Сросшиеся с ним

Глава третья

Райли

В последний раз взглянув на себя в зеркало, перед тем, как отправиться в «Слияние», где я с сегодняшнего дня работаю, я осталась довольна тем, что мне удалось сделать за такой короткий срок.

На мне черная юбка-карандаш, которая заканчивается чуть выше колен и имеет разрез до середины бедра. Я достала свою любимую белую прозрачную блузку. Высокая горловина обнимает шею, а рукава свободно спадают. Под нее я надела белый кроп-топ; на талии виден лишь намек на кожу между тем местом, где заканчивается кроп-топ и начинается юбка. Наряд дополнен парой черных туфель, которые добавляют еще немного роста к моему и без того высокому.

У меня нет времени что-то сделать с волосами, поэтому я решила собрать их в хвост — такой же, как обычно у Холли. Я довольна, что мне удается выглядеть профессиональной, крутой деловой стервой, что, признаться, мне и нужно, учитывая, что Зак — мой новый босс и новый парень моей лучшей подруги — видел во мне только пьяную, беззаботную тусовщицу Райли. Мне нужно доказать, что я еще и профессионал, который чертовски хорош в своем деле.

Взяв свою черную сумку Ted Baker Audrey, я начинаю искать клатч, в котором вчера вечером лежали все мои карты. И тут меня осеняет.

— Гребаный Брэй, — говорю я вслух пустой комнате. Я точно знаю, где я оставила этот клатч прошлой ночью — прямо на полу его гостиной, где он выпал из моих рук, потому что Брэй закинул меня на свое чертово плечо.

Я просто напишу ему позже и попрошу передать его Алиссе; тогда мне не придется встречаться с ним. Да, именно так я и поступлю.

Иду к своей машине и улыбаюсь, когда вижу ее: мой зверь, моя малышка, моя машина, единственная, на которой я не против ездить снова и снова. Поворачивая ключ зажигания, я слушаю, как ревет двигатель моего черного Mustang GT. Я не знаю, как он это сделал, но мой отец подарил машины и Холли, и мне в день окончания университета. Холли получила свою мечту — желтый VW bug, а я — эту машину.

Когда я подхожу к заднему входу в клуб, дверь открывается, и между мной и внутренним пространством клуба встает стена мускулов, одетых в черное. Мне приходится откинуть голову назад, чтобы встретиться с лицом стены. Я нахожу его лицо, а его глаза не очень уверенно скользят по моему телу. Прочистив горло, я привлекаю его внимание.

— Ты заблудилась? — спрашивает стена, приподняв бровь.

Наклонив голову, я недовольно смотрю на него. Я уже готова наброситься на него с кулаками, как вдруг вспоминаю, что теперь это мое место работы. Глубоко вздохнув, я беру себя в руки, прежде чем ответить ему. Протягивая руку, я говорю:

— Нет, я Райли. Зак ждет меня.

— Да все вы так говорите. Прости, милая, но Зак не заинтересован, — стена отступает назад, собираясь захлопнуть дверь перед моим носом. Я реагирую, не задумываясь, и выставляю ногу, чтобы поймать дверь, но та врезается во внутреннюю часть моей левой ноги.

— А-а-а, ублюдок! — это чертовски больно. Я прыгаю на месте, ругаюсь и матерюсь в течение добрых трех минут, прежде чем останавливаюсь и немного трясу ногой, осматривая повреждения. Да, это будет кошмарный синяк. — Возможно, ты захочешь подключиться к этой маленькой рации и сообщить Заку, что Райли, правильно произнеси это имя — Рай-ли, его новый PR-менеджер, здесь, — я не могу удержаться от того, чтобы не продемонстрировать этому грубияну свое отношение. Он прижал мою ногу этой чертовой дверью!

Он отходит в сторону, освобождая дверной проем.

— Ладно, милая, успокойся, проходи и садись за барную стойку. Я сообщу ему, что ты здесь.

— Во-первых, я Райли, а не твоя «милая» или любое другое уничижительное прозвище, которое ты любишь использовать, думая, что от этого все женское население упадет в обморок и забудет, что ты причинил им боль. Во-вторых, я сама дойду до бара, спасибо.

Хромаю по направлению к бару. Я уже почти дошла до него, когда бармен, который работал вчера вечером, огибает барную стойку и останавливается передо мной. Джеймс, кажется так его зовут.

— Что с тобой случилось? — спрашивает он. Прежде чем я успеваю ответить, его руки тянутся ко мне и обхватывают за талию, без труда поднимая меня и усаживая на барную стойку. Отлично, Райли, первый день на работе, а ты уже сидишь на барной стойке.

