Сросшиеся с ним

Глава первая

Райли

Я чувствую себя так, словно нахожусь в печи. Почему здесь так чертовски жарко? Стоп, а где это здесь? По мере того как туман сна медленно покидает мой мозг, и я просыпаюсь, ко мне приходит осознание того, что я нахожусь не в своей постели.

Моя слабая попытка вывернуться из-под тяжелой руки, обнявшей меня за талию, пресекается, когда эта рука обхватывает меня крепче и прижимает спиной к мужской груди. Я замираю, надеясь не разбудить того, кому принадлежит рука.

Опускаю взгляд на эту руку, очень мускулистую и татуированную, и с моих губ срывается тихий стон. События прошлой ночи медленно возвращаются в мое сознание, и я понимаю, кому она принадлежит. Тело, которое идет в комплекте с рукой, представляет собой 182-сантиметровую гору мускулов. Одна мысль о том, что это тело может сделать с моим, заставляет меня пересмотреть план побега.

Чем может навредить еще один раунд? Еще один великолепный момент, когда наши тела сольются воедино, прежде чем я уйду и никогда больше не поддамся соблазну. Я двигаюсь, упираясь задницей в его член. Чувствую его твердость, продолжая тереться о него.

Рука вокруг меня напрягается, каким-то образом притягивая мое тело еще ближе. Его хриплый голос рычит мне в ухо, заставляя мурашки разбегаться по всему телу.

— Знаешь, детка, если ты хочешь, чтобы младший вышел поиграть, все, что тебе нужно сделать, это попросить. Он готов стать твоим в любое время.

Повернувшись к нему лицом, я беру его член в руку и медленно поглаживаю его вверх-вниз.

— Ммм, думаю, я бы хотела поиграть с ним еще разок, прежде чем мне придется уйти, — заявляю я, опустив голову, не в силах смотреть ему в глаза.

Не знаю почему, но этот человек заставляет меня чертовски нервничать. Он вызывает бабочек, нет, не бабочек, скорее улей пчел, жужжащих в моем животе. Это нервирует, и обычно я оказываюсь за дверью раньше, чем он успевает моргнуть. Но его младший — это что-то особенное, и я хочу еще. Только один разок, говорю я себе.

— Детка, если ты решила, что я отпущу тебя после еще одного раза, подумай еще, — его голос такой строгий и серьезный, что я поднимаю голову и смотрю в глаза, которые внимательно изучают мое лицо. Черт, кажется, он действительно серьезен. Как раз в тот момент, когда я собираюсь опровергнуть его утверждение о том, что он может меня удержать, меня прерывает стук в дверь. Но именно слова, которые раздаются в доме, заставляют мое тело замереть, а разум — впасть в панику.

— Полиция, откройте!

Снова стук, снова требование открыть. Брэй ругается под нос, вскакивая с кровати и быстро надевая одежду. Оглянувшись на меня, он говорит:

— Что бы ни происходило, оставайся здесь. Не покидай эту комнату. Я хочу, чтобы ты была здесь, в этой кровати, когда я разберусь с этим дерьмом.

Да пошел он. Я стряхиваю оцепенение со своего переполненного похотью мозга и набрасываю на себя первое, что нахожу на полу. Это оказалась футболка, которая была на нем прошлой ночью.

Мой взгляд окидывает спальню и останавливается на телефоне. Взяв его, я направляюсь к двери. Как только моя рука оказывается на ручке, ладонь Брэя смыкается вокруг нее, останавливая мое поспешное бегство.

— Райли, ты сошла с ума, если хоть на минуту думаешь, что я позволю тебе уйти отсюда, особенно в таком наряде.

Освободив свою руку от его, я поворачиваюсь и пихаю его в грудь, в его каменно-твердую чертову грудь. Вместо того чтобы представлять, что я могу сделать с этой грудью, я позволяю гневу закипать внутри меня, досадуя на то, что сама поставила себя в такое положение. Я до сих пор помню, как в дверь дома моего детства постучали и сказали эти слова, только искали они не какого-то парня, с которым я только что познакомилась. Нет, они искали моего отца.

Я чувствую, как подступают слезы от нахлынувших воспоминаний, и это только сильнее злит меня. Я не слабая. Я не позволяю себе быть уязвимой девушкой. Я сильная, независимая и планирую оставаться такой.

Я отталкиваю его от себя, что он, очевидно, позволяет мне сделать, потому что, скажем прямо, я никак не могу сдвинуть с места эту мужскую громадину.

