Судьба

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

Хотела бы я сказать, что Vision Enterprise изящно принимает поражение, но они этого не делают. Они угрожают адвокатами и судебным иском. Мы следуем их примеру и наши юристы лучше. Гарретт получает официальное уведомление об увольнении, а также угрозу судебного иска против него, но после нескольких неприятных разговоров и слишком большого количества электронных писем, чтобы их можно было сосчитать, мы разрываем все связи с компанией.

И скатертью дорога.

Предложение Гарретта о продвижении вперед простое. Он хочет объединить свои деньги с нашими, чтобы выкупить долг за отель и предлагает нам неприлично низкую процентную ставку в обмен на доли в компании. Затем он поможет нам получить новый кредит, чтобы закончить строительство в Блисс.

Это большой риск. Я удивлена, что он готов — и способен — принять такое решение. Я не только не знала, что у него так много денег, но и не знала, что он готов рискнуть всем ради меня, ради моей семьи. Это возвращает меня в тот день в Блиссе, когда я стояла на стройке и ждала приезда Гарретта. Чувство неизбежности, или импульса, хороших начинаний пропитало тот момент, а теперь и этот.

Обсуждение за обсуждением, переговоры за переговорами, поскольку мужчины в моей жизни узнают друг друга. Поскольку все состояние Гарретта связано с нашим будущим, важно, чтобы все знали, доверяли и верили друг в друга.

— Ты когда-нибудь думала о покупке лодки? — Спрашивает Гарретт однажды ночью в конце октября. Мы на моем заднем крыльце, уютно устроившись среди плетеной мебели, он потягивает виски, а я — джин с тоником. — У тебя есть этот великолепный причал, этот потрясающий вид, но нет лодки.

Флафф свернулся калачиком у меня на коленях, а Оранж мурлычет между нами. Я никогда не хотела, чтобы эти имена прижились, но после того, как я использовала их так долго, я не могла называть своих котят как-то иначе. Кроме того, имена заставляют Гарретта смеяться, и я думаю, что это помогает ему.

— Я думала об этом, — говорю я, кладя голову ему на плечо, — но быть на воде одной не хотелось, она никогда по-настоящему не звала меня.

Он качает головой. Переплетает его пальцы с моими. Прижимается поцелуем к моим волосам.

— Я всегда хотел лодку.

Позже той ночью мы лежали в постели, затаив дыхание, тяжело дыша, удовлетворенные. Моя голова на его груди, а его рука лежит на моей спине, и мысль о том, что он уйдет, скисает у меня в животе.

— Тебе обязательно возвращаться? — Я шепчу.

Раньше я спрашивала, должен ли он вернуться домой, но в какой-то момент я поняла, что его дом со мной.

Гарретт кивает.

— Да.

— Я так устала скучать по тебе.

Мой голос низкий. Старый Гарретт уклонялся бы от такого рода честности. Новый Гарретт удивительно мил в этом.

— Ты все еще спишь с моей подушкой, когда я ухожу? — Здесь нет и намека на смех или осуждение. Нет волнения, что он назовет меня смешной за то, что я мечтаю о «долго и счастливо». Просто признает, что я по уши влюблена в него.

Я обвиваю рукой его голову, чтобы поиграть с его волосами, зарываясь глубже в его грудь.

— Она пахнет тобой, поэтому я закрываю глаза и представляю, что ты здесь. А потом, по утрам, я пью из твоей любимой кружки. Потому что я более безнадежный романтик, чем я изначально думала.

После нескольких месяцев, когда Гарретт прожил половину своей жизни со мной, а другую половину в Wildrose, можно подумать, что я привыкла к этому образу. Но это не так. Я не думаю, что когда-нибудь привыкну. Каждый раз, когда я смотрю на то, что ждет меня впереди, он там. Хмурый, сварливый, как всегда, но есть.

— Ты думаешь о будущем? — Голос Гаррета мягкий, он рокочет в его груди.

— Все время.

— Я в нем участвую?

Я улыбаюсь про себя. Он как будто читает мои мысли.

— В моих счастливых мечтах наяву, да. Ты в нем. — Я вдыхаю его, вдыхаю глубоко, как будто могу накопить его запах и он останется со мной, когда он уйдет. — А как насчет тебя? Ты видишь меня в своем будущем?

— Ты — мое будущее. — Гарретт сдвигается, опираясь на локоть, приподнимаясь ровно настолько, чтобы встретиться со мной взглядом.

