Глава 6

Вернувшись в кухню и обнаружив, что Джеки уже ушла оттуда, Винсент был разочарован. Впрочем, разочарование уравновешивалось облегчением. Все-таки есть немного времени, чтобы привыкнуть к мысли, что Джеки может оказаться его парой, и этим временем нужно воспользоваться.

— О, привет! — Тайни улыбнулся и встал. — Если вы хотите есть, то тут цыпленок.

Винсент уже открыл рот, чтобы сказать «спасибо, нет», но вовремя спохватился. Он и в самом деле хотел есть. Уже давным-давно он не испытывал голода, обходясь только кровью, но сейчас, учуяв восхитительный запах жареного цыпленка, ощутил настоящие голодные спазмы.

Правильно прочитав выражение его лица, Тайни подошел к холодильнику и вытащил блюдо.

— Спасибо, Тайни, — пробормотал Винсент, когда тот положил ему на тарелку жареную курятину и капустный салат. Забрав у Тайни тарелку, он сел за стол напротив него и приступил к трапезе.

Положив в рот первый кусочек цыпленка и ощутив на языке его насыщенный вкус, Винсент даже вздохнул от удовольствия.

— М-м… Если вы когда-нибудь решите оставить работу детектива и открыть свой ресторан, дайте мне знать — я вложу в него деньги.

Тайни благодарно улыбнулся и продолжил ужин. Некоторое время они ели молча, потом Винсент осмелился спросить:

— Если я поинтересуюсь, что случилось у Джеки с бессмертными, вы проясните мне ситуацию?

Тайни молчал так долго, что Винсент уже потерял надежду услышать ответ, но тут юноша спросил:

— А что вы вообще думаете о Джеки?

Винсент хорошенько подумал и ответил:

— Я думаю, что она красивая, умная и интересная женщина. Она производит впечатление человека несгибаемого, но мне кажется, что она не такая черствая, какой хочет казаться. — Он поколебался, не зная, говорить ли о предположении Маргарет, будто Джеки может оказаться его спутницей жизни, и только сказал: — Впервые за очень долгое время я встретил женщину, с которой хотел бы познакомиться поближе.

Тайни кивнул, но продолжал хранить молчание. И, только покончив с едой, произнес:

— Она в самом деле красивая, умная и интересная. И совсем не такая жесткая, как считают окружающие. Конечно, у нее есть причины для такой черствости, но я не имею права об этом рассказывать. Я не могу предать друга… даже ради ее же блага.

Винсента охватило разочарование, но Тайни добавил:

— Вы мне нравитесь. Думаю, вы неплохой человек. Мне кажется, вы тот самый мужчина, который мог бы сделать Джеки счастливой.

Винсент поднял брови, но промолчал. Его терпение было вознаграждено следующими словами Тайни:

— Когда мы впервые работали с бессмертными, Джеки и я все время были настороже, опасаясь, что они могут прочитать наши мысли. Джеки и теперь ведет себя так по причинам, о которых я не могу вам говорить, потому что в этом случае предам ее. Однако сам я время от времени ослабляю бдительность, если бессмертный мне нравится… вот как вы, например.

Винсент моргнул, не зная точно, предлагает ли ему Тайни именно то, о чем он подумал.

— Конечно, если вы прочтете мои мысли и узнаете все про Джеки, я не предам нашу дружбу, — спокойно пояснил Тайни. — Но если вы на это решитесь, надеюсь, вы не станете мне об этом рассказывать, потому что тогда я буду ругать себя за то, что не защищал свои мысли как следует.

Винсент почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке. Этот юноша очень умен!

— В общем, вы можете сидеть тут и спокойно ужинать, а я как раз собирался подумать о том, почему Джеки так сильно настроена против бессмертных и как это печально.

Чтобы удержаться от смеха, Винсент вгрызся в цыпленка. Прожевав кусок, он очистил свое подсознание и осторожно проник в мысли Тайни.


— Я удивлен, что ты не заставила Аллена Ричмонда возвести более высокую стену и поверху пропустить электричество, — поддразнил Тайни свою начальницу, когда они с ней шли вдоль высокой кирпичной стены, огораживающей владения Винсента. Джеки улыбнулась, но тут же начала серьезно обдумывать эту возможность. Не такая уж плохая мысль, если учесть, что диверсант собирается заняться Винсентом.

