Судьба в наследство. 2. Судьба в наследство

Глава 6.

Мы слёту проскочили Айри, оставив где-то далеко позади братьев, которые, скорее всего, заявились по наши души. Но дальше не последовали совету травницы и двинули не на юг по направлению к Тормину, а на юго-запад мимо небольшой деревушки со странным названием Стокра.

Ближе к вечеру поднялась пурга, задул резкий холодный ветер, который бывает только в феврале. Он сек лица и промораживал насквозь, а крохотные снежинки похожие больше на осколки стекла, казалось, резали кожу не хуже ножа. Не выдержав подобной погоды, мы решили завернуть обратно, сделав приличный крюк, и заночевать в тепле.

Уже практически ночью едва не загнав лошадей, мы наконец-то добрались до деревушки и остановились в единственном трактире, сняв все две комнаты. Быстро перекусили и рухнули спать. Завтра с утра пораньше следовало раздобыть чего-нибудь съестного и двинуться в путь.

Мне было очень тревожно: братья дальше по эстафете передадут наше описание и уже в следующем городе, куда мы можем заехать для пополнения провианта, нас с распростертыми объятьями будут ждать разъезды орденских братьев вместе со святой инквизицией. Все, что мы могли сделать, чтобы не попасть к ним в руки - это опережать их и надеяться, что со временем они потеряют след. Впрочем, на то, что братья собьются и отстанут от нас, шансов было мало. Скорее всего, они землю носами начнут рыть, но постараются найти нас; мало того среди нас девушка объявленная в розыск Ответственными, так еще уходя из Бертроя, мы их товарищей положили. А такое никто не прощает. Вот и выходило, что из-за глупости и бездумных поступков Агнесс мы оказались по ту сторону церковных законов. А бороться с государственной системой не возможно: как не пытайся, все равно сомнет и перемелет, кем бы ты ни был. Хотя ко мне с сестрами отношение будет даже хуже, чем к прочим - мы же церковники, а значит изменники вдвойне - и если схватят, судить нас станут гораздо суровее, нежели чем простых обывателей.

И теперь у нас был только один выход - что есть силы мчаться в Лориль, но уже не по приказу матери, а для того чтобы спасти свою шкуру. Там скоро начнется война, а значит суматоха, неразбериха, благодаря которой можно будет легко скрыться и затеряться средь толп беженцев, что сыпанут с побережья, или среди защитников, где каждый, кто способен держать оружие и говорит на языке союзных государств уже свой и, следовательно - не враг, а сотоварищ. А после надеяться, что забудется суета с поисками сестер, которые положили трех братьев из ордена Пустынных Земель, и нам удастся тихо вернуться в свою обитель, чтоб потом оттуда еще где-то в течение пары лет даже носа не высовывать.

Ну Агнесс, ну удружила! Хотя мы тоже хороши - сказали бы все сразу без обиняков - ехали бы сейчас себе спокойно, матерясь на приказ настоятельницы, и не опасаясь каждого куста.

Ладно, что попусту воду в ступе толочь: нам сейчас день прошел и ладно, ночь пролетела - уже хорошо; не поймали - значит, живем, барахтаемся.

Ранним утром, еще даже светать не начало, мы были уже на ногах. Следовало убираться отсюда. Я поспешила к трактирщику, чтоб за любые деньги купить у него провианта и фуража для лошадей; все одно монеты от матушкиных щедрот отсыпанные, а не потом и кровью заработанные. Хозяина заведения мне пришлось вытаскивать из постели, ведь деревенские что куры: светло - бодрствуют, темно - спят. Он долго не мог сообразить, что я от него хочу, но когда, наконец, растолковала ему, отрицательно замахал руками.

- Что ты, матушка, что ты! Рази-шь я могу продать тебе такую прорву овса?! Где я его возьму? У меня ведь только для самого себя осталось. А ведь на дворе последний зимний месяц, и еще вся весна впереди. Мне ж свою животину и себя кормить надобно. Трактир - это так, больше для деревенских выпить, да посидеть за беседой, а уж никак не для долгого житья путников. Те, что проезжают больше чем на одну ночь не останавливаются. Овса у меня в дорогу вовсе никто не покупает, разве что в кормушки досыпать требуют - не больше. Хочешь, я тебе сенца хорошего продам? Этого добра у меня много.

