Судьба в наследство. 2. Судьба в наследство

Глава 4.

За месяц до описываемых событий, декабрь 505 года от основания Церковного Союза.

В кабинете царил полный разгром - словно ураган прошелся. Дверцы шкафов были распахнуты, ящики стола вывернуты; книги и бумаги, что находились в комнате - расшвыряны по полу. Среди этого беспорядка высокая худая женщина в коричневой рясе, белом горжете под коричневым же покровом стоя на коленях, собирала рассыпавшиеся листы и складывала их в отдельные аккуратные стопки. За столом, что стоял посредине комнаты, уперев локти в столешницу и обхватив руками голову, сидела грузная женщина в точно таком же одеянии. По ее лицу было видно, что она находилась в полной растерянности.

- Матушка... - обратилась было к ней собиравшая документы - старшая сестра Иеофилия - ее секретарь, но, так и не закончив фразы, продолжила свой труд.

В кабинете на некоторое время воцарилась тишина, прерываемая шорохом расправляемого пергамента и бумаги.

- Иеофилия, я одного не могу понять, почему сестры не подали вестей? - растерянно произнесла настоятельница. Ее голос был тих, и в нем сквозило отчаяние, словно она повторяла один и тот же вопрос бесконечное число раз, но так и не нашла ответа. Та, которой адресовались эти слова, оторвалась от своего занятия и, усевшись на пятки, посмотрела на мать.

- Я не знаю, что могло случиться, - с безграничным терпением обреченного вынужденного говорить одно и тоже, начала Иеофилия. - Но одно установлено точно: сестры переночевали в госпитале Витрии, а дальше их следы теряются. Настоятель обители Святого Августина клялся, что к нему никто не приезжал, а госпиталях расположенных вдоль Битунского тракта и до самых Горличей женщины похожие по описаниям не останавливались. С расследованием мною лично были отправлены Аделаида и Монсерат, а вы знаете, насколько старшая сестра Монсерат въедлива и исполнительна. Но они так никого и не нашли. С одной стороны все произошедшее ужасно, но с другой - так намного лучше для вас. Вы смело можете клясться на Писании, что не знаете, где сейчас скрывается Ирена.

- Да, Иеофилия, да, - покивала головой матушка. - Но у меня сердце разрывается от дурных предчувствий. А если ее уже схватили?

- Боже милостивый! - всплеснула руками та. - Вы опять?! Не стали бы Слушающие в четвертый раз переворачивать с ног на голову ваш кабинет и всю обитель заодно, в поисках малейшей зацепки. Первым бы признаком, что девочку нашли, стал бы их скорый отъезд, а то и ваш арест заодно.

- Да, ты права, - потеряно произнесла матушка. - Как всегда права, но это не успокаивает сердце. А наоборот еще больше тревожит. Я много думала, но так и не смогла понять: почему настолько крупная фигура во власти заинтересована в устранении моей племянницы? Ведь на ее поиски были посланы не только Ищущие, но и сам епископ-суффраган из ближайшего к нам диоцеза Слушающих! Отец Ирены - герцог Мильтон Амт был казнен ужасающим способом, моя дорогая сестра Амарис вместе с ним. Большинство земель отошли по конфискации в пользу короны, титул я думаю тоже. Нет никакого смысла искать девочку. Однако на деле все происходит совсем по-другому! - тут настоятельница не то застонала, не то зарычала от бессилия, а потом со всей силы стукнула кулаком по столу, отчего тот содрогнулся. - Мало им смерти Амарис, так они единственное дитя, последний росточек в роду хотят забрать?! Не позволю! Богом клянусь - не позволю!

Секретарь поднялась с колен и с намерением утешить подошла к настоятельнице. Положив ей руки на плечи, женщина чуть сжала их, словно говоря, что все понимает и сочувствует горю, однако нужно быть мужественной и со смирением принимать удары судьбы. Ее высокопреподобие с благодарностью посмотрела на сестру.

- Ах Иеофилия, ты мой самый верный и надежный друг...

Но их прервали: в дверь постучали, а потом в кабинет заглянула одна из сестер.

- Ваше высокопреподобие, к вам в очередной раз его преосвященство епископ-суффраган Себастиан, - сообщила она и исчезла, а в помещение вошел мужчина в темно-бордовой сутане инквизитора.

На вид ему было далеко за пятьдесят лет, невысокого роста и плотного телосложения, которое явно принадлежало человеку, любившему вкусно поесть, но знающего в этом меру. На полуседой голове, словно бы прикрывая солидную плешь, плотно сидела епископская шапочка. Неожиданно ярко-синие глаза смотрели спокойно и чуть-чуть насмешливо, словно бы с ехидцей вопрошая: 'Ну, у вас есть еще что-нибудь мне сказать?'.

- Ваше преосвященство, - холодно кивнула мать, тяжело поднимаясь из-за стола.

- Ваше высокопреподобие, - в ответ чуть склонил голову епископ.

Иеофилия, напряженно замерев рядом с креслом настоятельницы, с враждебностью смотрела на вошедшего. Однако инквизитор не удостоил ее вниманием.

- Чем на сей раз обязана? - едко поинтересовалась Серафима. В прозвучавших словах тяжело ворочался сдавленный гнев.

- Ни чем, ни чем, - мягко улыбнулся епископ, однако его пронзительный взгляд по-прежнему остался холодным. - Разве что... Удостойте меня разговором.

- Как в прошлый раз или позапрошлый?! - язвительно заметила настоятельница, намекая на обыски кабинета, последовавшие после беседы с инквизитором.

