Степанида и 7 женихов

Глава 15

«Хочется, и колется и матушка не велит»

— Гор… А знаешь, красивое имя, тебе подходит. Человек-гора ты и есть! — сказала Степка, притворно успокоившись. Села, поправила халат и спросила с сарказмом в голосе, — ты всегда такой здоровенный был или подрос, когда мишкой стал?

Лесник заскрежетал зубами, полоснул взглядом.

— Ехидна, да?

— Ага. Зоопарк, — и показала медведю язык. Он ухмыльнулся, ощутив, что эта перебранка ему приятна. Хоть вечность бы так сидел, болтал с нею. Пусть, что угодно говорит, лишь бы рядом была. Ну и чтоб сто тридцать пять дней поскорее завершились, открыв доступ до сокровенного.

— У тебя тоже редкое имя. Не слышал, чтоб так женщин называли. Что, папа мечтал о сыне? — и подмигнул.

— Не угадал! — хмыкнула женщина, — все гораздо смешнее, рассказать?

— Давай!

— Мой папа поляк. В раннем детстве он с родителями переехал сюда из Польши. А когда жил там, его воспитывала тетка по отцовской линии. Звали ее тетя Фаня.

Лесник не сдержал смешок.

— Можешь ржать, не стесняйся, — разрешила Степка, — я привыкла, это и правда смешное имя. Так вот. Тетя Фаня очень любила отца, он в общем-то, отвечал ей тем же. А когда родилась я, папа заявил, что я — вылитая она и звать меня будут не иначе, как Стефча.

— Стефча? — изумился мужчина.

— Ага, так оно звучит на польском. Мама раскричалась, папа обиделся. Поссорились. Целый месяц не разговаривали. В итоге пришли к тому, что назовут меня Степанидой, на русский лад и папа успокоился.

— Да уж, умеют наши родители испортить жизнь детям, «подарив» имечко! Дразнили в школе?

— Бывало, — пожала плечами, — чаще всего Дядей Степой. Я выше всех в классе была, так что прозвище соответствовало.

— Болваны!

— Ага. А папа меня до сих пор упорно Фаней кличет. Хорошо, что во дворе не слышали, а то за Фаню мне досталось бы хлеще.

— А мама, как тебя называет?

— Мама зовет исключительно полным именем. Таким образом продолжая противостоять отцу. Не может ему никак простить, — Степка улыбнулась, — они хорошие, любят друг друга, мое имя — это единственное, что внесло раздор в семью.

— Я буду называть тебя Стешей, — заявил Гор.

— Да называй, как хочешь, после Фани мне ничего не страшно, — засмеялась.

— Расскажи о себе, — попросил через какое-то время, — как ты жила, кем работала? Почему не приезжала так долго?

— Я… замужем была, — ответила тихо, словно стеснялась этого факта, — и приехала только потому, что ушла от мужа. Некуда было податься. Мое возвращение — дело случая.

— И как зовут козла, которому нужно пожать руку, за то, что не удержал такое сокровище?

— Ладно тебе. Сокровище. Знал бы меня лучше, так не считал.

— Почему же?

— Жена из меня, прямо тебе скажу — не вау! — и принялась загибать пальцы: — готовить не умею, гладить — не умею, убирать — не-на-ви-жу! Что еще? — задумалась.

— А что еще? — мужик так внимательно слушал, даже смешно стало.

— Ну… сплю днем, ночью работаю. Супружеский долг, кх-м, — откашлялась, — с этим, короче, тоже не срослось.

— Как интересно, — Гор подался вперед, — голова болит?

— Нет, голова не болит, — Степка не оценила шутку, нервно заерзала в кресле, глаза отвела, — просто не хотелось.

— Почему?

— Ну ты пристал! Не знаю, почему. Скучно, не интересно. Работать мне нравилось больше, чем…

Мужчина громко засмеялся. Откинулся на спинку и захохотал. Степанида нахмурилась, губы поджала, осуждающе на него поглядев.

— Я перед ним душу раскрываю, а он ржёт, как конь!

— Про-сти, прости! — сказал, вытирая выступившую слезу, — нет, я на самом деле очень рад, что… — он снова засмеялся, — все-все! Молчу!

— Не скажу тебе больше ни слова, — надулась женщина и отвернулась к окну.