— Ты не имеешь права указывать мне, что я могу делать, а что нет. Мы с тобой отлично провели время прошлой ночью, но это все. Я ухожу. Надеюсь, тебе понравится время, проведенное в наручниках, — говорю я, отступая к двери.

Брэй делает шаг ко мне, и я протягиваю руку, чтобы остановить его.

— Если ты хоть пальцем дотронешься до меня или попытаешься помешать мне покинуть эту комнату, я закричу, как сумасшедшая, и эти копы выломают твою дверь, я уверена.

Я наблюдаю, как он делает шаг назад, его кулаки сжимаются и разжимаются, пока он смотрит, как я выхожу на улицу. Я чувствую его взгляд за спиной на протяжении всего пути через дом. Но не оборачиваюсь, чтобы посмотреть.

Распахнув дверь, я одариваю офицеров своей самой яркой улыбкой.

— Офицеры, думаю, что человек, которого вы ищете, находится прямо за моей спиной. Хорошего вам дня.

Идя по дорожке, я не останавливаюсь, не оглядываюсь и не плачу, пока не отхожу достаточно далеко и не скрываюсь из виду.

Наконец, смахнув предательские слезы с лица, я расправляю плечи. Я не позволю себе вернуться в тот момент, к воспоминаниям о том, как моего отца уводили в наручниках. Черт, я понятия не имею, где нахожусь. Как же я попаду домой?

— Ладно, ты справишься, Райли, просто позвони Холли. Она приедет и заберет тебя, — я знаю, что сейчас, наверное, выгляжу как сбежавшая из психушки. На мне мужская футболка и больше ничего, хотя футболка спускается почти до колен. Неважно, что на мне более закрытая одежда, чем прошлой ночью в клубе, но почему-то я чувствую себя почти голой. То, что я разговариваю сама с собой, тоже не добавляет уверенности в собственном здравомыслии.

Я звоню Холли, и та, прокричав свой привычный монолог о том, что ей снова придется забирать мою задницу из незнакомого района, соглашается приехать и забрать меня.

Итак, я сижу под огромным тенистым эвкалиптом и жду. Оглядывая окруженную деревьями улицу с огромными особняками, я испытываю как благоговение, так и шок от того, что именно на этой улице живет Брэй. Это не то место, где я представляла себе, он может жить. Эта улица кричит о семье, жене, муже, «двух с половиной детях» и собаке. А не горячем, как грех, татуированном плохом парне, с которым я была прошлой ночью.

Я визжу, когда меня стремительно перекидывают через плечо, большое широкое плечо. Цепляясь за его футболку, я чувствую, как под ней напрягаются мышцы, пока он несет меня через свой дом. Задрав голову, я даже не могу толком рассмотреть его дом, пока он несет меня куда-то, и я надеюсь, что в спальню.

— Брэй, отпусти меня. Я могу идти сама. Я слишком тяжелая, и ты, наверное, надорвешь себе спину или еще что-нибудь, а мне очень нравится эта спина. Я бы не хотела ее повредить.

— Ни за что на свете я тебя не опущу, тыковка. Не раньше, чем повалю тебя на свою кровать, что произойдет очень скоро, — он шлепает меня по заднице, прежде чем добавить: — Никогда, бл*дь, не пытайся снова сказать мне, что ты слишком тяжелая. Твое тело — определение совершенства.

Ммм, я не могу не поморщиться от жгучей боли в заднице. Как бы я ни старалась не позволить стону вырваться из моего рта, это происходит. Брэй замечает мою реакцию, стонет в ответ и шлепает меня еще раз, в этот раз сильнее.

— Любишь погрубее, да? Хорошие новости для тебя, детка, я люблю трахаться грубо и жестко. Приготовься, потому что тебя ждет ночь, которую ты не скоро забудешь.

Внезапно я лечу по воздуху и приземляюсь на спину, на то, что можно описать только как облако. Черт, это его кровать? Не думаю, что я когда-либо чувствовала что-то настолько мягкое и удобное. У меня нет времени размышлять о качестве матраса и постели Брэя, мое внимание сразу же привлекает фигура мужчины, который сейчас стягивает футболку, обнажая адски горячее тело.

Мой взгляд перемещается от его широких плеч и широкой груди вниз к его… подождите, это что, восьмерка? Мои попытки посчитать кубики прерывает его властный голос, выведя меня из оцепенения.

— Раздевайся сейчас же, Райли. Я больше не буду просить.

Я смотрю на него, не находя слов и смущаясь от влаги, которая только что появилась у меня между ног от его требования. Или это от того, что я вижу перед собой? Потому что, скажу я вам, одного вида Брэйдена Уильямсона без рубашки достаточно, чтобы любая девушка разрыдалась.