- Зачем мне твое сено?! - взвилась я, выслушав долгую речь хозяина. - Мне овес нужен. Я тебе за него полуторную цену дам.

По лицу трактирщика было видно, как жадность от неплохой выручки борется с хозяйской расчетливостью. Однако расчетливость, похоже, все же победила. Он подумал чуток для верности, а потом покачал головой:

- Продав требе требуемую меру, я сейчас выиграю, а потом проиграю. Постояльцы хоть и не частые гости, но все же бывают. А с них доход повыше даже чем с двойной стоимости фуража. Так что уволь матушка. Вот сенцо хорошее продам, а овес нет.

- Тройную цену дам, - выставила я очередное предложение, понимая, что хозяин прав.

Трактирщик что-то прикинул в уме, потом позагибал пальцы, подсчитывая, что выгоднее, а потом сказал, как в воду прыгнул.

- Я тебе четверть требуемой меры продам и за три с половиной цены супротив обычной. Если подходит - бери, а нет... - тут он развел руками, словно бы говоря, что рад бы уступить, но не может.

- Искуситель с тобой! - кивнула я. - Беру. Но мне еще и еды нужно.

Таким же макаром поторговавшись с трактирщиком, я купила у него запасы на три дня, и поспешила к сестрам. Девочки ждали меня уже сидя на сумках.

- Чего так долго? - недовольно бросила Юозапа. - Крову что ли у него торговала?

- Три коровы, - обиделась я. - В общем так, девочки: запасов удалось раздобыть максимум на три дня. А дальше надо их где-то пополнить. Деревенские все продают с неохотой, торгуясь за каждый фунт. Впереди почти месяц зимы и они готовы удавиться за последние крохи, лишь бы им до весны хватило. И поэтому нам надо решать, как ехать: через центральные области, молясь всем Святым, чтобы нас не поймали, но с нормальным довольствием, или по приграничью - голодухой и возможностью нарваться на орденский разъезд с тем же успехом. Ну так что?

- По-моему хрен редьки не слаще, - вздохнула Гертруда. - Мне кажется, нам лучше отправляться по торговому тракту через крупные города. Закупились, заплатили, сколько запросят, все одно деньги не наши и отправились дальше. А мотаться по бездорожью, где зимой каждый след как на ладони виден? Больно надо!

- Поддерживаю, - кивнула я. - А ты Юза? - я хотела узнать мнение всех нас, чтоб в дальнейшем избежать недоразумений.

- Варианты другие есть? - хмуро поинтересовалась сестра и тут же ответила: - Нет. Так чего обсуждать? Развели тут полемику! Сколько у нас в Лукерме вольных городов? Это в основном к ним самые бойкие дороги ведут.

- Тарагрен и Солья на юго-востоке государства и, скорее всего, будут нам по пути, - припомнила я карту. - Остальные вряд ли. А что?

- В них и будем заезжать, там орденской охраны нет, - пояснила Юозапа, не меняя выражения лица. - А остальные минуем по дуге, чтоб ни на кого не наткнуться.

- До Тарагрена отсюда где-то шесть дней пути и то если по прямой, - возразила я ей. - А у нас запасов только на три дня. Чем ты коней кормить будешь? Собой что ли? Нам волей неволей придется в Виану заскакивать.

- Зачем в сам город соваться? - сестра скептически изогнула бровь. - Там же орденцы на головах друг у друга сидят. С нас предместий довольно будет, а там, в караванном дворе или крупном трактире провиант взять и снова в путь.

- Разумно, - кивнула Гертруда. - Тогда Виана, Тарагрен, Солья и мы в Лориле.

- На прямую между Тарагреном и Сольей сплошные холмы, в неделю ни за что не уложимся. Нужно будет через Ромуэль двигать, - в очередной раз возразила я.

- Ну тогда и двинем! - взвилась Юозапа не выдержав пустого обсуждения. - Взялись говорить о том, чего нет! Когда доберемся - там и посмотрим, а сейчас нам бы к Виане подобраться, не напоровшись при этом на боевых братьев с инквизиторами.

- А... - тут подала голос Агнесс, доселе скромно сидевшая в уголке.

- А ты молчи несчастная! - рявкнула на нее Юза. - Делай, что сказано и не спорь с нами.