- Что вы! - махнул рукой тот, деланно изумляясь. - Разве стоит вспоминать об этом. В данный момент у меня к вам весьма дружеский разговор.

- Дружеский? Вот как? - в словах матери сквозило неверие. Было очевидно, что она не хочет с ним говорить, однако выхода у нее не существовало: малейшее препятствие святой инквизиции в свершении правосудия каралось самым жесточайшим образом. - Сегодняшний разгром, мне тоже следует рассматривать как дружеский жест?

Епископ Себастиан укоризненно покачал головой:

- Полноте, достопочтимая настоятельница. Неужели вы думаете, что мне самому доставляет удовольствие причинять вам столько неудобств?! Отнюдь. Однако это мой долг, который требует безукоснительного исполнения обязанностей, какие бы при этом чувства я не испытывал.

Ее высокопреподобие Серафима исподлобья посмотрела на инквизитора, что-то решая для себя, и заодно боролась с обуревавшими ее чувствами. Наконец кое-как подавив гнев, она тяжело опустилась в кресло.

- Хорошо, - нехотя согласилась она. - Давайте побеседуем.

Однако епископ недовольно махнул рукой и, словно только что заметив беспорядок, сказал:

- Здесь немного не прибрано. Поэтому, я думаю, нам следует прогуляться. У вас в обители замечательная галерея, с которой открывается вид на заснеженный монастырский сад. Для середины декабря на дворе стоит чудесная погода, и нам с вами непременно следует этим воспользоваться. Я буду ждать вас, через пол часа.

С этими словами инквизитор, аккуратно перешагивая через стопки бумаги, вышел.

- Что на сей раз нужно бордовому скорпиону? - недовольно фыркнула сестра-секретарь, едва тот закрыл за собой дверь. - Мало горя он вам принес?! Все так и норовит исподтишка ужалить! Весь кабинет разгромили, сестер допросили, вас измучили! А все неймется ему! Теперь еще на допрос на холод тянет...

- Иеофилия, - оборвала ее настоятельница. - Я понятия не имею, что нужно епископу, но от меня он ничего не добьется. Что бы он не предпринимал, хоть весь день и ночь на морозе в одной камизе стоять заставил, мне все равно. Я не выдам ему Ирену. Ради нее я готова пожертвовать всем. Никого и ничего не пожалею, лишь бы девочка осталась жива и невредима. Только одного я не знаю - где она сейчас и что с ней. А вдруг инквизитор как-либо мне даст понять, что знает о ее местонахождении?

- Вы думаете такие как он, могут хоть раз проболтаться? - сомнение крупными буквами было написано у сестры на лице.

- Я сейчас готова уповать на что угодно, верить всем, лишь бы получить сведения о племяннице, - отмахнулась от ее слов Серафима, и резко оборвав разговор, приказала: - Позовешь пару сестер понадежнее, и пусть к моему возвращению все здесь будет прибрано.

- Как скажите матушка, - кивнула Иеофилия, а настоятельница, поднявшись из кресла, ушла к себе в спальню.

Погода на улице действительно была чудо как хороша. Свежевыпавший снег искрился на солнце, а легкий морозец срывал с губ облачка пара, что тут же растворить их в хрустальной прозрачности воздуха. Вид с открытой галереи на пригнутые на зиму яблони, что причудливыми холмиками искажали пейзаж, особо не радовал глаз, однако инквизитору зачем-то потребовалось поговорить с настоятельницей без свидетелей, а значит, она должна была непременно пойти.

Епископ-суффраган дожидался ее высокопреподобие, кутаясь в меховой плащ. Он задумчиво обозревал покрытый снегом сад и явно о чем-то усиленно размышлял. Когда настоятельница Серафима подошла к нему, напряженное выражение исчезло с лица инквизитора, сменившись на обычное - иронично-пытливое.

- Ваше высокопреподобие, - учтиво поклонился епископ Себастиан, словно не было его визита в кабинет, и они еще ни разу за день не встречались.

Однако матушка сразу отмела попытку инквизитора начать разговор в любезной манере и довольно резко перешла к делу.

- Мне бы хотелось знать, зачем вы меня сюда пригласили, - голос женщины был сух и холоден. Она занемевшими пальцами удерживала полы шерстяного манто запахнутыми, чтоб морозный воздух не забрался под облачение. По легкой одежде можно было судить, что настоятельница не собиралась длить разговор больше необходимого.

Епископ окинул ее высокопреподобие пытливым взглядом, а потом с сожалением вздохнул.

- Очень жаль, что вы настаиваете на спешной беседе. Но это ваше право. Однако мне думается, что в неспешном разговоре можно узнать гораздо больше, нежели чем в прямых вопросах и ответах.

- Мне не о чем с вами разговаривать, - отрезала Серафима. - Я не знаю где моя племянница. Но жизни бы не пожалела, чтобы узнать все ли с ней в порядке.

- Родная кровь, - понимающе улыбнулся епископ. - Она толкает на многое. На необдуманные поступки, на подлость по отношению к другим, к себе...

- Вы меня в чем-то обвиняете? - резко заметила матушка. Пространное замечание Себастиана поставило ее в тупик.

Из-за того, что инквизиторы Слушающих вот уже неделю находились в обители и контролировали каждый шаг сестер, настоятельница сильно нервничала. Бессонные ночи и нескончаемое напряжение делали ее раздражительной и неспособной на угадывание тонких нюансов в разговоре. Нынче ее измученным нервам хотелось ясности и простоты.