Она вспомнила о пришедшем сегодня письме и нахмурилась. Джеки нашла его на первом этаже, когда, приняв душ и переодевшись, спустилась вниз. В холле на маленьком столике лежала небольшая стопка почты. Догадавшись, что это Тайни и Маргарет захватили письма из почтового ящика, Джеки взяла всю стопку и по дороге в кабинет стала просматривать конверты. Два банковских счета, распечатка расходов по кредитной карте, счет за электричество и новое письмо от отправителя, в котором она подозревала диверсанта.

Джеки сразу насторожилась, увидев подозрительный обратный адрес — тот же самый, что и адрес получателя, торопливо вскрыла конверт и прочла:


«Готов поиграть?»


Волосы у нее на затылке встали дыбом, адреналин пронесся по жилам, как холодная пуля. Сжав письмо в руке, Джеки резко развернулась и кинулась на кухню, обнаружив там только Тайни. Винсент и Маргарет уехали минут десять назад в вечерние клубы.

Джеки с Тайни долго обсуждали смысл нового письма. Шаблон сменился. Предыдущие письма были все датированы следующим после события днем, и в них содержалась насмешка над Винсентом. А в этом, похоже, заключалась угроза. Что-то должно случиться. Джеки не на шутку растревожилась и видела, что Тайни тоже неспокоен, однако они не догадывались, в каком направлении действовать. Совершенно непонятно, что затеял диверсант.

После непродолжительного обсуждения Тайни предложил прогуляться по периметру поместья Винсента. Джеки понимала, что это просто повод хоть немного сбросить напряжение, вызванное письмом, и не рассчитывала найти ничего подозрительного во время этой прогулки вдоль высокой кирпичной стены, огораживавшей собственность Винсента.

— Боюсь, особой пользы от более высокого забора или электричества не будет, — сказала она. — Бессмертные умеют прыгать выше нас, но кто знает, насколько высоко?

— Хм… — Тайни оценил стену взглядом. — И наверняка умеют лазать по деревьям, а их тут полно по обеим сторонам стены.

Джеки кивнула:

— Настоящую безопасность гарантируют только датчики движения, видеокамеры и сигнализация в самом доме. Будем надеяться, что это все поможет.

Тайни что-то согласно буркнул, и оба замолчали. Через некоторое время он сменил тему:

— Маргарет — интересная женщина. И очень волнуется о Винсенте.

— Да?

— Похоже, она думает, что ему очень одиноко, — добавил Тайни, и Джеки с удивлением посмотрела на него:

— Одиноко?

— Да. Маргарет считает, что он теряет интерес к жизни. Все реже и реже играет в своих спектаклях, и ей кажется, что он все больше времени проводит дома. Маргарет говорит, что, по ее мнению, он и крови пьет недостаточно. Когда Винсент приезжал в Нью-Йорк, ей показалось, что он здорово похудел.

Джеки провела немало времени среди бессмертных и сумела усвоить, что скука — их самый страшный враг. Когда они теряют интерес к жизни, пьют меньше крови и начинают вести отшельнический образ жизни, это приводит к безразличию, депрессии и саморазрушению. Весть о том, что Винсент погружается в депрессию, ей не понравилась.

Мысли Джеки разбежались, но тут Тайни взял ее за руку и повернул влево. Джеки оглянулась и увидела, что они уже дошли до ворот, а сейчас он тянет ее обратно к дому.

На первом этаже горел яркий свет, хотя Винсент с Маргарет еще не вернулись. Джеки была недовольна тем, что Винсент сейчас далеко от дома. У нее возникло ощущение, что события вот-вот начнутся.

— У тебя опять то нехорошее предчувствие, — заметил Тайни.

Джеки слабо улыбнулась — они вместе придумали этот термин для ощущения, возникающего у нее всякий раз перед тем, как что-нибудь случается.

— Что, так заметно?

— Ты чуть из кожи вон не вылезла от напряжения. Обычно это верный признак того, что у тебя опять нехорошее предчувствие.

Джеки кивнула и с силой выдохнула.

— Так и есть, и прогулка мне ничуть не помогла.

— Почему бы тебе не искупаться? — предложил Тайни.

— Может, я так и сделаю, — пробормотала Джеки.

— Бассейн или океан? — спросил он. Дом располагался прямо на берегу океана, но бассейн с подогревом в доме тоже имелся. Преимущество Голливуда.