- Я и не спорю, - тихо прошептала та. - Я просто хотела сказать, что если от меня нужна какая-то помощь, то всегда пожалуйста.

- Спасибо, помогла уже! - сестра с издевкой отвесила ей поясной поклон. - Вовек не забуду! - но потом, видя, что у девочки слезы навернулись на глаза, смягчилась и, подойдя к ней, похлопала по спине. - Ладно, чего уж. Будет. Это, наверно даже лучше, что ты с нами едешь. Я всегда считала, что эта дурная обитель с варварами, выдающими себя за братьев, не место для столь юной девушки.

За те два дня, что добирались до Вианы, мы с надеждой заглядывали во встречавшиеся на нашем пути деревеньки, чтобы сторговать в них провиант и не подъезжать к городу. Однако нашим чаяниям не суждено было сбыться. В феврале, когда половина запасов была уже подъедена самими жителями и скормлена домашней скотине, никто не соглашался что-либо продавать. Какая выгода в том, чтобы сейчас получить деньги, а потом из-за голода зарезать животину, стоящую в три раза дороже, чем им удастся выторговать? Никакой. Вот и пришлось нам подбираться на опасную близость к Виане, куда по осени направлялся тот самый торговый караван достопочтенного купца третьего ранга Гвидобальдо Мейса, с которым мы ехали к сподвижникам.

Предместья Вианы были весьма обширны. Старый торговый город, к которому уже не один век стремился люд, оброс небольшими селениями вокруг, как старый пенек грибами. Затем эти отдельные хутора, трактиры, постоялые дворы из разрозненных слились в кварталы домов, что широким кольцом на добрую милю вокруг опоясывали крепостные стены. Стихийно образовавшиеся улицы оказались кривыми и узкими, и заплутать в них было минутным делом. На свободных от строений местах образовались несколько больших рынков, где возможно было купить все: от драгоценного морского жемчуга до сухого кизяка. А меж ними теснились в огромных количествах трактиры, таверны и прочие едальные заведения, в которых можно было снять комнату: как на час, так и на месяц. За всем этим водоворотом торговой жизни старались строго следить патрули церковников, городская гвардия и местные стражи порядка, набираемые из добровольцев и содержавшиеся на пожертвование в городскую казну.

Городское управление, магистрат, а так же торговая палата и таможня, что выдавали разрешение на торговлю и взимали пошлину за перевозимые товары, находились в самом городе. Купцам, чтобы получить дозволение дальше торговать в Лукерме и заплатить деньги, приходилось проходить через городские ворота, а весь свой скарб, чтоб не тащить его через стражников и соответственно не платить дополнительные деньги за 'подушный и поголовный въезд' они оставляли в караванных домах или подворьях, предоставлявших подобные услуги.

Мы гнали лошадей не щадя сил, и когда добрались до городских предместий, то наши скакуны начали спотыкаться от усталости. Нам следовало дать им хотя бы дневной отдых, но и о предосторожности забывать не стоило. Подумав немного, мы отправили коней на постой в общую конюшню у развилки, в которой купцы, торговцы и путешественники, не желающие волноваться за безопасность и возиться с уходом, оставляли своих скакунов. Там за ними и присмотр неплохой будет, да и нам проще в случае чего проще скрыться удастся. К тому же сестры на конях - примета добрая, а вот пешие... Тоже не вариант конечно, однако другого-то нет.

Сняв крохотную комнату в трактире средней паршивости и оставив Агнесс в ней следить за вещами, мы с сестрами подались за закупками. Еще одним соображением не тащить девочку с собой стало опасение, что сведения по эстафете прибыли и на позорной доске уже висят листы с подробным ее а заодно и нашим описанием. Мы то привычные, скроемся мигом - никто не поймает, а наша курица клювик распахнет и будет стоять, дожидаясь, пока ее патруль заберет.

Первым делом я потащила сестер узнавать в розыске мы или нет. С трудом разминувшись с десятком братьев ордена Святого Симеона, мы добрались до площади, где были развешаны описания примет разыскиваемых преступников. Рассредоточившись и изобразив ленивое любопытство, мы принялись изучать их содержание.