- Нет, совсем наоборот, - качнул головой Себастиан, явно недовольный, что женщина вынуждает его быть прямолинейным. - Мне бы хотелось, чтоб все мои слова вы примерили к ситуации с вашей племянницей, - настоятельница еще более нахмурилась, от чего стало ясно, что она окончательно запуталась.

Тогда епископ, оглянувшись по сторонам, вплотную приблизился к ее высокопреподобию и зашептал на ухо:

- Молчите и слушайте! Только учтите, что я вам ничего не говорил и в дальнейшем буду все отрицать. Со смертью мужа вашей сестры и политической неразберихе в Винете открылись огромные возможности, и кое-кто решил этим воспользоваться. Имя назвать я не могу, просто прав не имею, однако предупредить в силах. Мне искренне по-человечески жаль вашу племянницу, я сам не один раз стал дядюшкой и даже троюродным дедом. Я знаю, что она ни при чем, но политическая машина запущена, а права наследования настолько хитрая штука, что любой более или менее верткий законник может оспорить их или наоборот доказать. Учтите: я продолжу старательно искать любые улики ее пребывания в вашем монастыре, так усердно, чтобы ни у кого не осталось сомнения, что ее здесь нет, и не было. Однако других епископов и подчиненных им Ищущих проконтролировать я не в силах, а поиски объявлены по всему Союзу.

- И что мне делать? - так же тихо ответила настоятельница, явно потрясенная услышанным.

- Не знаю, - пожал плечами инквизитор.

- Тогда во имя всего святого! - женщина крепко вцепилась ему в меховой плащ. - Назовите мне хотя бы титул затеявшего все это?!

- Не титул, а сан. Очень высокий сан, - покачал головой епископ, и тут же сделав шаг назад, бросил: - Сюда идут!

Настоятельница оглянулась и увидела, что к ним со всех ног спешит кто-то из младших сестер. Девушка была явно взволнована, ее покров развивался за ней вслед, манто на груди было распахнуто. Вдобавок она одной рукой поддерживала подол рясы, чтобы удобнее было бежать.

- Что я буду вам должна за эти сведения? - скороговоркой произнесла матушка, пока сестра еще не могла их слышать.

- Пока ничего, - успел ответить тот, как запыхавшаяся девушка остановилась перед ними.

- Ваше высокопреподобие, - поклонилась она. - Там...

- Докладывай, как полагается, - одернула ее Серафима, вмиг став грозной настоятельницей. - А после пойди в молитвенную келью и поучись пару дней положенной степенности.

Младшая сестра еще раз поклонилась, но, не выдержав, потрясенно охнула.

- Матушка там, у ворот дознаватель Ответственных вместе с четырьмя помощниками в сане не ниже викария и десятком боевых братьев! Требуют впустить! - и всхлипнув, - Ужас-то какой! - расплакалась от страха, опустившись на снег.

Настоятельницу тоже мороз продрал по коже от таких визитеров. С нахождением в обители инквизиторов Слушающих она не смирилась, но уже притерпелась. А вот с визит дознавателей ордена Ответственных оказался для нее полной неожиданностью, поскольку прежде ни одна из ее сестер не обвинялась в преступлениях против Церкви и Святого Престола.

***

Я безумно обрадовалась, когда увидела вернувшихся сестер. Мы крепко стиснули друг друга, едва не задушив от счастья в объятьях. Как же было здорово вновь оказаться всем вместе! За прошедшие полтора месяца я настолько по ним сильно соскучилась, что теперь не могла поверить, что девочки вновь рядом со мной.

Но вот первый восторг встречи схлынул, и я уже спокойно смогла как следует их рассмотреть. А сестры-то совсем не изменились, разве что лица у них какие-то напряженные, словно что-то их что-то тревожило.

- Девочки, что-нибудь случилось? - осторожно уточнила я.

Герта ухмыльнулась, и, указав глазами на Агнесс, произнесла:

- С чего ты взяла?! Тебе показалось. Мы просто волновались как ты тут, - и еще раз стиснула меня, аж ребра хрустнули.

- Оннекас, - окликнул меня Сепнён. - Sadonkorjuu jaahdyttaa. Pilaamaan! , - и тут же добавил: - Плохо. Иди сюда!

- Ой, девочки извините меня, сейчас, - попросила я сестер. - А то попорчу все, потом еще раз греть - хрупкое будет.

- Иди, - махнула рукой Гертруда, выходя из кузни. - Возись дальше. Мы пока себя в порядок с дороги приведем и поедим.

Несмотря на недовольное ворчание кузнеца, я по-быстрому завершила работу, и, накинув на себя лишь стеганый таперт, прямо в чем была, поспешила к жилым корпусам.

Я начала волноваться, девочки не спроста приехали. Просто так, без повода среди зимы их никто бы обратно не отпустил в эту глушь. Значит, причина для приезда должна быть серьезная.

Сестер я нашла в небольшой женской столовой рядом с общей кухней, они сидели с краю длинного стола и уплетали за обе щеки пироги, испеченные Саллоу и Варби, запивая все это горячим ягодным заваром. Рядом с ними сидела Агнесс и, подперев рукой щеку, смотрела на них не отрываясь, светясь при этом от счастья.

- Девочки, вы не представляете, как я рада вас видеть! - воскликнула я, рассматривая напряженные морщинки в уголках их глаз. - Как же я рада!

- Ты бы хоть умылась, - фыркнула в ответ Юозапа. - Вон вся рожа в саже, а за стол лезешь.

