Сладкая горечь

17

В прелестной гостиной Андрины де Шани окна были распахнуты настежь – прямо в изумительный вечер. Арман поцеловал графине руку. Графиня была в своем любимом черном платье, а в гладко зачесанных назад волосах красовался ее любимый гребень.

– Мой дорогой мальчик, – пробормотала она, – ты уже виделся с Рейни?

– Нет, – ответил он.

– Полагаю, она уже готова и ждет тебя. По крайней мере так сказала Елена.

– Нет, я ее не видел, – повторил Арман.

Графиня улыбнулась и, отставив в сторону эбонитовую тросточку, уселась в кресло.

– Тогда нужно набраться терпения. Вероятно, она хлопочет, чтобы на столе все было безукоризненно. Она обожает праздники, а этот вечер – особенный!

– Да, особенный, – рассеянно повторил он.

Сегодня Арман тоже принарядился. На нем были белый смокинг и черный галстук. В этом непривычном наряде ему было не слишком уютно, но держался он с подобающим достоинством. Он был так безудержно счастлив, что в глазах у него слегка рябило. В кармане у него дожидалось своего часа бабушкино кольцо. По дороге из Канн он заехал в маленькую церковь, в которой Рейни хотела венчаться. Правда, перед этим ему все же пришлось встретиться с Ивонн Тибо. Верный данному обещанию, он заехал к ней днем, когда уехал из Шани.

Ивонн уже дожидалась его. Шампанское охлаждалось в ведерке со льдом. На блюде красовались бутерброды с икрой. Все говорило о том, что у Ивонн теперь водятся денежки. Она подыскала себе дорогую квартиру на взморье. К этой встрече она вырядилась в полупрозрачное черное шелковое платье, которое прекрасно гармонировало с ее рыжими волосами и ослепительно белой кожей. На этот раз ее волосы не были уложены в затейливые букли, а были распущены по плечам – прямо как у божественной Риты Хейворт.

Впрочем, у Армана при виде ее возникла лишь одна мысль: как бы поскорее уйти. Красотка в шикарных апартаментах больше не манила его. После их последнего свидания дома у Армана вряд ли что-нибудь могло изменить его отношение к Ивонн.

Она отчаянно хотела возбудить в нем прежнюю страсть и… промахнулась. Произошла обычная сцена – из тех, от которых Арман так уставал и которые его даже пугали. С первых дней знакомства он сомневался в ее здравомыслии, а теперь убедился окончательно, что у Ивонн «не все дома». Однако, когда Ивонн завизжала, как базарная торговка, и стала угрожать, что отомстит, Арман поверил. Несмотря на собственное раздражение, он попытался вразумить ее и стал взывать ко всему лучшему, что было в душе Ивонн.

– Мы с тобой давным-давно расстались, – говорил он. – Ты была замужем, и сейчас у тебя своя жизнь. Что тебе от меня нужно?

– Я хочу, чтобы мы снова были любовниками! – заявила Ивонн, устремив на него горящий взгляд. – Я хочу, чтобы ты женился на мне! Я всегда сходила по тебе с ума и сейчас схожу! – прибавила она.

Когда он попытался возразить, она принялась проклинать внучку графини, которая увела у нее возлюбленного. В конце концов Арман был вынужден сказать Ивонн всю правду.

– Ну хорошо… Я действительно собираюсь жениться на мадемуазель Оливент. Через несколько дней объявление о нашей помолвке появится в газетах. Может быть, тогда ты сама поймешь, что я больше не смогу быть с тобой, Ивонн…

Она ответила бурными рыданиями и новыми проклятиями. Она отправится в Шани и расскажет этой мадемуазель все.

– Если ты поедешь в Шани, – устало проговорил Арман, – тебя попросят убраться восвояси. Это не будет приятно ни тебе, ни мне. Что же касается моей невесты, то ее не интересует моя жизнь до знакомства с ней.

– Ну это мы еще посмотрим! – проворчала Ивонн.

Когда Арман выходил от своей бывшей возлюбленной, эта злобная фраза эхом отдавалась у него в ушах.

Теперь он старался не вспоминать об Ивонн. Нужно было привести свое настроение в соответствие с торжественным моментом. «К сожалению, – с грустью и необычным для него цинизмом подумал Арман, – жизнь такая штука, что полного счастья никогда не бывает…»

Но куда запропастилась Рейни? Графиня начала проявлять нетерпение и попросила Армана подергать шнурок звонка, чтобы вызвать Елену. Когда пожилая служанка появилась на пороге, Андрина де Шани сказала:

– Зажги свечи и, пожалуйста, передай мадемуазель, что мы ее ждем. Где она ходит?

Боясь взглянуть на хозяйку, Елена потупилась и что-то невнятно пробормотала. Потом достала спички и принялась зажигать высокие восковые свечи.

– Елена, – прикрикнула строгая графиня, – что ты мешкаешь? Пойди разыщи мадемуазель!

Пожилая служанка затрепетала от испуга.