— Олух у черного входа попытался захлопнуть дверь у меня перед носом. Я остановила ее ногой, — я пожимаю плечами, как будто ничего особенного.

Глаза Джеймса расширяются.

— Парень чертовски хочет умереть, — бормочет он, прежде чем сказать мне не двигаться.

Я смотрю, как Джеймс берет немного льда и заворачивает его в полотенце, а затем возвращается ко мне. Он чертовски бережно берет мою травмированную ногу и снимает туфлю, а затем прикладывает лед к ноге. Я громко стону от того, как приятно ощущение льда.

— Тебе повезло, что я гей, милая, иначе этот стон привел бы тебя к большим неприятностям, хотя… — сделав паузу, он оглядывает меня с ног до головы, — нет, все еще гей, — говорит он, качая головой.

— Это большая потеря для женского рода, но, если ты когда-нибудь захочешь перепроверить эту теорию, позвони мне, парень, — говорю я, дразняще вздергивая брови.

— Я не настолько глуп и безумен, чтобы проверять это с тобой. Мне слишком нравится дышать, — отвечает он.

Я пытаюсь осмыслить то, что он только что сказал. Не очень понимаю, какое отношение я имею к его дыханию. Может, он что-то тестировал под барной стойкой?

— Что, нахрен, происходит? — глубокий, грубый голос прокатывается сквозь меня. О Боже, я знаю этот голос — мое тело слишком хорошо познакомилось с этим тембром прошлой ночью. Просто не поднимай глаз, Райли. Не смотри в его глаза. Будь сильной. Тебе не нужно все это дерьмо. Вспомни, как сегодня утром на его пороге появились копы. И это работает; моя решительность тут же возвращается.

Я смотрю на Джеймса, который выглядит так, будто увидел призрака. Он передает лед Брэю и говорит:

— Я просто помогал ей, парень. Она повредила ногу, — затем он поворачивается ко мне. — Извини, милая, дальше ты должна справиться сама. Как я уже сказал, мне нравится дышать, — Джеймс поворачивается и практически выбегает из бара.

Я придвигаю свою задницу ближе к краю, уже собираясь спрыгнуть вниз, но Брэй останавливает меня. Положив руки мне на колени, он говорит:

— Даже не думай об этом, тыковка, — затем он поднимает мою ногу, осматривает повреждения и аккуратно прикладывает лед обратно. — Как это случилось? — спрашивает он, поглаживая большим пальцем свод стопы. Господи, Святая Дева Мария. Мое тело словно пронзает тысяча игл. Искры. Я чувствую их повсюду. Здесь жарко? О Боже, мне действительно нужно заставить его прекратить это делать. Это буквально поджаривает мой мозг.

Подождите, он ведь задал какой-то вопрос, да? Я могу это сделать, я могу ответить на вопрос. Я могу спрыгнуть вниз и освободиться от его захвата. Решив, что это лучший план действий, я кладу руки ему на грудь, на его выступающие мышцы мускулистой груди. Слегка толкнув его назад, я спрыгиваю вниз.

— Я пыталась сказать ему, что приехала к Заку. Он не поверил мне и хотел захлопнуть дверь перед моим носом. Моя нога остановила дверь. Вот и все, ничего интересного. Итак, Зак в своем кабинете? Может, мне просто подняться туда? — вскидываю голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и вижу, что ему не нравится то, что он услышал. Его лицо бесстрастное, но глаза стали как-то ярче, насыщеннее, чем минуту назад.

— Погоди, кто, бл*дь, захлопнул перед тобой дверь? — спрашивает он.

Ладно, может, не только глаза показывают, насколько он зол. Но на что ему вообще злиться? Это была моя чертова нога, а не его.

— Знаешь, я не стала уточнять его имя. В следующий раз, когда увижу его, обязательно скажу ему, что Брэй хотел бы знать, как его зовут, — надев туфли, я обхожу его и направляюсь к лифту, который, как я помню, ведет в кабинет Зака. Я чувствую взгляд Брэя на своей спине всю дорогу. По крайней мере, я больше не хромаю, нога онемела ото льда.

Сидя в кабинете Зака, в моей голове крутятся мысли и идеи. Я стараюсь сдерживать свое волнение и оставаться профессионалом. Зак основательный, знает, чего хочет, и возлагает большие надежды на свой клуб. Он провел мне экскурсию по зданию и показал, где будет находиться мой офис.