Увы, мои опасения практически сразу же подтвердились: список с парадного портрета, что я видела в Робату, а так же точное словесное описание, но уже с возможным изменением внешности висели на самом видном месте. А сумма, что обещали за поимку девочки, стояла и вовсе баснословная - пятьсот золотых. Уму непостижимо! Мне аж дурно стало от одного представления, кто же может разыскивать ее. Это должны быть люди стоящие в двух шагах от Святого Престола, если не рядом у него. Опять-таки, а кому ж ее разыскивать то?! Отец Агнесс - герцог Амт - один из богатейших людей Винета, вернее был в свое время 'одним из', ныне он покойный. Девушка - его единственная наследница, и пока она жива, его величество Гюстав III не сможет передать фамилию другому. Ведь если она вступит в брак, то ее муж сможет претендовать на титул и оставшиеся земли. А допустим, возможный супруг Агнесс очень влиятелен - чем Искуситель не шутит - то тогда разразится такая свара, по сравнению с которой голодные псы, дерущиеся за кусок мяса, покажутся потешной борьбой.

Такие размышления за доли секунды пронеслись в моем мозгу, а потом я принялась высматривать и наши розыскные листы. Слава богу, их не было! Пока еще не было.

Оглянувшись в поисках сестер, я махнула рукой Юзе, и та, оторвавшись от изучения написанного, поспешила ко мне. По дороге она дернула за рукав Гертруду и уже вместе они подошли.

- Ничего нет, - тихо начала я. - Но не факт, что через час тут ничего не появится. Поэтому лётом на рынок и обратно.

Сестры дружно кивнули.

- Я за жратвой, - так же тихо предложила Герта. - Юза, ты тоже, мне одной столько не унести. А тебе, Фиря нужно сторговать у кого-нибудь зимний жакет или еще что. Большую часть ночевать под открытым небом будем. И еще нашей дурынде еще чего купи, а то у нее таперт довольно тонкий и выношенный. Простудится, не ровен час; морока лишняя будет.

- Когда встречаемся и где? - по-деловому уточнила Юза, уже собираясь направиться в сторону рынка.

- Давайте здесь же через час, - прикинула я.

- Ну тогда с Богом, - подвела итог разговору старшая сестра и мы одновременно повернули каждая в своем направлении.

Встретились мы, как и уговорились - через час у позорной доски. Мельком глянув и убедившись, что о нас еще ничего не вывешивали, я с сестрами двинулась обратно в трактир. За час стремительного пробега по рынку, я стала обладательницей толстого стеганного, практически нового жакета для себя, немаркого жупона для Агнесс, который, если одеть его на поддоспешник, придется ей как раз впору, и еще четырех валяных одеял для всех. Юозапа и Гертруда тащили объемные мешки с провизией. Овес же мы решили купить прямо на конюшне, благо эту услугу там оказывали. Правда, за фураж драли безбожно, но особого выбора у нас не было.

Уже подходя к трактиру, меня начало терзать смутное беспокойство: все вроде бы ничего, но на улице было подозрительно тихо. В предместьях обычно копошится людской муравейник, затихающий разве что ночью, а сейчас оказалось, что прохожих мало, все стараются быстро прошмыгнуть мимо, не поднимая глаз.

- Аttentio! (Внимание) - не повышая голоса, предупредила я сестер и чуть замедлила шаг.

Девочки повторили мой маневр, подобрались и, пристроив поудобнее мешки на спину, как бы невзначай передвинули перевязи с клинками под руку.

- Что? - коротко спросила Юза.

- Не знаю, - дернула я головой, - Но видишь народ пуганый, значит, здесь кто-то нарисовался, кого не должно быть.

- Стражи? - уточнила Герта, ухватив мои мысли на лету.

- Скорее за нами, - предположила я худшее, но само вероятное.

До дверей оставалось десяток ярдов, скоро мы должны будем зайти внутрь. Нужно решать быстрее, неожиданно замереть на полпути покажется подозрительным. А тем более если это братья, то за улицей, скорее всего, следят. Чтобы хоть как-то выкроить время для разговора, я сделала вид, что поскользнулась и, взмахнув руками, упала на спину. Купленные вещи единым тюком упали в сторону.

- Не ушиблась? - чуть громче, чем следовало бы при обычном интересе, спросила Юозапа, наклонившись надо мной. Головы сестра не опускала, продолжая наблюдать за улицей. Герта же, как бы невольно сделала шаг в сторону и обернулась, контролируя пространство сзади.