- Да ладно, - отмахнулась я. Жизнь в ордене Кристобаля Сподвижника накладывала свой отпечаток, расхолаживая своим спокойствием и необязательностью. - Ничего страшного.

- Ну наконец можно рассказать почему вы приехали? - выпалила Агнесс, перебивая меня, она вся извелась в ожидании. - Теперь-то все в сборе, начинайте.

- По тебе соскучились, - пояснила свое появление Герта и щелкнула девочку по носу. Та сморщилась, а затем чихнула.

- Нет, ну а все же, - продолжила допытываться она.

- Взяли и приехали, - попыталась отмахнуться от нее Юза, наливая себе полную кружку завара. - Мы что, просто так не можем? Обязательно должна быть причина?

Тут к нам подлетела Кеттуен - дочь Варби с мордашкой перемазанной в муке. Сегодня была очередь жены брата Хирви дежурить на кухне и помогать поварихе.

- Оннекас, мама спрашивает, а ты есть будешь? - протараторила она без акцента. - Если да, то она просит Варпусту помочь ей, чтоб быстрее получилось.

- Буду, - кивнула я с улыбкой. Несмотря на странные и волнующие обстоятельства приезда девочек, я продолжала лучиться от счастья.

Малышка ухватила за подол балахона Агнесс и нетерпеливо дернула.

- Пошли, не заставляй Оннекас ждать, она много работала и голодная.

Девочка тяжело вздохнула и встала с явной неохотой. Похоже она ни на минуту не желала расстаться с нами, однако Кеттуэн словно взрослая, уперла кулаки в бока и стала нетерпеливо постукивать ножкой по полу.

- Варпуста ты копуша! - с важным видом произнесла малышка, обвинительно ткнув в нее пальцем. - Всех заставляешь ждать.

В ответ Агнесс показала ей язык и, обернувшись к нам, попросила:

- Только вы без меня ничего не рассказывайте, ладно? - а после припустила за улепетывающей от нее девчушкой.

- Хорошо, - пообещала ей вслед Гертруда, но едва та скрылась за дверью, поинтересовалась: - Значит, здесь тебя зовут Оннекас?

- Ага, - кивнула я. - На местном языке значит 'Удачливая'. Говорят, чтоб после такого ранения остаться в живых нужно обладать большим везением и быть любимицей Бога.

- Что прямо так и говорят? - скептически заметила Юза, откусывая пирог.

- Так и говорят, - подтвердила я.

- Варвары, - недовольно скривилась она.

- Юза не надо так говорить, - одернула я сестру. - Они все дети Единого Бога, - и тут же ввернув слушанную от отца Лемихария фразу, добавила: - Неужели ты сомневаешься, что все созданное на этом свете возникло не по божьей воле?

Юозапа одарила меня скептическим взглядом и промолчала. Да-а. Вот и пытайся выглядеть умной после этого.

- Ладно, поболтали, и будет, - сменила я, круто сменив тему разговора. Меня все сильнее волновал внезапный приезд сестер, и ждать нового удобного момента я не собиралась. Похоже, они хотели что-то рассказать мне в отсутствие Агнесс, и пока ее не было, я следовало обсудить. - Почему вы на самом деле так рано приехали?

- Да тут такие дела, - вздохнула Герта. - Не знаю, как и начать...

- Как-нибудь уж покороче, - поторопила я ее. - А то наша красавица через четверть часа обратно прибежит и нам еще долго не удастся поговорить наедине.

- Инквизиция в нашем монастыре ищет Агнесс, - кратко выдала все известия Юозапа, наклонившись ко мне поближе, чтоб никто из посторонних ее не услышал.

- ...! - шепотом сказала я. - И как успешно?

- Если бы успешно, то сейчас бы мы здесь не сидели, - резонно заметила она, постучав согнутым пальцем себе по лбу. - Думай хоть иногда, что спрашиваешь?! У тебя здесь от махания молотом совсем мозги засохли? Естественно нет! Однако это тоже мало чего меняет.

- Рассказывай, рассказывай, - поторопила я ее, и сестра тихо продолжила:

- Через три дня, после того как вернулись, настоятельница выперла нас обратно. Мы даже обопнуться не успели! В первый день как приехали, даже толком не разделись, а Иеофилия - будь она не ладна, приперлась и передала материн приказ: до закрытия врат отправляться в комендатерию к Беруте и отвезти ей какой-то сверток. Я аж обалдела от требования, а она кинула нам непросохшие вещи и, не слушая дальнейших возражений, выставила вон.

- Все понятно стало, когда мы заявились к Беруте на следующее утро. Она-то нам все и разъяснила, - подхватила рассказ Герта. - Оказывается, все архивы перетрясают Ищущие с другими братьями-инквизиторами из ордена Слушающих. С ними же приехал епископ-суффраган, которому те подчиняются, и лично наблюдает за процессом. Саму настоятельницу с ее верной Иеофилией допрашивает старший дознаватель Ответственных, а всех сестер в обители, приехавшие с ним помощники.

- Мама родная! - выдохнула я ошарашено. Я все ожидала услышать, и чтоб такое?! Неужели Слушающие объединились в поисках с Ответственными?! Такое случалось впервые на моей памяти!

- Вот-вот! - подтвердила Герта и продолжила: - Инквизиторы Слушающих ищут некую Ирену, которая может находиться у нас в ордене. Ты чуешь, откуда ветер дует?! - ее пауза была многозначительной.

