Сладкая горечь

18

Казалось, что к Рейни только сейчас возвращается жизнь. Она немного оправилась от боли.

Она остановила на Армане пристальный, но довольно прохладный взгляд.

– Нет, Арман, все остается в силе.

Он покраснел.

– Я так не считаю. Ты согласилась выйти за меня, полагая, что твой… господин Калвер больше тебя не любит… Теперь ты знаешь, как обстоят дела на самом деле, и свободна от своих обязательств.

– Это очень благородно, Арман, – тихо и устало проговорила она. – Но слишком поздно. Я уже распрощалась с ним.

– Его легко вернуть.

– Нет. Он поехал в отель в Канны, а завтра улетит в Лондон.

– Послушай, Рейни, но ведь это абсурд! Думаешь, я приму от тебя эту жертву?

– Я все решила, – заявила она. – Я не собираюсь продолжать отношений с Клиффордом. Я выйду замуж за тебя – к полному удовольствию моей верной и любимой бабушки!

Арман решительно покачал головой.

– Моя милая, ты в отчаянии и сама не знаешь, что говоришь, – он проговаривал слова очень спокойно, но сердце у него разрывалось. – Давай прекратим весь этот фарс!

– Я тебе больше не нужна, Арман?

От этого вопроса он смертельно побледнел.

– Это нечестно! – вырвалось у него.

– Я спрашиваю еще раз: я тебе больше не нужна?

– Ты знаешь, что я люблю тебя больше жизни. Но как мне быть, если другой мужчина снова вошел в твою жизнь? Он говорит, что любит тебя. Да и ты сама по-прежнему в него влюблена… На это указывает и то, что ты отправилась с ним на почту, чтобы выяснить насчет писем. Для тебя было важно это услышать!

– Конечно, важно. Неужели лучше было разойтись с Клиффордом, так ничего и не выяснив?

Голос графини послышался совсем рядом. Бабушка медленно сходила по лестнице, с трудом опираясь на трость.

– О чем вы говорите? – властно поинтересовалась она. – Рейни, гадкая девчонка, где ты была? Ужин пропадает! А Елена хвасталась, что повар превзошел самого себя…

Рейни оглянулась и бросила на бабушку гневный взгляд. Старуха сразу все поняла. Интуиция подсказала, что оправдались самые худшие ожидания. Тот английский гость был, конечно, не кто иной, как…

Мгновения гробовой тишины, наступившей потом, открыли перед Арманом всю бездну человеческого отчаяния. Он увидел, как могут быть жестоки люди по отношению друг к другу. А ведь он всегда был уверен, что за всяким страстным чувством, за великой любовью следуют горечь и смертная тоска…

– Рейни, – взмолился он, – позволь мне уйти. Мы не можем праздновать нашу помолвку…

Ее ответ был неожиданно резким:

– Если ты уверяешь, что любишь меня больше жизни, то считай, что мы обручены!

– Но зачем, зачем?

– Затем, что я не стану менять своего решения из-за всяких случайностей. Сегодня днем я просила тебя жениться на мне и теперь прошу…

У него снова закружилась голова. Но, увы, не от радости, что его любят.

– Почему, милая? – продолжал настаивать он. – Ты в нем все еще сомневаешься?

– Может быть, – кивнула Рейни. – Во всяком случае, немного. Спору нет, теперь мне известно, что он действительно мне писал… Но сохранилась ли между нами прежняя любовь – я в этом не уверена. Если бы тебе довелось пережить все, что пережила я за эти недели, ты бы чувствовал то же самое. В моей душе поселилась подозрительность. И в одну минуту этого не исправишь. А кроме того, я очень привязалась к тебе, Арман… Ты мой лучший друг, и я не хочу, чтобы ты страдал, как страдала я.

– Если тобой движет лишь жалость, я этого не приму.

– Ах, не спорь со мной! – устало попросила она. – Если я тебе все еще небезразлична, то бери меня такой, какая я есть. Без всяких оговорок… Уверяю тебя, я все равно бы теперь не вышла за Клиффорда!