- Моя спина, - тоже достаточно громко, если наблюдатели смотрели на нас, простонала я, и тихой скороговоркой добавила: - Проходим мимо, словно бы не сюда шли. Прямо на рожон переть не будем, нужно сначала узнать, сколько народу по наши души явилось, - и вновь в голос простонала. - Кажется, я расшиблась. Сама встать не смогу.

Старшая сестра, приняв обеспокоенный вид, тоже наклонилась ко мне и, будто бы помогая подняться, зашептала:

- Девчонку надо вытащить любой ценой. Без нее обратно ходу нет.

Я фыркнула, как бы говоря - а то я не знаю, что Агнесс надо спасать и, ухватив тюк с вещами начала медленно вставать. Со стороны это выглядело, словно мне больно и я, стараясь, не повредив спину, поднимаю поклажу с земли. На самом деле я нащупала рукоятку фальшиона и, прикрываясь скатанными в большой валик одеялами и увязанными поверх них одеждами, вытянула клинок из ножен.

Так неловко держа вещи перед собой и каждое мгновение ожидая удара, я прошла мимо дверей трактира. Сестры не отставали.

Расслабиться удалось лишь когда мы ушли с этой улицы и, повернув за угол, скрылись за полуразваленным сарайчиком. Нужно было срочно придумать, как выпутаться из сложившейся ситуации.

- Фиря, ты уверена, что это за нами? - первое, что спросила Юза, когда мы скрылись от посторонних глаз.

- Ты прохожих видела? - вопросом на вопрос ответила я. - Толпа на опасность всегда чуткая: чуть что и все - разлетелись как мухи в дождь. Но даже в трактире нас никто и не ждет, то лучше перестраховаться на пять раз, чем всем дружно вляпаться по самое не могу.

- В окошко бы заглянуть, - вздохнула старшая сестра. - Так бы четко знали, сколько заявилось по наши души, так ведь мы поселились под самой крышей. Может пацаненка какого посмышленей послать? - припомнила она тот вариант, что мы провернули тогда в Приспе.

- Это тебе не приказчик с прихвостнями, - отрезала я. - Если там наши, то церемониться с посланником не станут, махом вытрясут: кто и откуда послал. А пока мы будем вестей ждать, нас зажмут и возьмут тепленькими. На внезапность надо рассчитывать.

- Тогда покараулим с черного входа, может тогда будет ясно, за нами или нет, - предложила Юозапа. - Если братья нас нагнали, то они обложили трактир по всем правилам. Хотя если по всем правилам, то плохи наши дела...

- А другие варианты у нас есть?! - вскинулась я. - Куда мы без Агнесс денемся?! - и выдохнув продолжила: - В общем так, наблюдаем за входом не больше часа, если все спокойно - заходим сами, ну а если нет... Если нет, то прорубаться будем. Кольчуги хотя бы на всех есть? - сестры кивнули, а Гетра даже постучала себя в грудь: метал глухо звякнул под могучей ладонью. - Тогда пошли, время дорого.

Мы вновь дружно вернулись на улицу и, обогнув ряд домов, нырнули в проулок, куда выходили задние двери домов побогаче, а так же черный ход нашего трактира. Присмотрев местечко откуда бы просматривалась нужная нам дверь, я опустилась на крыльцо у какого-то дома, подсунув под зад скатку с вещами, Юза прислонилась к стене рядышком, а Гертруда отошла чуть в сторону и пристроилась у чужого входа.

В переулке было спокойно, разве что когда пробегал чей-нибудь прислужник или парнишка посыльный. Они окидывали нас настороженными взглядами и спешили дальше по своим делам. Прошло где-то пол часа, но ничего не менялось, я начала было замерзать, и хотела уже предложить сестрам обратно натянуть плащи, которые сама же заставила снять, чтоб не мешались, как в нужную нам дверь сунулся мальчишка, судя по одежде - поваренок или прислужник по кухне. Мы подобрались готовые в любую секунду ринуться ему в след.

Тем временем парнишка постучал, подождал, чтобы открыли, но вот в нетерпении потянул ручку на себя. Дверь пошла, распахиваясь во всю ширь.