— Не обижайся, прости меня, — мужчина оказался рядом, присев у ее ног, положа голову на колени, пытаясь заглянуть в глаза, — то, что ты говорила про секс, ну… это как анекдот какой-то. Даже не верится, что так бывает.

— Почему? Считаешь, женщины глотки порвут, лишь бы в койку поскорее прыгнуть? — фыркнула, — было бы с кем! Что бы ты знал, у меня сегодня случился первый оргазм в жизни! Николай говорил, что я фригидная! — выпалила и тут же пожалела.

— Дурак он, этот Николай! — сказал зло, — но это здорово!

— Что здорово?

— Что не смог удержать тебя! — мужчина приподнялся, обхватил ладонью женщину за шею и притянул к себе. Бережно поцеловал, шепча, — со мной тебе не будет скучно, я обещаю… мы вместе наверстаем все твои оргазмы…

От его признаний стало горячо, особенно в области живота. Длинные пальцы запутались в ее кудрях, лаская шею, медленно сдвигая ворот халата. Обнажив участок белой кожи, он покинул губы и прижался к пульсирующей жилке. Степанида издала долгий, протяжный «А-а-ах!» и сползла на пол, обессилев. Сильные руки подхватили ее и усадили верхом. Полы халата разошлись и женщина коснулась голой кожей выпуклости на брюках.

— Ч-что… ты… творишь? — прошептала срывающимся голосом, закрыв глаза, — нам нельзя… — вцепилась руками в его длинные волосы и дернула, стараясь причинить боль. Но ошиблась, считая, что его это отрезвит. Ему понравилось. Рывок, и халат слетает с плеч, запутавшись на талии.

— Пошалим… — не то спросил, не то известил, — я остановлюсь, не бойся…

— Ты… говорил… а-а-ах… — ее заставили прогнуться, чтоб тут же словить губами сосок. Слова забылись, сопротивление растаяло. Степка и не догадывалась, что ее грудь настолько чувствительная зона. В месте прикосновения заныла кожа, послав импульс в пылающее место, в которое упирался его бугор. Степанида попыталась сдвинуться, чтоб ослабить напряжение, но в его руках не шелохнешься. Он лишь еще ближе придвинул ее к себе.

— Как выдержать… — прошептал, отрываясь от одной груди, — около трех месяцев? — втянул в рот второй сосок, вырвав очередной болезненный «А-а-ах» из ее горла, — когда ты такая аппетитная? — и чуть двинул бедрами вперед. Стон перешел в хрип. Женщина попыталась сдвинуть ноги, слезть с него, но он продолжал ее мучить. Она почувствовала его ладони на обнаженных ягодицах. Их сжали почти до боли.

— П-перестань, Гор… я… так не могу, — взмолилась.

— Да-да-да-да-да-да… — ответил, но вовсе не соглашаясь с ней, а от того, что нащупал уязвимое местечко над копчиком. То, о существовании которого женщина не догадывалась. Воздух с шумом вылетел из ее легких, словно она упала с большой высоты. Тело выгнулось дугой, практически сделав «мостик». Губы мужчины впились в пупочную впадинку, а пальцы обеих рук растирали найденный островок драйва. Степанида кончила молча, не в силах издать ни единого звука. Но изогнулась на его руках так, что он едва не выронил свою ношу. Гор принялся покрывать ее тело мелкими поцелуями шепча:

— Ты такая горячая, загораешься от одного прикосновения… да ты бомба замедленного действия… — провел языком по ложбинке между грудью, а затем застыл. Напрягся. Подскочил на ноги, быстро поправил халат на женщине, усадил в кресло безвольное тело, — я сейчас вернусь! — и пулей вылетел на улицу.

Пока его не было, Степанида приходила в себя. Этот мужик реально опасен для нее, в этом она убедилась на все сто. Опаснее всех остальных женихов, которые вели себя безупречно, по сравнению с ним. Да это он бомба, а не она! С таким успехом, они точно не дотянут до конца срока. И ничего же не сделал, даже до сокровенного не дотронулся, а она потекла, как голодная кошка! Нет, надо бежать, бежать… А куда он, собственно, делся?

Вернулся медведь только через полчаса, когда Степанида уже начала волноваться. Зато успела найти свою одежду, переодеться, умыться ледяной водой и даже сварить кофе.