Следующее, что фиксирует мой мозг, — это звук рвущейся ткани. Черт возьми, я опускаю взгляд и вижу, что мое платье буквально разорвано пополам. Какого черта? Подняв глаза и встретившись взглядом с Брэем, я на мгновение теряюсь в этих изумрудных озерах.

— Какого черта, Брэй? Это было одно из моих любимых платьев!

— Я же сказал тебе раздеться. Ты была слишком медлительна, — он поднимает бровь, просто умоляя меня поспорить.

— Ну, может, предупредишь девушку, черт возьми, в следующий раз, когда соберешься снять футболку. Ничего не могу поделать, если я на мгновение потеряла голову от эффекта Брэя. Ты купишь новое платье, и, чтобы ты знал, оно было не из дешевых.

Брэй наклоняется, захватывает мои губы своими и не очень нежно раздвигает их, чтобы проникнуть языком в мой рот. Он буквально высасывает из меня все аргументы, пока целует до умопомрачения. Черт, я думала, что меня уже не раз целовали. Но это… этот поцелуй — тот, о которых снимают фильмы. Я хватаю его за шею и притягиваю ближе к себе, прижимаясь так сильно, как только могу.

Брэй прерывает поцелуй, проводит языком по моей шее, целует, покусывает и облизывает, спускаясь к груди. Со стоном он берет обе груди в руки, а затем втягивает в рот мой правый сосок. Мое тело выгибается от прикосновения, и я дрожу от удовольствия, проникающего в самое сердце.

Проходит совсем немного времени, и он уже стягивает мои трусики с ног. Я едва успеваю заметить его движение, как он широко раздвигает мои ноги, а его голова оказывается между ними. О Боже, смотреть на него было ошибкой. Голодного взгляда в его глазах, когда он облизывает губы, почти достаточно, чтобы отправить мое дрожащее тело за грань.

— Скажи мне, тыковка, ты такая же сладкая на вкус, как и на вид? Потому что это, должно быть, самая красивая киска, которую я когда-либо видел, — он рычит, кусая внутреннюю сторону моего бедра.

— О, Боже… О, Боже! — мои бедра сами по себе подрагивают, умоляя о трении, которого так отчаянно жаждет моя киска.

— Нет, я считаю, что «О, Брэй» — правильные слова, которые ты должна кричать, детка, — говорит Брэй за мгновение до того, как погрузить в меня свой язык, вылизывая меня снизу доверху. — Ммм, черт, тыковка, эта киска опасна. Один раз, и, кажется, я пристрастился, — Брэй быстро ныряет обратно.

Мгновением позже я выкрикиваю его имя, когда оргазм столетия охватывает меня. Каждое нервное окончание в моем теле трепещет, взрываясь ощущениями. Что, черт возьми, он со мной делает?

Должно быть, я на минуту потеряла сознание, потому что, когда открываю глаза, Брэй стоит перед кроватью. Голый. Совершенно, бл*дь, голый. Спасибо любым Богам, создавшим этот шедевр. Мои глаза жадно путешествуют по его телу, вниз по торсу, желая взглянуть на… подождите, черт возьми. Это… О, Боже, это так.

Мой рот наполняется слюной при виде его члена, его пирсингованного, красивого, огромного, мать его, члена. Я облизываю губы. Не могу дождаться, чтобы попробовать его на вкус. Я говорила о пирсинге? Да, это так. «Принц Альберт», блестящий металл на головке его члена.

Бип! Бип!

— Райли, вставай! Давай, у меня нет целого дня! — меня тут же вырывает из дневных грез или воспоминаний, называйте как хотите, голос сестры.

Соберись, Райли. Я пытаюсь взять себя в руки. Сейчас чувствую себя, как сучка в течке. Одно воспоминание о члене Брэя вызывает у меня желание повторить. Нет, я не могу пойти на это. Я не сделаю этого.

Поднимаясь с земли, я еще раз вспоминаю, на какую магию способен этот проколотый член, а в моей киске все горит и пульсирует от последствий прошлой ночи.

По дороге домой я делаю все возможное, чтобы не встречаться взглядом с Холли. Если я посмотрю на нее, она узнает о внутренней борьбе, которая происходит во мне. Как только я подумала, что Холли действительно собирается позволить мне молчать всю дорогу домой, она решила заговорить. Потянувшись, взяла мою руку и переплела свои пальцы с моими.