Арман хотел возразить, но передумал. Он так любил ее… И все-таки ему нужно было знать, что произошло между Рейни и Клиффордом… Конечно, он вздохнул с облегчением, когда Рейни отказалась разрывать помолвку. Но он все еще сомневался, что она действительно этого хочет. Как и в том, что вправе сейчас принимать ее предложение. Что-то случилось. Этот проклятый англичанин приехал в Шани и все испортил.

– Давай ужинать, Арман, – сказала Рейни.

Он коснулся ладонью ее плеча. Несмотря на жаркий средиземноморский вечер, ее смуглая кожа была прохладна. Ему не хотелось, чтобы в ее прекрасных глазах снова загорались искры призрачной радости.

– Ах, Рейни, – произнес Арман, – может, хватит на сегодня поспешных решений? Все это нужно хорошо обдумать. На нас словно тайфун обрушился.

На ее губах заиграла слабая улыбка, и она протянула к нему холодную руку.

– Дорогой Арман, пойдем! Давно пора садиться за ужин.

– А ты ничего не хочешь сказать бабушке? – прошептал он.

– Сейчас – ничего, – прошептала она в ответ.

Они вошли в роскошно убранную столовую, благоухающую ароматом чайных роз. Старинный обеденный стол был отполирован многими поколениями монахов.

Старая графиня заняла место во главе стола. Она напряженно замерла на стуле с высокой спинкой и беспокойно взглянула на внучку.

– Ну-с, где же ты была? – повторила она.

Рейни молчала и смотрела графине прямо в глаза. Наконец старуха не выдержала и потупилась.

– Из Лондона приезжал Клиффорд Калвер. Специально чтобы увидеться со мной, – ледяным тоном произнесла девушка. – Я немного покаталась с ним на машине.

Графиня нервно сглотнула. Арман почувствовал, что его лоб покрывается испариной. Сегодня Рейни была сама не своя. Он совершенно не понимал ее. Он знал, что эта девушка способна на сильные чувства – так же как и на то, чтобы управлять ими, но то, как Рейни владела собой в эту минуту, изумило его. Арману подумалось, что, по иронии судьбы, в лице внучки графиня обрела абсолютную свою копию. Что называется, нашла коса на камень. Андрина де Шани никогда не простила бы предательства… Арману от души было жаль пожилую даму, ведь та искренне любила внучку, и все, что она сделала, чтобы разорвать роковую любовную связь, она сделала ради нее. И все-таки иначе, как предательством, это было нельзя назвать.

Елена поставила на стол белое фарфоровое блюдо с черепаховым супом и наполнила бокалы вином. Графиня была густо напудрена, но, несмотря на это, Арман заметил, как она побледнела. Дрожащей рукой она подняла бокал и проговорила:

– Это все, что ты хочешь мне сказать, Рейни?

– Да, это все.

Графиня облизнула пересохшие губы.

Рейни обо всем узнала, но предпочитает молчать! И это молчание указывало на ее смертельную обиду. Если бы Рейни начала возмущаться, то это означало бы, что она просто рассержена. Молчание говорило о лютой ненависти… Графиня похолодела. Как она будет жить, лишившись любви своей внучки?! Какой ужас, что Роза в отъезде и весь удар пришелся лишь на нее!

Она сделала глоток вина, не в Силах удержать дрожь в руке. Ее мучило жгучее любопытство: что же произошло между Рейни и этим англичанином? Графиня надеялась, что, как бы там ни было, девушка все равно выйдет замуж за Армана. Иначе для чего бы ей сейчас сидеть за этим столом?

– Я хочу выпить, – дрожащим голосом начала графиня, – за вас, дети мои. За ваше счастье, моя крошка Рейни и мой дорогой Арман!