Гор влетел в избу, пышущий эмоциями. Глаза горели, волосы растрепались, майка изорвана, брюки перепачканы.

— Что случилось? — опешила Степанида, — ты где был?

— Водяник приходил, — ответил мрачно, — рискнул поганец, сунуться на мою территорию!

«Блудлива, как кошка, труслива, как заяц»

— И… что хотел? Вы подрались? — изумилась женщина, видя потрепанный вид лесника.

— Не догнал… — ответил хмуро.

— Как? Медведь и не догнал?

— Медведь бы догнал. Но его лучше не выпускать. Подрал бы. Жалко мелкого, — мужчина подошел к Степке, забрал чашку кофе, отхлебнул и хмыкнул, — он нас видел в окно…

— Ой… да что ж такое, зрители у тебя здесь табунами ходят! То ведьма, то водяник! — всплеснула руками, — когда, интересно остальные пожалуют?

— Людям сюда ходу нет, не волнуйся.

— А сын? Он… тоже не человек? — чем дальше, тем больше подробностей.

— Человек. Но он моей крови, и дорогу знает.

— Понятно, — поджала губы.

— Когда ты так делаешь, — ее стремительно прижали к груди, — дико хочется тебя поцеловать! — и нахал куснул ее прямо в рот. Не больно, но ощутимо. А руки тут же ухватились за пятую точку и принялись ее мять.

— Так! Стоп! — женщина приложила все силы, чтоб вырваться из медвежьих объятий, — Гор, хватит, я серьезно! — отскочила от него на безопасное расстояние и вытянула руку в останавливающем жесте, — послушай!

— Ну? — мужчина нахмурился.

— Так нельзя! Я… не хочу потерять силу, в которую еще толком не вступила. Понимаешь… я… хочу стать Слагалицей. Даже для самой это звучит дико, но в душе я чувствую, — это мое! Пусть сначала бесилась, спорила… — она заламывала руки, открывая душу и глядела ему прямо в глаза, — но… это ведь важная миссия. Ты хоть догадываешься, сколько одиноких людей на свете?

— Представь себе, — хмыкнул, — перед тобой один из них.

— Ну вот. Я не хочу рисковать! Что значит сто тридцать пять дней по сравнению со всей жизнью?

— Я понимаю. И согласен с каждым словом, но тебе ничего не грозит… не бойся! — сделал шаг вперед и протянул к ней руки, — я просто хочу прикасаться к тебе, обнимать, вдыхать аромат! — Степанида сделала от него два шага назад.

— Нет! Мы сорвемся. Я знаю. Я чувствую. Трудно сдерживаться. Я прошу тебя. Перестань меня соблазнять! — говорила отрывисто, пятясь назад. Лесник уронил руки, — я хочу домой, — добавила через секунду.

— Ты обещала побыть до вечера. Останься, я буду держаться в стороне. Погуляем по лесу. Не хочется тебя отпускать… — последнее сказал печально.

— Я… не знаю… мне тяжело, пожалуйста, Гор… пойми, мне нужно побыть одной! — последнее почти прокричала, — отпусти меня!

— Ладно, — мужик опустил голову, — я в душ и отвезу тебя.

Степанида дождалась, когда за мужчиной закрылась дверь в ванную, сбегала в комнату, в которой спала, забрала телефон. У входной двери, в шкафу, нашла свою верхнюю одежду, натягивая ее на ходу, выскочила на улицу.

В груди клокотало неуемное желание бежать. От него, от себя, от того, что испытывала. Поняла, что еще минуту в этом доме и сорвется. До истерики, паники или еще чего-то неконтролируемого.

Побежала вперед, не разбирая дороги. «Дуб, надо найти дуб. А от него два круга — и я буду дома!» Бежала, спотыкаясь, ветки хлестали по лицу, но она ничего не замечала. Ноги несли вперед, подальше от соблазнов и незнакомых эмоций. Она боялась их, не готова была утонуть в них, не разобравшись до конца. Слишком мало времени прошло. Гор давил, покорял и не слышал голос разума. Не хотел останавливаться. А Степаниде требовалось время. Понять, осознать, принять. Самой!

Да, ее тянет к нему и в глубине души угнездилось понимание того, что скорее всего он и есть тот самый. Но… время, нужно время. «Теперь понятно, зачем Слагалице сто один день!»