Мы внимательно наблюдали, как мальчик спокойно сделал пару шагов вперед, потом вдруг неожиданно попятился, словно испугался увиденного и уже собрался было дать деру, как из трактира выметнулся мужчина в уставном сюркоте пустынников и, ухватив его за одежду, втащил обратно.

Мы как по команде сорвались с места, за несколько ударов сердца преодолев те пару десятков ярдов, что отделяли нас от двери. Рывок за ручку и Гертруда первая ввалилась внутрь. Брат все еще возился с отбивающимся от него пацаном, когда старшая сестра с размаху швырнула ему в спину сумку, а потом прыгнула сама и всем своим немалым весом придавила к полу, стараясь при этом зажать ему рот рукой. Мы с Юзой влетели следом. Первым делом я отоварила брата, с которым боролась Герта, рукояткой фальшиона по голове, а Юза зашипела как змея, призывая связанных слуг, что сидели на кухне у стены, к тишине. Подавальщица задавила в себе писк, глядя на нас перепуганными глазами, повариха от страха начала икать, а двое юных прислужников с побледневшими лицами перепугано сжались. Я же метнулась за мальчишкой, который чуть не выбежал в общий зал. Ухватив его за шкирку, я зажала ему рот рукой и поволокла обратно. Тот принялся стучать каблуками ботинок по полу.

- Натан, что у тебя? - раздалось из зала. На шум среагировал один из братьев, что находился за дверью. Послышались шаги.

Швырнув сопротивлявшегося парнишку на повариху, которая тут же истошно завизжала, я бросилась к двери ведущей в трактирный зал и заняла позицию справа от нее, Юозапа слева, держа фальшион на изготовку.

К вопящей поварихе присоединилась подавальщица, только крики ее были осмысленными.

- А-а-а-а! Убивают! Нас всех убьют! Помогите! А-а-а!

И тут на кухню влетел другой брат, со словами: 'Что у... ', - но сестра не дала закончить, вогнав ему клинок тычком в бок, помогая себе при этом всем весом. Кольчуга поддалась, и мужчина оказался нанизанным на фальшион едва ли не до половины лезвия. Я тут же подхватила оседающего брата подмышки, обняла его и, прикрываясь им точно щитом, шагнула в зал. И не напрасно: тут же щелкнул арбалет, в мертвое тело вонзился болт. Бросив уже ставший бесполезным труп, я кинулась к другому противнику, что находился в противоположном конце помещения. Но тут посетители, которых пустынники повязали, когда занимали трактир, вскинулись со своих мест и, снеся по пути брата, что в свою очередь кинулся ко мне, устремились к входной двери.

Вновь щелкнул арбалет, и пробегавший мимо меня мужик рухнул с болтом меж лопаток. Я запоздало дернулась в сторону, а потом сцепилась с пустынником, который выбирался из напирающей толпы. Его кошкодер был уже в крови, значит, кого-то порезал. С наскока я хлопнула ладонью по его клинку плашмя, нелепо отбивая удар, и поднырнув, вогнала фальшион ему подмышку.

На миг всех оглушило истошное верещание, это Гертруда, ухватив какого-то тщедушного мужичонку за грудки и промежность, подняла и тяжело взбежала с ним по лестнице. За ней уже спешила Юозапа, которая так же успела расправиться с еще одним братом. При этом сестра подозрительно кривилась на левый бок. Я бросилась к девочкам. Герта тем временем как куль швырнула орущего задохлика в коридор, а потом кинулась следом.

Преодолев полтора десятка ступеней за три прыжка, я нагнала девочек. Оказывается, они уже успели расправиться с арбалетчиком, который отступил в коридор. Не теряя драгоценного времени, я ударила ногой в дощатую дверь нашей комнаты, вырывая засов с мясом и, как выпущенная из катапульты, влетела в комнату. А вот там уже нас ждали во всеоружии. Брат стоял с клинком на изготовку, рядом с ним тот самый молодой мужчина, у которого я ночевала в деревне. На нем оказался легкий доспех, из дубленой кожи, на голове подшлемник, который он стянул как капюшон, а в руках простой с зазубринами меч. Этот нахал даже приветливо мне осклабился, словно наша встреча была для него самой желанной. А за их спинами, вторым рядом обороны стоял брат-инквизитор Слушающих в ранге не ниже диакона. Компания в полном сборе!