— Бассейн, — решила Джеки. Преимущество или нет, но она смотрела по телевизору «Челюсти» в самом впечатлительном возрасте. В океане не расслабишься. Там придется постоянно вглядываться в горизонт в поисках акул и подпрыгивать всякий раз, когда какая-нибудь рыбешка вдруг заденет ее плавником.

— Если пойдешь в бассейн, я с тобой.

— Ты в детстве тоже смотрел «Челюсти», да? — фыркнула Джеки.

— О да! Несколько недель после этого даже в местный бассейн не ходил.

Они прыснули вдвоем, вошли в дом и разошлись по комнатам, чтобы переодеться и потом встретиться у бассейна. Джеки быстро стянула с себя одежду, надела красный закрытый купальник, спустилась вниз, на кухню, и обнаружила, что обогнала Тайни.

Задержавшись у панели сигнализации, она набрала код, чтобы открыть кухонную дверь без воя сирены, вышла в патио и остановилась.

На улице было по-прежнему тепло, но очень темно. Джеки подумала, не включить ли освещение у бассейна, но решила, что света от кухонных окон будет вполне достаточно. Конечно, не так светло, как днем, но главное — не врезаться головой в бортик бассейна.

Плитка патио приятно холодила босые ноги. Джеки бросила полотенце на один из стульев, стоявших вокруг стола, поболтала ногами в воде и откинулась назад, чтобы полюбоваться на усыпанное звездами небо. Посидев так немного, она нетерпеливо обернулась на дом, недоумевая, что так задержало Тайни.

Она уже собиралась вернуться назад и поискать его, но тут кухонная дверь отворилась и вышел Тайни — в мешковатых плавках с изображенным на них котом Сильвестром. Джеки расплылась в веселой улыбке и покачала головой. Габариты этого парня устрашали всех, но никто бы его не боялся, если бы знал, каков он на самом деле.

А может, и боялись бы, решила Джеки. Тайни обладал не только здравым смыслом, но и отвагой и был сильнее медведя средних размеров.

— Чего ты ждешь? — спросил он, шагая к ней через патио. — Ты же умираешь, как хочешь нырнуть! Давай!

Негромко засмеявшись, Джеки прыгнула и ахнула, оказавшись в воде. Нагретая за день, вода все же была существенно холоднее, чем температура тела. Джеки быстро нырнула, чтобы скорее привыкнуть к разнице температур. Снова вынырнув на поверхность и покрутив головой, она увидела, что Тайни уже тоже в бассейне и плывет по дорожке. Джеки немножко полежала, слегка пошевеливая ногами, а потом тоже решила поплавать.

Прошло добрых двадцать минут, прежде чем она заметила движение у бортика бассейна. Резко остановившись, Джеки всмотрелась в темноту и успокоилась, разглядев Тайни. Он уже выбрался из воды и теперь вытирался.

— Ты все? — спросила Джеки.

— Я побуду здесь. Плавай спокойно, — заверил ее Тайни, накинул на плечи полотенце и сел.

Джеки кивнула и продолжила дистанцию. Остановившись в следующий раз, она не увидела Тайни на стуле и стала нервно оглядываться, пытаясь понять, куда он делся. Потом заметила плывущую к ней в воде тень и засмеялась.

Через мгновение ее смех сменился замешательством и даже страхом. Джеки поняла, что фигура в воде не похожа на Тайни. Она уже хотела рвануть к бортику бассейна, но тут пловец вынырнул прямо перед ней, и Джеки заморгала, узнав Винсента.

— Вы уже дома. — Какое-то жалкое приветствие, но это первое, что пришло ей в голову.

Винсент хмыкнул, заметив ее удивление:

— Мы вернулись пару минут назад. Я понял, что вы в бассейне, переоделся и решил присоединиться к вам.

Джеки кивнула и посмотрела в сторону дома:

— А куда делся Тайни?

— Пошел обсушиться и переодеться, раз уж вы теперь не одна.

Джеки отплыла чуть в сторону. Пока Тайни был здесь, ей не хотелось вылезать, но теперь, когда друга сменил Винсент, она могла думать только о том, как бы поскорее выбраться из бассейна. Внезапно возникло ощущение опасности, словно она вдруг обнаружила, что плавает наперегонки с акулой.