«Невольная ошибка прощается»

Когда силы оставили ее, женщина остановилась, обняв ствол сосны. Прижалась щекой к коре, закрыла глаза. Вдали от мужчины дышать стало легче.

Глубоко подышала, выравнивая дыхание. Этот бег дался ей с трудом, с опозданием вспомнила, что еще вчера едва передвигала ногами. Или это было сегодня?

Поглядела по сторонам. Вокруг лишь лес. Деревья, деревья, деревья… Куда идти? Как найти старый дуб? Ведь он должен быть всего в десяти метрах от дома лесника. Но она бежала куда глаза глядят, не разбирая дороги, оставив его далеко позади, а назад возвращаться не хотелось.

Что же делать? А вдруг здесь есть звери? Паника накатила шквальным ветром и идея сбежать уже не казалась такой разумной. «Дура, я же ничего не знаю, про этот лес!»

Сзади хрустнула ветка, женщина резко повернулась, чтоб тут же очутиться в объятиях. Но это был не лесник! Степанида поняла это сразу. Она сама, подобно зверю, уже стала различать женихов по запаху. Объятия были иные, бережные, что ли… Осторожные, невесомые.

Мужчина в голубой косухе рухнул перед ней на колени, обняв ноги и прижавшись всем телом.

— Прости… — шептал, срывающимся голосом, — прости меня, что я наделал… прости… прости… — Степанида коленями ощущала, как он глубоко дышит.

— Ты не убежал? — спросила первое, что пришло на ум. Когда мужчина поднял к ней лицо, Степка вздрогнула, — что с тобой???

Мужчина оказался чрезвычайно сер и худ. Лицо, которое Степанида запомнила очень красивым, высохло, кожа обтянула кости. Темные синяки залегли под глазами, а сами глаза стали выцветшими и блеклыми. Длинные дреды разметались по спине, набились ветками и сухими листьями, превратившись в настоящее гнездо.

— Прости меня! — повторил, не ответив на вопрос, — я знаю, ты едва не погибла из-за меня! Я — придурок! Самый настоящий придурок! Мне нет оправданий, я сам себя не прощу никогда, просто знай, я не думал, что так получится! Никогда в жизни больше не применю магию! Я слово себе дал, если ты выживешь — отрекусь! — говорил быстро, словно не мог остановиться, — мне нужно было увидеть тебя, убедиться, что с тобой все хорошо… Ты выбрала лесника, это верный выбор, в конце концов, он действительно самый достойный из нас и не важно, как я к нему отношусь, главное — он спас тебя и ты жива!

— Стой! Не так быстро, я ничего не понимаю! Что с тобой произошло? И встань, пожалуйста, я не держу зла на тебя! — Степанида схватила его за куртку и потянула вверх. Мужчина поднялся на ноги, глядя на нее во все глаза, словно не верил, что она стоит перед ним живая и невредимая.

— Я должен был охранять тебя, беречь, любить, на руках носить! А сам… — он сглотнул, — моя гордыня едва не довела до беды… Как ты можешь не держать зла? Ты могла умереть, разве не понимаешь? — он взял ее за плечи, слегка отстранил от себя, внимательно рассматривая.

— Я знаю, что ты не нарочно. А сердилась за то, что ты напал на людей. Ты мог убить их! — сказала строго, — чем ты только думал?

— Убить? Ты про Грозного с его псами? — мужчина изумился, — я не убил бы их! Просто проучил…

— Но они превращались в лед! Я видела!

— Замерзли бы, ну максимум насморк подхватили, — заверил мужчина, — они напали на меня, когда я держал в руках любимую женщину. Я действовал инстинктивно!

От слов «любимую женщину» Степка зарделась.

— Да??? А я думала, что они умирают… и поэтому велела выставить тебя за порог…

— Ты правда прощаешь меня? — в глазах мужчины все еще сквозило недоверие.

— Я прощаю тебя, главное больше так не делай! — сказала строго. А сама удивилась, она ведь и в самом деле совершенно не обижалась, и тем более не злилась. Вот за жизнь олигарха испугалась, а за свою не особо…

— Шутишь? Я слово дал! Как только найду преемника, отрекусь от своих сил.

— Нет, зачем? Не надо! Из-за одной ошибки? — опешила Степка.