Рейни тоже подняла свой бокал, но в ее серых глазах светилась такое неприкрытое презрение, что Арман не выдержал и, вскочив, хрипло пробормотал:

– Прошу прощения! Мадам… Рейни… Ради всего святого, давайте не будем…

Он не успел договорить, так как из руки графини выпал бокал, а сама графиня, застонав, начала валиться набок.

Бокал разбился вдребезги. Красное вино растеклось по столу, словно кровь. Рейни испуганно вскрикнула. В ее возгласе не было ненависти – только испуг.

– Бабушка! Бабушка!

Арман успел подскочить к графине и подхватил ее на руки. Потом позвал Елену, которая уже спешила на помощь вместе с поваром.

Праздничному ужину так и не суждено было закончиться, и кольцо, которое Арман специально приготовил для этого случая, так и осталось лежать в кармане. С графиней случился удар.

Словно большую ватную куклу, ее перенесли в спальню, уложили на постель, обложили подушками. Она пыталась что-то сказать, но вместо этого лишь слабо шевелила перекошенными губами.

Прибыл старый доктор и нашел, что дела очень плохи. Арман поспешил на почту, чтобы дать телеграмму миссис Оливент.

Чуть позже приехала и медсестра, чтобы дежурить около графини ночью. Утром пришла еще одна. Роскошный будуар графини моментально лишился своего очарования. Здесь царил беспорядок и пахло лекарствами. Комната превратилась в больничную палату, а сама графиня лежала на кровати без движения, словно мертвая. Единственное, что еще жило в ней, – ее черные, полные отчаяния глаза.

Рейни просидела у ее постели всю ночь. Расстроенный Арман тоже отказывался идти домой. Он сидел в гостиной внизу – на случай, если что-нибудь понадобится.

Рейни даже забыла переодеть свое белое бальное платье. Бледная, она сидела в кресле, укутав плечи шалью, и держала графиню за руку.

Слишком много довелось пережить бедной девушке за последние несколько часов. Вся ее враждебность мигом испарилась, лишь только она увидела, как бабушка пролила вино. Ее показалось, что ее собственное сердце разорвалось и из него хлынула алая кровь… Кроме ужаса и отчаяния, в душе Рейни не осталось ничего. Она все еще любила старуху и прощала ей все содеянное. Другое дело мать… Что же касается бабушки, то та находилась в таком плачевном состоянии, что осуждать ее было просто невозможно. Оставалось лишь молить Бога, чтобы она поправилась.

Доктор де Витт был отменным специалистом. Он пришел к заключению, что, несмотря на преклонный возраст графини, нынешнее ее состояние позволяет надеяться, что лечение даст свои результаты. Судя по всему, она перенесла какой-то жестокий шок (доктор не стал интересоваться, какой именно), и у нее резко подскочило давление. Такое случается. Графине и прежде приходилось в одиночку справляться с тяготами жизни, она предпочитала не беспокоить близких своими жалобами.

Немного погодя старуха остановила взгляд на внучке и чуть слышно прошептала:

– Дитя мое!… Прости меня…

В ответ на этот страстный призыв Рейни наклонилась и поцеловала ее неподвижное лицо. По щекам девушки покатились слезы.

– Я прощаю тебя, бабушка!

Таким образом, между ними снова воцарился мир. Доктор де Витт, который пришел проведать больную под вечер, сказал, что графиня спокойно заснула и ее пульс значительно улучшился. Он даже высказал надежду, что, даст Бог, все обойдется без последствий.

Ночная сиделка уговорила Рейни пойти отдохнуть. Если графиня проснется и пожелает видеть внучку, она пошлет за мадемуазель. Мадемуазель самой нужно поспать.

Рейни казалось, что она уже вообще не сможет заснуть. Она отправилась в библиотеку, где ее ждал Арман. Елена настояла, чтобы девушка съела крылышко цыпленка и выпила несколько глотков кофе.

Арман стоял у окна, устремив взгляд на звезды. Рейни подошла и встала рядом. Шаль соскользнула с ее плеч. Арман поднял ее и бережно укутал девушку. У нее был смертельно уставший вид. Он взял ее руку и прижал к своей щеке.