Мельком глянув за спины братьям, я убедилась, что Агнесс цела. Девочку даже связывать не стали, просто загнали в угол.

И тут ввалились сестры; в комнатке сразу стало не продохнуть, мы снимали самую крохотную, самую незаметную. Брат тут же попытался ударить. А толку-то?! Завязать нормальную рубку в тесноте не удалось - вышла потасовка, с ударами рукоятей в челюсти и бока.

Не знаю как, но я поскользнулась и оказалась на полу. Перед лицом моталась грязно-зеленая тряпка. Сообразив, что это сюркот пустынника, я извернулась и ударила под него фальшионом. Брат тут же рухнул на меня, придавливая к полу. На ногу мне тут же кто-то наступил. Громко завизжала Агнесс. Что-то с треском разломилось, загрохотало. Раздался глухой удар, и все стихло.

Кое-как свалив с себя пустынника, глаза которого уже застыли в неподвижности, я поднялась на ноги. Юозапа прислонившись к стене, держалась за бок, ладонь у нее вся была в крови. Герта утерла лицо рукавом и зло сплюнула, у нее на нижней губе остались алые капельки. Агнес же, стоя, замерла на кровати, вцепившись в табурет двумя руками.

- Все уже, можешь отпустить, - выдохнула старшая сестра, но, кажется, девочка ее не услышала.

- Юза, тебя сильно зацепило? - прохрипела я, пытаясь устоять; колени подрагивали от усталости.

- Похоже только бочину пропороли, - ответила та, прерывисто дыша.

- Глубоко?

- Кишки наружу не валятся и ладно! - резанула сестра. - Сама как?

Опустив на себя взгляд, я обнаружила, что от живота до самого подола оказалась залита кровью.

- Не моя, - и мотнула головой в сторону тела.

- Уходить надо, - сказала Герта, еще раз сплевывая.

Сестра шагнула и попыталась осторожно отобрать табурет у Агнесс. Та вздрогнула, во взгляде появилась осмысленность и она, обмякнув, намерилась стечь на кровать. Стараясь предотвратить обморок, Гертруда несильно хлопнула ее по щеке. Кажется подействовало, во всяком случае девочка самостоятельно спустилась на пол и чуть пошатываясь утвердилась на ногах. И тут...

Вновь схватив табурет, она принялась с криками: 'Вот тебе! Вот!', - лупить по недвижному телу мужчины из деревни.

- Да хватит уже! Все! Успокойся! - старшая сестра вырвала у Агнесс из рук орудие мести.

Тогда девочка еще раз его пнула, и выкрикнула:

- Это он их сюда привел! - в глазах у нее стояли злые слезы, но она не ревела. - Он охотник за головами! Ненавижу!

Я подошла к Юзе.

- Кровью не истечешь? - спросила я у нее, - Или лучше здесь перевязать?

Сестра видимо сначала собиралась мне что-то резко ответить, но потом только мотнула головой, мол давай.

Стянув свои перчатки, одна из них оказалась разрезанной на ладони (все-таки я не совсем ловко ударила по клинку), принялась за Юозапу. Усадила ее на поломанную кровать, шустро не взирая на гримасу боли, стянула с нее толстый зимний жакет, задрала подол посеченной на боку кольчуги, потом распахнула полы поддоспешника. Мама моя! А кровищи-то?! Рубашка спереди практически вся пропиталась. Осторожно выпростав и приподняв подол, я двумя пальцами раздвинула края раны, проверяя, насколько глубоко пропороли сестру.

- Тю! - обрадовано вырвалось у меня. Кожа оказалась рассечена где-то на мизинец по толщине, мышцы посечены, а больше ничего серьезного. Единственно плохо - крови много натекло.

Оглядевшись кругом, я увидела в углу наши сумки, бросилась к ним и достала сверток с чистыми тряпицами. Чуть смочив одну из них винным уксусом из фляжки, я протерла вокруг раны, а другую приложила к ней, наложив плотную повязку. Пока я возилась с сестрой, Гертруда с Агнесс собрали наши вещи, упаковав сумки. А едва закончила, мы осторожно двинулись вниз. Я и Герта шли первыми с оружием наголо.

- Плащи надо забрать, - напомнила мне старшая сестра. - А то мы все изгваздались, словно на бойне побывали, - я согласно кивнула. - Куда сейчас пойдем, - продолжила задавать вопросы она. Я задумалась.