— Панни, я подвел свой дар. Я его не достоин. Но давай не будем об этом. Я так счастлив, что с тобой все хорошо!

— Как ты меня назвал? — этот вариант собственного имени ей понравился, слабая улыбка тронула ее губы.

— Нравится? — увидев ее улыбку, он немного расслабился.

— Нравится. Так меня еще никто не называл, — еще одна улыбка и она освободилась из его рук. Мягко, но настойчиво, — тебе лучше уйти, думаю, лесник скоро появится здесь.

— Я его не боюсь. Более того, даже хочу драки. Я убедился, что с тобой все хорошо, дальнейшее мне безразлично, — он убрал с лица дредину и Степанида обратила внимание на его руку. Она была старческая, высохшая, с узловатыми пальцами.

— Что с тобой случилось? — повторила свой вопрос.

— Это? — мужчина мельком глянул на свою руку, — всего лишь обезвоживание. Не страшно.

— Ты себя в зеркало видел? Это страшно! — не согласилась Степка. Мужчина в ответ пожал плечами.

— А ты куда бежала? — спросил в свою очередь.

— Домой. Заблудилась, — Степка не хотела рассказывать о своих взаимоотношениях с лесником, но врать было нелегко. Пришлось опустить голову.

— Ты убежала, — тут же раскусил водяник. Но, к счастью, не стал ни о чем расспрашивать, — я могу отвести тебя домой. Если хочешь…

— Хочу! — обрадовалась Степка, — а далеко?

— Нет, здесь есть ручей, минут десять идти. Только нужно поторопиться. Кое-кто, очень злой, несется в нашу сторону, — кривая улыбка исказила его высохшее, постаревшее лицо.

— Ой, — пискнула Степанида, — значит десяти минут у нас нет. Ты иди, я сама с ним поговорю.

— Боишься за меня? — на лице промелькнула тень радости пополам с удивлением.

— Н-нет. Но не хочу, чтоб вы дрались! — сказала твердо.

— Не будем! — он протянул ей руку, выпрямляясь — пошли со мной, мы успеем. Не догонит.

Степанида раздумывала недолго. Затем вложила свою ладонь в его. В ту же секунду лес вокруг нее замелькал, словно она мчалась на карусели. Даже голова закружилась. Она зажмурила глаза и задержала дыхание. Казалось, что весь мир вокруг нее превратился в смерч.

Где-то вдалеке раздался медвежий, злой вой и она поежилась. Пальцы водяника сжались сильнее, ободряя. У самого уха услышала:

— Не бойся…

Как и обещал мужчина, через каких-то десять минут мир перестал вращаться. Степанида, вновь почувствовав почву под ногами, открыла глаза. Они были все в том же лесу, но стояли у крошечного ключа, бившего из-под земли. Рассмотреть это природное чудо ей не довелось, так как водяник подхватил ее на руки и быстро шагнул в самую середину водоема.

Женщина услышала, как сзади ломаются ветки, словно несется стадо бизонов. Она оглянулась, успев увидеть в шаге от себя лесника. Он был в одних брюках, с босыми ногами. Длинные волосы, обычно собранные в хвост, растрепались и висели мокрыми прядями. Глаза его пылали огнем, кулаки сжаты. Догнал… Но увидев, как она добровольно обхватила водяника за шею, застыл, окаменев от шока. Степанида словила осуждающий взгляд и все вокруг окрасилось в голубой цвет.

Ей показалось, что они ухнули в колодец. Женщина заверещала и схватилась за мужчину крепче. По ощущениям, прыжок походил на окунание в прорубь. Кровь застыла в жилах, но все прекратилось так же быстро, как и началось.

— Ш-ш-ш… — раздалось у уха, — не кричи, здесь нас могут услышать!

Степка захлопнула рот и открыла глаза.

В этот раз они оказавшись у речки, у того самого мостика, по которому ходила на пробежку. Через реку виднелся ее сад и крыша Дома. Она с облегчением вздохнула и чмокнула водяника в щеку.

— Спасибо! — сказала и тут же испытала внезапный приступ желания. Она замерла, боясь пошевелиться. Мужчина бережно опустил ее на ноги и сказал, ничего не заметив:

— Леснику не понадобится много времени, чтоб догнать. Я его задержу, ты беги домой. Велишь своему стражу никого не пускать. Отдохни от нас, — и подтолкнул на мостик.