Джеки направилась к лесенке, но тут вспомнила, что говорил Тайни о ее страхах и о том, что Винсент — не Кассиус. Тайни нравился Винсент, и Джеки доверяла суждениям своего друга. Она решила остаться и попытаться быть любезной, несмотря на опасения и тревогу. «Я могу с этим справиться», — заверила себя Джеки и сознательно перестала обращать внимание на защитные механизмы, вопившие, чтобы она бежала прочь, или хотя бы оскорбила его как следует, или сделала еще что-нибудь, лишь бы вырваться из-под его влияния.

Словно ощущая ее дискомфорт, Винсент поплыл назад, давая Джеки больше свободы. Она наблюдала, искренне восхищаясь его умелыми движениями.

— Я удивлен, что вы предпочли океану бассейн, — заметил Винсент.

Взгляд Джеки скользнул по его лицу. Она перешла на кроль и сказала:

— Люблю видеть, кто находится вместе со мной в воде. Не хочу никаких неожиданностей.

Винсент негромко рассмеялся.

— Надо думать, вы любите плавать по ночам в океане? — спросила Джеки.

— Да, я редко пользуюсь бассейном. — Они немного помолчали, потом Винсент спросил: — Скажите, днем в океане холодно купаться? — И прежде чем Джеки успела ответить, сказал: — Наверное, да.

— Вы никогда не купались днем? — спросила Джеки.

— Нет, никогда, — ответил Винсент. — Это лучше, чем ночью?

Джеки задумалась и нахмурилась.

— Нет, не лучше, просто по-другому, — решила она. — Вам, наверное, не хватает возможности выходить на солнечный свет, когда хочется?

— Нельзя тосковать по тому, чего никогда не знал, — просто ответил Винсент.

Этот ответ заставил Джеки задуматься, чего еще Винсент никогда не знал. Она попыталась придумать занятия, которым можно предаваться только днем, но обнаружила, что ничего такого не придумывается. Днем она работала, а то, чем занималась в выходные, вполне можно было делать и ночью. Купаться, рыбачить, устраивать пикники с барбекю — все это можно делать и ночью. Ну да, нельзя валяться с книжкой на солнышке, но специалисты утверждают, что избыточный загар опасен и может привести, не дай Бог, к раку кожи.

— А каково это — жить так долго? — внезапно спросила Джеки.

Винсент замер, подплыл к бортику бассейна и взялся за него, обдумывая вопрос. Через некоторое время он покачал головой:

— Я не знаю, что сказать. Такая жизнь — все, что мне знакомо, и я не могу сравнить с тем, каково это — не жить долго.

Он задумчиво смотрел вдаль, и Джеки подумала, что это и есть его ответ, но тут Винсент снова заговорил:

— Сначала было очень весело, и я жалел смертных, которые ощущают, как постепенно с каждым годом уходит их молодость и красота, а я при этом остаюсь по-прежнему молодым и здоровым.

Он замолчал, и Джеки неожиданно для себя сказала:

— Должно быть, это что-то невероятное. Путешествовать по всему миру, видеть различные эпохи, встречаться с великими людьми — например, такими, как Шекспир…

Винсент едва заметно усмехнулся:

— Если бы еще знать, что он великий, когда встретишься с ним.

Она вскинула брови:

— В смысле?

— Ну, сейчас, четыреста лет спустя, Шекспир — гений, а в те времена он был всего лишь драматургом — довольно успешным, но просто драматургом. Когда мы с ним познакомились, я представления не имел, что нахожусь рядом с человеком, который станет такой знаменитостью. — Винсент усмехнулся: — Знай я это, относился бы к нему с большим уважением.

— Вы были ребенком, когда познакомились с ним, — заметила Джеки.

— Я был испорченным, избалованным мальчишкой, — поправил ее Винсент и покачал головой.

— В досье, собранном на вас отцовской фирмой, говорится, что именно встреча с Шекспиром определила вашу судьбу и вы решили стать актером. — В шкафах ее детективного агентства лежали досье на очень многих бессмертных со сведениями, собранными за долгие годы.

Винсент расхохотался:

— В моем случае ваше досье ошибается. Меня убедила не столько сама встреча с ним, сколько хорошенькие леди, осаждавшие театр и восхищавшиеся актерами. Кроме того, меня подтолкнула церковь, в те времена обрушившаяся на театры и называвшая их безнравственными и непристойными. В моих глазах театр стал очень притягательным.

— Мятежная юность, — усмехнулась Джеки.

— Возможно, — допустил Винсент. — Но я всегда был на стороне гонимых, а церковь уничтожила бы театр, если бы не поддержка королевской и аристократических семей.