– Тебе столько пришлось пережить! – сказал он.

– Ты заботишься обо мне, о других и никогда – о себе! – прошептала она.

– Чепуха, – улыбнулся он. – А как мадам?…

– Заснула… Я простила ее. И, кажется, сама прощена…

– Но ты-то в чем виновата? – удивился Арман.

– В том, что позволила себе так ожесточиться. Бабушка поняла это. Она так чувствительна. Я едва не убила ее…

– Любовь моя, это она едва не убила тебя. Она и твоя мать…

Рейни поежилась.

– Странно, но у меня совсем нет на них обиды.

– Ты просто святая!

Она закрыла лицо ладонями.

– Ах, Арман, если бы ты знал, как низко я пала, ты бы разлюбил меня!

– Ты наговариваешь на себя, милая.

– Нет! – воскликнула она. – Я знаю. Я слабая, и я…

– Нет, ты сильная, – прервал он, – я даже не подозревал, что ты такая сильная!

Ее взгляд потеплел, а глаза наполнились слезами.

– Когда я узнала о письмах, со мной что-то произошло. Я всегда так верила, а меня жестоко предали.

Он не ответил. Неужели она говорит лишь о предательстве матери и бабушки?… А как насчет Клиффорда Калвера? Кажется, ему и теперь нельзя доверять.

Словно прочитав мысли Армана, Рейни сказала:

– Клиффорд тебе не нравится. Ты все еще настроен против него, да?

Арман отвернулся и молча закурил.

– А ты думала, я его полюблю? – проговорил он наконец. – Если хочешь, считай это ревностью… Но я не верю ему. Пусть это лишь подозрение…

– Но почему? Ведь он писал мне! И он действительно все еще любит меня.

Арман снова промолчал, погрузившись в свои мысли.

– Арман! – продолжала Рейни. – Уверяю тебя, Лилиан ничего для него не значит. Он никогда не сможет полюбить ее. Просто ее отец пригласил его на рыбалку в Норвегию. Он, конечно, был с ней вполне приветлив. Как и всякий мужчина на его месте. Ведь Лилиан – очень красивая девушка… Но я – единственная любовь в его жизни!

Арман щелчком отбросил сигарету в сад. Ему казалось, что сами звезды насмехаются над ним и Рейни, безусловно, тоже. Иначе зачем она говорит все это? Он мог бы рассказать ей кое-что о Клиффорде и Лилиан и о своем подбитом глазе, который по-прежнему беспокоил его… Но Арман промолчал. Он никогда не расскажет о том, что ему известно, пока не будет уверен, что Клиффорд Калвер навсегда исчез из ее жизни.

– Арман, – продолжала Рейни, – я вовсе не осуждаю тебя за твою подозрительность. В этом мире вообще трудно во что-то верить. Я очень хорошо это понимаю после того, как со мной обошлись мои близкие. Но Клиффорду я верю. Он клялся, что…

– Все еще хочет на тебе жениться? – договорил за нее Арман.

– Да, – тихо сказала она. – Он даже предлагал сегодня же вернуться в Англию.

– Несмотря на то, что ты еще несовершеннолетняя?! – воскликнул Арман.

– Он знал, что бабушка и мамочка скорее примирятся с происшедшим, чем навлекут на меня позор…

Молодой француз круто обернулся.

– Но ведь это подло – подвергать твою честь такому риску!

Наклонив голову, она размышляла над его словами. Ей вспомнилась та минута в машине, когда Клифф сделал предложение. Это были мгновения настоящего безумия. Она забыла обо всем, потому что он обнимал ее и жарко целовал.

– Больше я тебя никуда не отпущу! – восклицал Клиффорд. – Едем со мной в Англию, любовь моя!

Почему же она не поехала с ним? Почему она решила вернуться в Шани? От безумия ее спас лишь здравый смысл. Несмотря на всю свою страстность, Рейни Оливент не желала становиться рабой эмоций.

