Сладкая горечь

10

Он не спешил с ответом, предпочитая страдать молча. Рейни снова требовала от него непомерной жертвы, даже не сознавая этого. Снова его любовь подвергалась жестокому испытанию. Он влюбился в Рейни с первого взгляда, лишь только увидел ее на балу в воздушном платье, но теперь влюбленность превратилась в роковую страсть и здесь, в Шани, разгоралась день ото дня.

Рейни кокетливо опустила ресницы. «Какая она хорошенькая!» – почти со злостью подумал француз. Сама того не понимая, она отнимала у него всякую возможность влюбиться в кого-нибудь еще. В конце концов Арман смирился.

– Если позволят, я отвезу тебя в Канны, – буркнул он.

Грусть Рейни была мгновенно сметена новой надеждой. Она снова заговорила о Клиффорде, а ее тонкие пальчики бессознательно бегали по испорченному холсту.

– Что за каприз! Тебе не стоило так горячиться и портить портрет, – игриво сказала она немного погодя.

«Она развеселилась из-за Клиффорда», – с горечью подумал Арман. Но он был бы от души рад, если бы ей удалось дозвониться в Лондон. По крайней мере ее глаза искрились бы прежней веселостью.

– Забудь об этом портрете, – сказал он. – Он не удался…

– Но зачем же было портить холст?

– У меня есть другие.

Рейни помолчала, а потом проговорила:

– Как тебе известно, Клиффорд – очень занятой человек. У него большой завод и много дел в офисе.

Молодой архитектор поджал губы и непроизвольно потрогал глаз. Мало удовольствия вспоминать об офисе, где он лежал на ковре, сбитый с ног ударом кулака. Глаз все еще побаливал. Мало того, когда зрение утомлялось от чтения чертежей, глазной нерв начинал невыносимо ныть.

– Думаю, – продолжала Рейни, – у Клиффорда вообще очень много обязанностей. Он светский человек, и его повсюду приглашают. Многие мои подруги знакомы с Клиффордом, и, вероятно, ему даже приходится общаться с такими красавицами блондинками, как… Лилиан Фитцборн. Как ты думаешь?

Рейни нервно рассмеялась, но Арману было не до смеха. Он понимал, что ее смех – это смех сквозь слезы. С одной стороны ее мучила гордость, а с другой – готовность пойти на любое унижение, лишь бы встретиться с Клиффордом. Но она бы никогда не перенесла того, что Клиффорд встречается с другой девушкой.

Лоб Армана покрылся испариной. Нужно было что-то предпринять. Нельзя допустить, чтобы ее унизили.

Вдруг Рейни заметила, как он бледен.

– У тебя болит голова? – спросила она. – Бедненький Арман, ты совсем больной.

Он достал из кармана темные очки и надел их.

– Просто солнце режет глаза, – поспешно проговорил он. – А теперь, извини, мне пора домой…

Он сказал, что заедет за ней на своем маленьком «рено» в семь вечера, а теперь они вместе пойдут к ее матери и попросят разрешения съездить в Канны.

Она по-дружески взяла его под руку, и они вышли из студии. Пройдя по длинному и сырому коридору, куда никогда не заглядывало солнце, они оказались в крыле замка, принадлежащем графине. Здесь было светло и уютно.

Рейни так нежно держала Армана под руку, что он едва сдержался, чтобы не заключить ее в свои объятия и не прильнуть к ее губам долгим поцелуем. От желания у него даже закружилась голова.

Нужно было как-то ободрить Рейни.

– Наверное, у мистера Калвера просто руки не доходят до частной корреспонденции, – пробормотал Арман. – Может быть, уже завтра ты получишь от него письмо…

– Но в нем не будет таких прекрасных слов, которые написал бы ты! – воскликнула Рейни. – Я запомню их на всю жизнь… Клиффу не помешало бы взять у тебя несколько уроков изящной словесности, – улыбнулась она.

– Избави Бог! – в сердцах вырвалось у Армана.

Рейни отстранилась и с удивлением взглянула на него.

По широкой дубовой лестнице они поднялись в будуар миссис Оливент. Из ее окон открывался замечательный вид на поместье Шани. Этот вид был знаком Рейни с детства, но теперь она его почти ненавидела – потому что им не мог насладиться Клиффорд.

Рейни чувствовала, что сегодня вечером должно произойти нечто такое, что снова наполнит ее жизнь радостью и смыслом. Она игриво тормошила Армана, называла его букой и корила за то, что он куксится.

Они застали миссис Оливент сидящей за туалетным столиком и читающей письмо. Как можно более равнодушным тоном Арман попросил у нее позволения взять Рейни в Канны – поужинать и сходить в кино. Роза Оливент подняла голову и удивленно посмотрела на молодых людей. Не то чтобы она рассердилась, но удивилась – без сомнения. Дело в том, что с тех пор, как они поселились в Шани, Рейни категорически отвергала все приглашения знакомых.

– Если Рейни согласна – ради Бога, – пробормотала она.

Девушка опустила глаза, а ее щеки слегка заалели. Наметанный взгляд матери сразу отметил, что дочь чем-то взволнована.

– У тебя что, жар? – поинтересовалась миссис Оливент. – Может быть, ты перегрелась на солнце?

– Нет, мама, – помотала головой Рейни.

– А как дела с портретом?

– Ничего не получилось, – поспешно вставил Арман. – Завтра начнем заново.

– Ну ладно, – задумчиво проговорила миссис Оливент, – я передам бабушке, что сегодня вас не будет. У нее мигрень, она спит и не выйдет к обеду.

– Пока ты приедешь, я успею принять ванну и переодеться, Арман, – сказала Рейни.

Он кивнул и оставил мать и дочь наедине друг с другом. Мысль о том, что ему предстоит отужинать вместе с Рейни, наполняла душу Армана бурным восторгом, однако он прекрасно умел держать себя в руках.

Когда Арман вышел, миссис Оливент пристально взглянула на дочь и сказала:

– Надеюсь, ты понимаешь, что этот молодой человек безумно в тебя влюблен?

– Чепуха, мамочка, – с обычным смехом отмахнулась Рейни. – По-твоему, каждый молодой человек должен влюбиться в меня, как только увидит.

– Если не веришь, спроси бабушку.

– Бабушка тоже так считает. Вы во всех видите ухажеров и не верите в обыкновенную дружбу.

– Ну-ну, рассказывай! – усмехнулась мать.

– Арман любит только свою работу, – сказала Рейни. – Больше его ничего не интересует.

– А с чего это ты вдруг согласилась принять его приглашение? Я, конечно, очень рада, но до сегодняшнего дня ты все дулась и капризничала.

Рейни нахмурилась. Мать всегда отличалась редкой способностью отпускать бестактные и совершенно не смешные шутки.

Рейни молча вышла из спальни матери и, разыскав служанку, распорядилась приготовить ванну. Сегодня она не хотела ссориться с матерью. Несмотря на угрызения совести, единственной целью Рейни было во что бы то ни стало созвониться с Клиффом. Она не могла дождаться минуты, когда наконец наберет его лондонский номер. Только бы застать его в офисе!

Пусть она поступает не слишком умно. Зато она узнает, почему Клиффорд не пишет.