Винсент оперся на бортик бассейна и начал лениво шевелить лежащими на поверхности воды ногами.

— В те времена театр был чем-то особенным. Столько энергии и возбуждения!

— А сейчас? — спросила Джеки.

— Сейчас… — Он нахмурился. — Сейчас это холодные амбиции и погоня за всемогущим долларом. Осталось очень мало по-настоящему интересного, творческого, особенно в Голливуде, где повторяют старые денежные проекты и переносят на большой экран видеоигры, вместо того чтобы создавать новые блестящие сценарии и шоу.

Джеки нахмурилась. Винсент действительно выглядел уставшим и циничным. Может быть, опасения Маргарет и в самом деле оправданны?

— Если вам не нравится Голливуд, то почему живете здесь? Почему не переехать поближе к семье?

— В последнее время я и сам этому удивляюсь, — признался Винсент и коротко хохотнул. — Честно говоря, я подозреваю, что и правда бунтовал тогда.

— Да? — с удивлением спросила Джеки.

— Ну, вы же знаете, отцы всегда хотят, чтобы сыновья шли по их стопам.

— А сыновья часто восстают, — улыбнулась Джеки, но улыбка ее увяла, когда она добавила: — Ваш отец — дознаватель в Совете.

Винсент поднял брови, и Джеки поняла, что в ее голосе сквозило раздражение. Совет был правящим органом бессмертных, а их дознаватели — эквивалентом человеческой полиции. Джеки всегда возмущалась тем, что бессмертные ставят себя выше человеческих законов и считают, что у них должны действовать свои законы и собственные дознаватели.

Но с другой стороны, она понимала, что полиция смертных не смогла бы заставить их выполнять человеческие законы. Сама идея смехотворна. Допустим, нужно наказать Винсента или любого другого бессмертного за превышение скорости. Им всего-то и потребуется, что войти в сознание полицейского и убедить его, что никакого превышения не было и что вообще полицейский их никогда не видел. И точно так же с любым другим законом. Пережив опыт контроля над собственным мозгом, зная, что бессмертные могут заставить смертных сделать против воли что угодно, Джеки понимала, насколько пугающими были их способности. Один из них мог, к примеру, убить кого-то перед целой толпой свидетелей, а потом заставить всех до единого забыть то, что они видели. Собственные дознаватели им необходимы.

Что до своих законов, то Джеки хотя и хотела, чтобы бессмертные следовали всем человеческим законам, но все же понимала, что бессмертные так рассеяны по свету, что дознаватели просто не в состоянии заставить их эти законы выполнять. И поэтому они остановились на законах, действительно для них важных, например таких, как обязать всех пить только фасованную кровь и не трогать смертных, за исключением случаев крайней необходимости или по медицинским показаниям, когда требуются живые доноры. Остальные законы, похоже, были просто направлены на то, чтобы не перенаселить землю, разрешая родить только одного ребенка раз в сто лет и обратить только одного смертного за всю жизнь.

Джеки знала, что нарушение этих законов каралось смертью, причем очень мучительной. Согласно отцовским документам, последнего бессмертного, попытавшегося обратить более одного разрешенного смертного, выследили здесь, в Калифорнии. Его привязали к столбу и оставили на весь день на солнце, а на закате обезглавили. Обезглавливание, вероятно, было самым милосердным эпизодом в этом действе. Настоящее наказание — это пребывание целый день на солнце, в результате чего происходит обезвоживание и наночастицы, нуждающиеся в крови, начинают поедать собственные органы осужденного. По словам Бастьена, для них не существовало более страшной пытки, и преступник умолял как можно скорее отрубить ему голову и избавить от мук.

— А сколько всего дознавателей? — внезапно спросила Джеки. Ее это давно интересовало.

— Я точно не знаю, — ответил Винсент и предположил: — Здесь, в Северной Америке, вероятно, дюжина или около того.

— А сколько здесь живет бессмертных?

Он покачал головой:

— Скажу вам честно: я этого не знаю. Вероятно, что-то около пятисот. В Северной Америке.

— А в Европе?

— Больше, — серьезно ответил он.

Джеки кивнула. Она знала, что европейскими бессмертными правит другой Совет, отличающийся от североамериканского, и между ними уже много столетий существуют трения, начавшиеся тогда, когда часть бессмертных покинула Европу, испугавшись охоты на ведьм, и перебралась в Америку. Европейский Совет считал, что эмигранты по-прежнему должны подчиняться им, но семьи эмигрантов имели другую точку зрения, понимая, что европейский Совет далеко и уже не занимается их делами. Они хотели управлять своей жизнью самостоятельно.