Клиффорду пришлось круто развернуть автомобиль и ни с чем уехать в Канны.

– Ты не можешь выйти за француза! – сказал он на прощание. – Ты не для него. Очень скоро ты сама это поймешь и вернешься ко мне. Я буду ждать тебя в Лондоне, любимая!

Как бы там ни было, Рейни вернулась в Шани полная решимости обвенчаться с Арманом. В глубине души она чувствовала, что поступает совершенно правильно, что, несмотря на любовь к Клиффорду, не сможет без Армана жить… Словом, она сама себя не понимала. Ее душа разрывалась. Она и теперь, стоя рядом с Арманом, не знала, что с ней происходит, и слезы катились у нее по щекам.

– Арман, – шептала она, – надень мне на палец кольцо, которое ты для меня приготовил!…

Но он лишь нежно обнял и осторожно коснулся губами сначала одной ее щеки, потом другой.

– Только не сегодня, – сказал он. – Сегодня ты слишком устала, чтобы делать подобный выбор. Наша помолвка не должна быть такой поспешной. Это, наконец, нечестно по отношению к тебе.

– Но ведь тогда это будет несправедливо по отношению к тебе! – заметила Рейни, припав мокрым от слез лицом к его плечу. Она всхлипывала и прижималась к нему. – Не отталкивай меня, Арман! У меня в голове все перемешалось, а с тобой я чувствую себя увереннее.

– Бедная крошка, – пробормотал он и, погладив по волосам, поцеловал.

– Ты такой хороший. Я не хочу снова причинять тебе боль, – всхлипывала она.

– Не думай обо мне, – заявил благородный Арман. – Если ты уверена, что будешь счастлива только с этим человеком, то должна уехать к нему. Ты можешь жить в Лондоне, и миссис Оливент больше не будет тебе препятствовать. Когда тебе исполнится двадцать один год, ты сама решишь, с кем остаться – с ним или со мной.

Рейни ошеломленно взглянула на Армана. У нее даже задрожали губы. Сколько благородства было в этом мужчине! Ей даже стало стыдно за себя. Она вдруг осознала, что его душевные качества несравнимо выше тех, которыми обладает Клиффорд Калвер. У Клиффорда столько недостатков и слабостей, а Арман – самый замечательный мужчина из всех, кого она вообще когда-нибудь встречала. И все же… ей казалось, что она по-прежнему влюблена в Калвера. Опасная штука страсть, она влечет человека совсем не туда, куда следует.

– Ты самый лучший человек, Арман, – прошептала Рейни. – И я так благодарна тебе за все…

– Главное для меня – служить тебе. Ты должна это знать и постарайся быть счастливой. Забудь о нашей помолвке. Давай снова станем добрыми друзьями. Просто как брат и сестра… Пока ты не будешь абсолютно уверена, что поступаешь правильно.

– Но это так трудно!

– Для меня – нисколько, – заметил он с коротким смешком, его грустный взгляд скользил по ее прелестной фигурке, укутанной в итальянскую шаль.

На ее поясе все еще оставалась измятая роза. Букет таких роз Арман отправил ей к помолвке. Больно было смотреть на этот жалкий цветок.

– Но у нас будет праздник, – добавил Арман. – Мы отпразднуем выздоровление твоей бабушки.

Она кивнула, а он обнял ее за плечи и повел к двери.

– Иди бай-бай, малышка. Ты едва держишься на ногах. Утро вечера мудренее. Завтра я собираюсь в Канны и, если пожелаешь, подвезу тебя… Ты сможешь повидаться с ним до того, как он улетит в Лондон.

– Ты действительно сделаешь это для меня?

– Я сделаю для тебя все что угодно, – улыбнулся он.

Рейни молча прикоснулась губами к его щеке. Потом вышла из комнаты.

Лепесток от розы, приколотой к ее поясу, упал на пол. Арман поднял его и поцеловал. Если бы он не был мужчиной, то, наверное, расплакался бы вместе с Рейни. Все его мечты были разбиты, повержены в прах.