Еще бы! Если за поиски взялись братья-инквизиторы, да еще во главе с епископом, то дело обстояло гораздо серьезнее, нежели чем мне в кошмарах могло привидеться. Тут, похоже, были замешаны не только интересы короны Винета, но еще и кого-то из высшего духовенства. А сестра меж тем продолжала:

- А Ответственные раскапывают нечто иное, но вот что именно, узнать не удалось. Мать постаралась сделать так, чтоб мы с ними ни разу не пересеклись. Получилось, что как только я и Юза заявились обратно в монастырь, наша дражайшая секретарь всунула нам едва ли не в зубы по паре сумок с провиантом и барахлом, и отправила обратно сюда, предупредив при этом, чтоб мы никому не говорили, куда едем.

- Но сейчас ты еще больше удивишься, - вновь перехватила речь Юозапа. - Нам в дорогу было дадено по пятьдесят монет золота каждой, включая и тебя.

- А я то тут причем, - мне был непонятен ход мыслей девочек.

- Сейчас поймешь, - зловеще пообещала Герта и извлекла мятый четырехугольник. - Мы тоже сначала удивились, но потом когда вскрыли посланный тебе Серафимой конверт, заматюкались.

- Девочки, - протянула я укоризненно. - А если бы в пакете что-то тайное было?

- А что там такого могло быть тайного, что тебе знать можно, а нам нельзя?! - изумилась Юза, явно не понимая, чего это я снова начинаю.

Нет ну и как с ними быть?! Никаких личных секретов!

- На вот, читай, - с серьезным видом старшая сестра сунула мне измятое письмо.

Я быстро пробежала глазами по строчкам...

О-хо-хох! Ни хрена себе!

- Вот же-шь ...! - потрясенно выдохнула я, враз задрожавшими руками пряча мятую бумагу за пазуху. - Это практически... - я попыталась подобрать подходящее слово, но, так и не найдя, сказала, как думала: - Нам что, предлагают покончить жизнь самоубийством?!

- Вроде того, - многозначительно протянула Юозапа, криво улыбнувшись. - Считай, что настоятельница пытается обезопасить себя и свою племянницу как может. Мы не хотели все это рассказывать в присутствии Агнесс, но именно из-за нас туда и отправляют. Выживем - хорошо, а нет - не беда. Даже еще лучше будет!

- Да, - согласилась я невесело. - Послать нас в разгар военных действий в Лориль, все равно, что заставить пройтись по лезвию ножа и не порезаться.

- Ненавижу я всех этих знатных выскочек, из-за которых нам приходится расковать и жертвовать своей головой! - зло процедила Юза.

- Ну Агнесс-то в этом не виновата, - возразила ей Герта.

- Косвенно виновата, - голос сестры был сух от гнева. - Если бы мать ее нам не впихнула, то мы бы не оказались в такой заднице!

В этом Юозапа была права, что положение наше походило теперь, как она выразилась на полную... Ну в общем, ту самую часть тела. Скорее всего, именно из-за того, что мы единственные знали точное местонахождение Серафиминой племянницы, нас отправляли в центр боевых действий. Где будет война, и насколько крупной и серьезной, настоятельница известила нас в этом же письме. Нурбан собирался напасть на земли Церковного Союза по всему побережью, захватывая Лукерм и прибрежные области Бремула. Незащищенная Лориль - небольшая провинция Лукерма, всегда нищая из-за спорного соседства с Приолонью, не имела даже мало-мальски приличных крепостей, чтобы долго держать оборону. Мы даже моргнуть не успеем, как эти территории окажутся под войсками султаната. А тут настоятельница под глупейшим предлогом направляет нас туда, где очень удобные гавани для высадки армии и начала военной компании. В общем, нам приказали ехать в самое пекло, где будут наиболее яростные сражения. По ее приказу мы втроем должны будем успеть прибыть в монастырь Святой Эллионы до начала войны. И когда станут вывозить сестер, посвятивших свою жизнь смирению и уединению, защитить их не только от наших ретивых вояк, но и от возможных вражеских захватчиков. Это же бред, полный! Три боевых монашки против армий?!

Мне захотелось засмеяться, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Похоже, нас решили принести в жертву благополучию Агнеес, списывая в расход без долгих раздумий.

Надеюсь, что этих дур, которые за свою жизнь и шагу не ступили за стены своей обители, все же вывезут в глубь страны. Тогда мы сможем мирно пересидеть в центре Лукерма, где-нибудь в Стайрусе, подальше от побережья и войны. А если нет, то... Упокой Господи наши души!

- Инквизиция серьезно взялась за Серафиму, раз она, наплевав даже на возможную преемственность, отправила тебя в Пекло, - печально хмыкнула старшая сестра. - И нас за одно.

- Когда горят пятки, средств особо не выбирают, - саркастически прокомментировала я приказ настоятельницы. - Все-таки не стоит забывать, что мы не на столько важные фигуры, чтобы в любой момент нас не разменяли как пешку на доске. Родовитость и личные заслуги здесь не так уж и важны. Прежде всего, родная кровь не водица, ей всегда будет отдано предпочтение, - Юза согласно кивнула, а я, отложив метания на потом, повернула разговор в другую сторону: - Ладно, с этим все понятно. А почему ее трясут братья из Ответственных, вы хотя бы предположения имеете?

- Ни малейшего, - качнула головой Юза. - Я ж говорю, она нас тут же выпнула обратно, мы даже супротив чирикнуть не успели.