По словам Бастьена, последовавшая битва в некотором роде повторила американскую войну за независимость, хотя и в меньших масштабах, и в конце концов европейский Совет просто умыл руки, оставив этих людей в их новом мире. Собственно, у него и выбора не было — они не жили в Америке и не могли контролировать эмигрантов.

Джеки, сменив тему, задала вопрос, который мучил ее с момента прибытия в Калифорнию:

— А сколько крови вам требуется в день?

Винсент поколебался, но ответил:

— Большинству хватает трех-четырех фасованных пакетов. Некоторым нужно больше. У всех по-разному.

— А вам? — спросила Джеки. — Сколько человек в день вы кусаете?

— Теперь только одного или двух.

— А почему вам нужно меньше крови?

— Не то чтобы мне нужно меньше, но… — Он равнодушно пожал плечами. — Я питаюсь только для того, чтобы держаться на ногах.

— Чтобы держаться на ногах… — повторила Джеки, вспомнив разговор с Тайни. По его словам, Маргарет считает, что Винсент сильно похудел. Очевидно, питаться «чтобы только держаться на ногах» недостаточно. — Почему?

Винсент не стал делать вид, что не понял вопроса, однако, отвечая, отвел взгляд.

— В последнее время охота стала казаться мне ужасной скукой.

— Скукой? — обеспокоенно переспросил а Джеки, чувствуя, что это очень плохо.

— В последнее время мне все кажется докукой, — недовольно признался Винсент. — Вы были правы. До того как вы с Тайни приехали, я ничего не ел. Я перестал есть лет триста тому назад. Вообще следовало бы, потому что еда помогает создавать собственную кровь, уменьшая потребность в той, которую приходится пить, но еда, как и охота, стала скукой. Мне стало скучно есть, и не стоит оно тех хлопот.

— Стало скучно есть? — Джеки уставилась на него, уверенная, что он просто шутит. Ей никогда не приходило в голову, что вампиры не едят от скуки, и верилось в это с трудом. Ну как можно думать, что еда — это скучно?

Винсент фыркнул, увидев ее реакцию:

— Да.

— Значит, вы все перестали есть от скуки?

Винсент помялся, но продолжил:

— Некоторые перестали, а некоторые — нет. Мой кузен Люцерн родился на двести лет раньше меня, в те времена, когда габариты и сила имели большое значение. Он был воином, крупным и мускулистым. А мышечную массу не так легко поддерживать. Он всегда не только пил кровь, но и ел обычную пищу, а когда устал от еды, все равно продолжал есть по необходимости, чтобы поддерживать мышечную массу. А мою кузину Лисианну это никогда не волновало, потому что она женщина, и когда ей надоело, она просто перестала есть… А потом опять начала, когда познакомилась с Грегори.

— А вас не волнует мышечная масса? — спросила Джеки.

Винсент усмехнулся и вытянул вперед руки.

— К тому времени как я родился, в любом сражении мастерство ценилось больше силы. Мы дрались на дуэлях, на шпагах или на пистолетах. Мне не приходилось орудовать огромным мечом, как Люцерну, поэтому не было необходимости и в такой мускулатуре. Да я никогда к этому не стремился. А когда устал от еды, просто перестал есть.

Джеки склонила голову набок и смерила его взглядом. Он говорил так, будто был тощим мальчишкой, а ведь это было не так. Он не такой мускулистый, как Шварценеггер, но у него хорошая мужская фигура, отличное телосложение.

Она покачала головой:

— Мне очень трудно понять, как можно считать еду скучной.

Винсент прыснул, увидев ее озадаченное лицо:

— Через пару сотен лет многое уже становится скучным.

— Например? Что еще вам наскучило? К чему еще вы потеряли интерес?

— К сексу.

Ответ оказался неожиданным, и Джеки покраснела. Хорошо, что у бассейна было темно.

— Что, язык проглотили? — поддразнил ее Винсент.

— Я просто не знаю, как реагировать, — пробормотала Джеки. — Думаю, это так же противоестественно, как то, что может наскучить еда.

— Да, я и сам себе удивляюсь. — Он вздохнул. — Когда-то мне очень нравился секс. И я был в нем хорош.