С блокнотом в руках сейчас я сижу на диване и делаю подробные заметки о многочисленных заданиях, которые он мне дает. Он как будто бросает мне вызов и ожидает, что я потерплю неудачу. Райли Рейнольдс не терпит неудач ни в чем. Ну, может быть, в отношениях, но чаще всего, я это делаю намеренно.

— По вторникам и четвергам у нас выступают новые и начинающие инди-группы. Ты увидишь в календаре, что на данный момент все расписано на месяц вперед; тебе придется начать бронировать группы на следующий месяц, — Зак вышагивает по кабинету, озвучивая задачу за задачей. Почти без передышки. — По пятницам и субботам мы также приглашаем живые группы на ограниченное время, а в остальное время выступают наши ведущие диджеи. Я ожидаю, что ты познакомишься с ними и будешь с ними работать. Их контактные данные направят тебе по электронной почте.

Наконец он переводит дух и делает паузу. Глядя на меня, он прищуривает глаза, как будто в чем-то не уверен. Как будто пытается меня раскусить. Я сижу и жду. Не позволю его взгляду напугать меня. Выпрямив спину, я вскидываю на него бровь, провоцируя сказать что-нибудь обо мне.

Зак только ухмыляется на мой молчаливый вызов, засранец.

— Есть и другие мероприятия, которые мы проводим здесь. Тебе не придется много для них делать. Они сами себя рекламируют и проводятся только по приглашениям.

Я не пропустила, как он сказал «другие».

— Что за другие мероприятия, Зак? — спрашиваю я, в голове крутятся самые худшие сценарии. Я не успеваю остановиться и начинаю нести чушь. — Потому что если твои другие события — это то, о чем я думаю, то я выхожу за дверь и делаю так, чтобы ты держался как можно дальше от моей лучшей подруги. Пожалуйста, ради Бога, скажи мне, что ты не продаешь женщин с аукциона. Проституция? О Боже, вы же не продаете здесь наркотики? Нет, ты не похож на такого человека. Хотя ты думаешь, что знаешь кого-то, а потом, БУМ, оказывается, что это не так.

Зак смотрит на меня, нахмурив брови.

— Что, бл*дь, с тобой не так? — спрашивает он, прежде чем покачать головой. — Вообще-то, не надо отвечать на этот вопрос. Нет, я не продаю женщин на чертовом аукционе и не занимаюсь проституцией.

Как раз в тот момент, когда он собирается сказать что-то еще, его телефон начинает играть «My Girl» группы The Temptations. Когда Зак отвечает на звонок так быстро, будто от этого зависит его жизнь, я не могу удержаться от легкого смеха. Очевидно, что этот парень влюблен.

Я сижу здесь и пытаюсь не быть любопытной подругой, подслушивающей его разговор с Лиссой, но тут он упоминает о розах и открытке. Он говорит ей, что они не от него. У меня кровь стынет в жилах, и все, что приходит мне в голову, — это то, что я должна срочно добраться до Лиссы.

Алисса — одна из моих лучших подруг. Я знаю ее и ее прошлое, и цветы от неизвестного отправителя вызовут у нее неприятные воспоминания. Два года назад один из бывших приемных братьев Алиссы начал ее преследовать. Она начала получать розы, странные подарки, а потом и угощения. Так продолжалось полгода, пока его наконец не поймали, когда он напал на нее в больнице, там она проходила практику в колледже.

Тут же реагируя, я вскакиваю и выхватываю телефон из рук Зака. Думаю, он настолько шокирован моими резкими движениями, что на мгновение замирает. Мне приходится надавить на его спину, чтобы он понял, что нужно двигаться, пока я разговариваю с Алиссой.

— Лисса, это Райли. С тобой все в порядке. Ты в безопасности. Ты в больнице; в больнице с тобой ничего не может случиться, — я стараюсь говорить, как можно ровнее, пытаясь успокоить ее. — Лисса, послушай меня. Не открывай эту карточку. Не прикасайся к ней. Мы уже едем к тебе, хорошо? Зак и я, мы едем за тобой, хорошо?

Ее голос тих, когда она соглашается. Черт, это нехорошо. Она сходит с ума. Я слышу, что ее голос тихий и дрожащий, а дыхание учащается.

— Я хочу, чтобы ты оставалась со мной на связи, пока мы не приедем. Иди и скажи, кому надо, что ты заболела и тебе нужно домой, хорошо? — я делаю все возможное, чтобы уверить ее, что это не он. Что ее не преследуют снова. Я бы знала, если бы его выпустили из тюрьмы.