- Да уж, положеньице, - мне хотелось разбить что-нибудь со злости, аж руки чесались, но приходилось терпеть. - Что при Агнесс говорить будем?

- Все в порядке как всегда, что дела у нас лучше всех, - тон старшей сестры совершенно не соответствовал ее словам. - Кстати расскажи, а как у тебя дела на самом деле обстоят? - и, ввернув шпильку в бок, добавила: - Братья особо не домогались?

- Герта! - отмахнулась я от нее. - Есть мне дело до этих коней стоялых! У меня тоже все обстоит не самым лучшим образом. Настоятель согласился приютить Агнесс, но только до начала лета.

- Это как так?! - вскинулась Юозапа. - Выходит, что мы зря ее сюда везли?!

- Зря, не зря, - пожала я плечами. - Только вот после этого приказа, - я постучала по груди, где лежало письмо от настоятельницы, - Нам особо будет не до Агнесс.

- А что же делать? - в растерянности старшая сестра почесала затылок сквозь горжет.

- Ехать куда отправили, но до этого договориться с настоятелем, чтобы не раньше середины весны он отправил нарочного с письмом, чтобы Серафима вывозила отсюда племянницу. Других вариантов я не виж...

- Так все закругляемся, - перебила меня Герта, - а то вон она наше горе луковое тащит плошку с печевом.

Девочка довольная и разрумянившаяся поставила на стол огромную тарелку с горячими пирогами. Следом за ней Кеттуен принесла мне кувшин завара и большую кружку.

- Кушай, Оннекас. Мама сказала, что тебе нужно много есть, потому что на тебе мало мяса, такой ты не понравишься своему мужу, - и, ошарашив сестер речами, развернулась и пошла обратно.

- Какой муж?! - кое-как выдавила из себя Юозапа, через пару минут наконец-то обретя дар речи. Похоже из всего разговора именно эта 'новость' удивила больше всего. - Ты что тут устроила?!

- О! Это долгая история, - наигранно бодро протянула я, и, поиграв бровями, принялась подробно рассказывать сестрам, что за время их отсутствия происходило в этой обители.

Шел четвертый день, как девочки приехали за мной в монастырь. За это время мы успели наболтаться обо всем, а так же серьезно обговорить без Агнесс, что предпринять, чтобы с ней было все впорядке, и что сами станем делать после отъезда. Естественно уезжать никуда не хотелось, но и взбунтоваться мы не могли, приказ - есть приказ. Как заявила мне Юозапа: 'Знаешь положение конечно безвыходное, но раньше срока мне туда ехать не горит. Чем меньше мы будем сидеть в обители в Лориле, тем лучше!', - и в этом я была полностью согласна с сестрой. Меня тоже не прельщало тащиться в предвоенную провинцию, где в такое время появляются мародеры на дорогах, и наемники, сбиваясь в большие банды, разыскивают возможного нанимателя, а попутно грабят крестьян, отбирая у тех все, что попадется на глаза.

Агнесс все это время крутилась рядом с нами, совершенно не догадываясь, что мы собираемся отправиться в путь без нее. Девушка щебетала без умолка и была искренне рада, что мы снова все вместе: что, как и прежде Юозапа вечно всем недовольна, Герта добродушна, а я пожизненно у них крайняя. Кстати, какой нагоняй ей устроила ей Юза за непокрытую голову! Она кричала на девочку, пока я не вмешалась и не напомнила, что Агнесс на самом деле не монашка.

В общем, дни проходили весело, но над нами тремя довлел приказ настоятельницы и от этого становилось паскудно на душе. Нет, я, конечно же, понимала, почему мать так поступила - мы ей никто, а девочка - дочь ее родной сестры, ныне скорей всего покойной. Неудивительно, что она постаралась защитить ее от лап инквизиторов всеми возможными способами; всеми правдами и неправдами стараясь, чтобы никто никогда не узнал, где спрятана племянница. Вот только мне никак не хотелось во имя спокойной жизни Агнесс, тащится к бесу на рога, да и сестрам не хотелось тоже. Поэтому в нашем, казалось бы, безоблачном общении, нет-нет, да и проскакивал холодок, только девочка его не замечала. Впрочем, это было и хорошо, незачем ей знать, что умудряется совершать тетка ради ее спасения. Да и нас хоронить раньше времени тоже не стоило.

То, что мы можем не поехать в Приолонь, у нас троих даже тени сомнения не появилось. Приказы не обсуждаются. А вот если настоятельница надеялась, что мы сложим там головы, чтобы унести тайну Агнесс с собой в могилу... В этом я сомневалась очень сильно! Мы тоже не пальцем деланные и абы как воспитанные. Ничего еще побарахтаемся, и глядишь, когда вся эта пена с поисками сама собой сойдет 'на нет', сможем спокойно вернуться и продолжать жить дальше, правда, с большей оглядкой на распоряжение матери. Только чтобы смочь вернуться, нам сначала все же придется смотаться в Лориль и просидеть там какое-то время, чтоб настоятельница монастыря элиониток пропечатала бирку на обратную дорогу и направила ответное письмо настоятельнице. Оказывается девочки везли еще одно послание, только в отличие от адресованного мне, его вскрывать не стали, не рискнули вызвать гнев вышестоящих.