– Мадам графиня… прошу прощения… Мадемуазель уехала…

Арман, скрестив руки на груди, рассматривал один из древних фамильных портретов, но, услышав бормотание служанки, круто обернулся.

– Уехала?! – вскричала графиня.

– Да, мадам графиня, – в ужасе пролепетала служанка.

Она видела, как на заднем дворе Рейни садилась в «фиат» вместе с англичанином.

Служанка вовсе не имела намерений шпионить, а тем более распускать сплетни. Она искренне любила молоденькую мадемуазель. Но вещи происходили весьма странные… Бабетта, деревенская девочка, которая принесла на кухню овощи, тоже видела, как уехала Рейни, и уже разболтала об этом прислуге. Елене это было совсем не по душе, но она была простая женщина, и строгой графине ничего не стоило вызнать у нее все. Со слезами на глазах старая служанка поведала о том, как Рейни и тот господин сели в автомобиль. Не в тот наемный автомобиль, в котором господин прибыл из Ниццы, а в маленький «фиат». Мадемуазель сама села в машину. Она была в легком белом платье и, несмотря на теплый вечер, похоже, дрожала. Наверное, она схватит насморк.

– Как выглядел этот джентльмен? – прервала графиня.

В глазах служанки засветилось восхищение.

– О, это был истинный англичанин. Прямо-таки английский принц. Собой видный и блондинистый.

Графиня снова прервала ее и, стукнув тростью по полу, крикнула:

– Убирайся!

Арман словно окаменел. Несмотря на загар, было видно, что он ужасно побледнел. Он задыхался. Судя по описанию Елены, это был не кто иной, как Клиффорд Калвер. Сомневаться не приходилось… И вот Рейни, милая любимая Рейни, с которой они уже уговорились пожениться, – укатила с этим человеком!

– Что все это значит? – проговорила графиня дрожащим голосом. – Что ты об этом думаешь, Арман?

Арман силился выговорить имя Клиффорда, но язык отказывался повиноваться. Он догадывался, что и графиня подозревает то же. Ее рука, сжимавшая набалдашник трости, дрожала, и бриллианты на пальцах мерцали и переливались.

– Это уже слишком, – сказала графиня. – Он это или не он, но это чересчур! Я не прощу этого внучке!

– Давайте подождем их возвращения, – проговорил Арман, к которому наконец вернулся дар речи. – Она все объяснит.

Графиня закрыла глаза. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание.

«Боже мой! Здесь нет даже Розы! Если этот тот самый англичанин… Если он осмелился приехать сюда… Он расскажет ей о письмах, и Рейни узнает все! Мы погибли!»

Арман подошел к графине. Она открыла глаза и взглянула на своего любимца. На лице у Армана было написано отчаяние. У графини заныло сердце. Она нежно притронулась ладонью к его руке.

– Мой благородный Арман… – прошептала она.

Но он перебил ее почти резко:

– Простите, мадам, но я не нуждаюсь в сочувствии. Мы ведь еще ничего не знаем.

Графиня лишь всплеснула руками, но ничего не сказала. Потом у нее снова начался жестокий приступ мигрени, и, схватившись за голову, она поднялась к себе, чтобы прилечь. Судя по всему, праздничный ужин откладывался. Господи Боже! А что, если дело обстоит именно так, как описала Елена, и Рейни действительно укатила с англичанином? Чем еще можно было объяснить этот сумасшедший отъезд, как не появлением Калвера, который прибыл из Лондона, чтобы похитить Рейни?

Графиня не столько переживала из-за своего неблаговидного участия в этом деле, как из-за того, что внучка вдруг решилась на такую выходку. Как она позволила вовлечь себя в скандал? И как непростительно она обошлась с молодым французом, который был рабски предан ей.

– Я не прощу ей этого… Я от нее отрекусь… – бормотала Андрина де Шани.

К счастью, Арман не слышал этих слов. Пот градом катился по его лбу. Он вышел на балкон. В лиловой ночи слабо мерцали далекие огни. Пальцы Армана судорожно сжали лежавшую в кармане коробочку с кольцом. Тем самым бабушкиным кольцом, которое он собирался торжественно надеть на палец своей суженой. Почему на него свалилось такое несчастье, спрашивал он себя. Разве он это заслужил? В его голове роилось множество вопросов. Был ли тот человек Клиффордом?… Скорее всего, да. Но почему же он тогда приехал? Ведь он завел роман с Лилиан Фитцборн? А может быть, он все-таки остановил свой выбор на Рейни? Но как тогда ему удалось объяснить ей, почему он так долго ею пренебрегал? Где же гордость Рейни? Она покорилась при первой же встрече с ним…

«Ах, Рейни, милая, милая, милая!…» – восклицал про себя Арман, устремив взгляд в ночь.

Потом послышался шум подъезжающего автомобиля. На дороге, ведущей к замку, показалась машина.

Арман круто повернулся и вбежал в гостиную. Там он застал опечаленную графиню, которая неподвижно сидела в кресле.