Теперь Джеки действительно не знала, что сказать. Винсент произнес это так невозмутимо — не хвастаясь, просто констатируя факт. Так, например, можно говорить о том, что ты классно разгадываешь кроссворды. Трудно не поверить, что это правда. А с другой стороны, все мужчины считают, что они искусны в сексе, и не важно, так ли это на самом деле.

Джеки надоело взбивать ногами воду, поэтому она тоже подплыла к бортику и уцепилась за него чуть в стороне от Винсента, чтобы дать отдых ногам.

— Ну, хватит обо мне, — внезапно произнес Винсент. — Я знаю, что ваш отец основал детективное агентство. А ваша мать? Чем занималась она?

— Мама умерла, когда мне было четыре года, — ответила Джеки. — Я ее почти и не помню. Она работала секретарем в папиной фирме и до моего рождения, и после.

— Так вас растил отец?

Джеки кивнула, и Винсент спросил:

— И кем же вы были в детстве — сорванцом или барышней?

Вопрос позабавил Джеки. Она улыбнулась, но тут же удивленно моргнула, потому что Винсент добавил:

— Я думаю, вы были сорванцом.

— Почему? — с подозрением спросила она.

Винсент пожал плечами:

— Единственный ребенок, которого растил отец. Вероятно, вам приходилось постоянно завоевывать его внимание. Обычно это приводит к тому, что девочка старается заменить отцу сына, которого у отца нет, и именно так добиться его одобрения.

Джеки нахмурилась. Она в самом деле была сорванцом и действительно вела себя как мальчишка, чтобы добиться внимания и одобрения отца. Может быть, она и продолжает это делать по инерции, несмотря на то что отец уже умер.

— Пойдемте. — Винсент неожиданно подпрыгнул и оказался на плитках у бассейна. Он наклонился и протянул руку Джеки. — Вы уже дрожите, пора выбираться из воды.

Джеки с удивлением отметила, что он прав — она действительно дрожит. Сначала она чуть было не отвергла его руку, но, подумав, вздохнула и уцепилась за нее. Винсент сжал ее пальцы, и Джеки в момент оказалась на плитках, которыми было вымощено патио. С нее капало. Винсент вытащил ее из воды одной рукой, причем без особых усилий, и прежде чем она это осознала, он уже взял полотенце и закутал в него Джеки.

Ей бы уже давно не стоило так удивляться, но всякий раз ее поражало, насколько сильными и быстрыми были бессмертные. Джеки хорошо знала, что, находясь среди людей, эти существа лишь частично используют свою энергию и передвигаются, по их понятиям, со скоростью улитки. Благодаря этому окружающие воспринимают их как обычных смертных.

Но все мысли об их скорости и силе испарились, едва Винсент взял полотенце, в которое ее закутал, за концы и стал промокать капли на ее лице. Начал он почти по-матерински, но потом движения его рук вдруг замедлились, а его взгляд сосредоточился на ее губах. Лицо Винсента стало серьезным. Такого выражения лица Винсента Джеки еще не видела. Обычно он, как униформу, нацеплял на себя добродушное или веселое выражение, но сейчас эти маски куда-то исчезли. Он смотрел серьезно, почти торжественно, а его глаза светились серебристо-синим голодным блеском, не имевшим никакого отношения к жажде крови.

У Джеки перехватило дыхание. Его тело находилось совсем рядом, и если она чуть качнется вперед, то коснется его грудью. От этой мысли по ее спине побежали мурашки, и ее охватило волнение. Винсент моргнул и нахмурился:

— Пойдемте. Вечер прохладный, вы замерзли. — Он отпустил полотенце, взял Джеки за руку и потянул к кухонной двери. — Внутрь, внутрь, нужно согреться.

Джеки кивнула и пошла впереди него, испытывая некоторое облегчение. Как хорошо, что он ее не поцеловал! Все прошло безболезненно. Она не почувствовала его попыток прочесть ее мысли, он не стал подчинять ее себе и заставлять делать что-нибудь против ее воли. Может быть, она и правда позволила своим давним страхам взять над собой верх и поэтому отнеслась к нему несправедливо. Может быть, он такой же славный, как Бастьен. Ведь наверняка не все бессмертные смотрят на смертных свысока, не все используют их и причиняют боль, как Кассиус. Такой ход мыслей был для Джеки большим шагом вперед. Она попыталась отрешиться от той системы верований, в которой жила уже много лет.

Загрузка...