— Ладно, хватит уже грустить. Что случилось? — спрашивает она, сжав мою руку и затем отпустив ее.

Повернув голову и одарив сестру своим лучшим взглядом, я отвечаю:

— Я не грущу, ничего не случилось. Я не выспалась и устала, вот и все.

— Хорошая попытка, Рай, но я на это не куплюсь, — она отрицательно качает головой, используя свой учительский голос. Ненавижу признавать, что он на самом деле немного пугающий и требовательный, и почти заставляет меня признаться во всем, чтобы не чувствовать себя виноватой.

Переглянувшись с Холли, я уже знаю, что нет смысла пытаться что-то скрыть от нее. Мы никогда не могли ничего утаить друг от друга. Это какая-то странная особенность близнецов: мы всегда знаем, что чувствует другой.

Как бы мне ни хотелось довериться ей, сейчас я просто не могу. Конечно, она попытается понять, но она никогда не была в такой ситуации. У нее даже никогда не было отношений на одну ночь. Холли — девушка типа «все или ничего». Она ищет своего прекрасного принца, с которым разделит белый забор и «два с половиной» ребенка. Тем временем я давным-давно дала себе обещание, что никогда не позволю себе привязаться к парню.

Холли всегда была хорошим близнецом, в то время как я предпочитала размывать границы и нарушать правила. Ее характер — полная противоположность моему. Она работает учителем в младшей школе, любит детей, которых учит, как своих собственных, и плачет в конце каждого года, когда они переходят в следующий класс к новому учителю.

Хотя наши характеры могут быть противоположными, внешность у нас одинаковая. Только те, кто действительно нас знает, могут отличить нас друг от друга. У нас одинаковый рост, худощавое телосложение, длинные рыжие волосы, бледная кожа и зеленые глаза. Единственное отличие — у Холли есть крошечная веснушка под левым глазом.

Мое молчание не заставляет ее отступить.

— Рай, ты же знаешь, что я люблю тебя больше всего на свете. Пожалуйста, расскажи мне, что, черт возьми, произошло, иначе я могу просто развернуть эту машину и отправиться на поиски Брэя. Я не боюсь запачкать руки, если понадобится, ты же знаешь. Я уничтожу его, если он причинил тебе боль, — ее голос становится громче. Я знаю, что она действительно развернула бы машину.

— Тебе будет трудно добраться до него, Хол, учитывая, что копы его арестовали. Поэтому я и позвонила тебе, чтобы ты приехала за мной в такой ранний час.

Холли смотрит на меня с сочувствием, написанным на ее лице.

— Рай, мне очень жаль. За что его арестовали?

— Не знаю. Я надела футболку… — посмотрев вниз, я добавляю: — его футболку, схватила телефон и убралась к чертям собачьим. Я не стала задерживаться, чтобы выпить чашечку чая с офицерами, Холли. И, честно говоря, мне плевать, за что его арестовали. Это его проблема, а не моя.

Когда я заканчиваю свою тираду, меня осеняет. На мне его чертова футболка, неудивительно, что я не могу выкинуть его и его волшебный огурец из своей чертовой головы. Я чувствую его запах. Это экзотический, земляной аромат. Странное чувство: я разрываюсь между отвращением, потому что именно так я и должна себя чувствовать, и чувством комфорта и безопасности оттого, что могу чувствовать его запах. Ладно, теперь это точно. Я сошла с ума.

Когда мы подъезжаем к дому, Холли запирает дверь машины, пресекая мой план быстрого бегства.

— Райли, знаешь, что бы это ни было, это могло быть просто недоразумением. Не все, кого арестовывают, оказываются в тюрьме. Он тебе нравится, я вижу. Он нравится тебе больше, чем ты хочешь признать. Ты должна просто спросить его, — с этими словами Холли отпирает дверь, оставляя меня сидеть и размышлять над ее словами.

Прежде чем отправиться в душ, я звоню Алиссе и сообщаю, что Брэя увезли в наручниках. Скажем так, разговор был недолгим, и я сразу же прекратила его, когда она начала расспрашивать, откуда я знаю это. Не надо было ей звонить, конечно, он наверняка уже вызвал брата на помощь. И в самом деле, какое мне, черт возьми, дело до того, останется он гнить в камере один или нет? Мне все равно, по крайней мере, так я себе говорю.

Я только что приняла один из самых долгих душей в своей жизни. Мое тело нуждалось в горячей воде. Я чувствую себя так, будто пробежала марафон; мышцы болят в таких местах, о которых я даже не подозревала. Не говоря уже о том, что каждый раз, когда я сажусь, чувствую… нет, я больше не буду об этом думать.