Так в конце января, когда основные метели и морозы были еще впереди, мы втроем выехали из монастыря ордена Святого Кристобаля Сподвижника. Было раннее утро, солнце еще не всплыло из-за горизонта, но его блики, отражаясь от снега, давали достаточно света для того чтоб разглядеть дорогу. Провожать в путь нас никто не стал, да и мы, если честно, не хотели. К тому же лишь один отец Лемихарий знал, что мы уезжаем. Он, да еще Сепнён. Вчера вечером кузнец хлопнул меня по плечу и, сказав: 'Верной тебе руки и хорошего молота, дочка', - ушел к себе. А с настоятелем накануне перед отъездом я имела продолжительный разговор, в котором попросила его как можно лучше позаботиться об Агнесс, на всякий случай подробно пересказав ему политическую ситуацию в Винете, а так же то, что творилось у нас в ордене. Он пообещал мне в случае чего спрятать Агнесс у гугритов. Кстати накануне нашего отъезда под предлогом помощи Уте девочку отправили в селение и пообещали задержать там на пару дней. За это время мы отъедем на приличное расстояние, и она вряд ли сможет нас догнать. О том, что Агнесс не желает расставаться с нами ни под каким видом, мы поняли из ее разговоров. Все наши пробные попытки начать разговор о нашем отъезде она воспринимала резко, бескомпромиссно заявляя, что в любом случае поедет с нами. Говорила, что сейчас нам не надо никуда спешить, она потом все уладит, объяснив тете, а уж когда наступит весна, мы все вместе поедем туда, куда приказано. Добродушная и немного наивная девочка! Мне кажется, она до сих пор не поняла серьезность своего положения, ведь ей большую часть жизни придется провести здесь на крайнем севере среди усколлинен.

Мы ехали одна за другой, прицепив тех же самых вьючных меринов к седлам. Все почти как и прежде, только Агнесс с нами не было. Но это и к лучшему, теперь не надо будет опасаться за каждый шаг, волноваться из-за нее на каждой стоянке или в гостинице. Пусть теперь за нее у других головы болят.

Дорога проходила в молчании, лишь по вечерам у костра мы перекидывались парой-тройкой слов. Лошади тряской рысцой, местами по дороге, а местами и вспахивая глубокий снег, преодолевали милю за милей.

За неделю неспешной езды мы, обогнув озеро и отроги Пойонских гор, оставив по правую Хейгазег, добрались до Бертроя - небольшого гарнизонного городка, где орден Бедных Братьев Святого Симеона совместно с орденом Братьев Пустынных Земель - самых серьезных рубак после братьев Святого Георгия - держали многочисленную заставу. Она была организована на случай внезапного нападения гугритов-усколлинен, однако последние пол века больше служила сдерживающим фактором для наемников из Хейгазега.

Мы наконец-то рады были попасть в тепло к нормальному очагу, а не сидеть, скукожившись у костра или вдыхать ароматы крестьянской избы, где зимой молодняк у скотины заводили прямо в дом, чтобы не померз ненароком.

Стены города показались издалека, они серым колоссом возвышались среди заснеженных полей. Укрепления были серьезные, ведь наемники, коль обозлятся, шутить не будут, могут многое по камушку раскатать. И чтоб этого не случилось, все здесь построили на совесть.

Мы неспешно преодолели пологую земляную насыпь перед рвом, выехали на укатанную повозками дорогу, ведущую к предмостным укреплениям, чтобы пройти проверку. Перед воротами барбакана с поднятой решеткой стояли по десятке братьев семионцев и пустынников, они внимательно осматривали въезжающие в город телеги, проверяли подорожные у путешественников. На нас они обратили особое внимание: мало того, что потребовали проездную бирку и пересчитали по головам, так еще рост каждой прикинули, в лицо заглянули. В новой бирке, выданной матерью для пути на юго-запад к морю, которую привезли девочки, четко указывалось наше место назначения и приблизительное время, когда мы должны будем там появиться. Брат-пустынник рассматривающий надписи, прикинул что-то в уме и поинтересовался:

- А вы успеете к концу февраля? Вам еще ехать и ехать.

- Не твоей голове болеть, - сухо и зло отрезала Гертруда.

Действительно, вот сердобольный выискался! Удумал спрашивать - успеем мы к войне или нет? А куда мы денемся...

На что брат равнодушно пожал плечами, и еще раз подозрительно осмотрев Юозапу, вернул мне пластинку.

- Видала? - заострила мое внимание Герта на произошедшем у ворот, когда мы, проехав двор башни перекрывающей подступы к городским стенам, пересекали мост, переброшенный через крепостной ров.

Я покивала головой. Тут все было яснее ясного! Это искали Агнесс. Причем братьям на воротах был дан приказ самым внимательным образом осматривать боевых сестер. А поскольку женский боевой орден один единственный по Союзу, то соответственно большого разнообразия в вариантах поиска не имелось. Значит, инквизиторы Слущающих уже докопались, что девочка была вывезена сестрами из ордена и теперь ее могут выдавать за одну из нас. Да-а... Вовремя ее настоятельница спрятала. Ох вовремя! И надо же особо проверяют всех мелких! Ну, меня или Герту за благородную барышню принять сложно, во-первых - рост, во-вторых - разворот плеч. Если полжизни мечом махать, то торс не хуже чем у доброго мужика будет - грудь плоская, жилистая, а спина широкая, разработанная. И, в-третьих - шрамированное лицо мало у кого из великосветских девиц бывает. Вот Юза да, ее бог миловал; из-за крупного таза раскаченное плечо не так обращает на себя внимание. Со стороны можно подумать, что она крепенькая коренастенькая женщина на каких любят жениться домовитые лендеры - и супруга в доме, и дети здоровые, и неутомимая работница по хозяйству. К ней приглядывались, до той поры пока не замечали сбитые костяшки пальцев, по-особому намозоленную под меч ладонь, да чуть уловимый прищур опытного стрелка.