Он долго смотрит, его челюсть сжимается, когда он думает.

— Все хорошо, Гэр?

— Очень хорошо. За пределами хорошо. — Он убирает прядь волос с моего лица. — Выслушай меня об этом, прежде чем сказать что-нибудь.

Он такой напряженный, такой типично непроницаемый, что я начинаю нервничать.

— Я не уверена, что это звучит так, будто все в порядке.

— Я хочу жить с тобой. — Улыбка искривляет его губы. — Я больше не хочу путешествовать туда и обратно. Я не хочу скучать по тебе или знать, что ты скучаешь по мне. Итак, мне было интересно… Поскольку большая часть моих вещей уже здесь…

— Ты хочешь переехать ко мне? — Мое сердце грохочет в груди, отбивая чечетку счастливого «да, да».

ДА!

— Если это нормально…

— Нормально? — Я сажусь, сияя. — Мне бы это понравилось. Я хотела этого, но старалась не давить, слишком быстро. Боже мой. Когда? И что ты собираешься перевезти? Нам нужно начать говорить о мебели или… — Я встала с кровати, слишком взволнованная, чтобы сидеть спокойно. — Я уже освободила для тебя место в шкафу, но я могу…

Гарретт берет меня за руку и притягивает к себе для поцелуя.

— Дыши, Ангел. Мы проработаем детали после того, как я спрошу тебя о другом.

— Что еще за вещь?

— Я хочу, чтобы ты приехала в Wildrose, и познакомилась с моей семьей.

Волнение пронзает мой желудок, и я ухмыляюсь, вырываясь из его рук, чтобы пройти по спальне, потому что как я могу быть спокойной после таких новостей?

— Правда?

— Сегодня день рождения Чарли, и мы устраиваем для нее грандиозную вечеринку. Я не могу представить это без тебя. И мы можем проанализировать мои вещи и решить, что будет нужно, а что нет.

— Ты хочешь, чтобы я познакомилась с твоей семьей? И ты переезжаешь?

— Ты мой дом, и каждый день без тебя напоминает мне, почему я потерял веру в человечество. Кроме того, я познакомился с твоей семьей несколько месяцев назад. Пришло время мне вернуть должок.

Гарретт ждет меня, когда я выхожу из аэропорта в холодный ноябрьский день. Он прислоняется к стене, черный бушлат делает его крепкую фигуру еще более поразительной. Когда его взгляд останавливается на мне, он выпрямляется, засовывая руки в карманы и ухмыляясь. Я кутаюсь в парку, которую купила по этому случаю, когда порыв ветра обжигает мне лицо. Осень может быть прекрасна, но я не создана для этого. Дайте мне тепло, влажность и яркое солнце в голубом небе в любой день.

Гаррет заключает меня в объятия, и с миром снова все в порядке. Он прилетел на прошлой неделе, чтобы привести в порядок свои дела, и дом казался таким пустым без него. Но та часть моей жизни, когда я проводила дни и недели, скучая по нему, закончилась. Мы полетим обратно вместе.

В наш дом.

— Ты загляденье, мой ангел.

— Это то же самое. — Смех грохочет в его груди.

— Ты только что назвала меня большим дилдо?

— Нет, я сказала то же самое… — Я отстраняюсь и вижу, что он улыбается мне сверху вниз.

— Шучу, Ангел. Просто шутка. — Он берет мой чемодан и обнимает меня за плечи, когда мы направляемся к машине.

— Я не понимала, что это было то, что ты сделал. — Я смеюсь, наклоняясь к нему. — Я думала, ты слишком серьезен, чтобы рассказывать анекдоты.

— Никто не может в это поверить, но сейчас я улыбаюсь и все такое. Все из-за тебя. Просто не позволяй этому уйти в твоя голова.

— Я могу позволить этому ударить тебе в голову.

Гарретт останавливается. Смотрит на меня сверху вниз. Хмурится. — Я не… это было…?

— Я пыталась намекнуть, что позже сделаю тебе минет. — Холодный ветер пронизывает мое пальто и я дрожу, зарываясь в него.

— Холодно?

— Как кто-то выживает в этом климате?

— Если ты думаешь, что это холодно, подожди, пока мы не вернемся на Рождество.

Я останавливаюсь как вкопанная.

— Рождество?

— Ну, да. Это любимый праздник мамы. Если ты думаешь, что мы не будем совершать поездку через год, тогда тебе лучше подумать еще раз.