Степанида хотела было возразить, попросить не ссориться из-за нее с медведем, но не стала. Он правильно оценил ее состояние. Ей нужно отдохнуть от них всех. А хотят подраться — на здоровье. Ей есть о чем подумать!

Не оглядываясь, припустила по мостику и домой, с удивлением ощупывая сухую одежду. «А как же ныряние в воду?»

И уже коснувшись калиточки в сад, услышала шум, похожий на столкновение танка с ледоколом. Она лишь ускорилась, влетела на порог и прокричала, запыхавшись:

— К-конопатка! Никого… не пускай!

«Дом без хозяина — сиротинка»

Как только Степанида закрыла за собой дверь, ее подхватили невидимые руки и закружили. Женщина и испугаться не успела, как окунулась в вихрь любви, переживания, беспокойства и радости.

— Хозяюшка, родненькая! — заголосила Лукерья.

— Барышня, гол-лубушка, — всхлипывал Егорыч.

Дом трясся, гудел, волосы у Степаниды встали дыбом, наэлектризовавшись. Она барахталась, да только освободиться не получалось. До хруста костей сжимали ее охоронники и выли на все голоса. Одна лишь Крапивка нежно по щекам гладила.

— Все-все-все… — прохрипела Степанида, задыхаясь, — у-удавите… — тут же рухнула на пол, больно ударившись пятой точкой, — ай!

— Прости нас, хозяюшка!

— Простите, барышня! — подхватил Егорыч, — не сберегли, олухи, простофили!

— Нет п-прощения нам! — выла Лукерья.

— Эй, вы чего? — опешила Степка, поднимаясь на ноги, — что стряслось?

— Не уберегли…

— П-позор, на г-головы наши!

— Цыц! — шикнула женщина, — по одному! Что не сберегли? Украли что-то?

— Т-так тебя, ясно дело! — всхлипывая, ответила Лукерья, — от н-нападников двуногих!

— З-забрали б-барышню нашу, у-уволокли! — заикаясь, «подпевал» Егорыч.

— Тю… Перестаньте убиваться! Я ведь вернулась, живая, здоровая! — и покрутилась на месте, показывая, что в порядке.

— И-схудалась, и-ссохлась, л-лебедушка…

— П-простите, барышня…

— Народ, харе! Ну, что вы в самом деле! — сказала, а сама аж разомлела, до чего приятно было их беспокойство.

— Хочешь холодчику, хозяюшка? Голубчиков? — тут же сменила тему Лукерья, — пирога яблочного?

— А истопку, хотите? — подключился Егорыч, — только повелите!

— Спасибо, мои хорошие! Жаль обнять вас не могу! — ответила растрогано, — ничего не хочу, только отдохнуть и подумать.

— Тохдась в опочивальню? Ты приляг, а я чайку мятного организую?

— Спасибо, Лукерья, и чаю напилась, и кофе… Я спать лягу, а завтра поговорим, есть о чем… — и побрела в спальню дедову.

— Ясно дело, есть ап чем, — прошептала Лукерья, — спи, хозяюшка, мы не потревожим.

— А Конопатка не пустить не единую душеньку! — добавил Егорыч.

«Что оладушка в меду, то хозяюшка в дому»

Утром следующего дня поднялась Степанида рано. Чувствовала себя прекрасно, свежей и отдохнувшей. Умылась в кухне, снова подивившись своему отражению в зеркале. Еще краше стала. Мелкие морщинки исчезли без следа, кожа сияла румянцем, глаза светили ярче звезд. Вот только копна на голове вызывала ужас. От рождения у женщины были прямые волосы. Как ухаживать за буйными кудрями, она и понятия не имела. А после вчерашнего купания даже не расчесалась, поэтому сейчас ее прическу смело можно называть вороньим гнездом.

Но заботливая Крапивка пришла на выручку. Как только Степанида села за стол выпить утренний кофе, почувствовала ласковое прикосновение к голове.

— Крапивка, если ты хочешь помочь с прической, то я буду очень благодарна! — сказала вслух, улыбнувшись.

— Хозяюшка, как ты? — спросила Лукерья, но после того, как Степка съела манную кашу и миску творога.

— Нормально, Лукерья, спасибо, было вкусно! Кормишь меня, как в детстве. Скажи, тогда тоже, ты готовила? Не дед?