Зак останавливается на парковке и пытается расспросить меня. Я вижу, что он напряжен, но сейчас у меня нет времени разбираться с ним. Если Алисса захочет поделиться с ним своим прошлым, это зависит от нее, а не от меня.

— Тебе нужно сесть за руль. Если Алисса тебе небезразлична, тебе нужно срочно ехать в больницу. Просто знай, что мы ей нужны. Я не могу сказать тебе почему, это не моя история, — ему не требуется много времени, чтобы машина с визгом вылетела с парковки и понеслась в сторону больницы.

Я стою в квартире Зака, вернее в пентхаусе Зака, в одиночестве и думаю, что, черт возьми, мне теперь делать. Когда мы нашли Алиссу на полу больничной уборной, Зак поднял ее, затем бросил мне ключи от машины и приказал вести. Повторюсь, он приказал мне сесть за руль своего модного бэтмобиля, потому что хотел быть рядом с Алиссой.

Он принес ее на руках в свою квартиру, а затем продолжил путь по коридору, а я шла следом за ними. Он даже не оглянулся, когда захлопнул дверь своей спальни. Решив, что Алисса в надежных руках и что ей, похоже, нужно быть с ним, я возвращаюсь в гостиную и смотрю на окна от пола до потолка.

— Что, черт возьми, мне теперь делать? — спрашиваю я у города внизу.

Достав телефон, я отправляю групповое сообщение Холли и Саре, сообщая им, чтобы они приехали сюда как можно скорее. Они обе сразу же отвечают, что уже в пути. Поспешив к Лиссе, я оставила свою сумку в офисе Зака, а машину — в клубе. Недолго думая, я звоню Брэю, и он отвечает на первом же звонке.

— Что случилось? — спрашивает он вместо приветствия.

— Ничего не случилось. Почему что-то должно быть не так, чтобы девушка тебе позвонила?

— Детка, во-первых, ты не девушка, ты женщина. Поверь мне, я близко и лично сталкивался с твоей женственностью. Я знаю. Во-вторых, женщины не звонят мне днем; обычно это происходит поздно вечером. Единственная девушка, которая звонит мне днем, — это моя младшая сестра. Так что я спрошу еще раз: что случилось?

Черт побери, почему упоминание о том, что другие женщины звонят ему только для того, чтобы потрахаться, заставляет мою кровь кипеть? Мне все равно, кто и зачем звонит ему. Если я повторяю это достаточно часто, значит, это правда, верно? Решив вести себя как взрослая и проигнорировать его упоминания о событиях прошлой ночи, я говорю ему, зачем именно звоню, надеясь, что могу доверять ему настолько, что он доставит мне машину в целости и сохранности.

— Ладно, дело в том, что нам с Заком нужно было забрать Лиссу с работы. Кое-что случилось, и, выбегая из офиса Зака, я забыла…

Меня прервал его рокочущий голос на другом конце телефона.

— Что, черт возьми, случилось с Лиссой? И почему ты не рассказала об этом сразу? Где она сейчас? Я уже еду!

— Подожди, Брэй, с Лиссой все в порядке. Мы в квартире Зака, и она с ним в спальне. Мне нужно, чтобы ты забрал мою сумку из офиса Зака — ключи от машины в моей сумке. Ты не мог бы перегнать мою машину сюда?

— Не беспокойся, детка, я буду там раньше, чем ты думаешь. Ты уверена, что с ней все в порядке? — похоже, он искренне переживает за нее. Я не совсем понимаю, как к этому относиться.

— Да, с ней все в порядке. Но ты не будешь в порядке, если на моей машине появится хоть одна царапина. Это черный GT на парковке.

— Ты ездишь на гребаном «Мустанге»? Скоро буду. И не строй планов на вечер. Ты занята, — он вешает трубку, прежде чем я успеваю пригрозить ему, что произойдет, если он повредит мою машину. Или сказать ему, что он сошел с ума, если думает, что я проведу вечер с ним.

Пока я жду приезда Холли и Сары, а теперь и Брэя, я придумываю оригинальный план, как сбежать из здания так, чтобы Брэй не заметил, что я ухожу. Ну, не совсем оригинальный, ведь мы с Холли всю жизнь менялись местами и дурачили людей. Никто, кроме наших родителей и самых близких друзей, не может сказать, что мы поменялись личностями. Я выйду из этого здания под именем Холли, а не Райли. К тому времени, как Брэй заметит это, если заметит, я буду уже далеко.