Это моя жизнь? Стою на парковке аэропорта, отмораживаю задницу, ухмыляюсь от уха до уха, пока мы говорим о праздниках и семейных встречах? Я снова дрожу, хотя не могу сказать, от волнения это или потому, что погода — жестокий зверь.

— Давай посадим тебя в машину, и я включу обогрев. Моя семья умирает от желания встретиться с тобой. — Гарретт кладет мою сумку в багажник, затем забирается в машину и берет меня за руку. Мы болтаем по дороге, и в тепле машины я могу оценить великолепные краски осени в Новой Англии. Здесь почти так же красиво, как и в Кейз, если вы не против жить в морозильной камере.

Гарретт сворачивает на улицу, вдоль которой выстроились причудливые магазины и люди, слоняющиеся по тротуару, разговаривают друг с другом, как старые друзья. Пара машет рукой, когда мы проезжаем мимо, и Гарретт фыркает от смеха.

— Это Тоби и Мелисса Хинкл, — объясняет он. — Я знаю их с детства. Они ужасны, просто чтобы ты знала. А это, прямо там, — говорит он, замедляя скорость, указывая на магазин, — магазин моей мамы. Чарли работает там сейчас и, вероятно, в какой-то момент займет ее место.

Я поворачиваюсь на своем сиденье, чтобы лучше видеть Ву-Ву Уайлдроуза. Если витрина — хоть какой-то показатель, я буду в восторге от встречи с мамой Гарретта.

— Просто скажи Чарли, что важно читать мелкий шрифт любого контракта, который она подписывает. — Я ухмыляюсь, надеясь, что он понял шутку. — Даже если она уверена, она знает, что все идет вверх и вверх. Я слышала, что в противном случае все может стать довольно запутанным.

— Я бы не осмелился ничего рассказать Чарли. — Гарретт округляет глаза, как будто мое предложение может привести к его смерть. — Она не послушает, когда ей говорят, что делать.

— Тогда, должно быть, это семейное.

Он смотрит на меня косым взглядом, затем сворачивает с главной дороги, рассказывая о вехах своей жизни, пока мы едем. Когда мы, наконец, останавливаемся перед величественным домом, он глушит двигатель. Красные дубы окаймляют дорогу, ведущую к гигантскому кирпичному дому с белыми колоннами, стоящими на страже подъезд. — Вау. Это… Ты вырос здесь?

— Мы жили в доме поменьше, когда я был ребенком, но мамина подруга, Эви Прескотт, продала ей этот дом после того, как она вышла замуж за папу. — Гарретт отстегивает ремень безопасности, затем останавливается. — Ты знаешь, что Эви встретила твою тетю Харлоу много лет назад? Ее муж собрал их вместе, чтобы поговорить о книгах.

Я поворачиваюсь к нему, глаза широко раскрыты, челюсть отвисла.

— Ты шутишь.

— Нет. Это причина, по которой мы в первый раз посетили отель «Хаттон».

— Тогда напомни мне поблагодарить ее мужа. Звучит так, будто он катализатор, который свел тебя и меня вместе.

Поведение Гаррета смягчается. Легкая улыбка появляется на его губах, и он прикладывает руку к моей щеке.

Есть момент, когда я думаю, что он собирается сказать что-то важное, но чувство исчезает.

— Ты уверена, что готова к этому?

— Тебе лучше поверить в это, Парень. Я слышала от тебя только хорошее об этих людях.

Он вылезает из машины и встречает меня возле капота, берет мою руку в свою и потирает большой палец через костяшки пальцев.

— Я действительно рад, что ты здесь, — говорит он, поднося мою руку к своим губам и целуя ее.

— Я надеюсь, ты все еще будешь чувствовать то же самое в конце ночи. — Я делаю глубокий вдох и напоминаю себе больше слушать, чем говорить. Последнее, чего я хочу сегодня вечером, это чтобы мой рот сбежал с разговором, как он так любит делать, когда я нервничаю.

Гарретт ведет меня на крыльцо и толкает в дом. Хриплый смех приветствует нас из глубины внутри.

— Они, наверное, на кухне. Они всегда на кухне.

— Это мой Медведь Гэр? — Пожилая женщина с широкой улыбкой высовывает голову в коридор. — Иди сюда и обними меня, — говорит она, широко раскрывая руки.

Гаррет хмурится, проводя рукой по волосам.

— Сколько раз я говорил, что ты не можешь называть взрослого мужчину Медведь Гэр?

