал то же самое с чуть проступающими мышцами живота. В вязком тумане, что клубился в голове Ули, появилась и растворилась мысль: про двадцать минут Ди не шутил. Ласковые мужские пальцы прошлись легким массажем по треугольнику косых мышц.

– Ох, – сказала восхищенно женщина, мнящая себя до этого мгновения ужасно опытной, и блаженно прикрыла веки. А потом застонала в голос, потому что вслед за негой пришло возбуждение – Дэниелу понадобилось всего несколько неверных прикосновений языка, чтобы выяснить, где и как расположены нервные окончания у его Ульяны.

Неустанно я буду петь гимн зрелому мужчине. Только он знает, что тело каждой женщины индивидуально, что не стоит слепо приносить в новую спальню навыки из предыдущей. Дэниел Кроу знал.

Уля вскрикнула раз…другой…приподнялась на локтях, затуманенным взором глядя на русую голову, на широкие ладони и длинные пальцы, столь изощренно ласкающие ее тело, и вновь откинулась на мягкие подушки. Нега волнами накатывала на нее, сменяясь острыми приступами разрядки, и мелкая дрожь сотрясала тело, а мышцы порой сокращались с такой силой, что удваивали удовольствие. Кровь пульсировала в висках, жгла вены. Никто не предупреждал ее, что заниматься любовью с Дэниелом, это вот так.

Как виртуозный композитор и исполнитель, он строил восходящую секвенцию**, и обманывал ожидания своего инструмента, повторяя мотив снова и снова. С каждой новой ступенью ожидание экстаза становилось все мучительнее, а напряжение все сильнее. И когда Уле показалось, что пощады уже не будет, а ее тело просто не выдержит, наступила разрядка. Болезненные спазмы удовольствия пронзали ее одна за другой, пока обессиленная она не затихла.

Но то была лишь прелюдия, перевести дух Дэниел Ульяне не позволил. Она сквозь ресницы лениво наблюдала, как медленно, сверкая огненным взглядом, он навис над ней.

– Пощады, сэр, – с тихим смешком прошептала она. Пощада – последнее, что просят у неудовлетворенного мужчины, только кто же знал, что мужчина настолько хорош в постели.

Дэниел заулыбался, и от этой улыбки у Ульяны сердце пропустило удар. Он отлично знал, что делает и как это влияет на его шакалку.

– Я не закончил, мэм. – То самое терпкое тягучее «мэ-э-эм», от которого у нее неизменно голова кругом шла, внезапно обрело смысл.

Зеленые глаза распахнулись:

– Ты нарочно говорил это «мэ-эм»!

Обличительный, суровый тон никак не сочетался со стройным обнаженным телом, распростертым на кровати. Дэниел засмеялся, склонился к виску чаровницы и прошептал:

– Всегда.

Чаровница возмущенно зашипела, обхватила талию Ди ногами, рывком перевернула его на спину и уселась сверху. Так по-хозяйски уселась, как полноправная победительница, и тут же взвизгнула, потому что заманивать в сети осторожных, но самоуверенных леди Ди умел, как никто. Подхватил под бедра и усадил чуть ниже, туда, куда следовало. Очень точно усадил и аккуратно, у Ульяны даже слов не нашлось, одни блаженные стоны. И конечно, Дэниел не был собой, если б успокоился на достигнутом. Улю еще раз приподняли и медленно опустили, а потом еще. И еще. И…

– Я отомщу, – с трудом выдохнула она.

– Согласен, мэм, – впечатляющая выдержка, самоконтроль и возмутительная наглость.

Так подумала Ульяна про внезапно открывшуюся грань характера Дэниела, только с речью ладить окончательно перестала, поэтому молча и гневно отдалась процессу. В умелых руках Ди гневно быстро переросло в страстно, страстно – в неистово, а неистово – в безумно. И вот уже пресыщенная она лежит неподвижно на груди мужчины, в которого теперь влюблена до помутнения рассудка, и с упоением наслаждается слабостью в теле. Отличный секс – возможно, самый весомый аргумент в деле покорения сердца женщины.

Дэниел улыбнулся, поцеловал утомленную красавицу в висок и принялся бережно массировать ее спину и плечи. Финальный аккорд. Ульяна сказала глухое вялое «а-а-а» ему в шею и решила, что объятия Ди – это и есть предел ее мечтаний. К дьяволу дом, землю, сковородки и рассветы на веранде! Хоть в поле под кустом, лишь бы с ним.

_____________________________________________

* Техасский лонгхорн – порода крупного рогатого скота, известная своими длинными рогами, которые могут простираться от головы до кончика рога на расстояние до 180 см. Имеют высокую толерантность к засухе. Л. обучают для верховой езды.

** приём в музыке, при котором музыкальный мотив или фраза повторяются несколько раз, сдвигаясь вверх по ступеням