– Мадам, кажется, это она! Рейни возвращается, – пробормотал он.

Графиня подняла голову.

– Пойди и посмотри. Встречай ее…

Когда Арман подошел к великолепным двойным дверям, графиня крикнула ему вслед:

– Если там этот человек… пусть убирается из моего дома! Ему нечего здесь делать!

Арман спустился вниз. Ноги плохо слушались его. Он шел, словно на собственную казнь, словно впереди была смерть… Если вернулась Рейни, он должен ее встретить. Нужно наконец ее выслушать.

Вдруг он засомневался: а что, если это был вовсе не Калвер?

Арман услышал, как кто-то вылез из машины, дверца захлопнулась, и машина снова отъехала. Он распахнул дверь.

Вошла Рейни. Она была одна.

Увидев Армана в непривычно торжественном наряде – в белом вечернем костюме и черном галстуке, она застыла на пороге. Смотрела на него и как будто не узнавала. На ее бледном лице было написано изумление. Он, напротив, встретил ее укоризненным взглядом. Как она прекрасна, тупо проносилось у него в голове. Это белое бальное платье! Эти жемчужины в ушах и на запястьях! Эти смуглые обнаженные плечи!… Но алые розы на поясе были измяты, и лепестки пообсыпались. Волосы тоже были растрепаны. Такой беззащитной и неожиданно повзрослевшей он ее еще никогда не видел. От той радостной и излучавшей свет девушки, какой Рейни была поутру, не осталось и следа.

Она подошла и нервным движением откинула со лба волосы.

– Привет, Арман, – сказала она, стараясь казаться небрежной. – Кажется, я опоздала на ужин?

– Где ты была, Рейни? С кем?

Она подошла еще ближе. Когда он увидел, как у нее перекосились губы, у него замерло сердце. Он вдруг понял, что она только что была в объятиях другого мужчины. И этот мужчина жадно целовал те же самые губы, прикосновение к которым несколько часов назад наполняло Армана неземным блаженством.

– С кем ты была? – повторил он, повышая голос.

– Лучше не спрашивай, – сказала Рейни, и ее глаза странно блеснули.

– Нет, я хочу знать.

Она коротко рассмеялась.

– Ну конечно. Если мы должны пожениться, то у тебя есть все права задавать подобные вопросы. Так, значит, ты будешь ревнивым мужем, Арман?

В эту минуту ему было не до двусмысленностей. Тягостное ожидание лишило его чувства юмора. Он шагнул к Рейни и схватил ее за руку. Впервые он заговорил с ней грубо:

– Рейни, ради Бога, что все это значит?

– Сейчас узнаешь.

– Это Клиффорд Калвер?

– Да, это Клиффорд Калвер.

Он облизнул пересохшие губы.

– Зачем он приехал?

– Чтобы спросить, почему я не отвечаю на его письма.

– О каких письмах идет речь, ведь он не писал тебе?

– Мы оба писали, но ни один из нас не получал писем. Наши письма перехватывали. Ты слышишь, Арман?

Арман отпустил ее руку и отступил назад.

– Что ты сказала?

– Это правда. Только что в этом признался старый Савилль. Он упал передо мной на колени и просил ничего не говорить графине, иначе он потеряет работу. Я пообещала, что если он сам мне все расскажет, то не потеряет работу. Сначала он не хотел говорить, но я его заставила. Я объяснила, что перехватывать мои письма – это настоящее преступление. Он покаялся, и я его простила. Уж мне-то известно, как может быть строга бабушка. Моя мать сговорилась с бабушкой, и они вместе разыграли весь этот спектакль. Две знатные и благородные дамы вели себя, как обыкновенные воровки. Они украли то, что целиком и полностью принадлежит мне, – мои письма!

Она умолкла. Теперь ей было не до шуток. Она вся дрожала. Потом она закрыла лицо руками.

– Клиффорд приехал специально для того, чтобы уверить меня, что все еще любит меня, – глухо проговорила она.

Все поплыло у Армана перед глазами, но он старался говорить спокойно. Хорошо еще, что он не видел ее лица.

– А ты… ты тоже все еще влюблена в него? Впрочем, что спрашивать… Мне очень жаль, что тебя заставили столько страдать… Твои бабушка и мать поступили ужасно, но у меня нет сомнений, что они поступили так ради твоего же блага. Не нужно судить их слишком строго…

Рейни подняла голову, и Арман заставил себя взглянуть на нее. Ее глаза были полны слез.

– Я больше вообще не хочу их видеть! – воскликнула Рейни.

Несколько секунд царило молчание. Потом сверху послышался голос старой графини:

– Рейни, это ты? Поднимись ко мне!

Рейни бросила взгляд на праздничный стол, на зажженные свечи. Они должны были праздновать помолвку…

– Мне лучше уйти, – сказал Арман. – Мне здесь, конечно, нечего делать, а ты можешь быть свободна от всех обещаний… С нашей помолвкой покончено.