Миновав вторые ворота, которые вели непосредственно за городскую стену, мы, не долго думая, подались на постой в ближайший трактир. Хоть другой вариант поселения, конечно же был, но использовать его не стали. В этом городе госпиталя не имелось, поскольку засилья третьим орденом он бы не вынес, пошла бы ругань между тремя бейлифатскими ветвями. Были только казармы для боевых монахов, но тащится в них, никак не хотелось. Нам и так предстояло немало дней провести на осадно-казарменном положении, не стоило начинать раньше времени. К тому же мать невероятно расщедрилась и отсыпала аж по полсотни на нос. При таком раскладе мы могли позволить себе всю дорогу поселяться в самых лучших гостиницах, и после этого еще больше половины осталось бы.

На ночь остановились в забегаловке среднего пошиба: о себе давала знать привычка на всем экономить, да и не хотелось, чтоб ненужные шепотки за спиной пошли. В дорогих местах тебе завсегда в лицо льстиво улыбаться будут, а за глаза гадости всякие говорить. Неприятно это.

Мы обедали в общей зале, народу набралось прилично, дело шло уже к вечеру. За столами в основном сидели приехавшие их предместья крестьяне и мелкие торговцы или ремесленники - публика разношерстная, но не буйная. Они ели, обсуждали что-то между собой, делились новостями. В общем, все, как и везде, если не считать что у каждого на поясе висел длинный нож, больше похожий на короткий меч, нежели чем на столовый предмет, или увесистая длинная палка-дубина, явно с залитым в нее свинцом. Несмотря на запрет носить простолюдинам боевое оружие, здесь на границе, да когда под боком наемники, этот закон хоть и соблюдался, но в весьма видоизмененной форме.

Гертруда как всегда подчистила тарелку первой.

- Ну, а завтра что будем делать? - задала она вопрос. - Снова в дорогу или отдохнем денек? А то я за эту неделю намерзлись, сил нет.

- Как хотите, - отмахнулась я, дожевывая. - Мне лично все равно. Куда-куда, а в Лориль я не тороплюсь.

- Угу, - кивнула старшая сестра. - Тогда завтра здесь сидим, - и чуть помолчав, вновь спросила: - Фиря, а ты не думаешь, что здесь мы сможем встретить тех наймитов, с которыми мы тогда у озера сцепились?

- Два месяца прошло, - напомнила я ей угрюмо. - Они уже давно куда-нибудь смылись. Вдобавок я им что, каждому в рожу заглядывала? Можно подумать я помню, кого мы там положили, а кого нет. Даже если наймники сейчас передо мной появятся, все равно могу спутать они это или нет. Не вороши ты прошлое. Оставь в покое. Все равно сейчас без толку переливать из пустого в порожнее.

- Ничего себе прошлое, - фыркнула Герта.

- А ты что предлагаешь: схватиться за голову и бежать выяснять, кто там такой нехороший захотел убить меня? Окстись! Потом если доживем, с этим я сама разгребусь. Сейчас нам самую большую свинью настоятельница подложила, с ней бы разобраться, а уже после разыскивать нанимателя.

Я отодвинула тарелку в сторону и с угрюмым видом задумалась ни о чем.

- Чего ты такая хмурая? - продолжала тормошить меня старшая сестра. - Ты сама на себя не похожа.

- А с чего радоваться-то? - недовольно поинтересовалась я. - Есть много поводов для счастья?

- Нет, ну все равно, - пожала плечами та. - Мы еще не приехали, не выяснили, что на месте происходит, а ты уже за ранее себя похоронила.

- Ничего я себя не похоронила, - мне уже опротивел этот разговор, но срывать свое недовольство на сестрах я не стала. - Просто у меня предчувствия нехорошие.

- Вечно эти твои предчувствия, - теперь скривилась доселе молчавшая Юозапа. - У тебя на каждый чих предчувствия.

- Вот такая я особенная, - передразнила ее я, скривившись не менее. - Они меня во всяком разе еще ни разу не подводили.

- Можно подумать, что... - начала Юза, но тут, перебивая ее, к нам подошел хозяин трактира.

Он осторожно откашлялся и со всем уважением, чуть склонившись к нам, начал:

- Достопочтимые сестры, извините, что прерываю ваш разговор, но вас разыскивает какая-то селянка. Я уж и так ее пытался отвадить и эдак, говорил, что не стоит мешаться сестрам, но нет с ней никакого слада. Вы уж выслушайте ее, а то мало ли, вдруг у нее чего на самом деле важное.

- Зови, - махнула рукой Гертруда.

Я же тяжело выдохнула, мое паскудное чувство взвыло с новой силой. Ой, сейчас вляпаемся мы с этой селянкой по самое не балуйся!

Хозяин тем временем вел к нам некрупную женщину в очень великом ей стеганом мужском таперте, с головой замотанной по самые глаза в зимний платок, в войлочных башмаках усколлинен. Она, из-за неудобной обуви переваливаясь как утка, подошла к столу и, отогнув край платка, до жути знакомым голосом заявила:

- А вот и я. Вы чего меня бросили? Едва вас догнала.

Перед нами во всей красе стояла Агнесс. По лицу было видно, что она сильно обижена нашим тайным отъездом, но пытается это скрыть.

- Твою мать, ну ты и дура! - ошарашено протянула я, находясь в полной растерянности.

Девочки вообще не нашлись что сказать.