— А как же, я стряпала, — скромно ответила охоронница.

— Здорово! Спасибо тебе, что избавляешь меня от этих забот. Из меня хозяйка никакущая.

— Доля ваша, Слагалья, об другом маяться, а хлопоты бытовые — для того мы имеемся.

— Кстати, о другом… Пора бы и мне делами заняться…

— Хозяюшка, а не поведаешь, где обреталась те дни? Тревожились мы…

Вздохнула Степанида и рассказала все, что помнила, за исключением подробностей интимных. Слушали охоронники, а Лукерья изредка вставляла:

— А он шо? — А ты? — А они шо? — А он?

А когда рассказ завершился, надолго замолчала, обдумывала. Тишину нарушил Егорыч:

— Водяник, обормот, вестимо, но ты б не дозволяла ему отрекаться от силушки…

— А что я могу сделать, Егорыч? Не прикажу ведь.

— Могёшь и повелевать! — вставила Лукерья, — он суженой покорится. Они, нынче, в угоду тебе, горы своротят.

— Ой, можно подумать… — а сама замыслилась. Ведь действительно, женихи ее волю выполняли, за исключением лесника. Тот слишком нахрапистый, делает, что хочется, а вот остальные…

Вспомнив про остальных, схватилась за телефон. Она же еще вчера хотела смс-ки им отписать, сообщить, что все хорошо! Вот балда, забывчивая.

Телефон с темным экраном молчал, явно еще дня два назад разрядившись. А как только женщина воткнула в него зарядное, началось…

Больше сотни смс и двести пять непринятых вызовов!

— Упс…

И только Степанида принялась перечитывать смс, как телефон зазвонил. Аппарат определил входящий от неизвестного абонента и Степка нерешительно ответила:

— Д-да?

— Степа! — гаркнули в телефоне и закашлялись, — жива… чтоб тебя!

— А?

— Выпорю! Честное слово, выпорю! — неистовал телефон голосом охрипшего Грозного, — ты дома?

— Нет! — закричала Степанида, — не смейте ко мне заваливаться! Я позвонила предупредить, что у меня все отлично! Встречаться не хочу!

— Это я тебе позвонил! — женщина, дабы не оглохнуть вынуждена была отодвинуть телефон подальше от уха.

— Какая разница? У меня все хорошо! — повторила, — спасибо, что отвезли в больницу…

— Где ты была? Как ухитрилась сбежать, я же спал на стуле у кровати? — говоривший, выдохшись, зашептал простуженным голосом, — Степка, ох… твое счастье, что я туго соображаю, у меня три дня температура под сорок!

— Мне очень жаль, Антон Вадимович… отдыхайте, поправляйтесь, потом поговорим…

— Степа…

— А?

— Точно, все хорошо? — голос уже едва звучал, — я могу расслабиться?

— Можете, конечно, можете! Еще раз спасибо за все! — и завершила разговор.

«Фу-х! С самым грозным поговорила» — хихикнула про себя.

Принялась проверять непринятые. Несколько от подруг, два от Николая, двадцать три от Тихого Славика и шестнадцать от Славного Пети. «Славик лидирует!» И как здесь не засмеяться?

Остальные звонки были от разных, неизвестных номеров. В первую очередь настрочила смс соседу и участковому, с текстом, в котором заверяла, что у нее все хорошо, она дома, но отдыхает и перезвонит им завтра.

Телефон зазвонил снова. Очередной неизвестный.

— Алло…

— Панни…

— О, привет…

— Ты меня узнала?

— Узнала… но только сейчас поняла, что не знаю твоего имени. А называть водяником, как-то не хочется… — от его голоса в душе поселилось легкое тепло.

— Дмитрий, — представились по ту сторону провода.

— Очень приятно, Митя, — улыбнулась Степка.

— Ты улыбаешься сейчас?

— Улыбаюсь. Вот гадаю, какая у тебя фамилия.

— Тогда твоя улыбка станет еще шире.

— Заинтриговал! Скажи…

— Милый.

— Шутишь?

— Нет, не шучу. Милый Дмитрий Исаевич, если быть точным.

— Отпад. Милый Митя, — и захихикала в трубку, — так тебя и запишу в телефон.