Когда я возвращаюсь в спальню, мой телефон вибрирует на прикроватной тумбочке, где я оставила его заряжаться. Отключив его от зарядки, я пролистываю, кажется, миллион уведомлений о текстовых сообщениях. Большинство с неизвестного номера. Но есть и одно от Алиссы.

Любопытство по поводу неизвестного номера побеждает, поэтому я проверяю их в первую очередь.

Неизвестный: Где ты?

Неизвестный: Алло? Я даю тебе тридцать минут, детка. Если я не получу от тебя ответа, я пойду искать.

Неизвестный: Я серьезно. Я выслежу тебя, если понадобится!

Неизвестный: Райли, пожалуйста, просто скажи мне, что ты хотя бы благополучно добралась до дома.

Неизвестный: Осталось двадцать минут, тыковка.

Неизвестный: Пятнадцать минут, скажи мне, где ты.

Хорошо, очевидно, это от Брэя, но, если он думает, что я напишу ему ответ, пусть подумает еще раз. Я даже не знаю, откуда у него мой номер. Не задумываясь, я сохраняю его номер в своем телефоне, прежде чем перейти к сообщениям Алиссы.

Алисса: Райли, как сильно ты меня любишь? Вообще-то, не стоит отвечать на этот вопрос. Это неважно, потому что сейчас эта цифра увеличится в десять раз!

Алисса: Надеюсь, ты сидишь. Ты готова? Итак, вот новости. Я, да я, Алисса, только что нашла для тебя работу твоей мечты — пиарщика в самом горячем ночном клубе города. «Слияние», слышала о таком? Лол. В общем, Зак уволил свою сучку-пиарщицу вчера вечером, и я предложила ему поговорить с тобой. Он берет тебя без собеседования на испытательный срок; ты должна быть в клубе через два часа.

О, Боже! Подпрыгивая и исполняя счастливый танец, я беру себя в руки и пишу Алиссе ответное сообщение. Не могу поверить, что у меня есть работа в «Слиянии». Это как выиграть в чертову лотерею. Мне все больше и больше начинает нравиться этот Зак.

Я: Алисса! О, Боже! Я чертовски люблю тебя, девочка!!! Спасибо! Ты, должно быть, действительно взорвала мозги этому бедному парню прошлой ночью, раз он так просто дал мне работу. В любом случае, что бы ты ни делала с ним, продолжай в том же духе! Скажи ему, что я приду.

Алисса: Не волнуйся, я планирую оставить себе этот огурец. Мне кажется, он мне очень нравится, Рай. И не думай, что ты сорвешься с крючка. Я знаю, что у вас с Брэем что-то произошло прошлой ночью. Мне нужны подробности.

Я: Прости, я должна собираться. Мне нужно на новую работу.

Как раз в тот момент, когда я иду в гардеробную, мой телефон снова пищит. Когда я смотрю на экран, моя улыбка сходит на нет, так как я вижу уведомление от МПО, сокращенную версию моего предупреждения самой себе, что от этого человека мне нужно держаться подальше. Младший проколотый огурец. Нет, Райли, ты не позволишь ему испортить тебе этот счастливый момент. Не в силах сдержаться, я открываю сообщение.

МПО: Райли, я знаю, что ты сейчас на связи. Я вижу, что ты переписываешься с Алиссой. Ответь мне, пожалуйста. Мне просто нужно знать, что ты добралась до дома.

Не успеваю я написать ему ответное сообщение, предлагая место, куда он может засунуть свое беспокойство, как приходит другое сообщение.

МПО: Слушай, я знаю, что утром ситуация была неидеальной, но все уладилось. Мне жаль, что тебе пришлось проснуться из-за этого. Пожалуйста, ради Бога, скажи мне, что ты дома и что с тобой все в порядке.

Неидеальной? Это смешно. Когда в дверь стучатся копы, чтобы арестовать парня, с которым ты накануне занималась всякими компрометирующими вещами, это чертовски далеко от идеала. Моя кровь закипает. Я в бешенстве и собираюсь дать себе волю.

Я: Неидеальной??? Ты, должно быть, шутишь, да? Ты был АРЕСТОВАН, Брэй. Нет ничего идеального в том, что копы ломятся в дверь к парню, с которым ты трахалась накануне вечером! Засранец. Не пиши мне больше. Я в порядке. Прошлая ночь была веселой и все такое, но давай оставим все как есть.

Переключив телефон на беззвучный режим, я бросаю его на кровать и ищу идеальный наряд для первого рабочего дня.