Руки на бедрах. Улыбка по максимуму. Ее не смущает его сварливость.

— Примерно столько же раз, сколько я сказала, что ты никогда не бываешь слишком стар для хорошего прозвища.

— Рад видеть тебя, мама, — говорит он, притягивая ее ближе. — Это Анджела Хаттон. Ангел, это моя мама.

Длинные светлые волосы Амелии Купер волнами ниспадают на спину. Она одета в пышную юбку в пол и футболку с надписью «Режим босса активирован», а браслеты звенят у нее на руке, когда она поворачивается ко мне. Ее энергия яркая, и она кажется такой удобной в своей коже, что она мне сразу нравится. Как Гарретт вырос с такой женщиной и стал таким серьезным, выше моего понимания.

— Пожалуйста, — говорю я с улыбкой, — зовите меня Ангелом. Приятно наконец-то познакомиться с вами, миссис Купер. Я слышала так много о тебе.

— Я буду звать тебя Ангелом, если ты будешь звать меня Амелией. — Она берет мои руки и вздыхает, изучая меня. — Ты просто прелесть! И разве у нее нет лучшей энергии? — Она поворачивается к Гарретту с понимающей улыбкой. — Я знала, что ты найдешь кого-то особенного, когда придет твое время. Иногда нужно испытать плохое, чтобы оценить хорошее. Знаете, такова природа дуальности. А она? Она — твое благо.

С этими словами Амелия ведет меня на кухню, где меня встречает большая группа людей. Я знакомлюсь с отцом Гарретта Джеком, его сестрой Чарли и их братом Коннором. После серии их объятий Гарретт знакомит меня с Прескоттами, Мэлоунами и их детьми, затем с Остином О'Коннором, всеми друзьями семьи. Они приветствуют меня как одну из своих.

— Гарретт когда-нибудь рассказывал тебе о том, как он ударил Тоби Хинкла по лицу? — Чарли спрашивает меня за ужином. Она абсолютный бунтарь. Я понимаю, почему она и Гарретт так близки.

— Разве мы не проезжали мимо Тоби Хинкля по дороге сюда? — Я морщу нос, копаясь в своей памяти.

После нескольких часов приятных разговоров и смеха поездка в Wildrose кажется, что это произошло несколько, дней назад.

— Но, пожалуйста. ДА. Расскажи мне эту историю. Расскажи мне все истории на самом деле. Я хочу услышать их все.

— О, нет. — Гарретт останавливается со своим напитком на полпути ко рту. — Мы не будем устраивать все это «смущать Гарретта перед его девушкой». Кроме того, — говорит он, опуская свой стакан на стол, — разве ты не ударила его по лицу? — Он тычет пальцем в сторону Чарли.

— Не слушай его, — говорит она мне. — Он становится раздражительным, когда он нравится людям.

— Это был день, когда Амелия накричала на всех мам в додзе, опрыскала место шалфеем и штурмовала вне игры, верно? — Спрашивает Коннор.

У меня отвисает челюсть, когда я пытаюсь переварить ситуацию, в которой супер милая женщина напротив меня бы устраивать сцену в додзе.

— Прости, что случилось?

Семья рассказывает историю урывками, каждый перебивает другого в странном чувстве товарищества и единомыслия. Я не знаю, чего я ожидала сегодня. Гарретт сказал мне, что его семья была такой же замечательной, как и моя, но часть меня думала, что в углах будет прятаться какая-то тьма. Что-то, что объясняет его грубую внешность.

Ее нет.

Куперы любящие и поддерживающие. Они прошли свой путь через изгибы и повороты и вышли вперед, когда путь стал темным. Они во многом напоминают мне мою семью — просто их не так много.

Под столом Гарретт сжимает мое колено, нежно проводя большим пальцем по внутренней стороне бедра. Это простой жест, но он согревает мое сердце. Это приносит чувство принадлежности, единения. У меня нет сомнений в том, что он мой человек, и теперь, после знакомства с его семьей, я знаю, что мы созданы друг для друга.

Я смотрю ему в глаза, в этих глубоких оттенках синего и вкраплениях зеленого чувствую себя как дома. Его улыбка похожа на кислород. Его прикосновение… солнечный свет. Я расцветаю рядом с ним. Я больше рядом с ним. Я чувствую себя завершенной рядом с ним.

И ты знаешь, сколько бы он ни клялся, что не заинтересован в отношениях, я почти уверена он чувствует то же самое.