— Если ты улыбаешься, значит у тебя все хорошо? — спросил заботливо.

— Да, Митя, спасибо тебе. Я отдохнула. А… как вчера? — спросила, затаив дыхание.

— Не беспокойся. С лесником у нас не первая стычка. И явно не последняя, — ответили безразлично, — поговорили по-мужски, да разошлись.

Вспомнив грохот, который оповестил о начале их «разговора», Степанида засомневалась, что они так просто «разошлись», но в подробности вдаваться не стала.

— Митя, я попросить тебя хотела.

— Проси.

— Ты вчера говорил, отречься решил от сил своих, водных… э-э-э… послушай… не надо, пожалуйста…

Повисло молчание. Степанида занервничала. Она ничего не понимала в том, о чем просит, но интуитивно осознавала, что делает правильно. Он молчал, она продолжила:

— Не надо из-за одной ошибки разрушать свою жизнь, — ляпнула наобум, ведь не знала, может водяник на самом деле и мечтал бы от сил отказаться, — ты…

— Я себе слово дал, — ответил, наконец.

— Так твое слово. И дал ты его себе. Забери, а?

— Панни, — вздохнул водяник.

— Молчи. Не говори ничего. Подумай. Взвесь все «за» и «против».

— Хорошо.

— Спасибо, Митя… — сказала нежно, даже не заметив. С ним было легко и приятно говорить.

— Я могу тебе позвонить еще?

— Можешь, только давай завтра.

— Договорились. Спасибо, Панни, был рад услышать твой голос, пока!

— Пока…

Степка опустила телефон и задумалась. В душе что-то всколыхнулось. Какая-то неведомая до этого момента, щемящая нежность. Грудь сдавило от неизвестного чувства. Конечно, это не любовь, нет. Она слишком мало его знала, но определенно, симпатия. Степка глупо и совершенно счастливо улыбнулась.

Телефон затарахтел еще раз. Почему-то сразу было понятно, что в этот раз с неизвестного звонит мэр.

— Да!

— Здравствуйте, Степанида, — бархатный голос действительно принадлежал Честному, — как Ваше здоровье?

— Спасибо, Никита Горович, благодаря Вам — отлично.

— Почему же благодаря мне? Скорее отцу.

— Вы же его… позвали.

— Ладно, это не важно. Важно, что Вы поправились. Как добрались домой, без проблем?

— Д-да, спасибо, — «значит не знает, что я сбежала от его отца, это хорошо»

— Отец Вас не обижал? — спросил дрогнувшим голосом.

— Н-нет, не беспокойтесь… — а сама покраснела, вспомнив, как именно ее «не обижал» медведь.

— Вы можете мне сказать, если… — настаивал мужчина.

— Все хорошо! — заверила женщина, а про себя подумала, что, кажется, у мэра с отцом отношения не простые. Надо же было и ей встрять между ними, — я немного занята, извините…

— Да, конечно. Это Вы меня, извините, — и отключился. Легкая обида в его голосе заставила Степаниду пожалеть, что была с ним холодна. Вздохнула, почувствовав, что настроение портится.

Телефон больше не звонил и женщина, наконец, пересмотрела все смс. Одно, самое последние, от очередного неизвестного абонента, пришло вчера в полночь: «Позвони. Гор». Степка вздрогнула, вновь ощутив волну силы от этого невероятного мужчины. Как так? Он далеко в своем лесу! Два коротких слова возымели такую силу, что захотелось пробежаться по своей поляне, дабы сбросить напряжение. «Блин, ну почему я так на него реагирую? Не тело, а предатель!»

Перезвонила подружкам, поболтала с ними о том, о сем, пообещав пригласить на новоселье. Затем добавила в телефонную книгу новые контакты, подписав: «Милый Митя», «Грозный», «Честный мэр» и «Гор».

Только отложила телефон, как пришла еще одна смс-ка. И снова неизвестный! «Деточка, ты забыла мою визитку, — было в ней, — позвони, Матильда».

Степанида даже не удивилась, что мать Гора зовут Матильдой. При таком-то облике звать ее, например, Ниной, не могло никак. Значит, бабка у Гора, тоже была тетка креативная, решила она. Но перезванивать ни болотной ведьме, ни ее сыночку, не поторопилась. У нее есть дела, которыми Слагалица слишком долго пренебрегала.