А мы тем временем уже спустились по лестнице в зал. Там царил совершеннейший разгром: все перевернуто, на полу лежат тела братьев, а вот живых ни души. Даже хозяина нигде не видно. Но оно и понятно! У него тут, ни много, ни мало, церковников положили. Будь я на его месте, то драпанула бы из города, только пятки засверкали, и еще лет пять не возвращалась. Ему, если повезет, только вопросы не в самой мягкой форме зададут, а если не очень - то пособничество припишут и вся недолга.

Гертруда отлучившись на кухню, забрала наши сумки, что мы швырнули в угол, когда ворвались в трактир. Я же нырнула за стойку, в надежде ухватить еще какого провианта, ну или денег. Но не тут то было! Ни кусочка хлеба, ни монеты. Если с едой еще можно было предположить, что она вся на кухне хранилась, а вот насчет денег... Как бы не был напуган хозяин, убегал он, не потеряв головы. Герта вернулась, и мы тут же запахнулись в плащи, чтобы скрыть запачканную одежду.

- Куда сейчас пойдем? - еще раз задала тот же самый вопрос Юза, пока я пристраивала ее сумку себе на плечи. Агнесс мы тоже решили навьючить, оставив лишь раненую без поклажи.

- На конюшни, - нервно отрезала я. - Сейчас нам из города убраться надо как можно скорее. В любой момент еще братья нагрянуть могут. У нас здесь только шесть пустынников, значит, четверо где-то еще ходят. А если их не четверо, а четырнадцать ? Что тогда?

- Что, что... - передразнила меня Герта, - Вокруг города посты выставят, А потом каждую конюшню, каждый постоялый двор прочешут. Мы тут такое устроили!

- Их было тринадцать, - тихо вставила свое слово Агнесс. - Еще один инквизитор с двумя братьями в магистрат пошли, а двое - розыскные листы вешать. Я так боялась, что вас по ним уже нашли.

- Тогда чего стоим?! Расправы дожидаемся? - рявкнула на нас Юозапа. Несмотря на потерю крови, сестра была весьма агрессивна.

Вышли мы через задний ход, и поспешили в сторону конюшен. Нам следовало шевелиться как можно быстрее, время играло против нас. Как только обнаружат тела братьев и того деревенского охотника за головами, что привел их сюда, сразу поднимется знатный переполох. А уж насчет инквизитора я вообще молчу! Такое начнется, что хоть святых выноси!

Вечерело, вновь начало вьюжить, предвещая сильную метель ночью. Пока мы шли, на меня начало накатывать отчаяние. Во что мы ввязались?! Что делаем?! Кони уставшие, мы тоже едва ноги переставляем, а нам вновь надо в путь. И ведь ни спрятаться, ни остановится негде. Любой хозяин постоялого двора или таверны чаще всего сотрудничает с властями. Ни одной платой его не удержишь, чтоб не донес в магистрат. А не он, так прислужники разболтают. Ох, ну и попали мы - из огня, да в полымя!

Все еще не зная как поступить, мы все же дошли до конюшни на развилке, где утром определили на отдых скакунов. Сестры остались ждать за воротами, а я, придерживая плащ одной рукой изнутри, чтобы не распахнулся, пошла разыскивать хозяина. Конюшни оказалась большими, просторными. В воздухе пахло лошадьми, так что даже на морозе это хорошо чувствовалось. Только отсюда я видела то ли восемь, то ли десять ворот, ведущие в стойла, что выходили на эту сторону двора, рядом стоял амбар тоже не маленький. Но оно и понятно... Это ж какую прорву сена и овса надо, чтоб прокормить едва ли не табун лошадей?

Миновав все дворовые строения, я направилась прямиком в дом, чтоб оплатить фураж, который нам надо было взять с собой в дорогу. Сунулась сразу в сени, и крикнула:

- Хозяин?! Хозя-а-аин! Мне б расплатиться!

Мне на встречу выглянула девчушка лет четырех, а следом за ней пацаненок годика два. Их тут же затолкала обратно молодая женщина и, закутавшись в длинную шаль, вышла ко мне.

- Мне б расплатиться, - повторила я. - Нужно прямо сейчас уезжать. Да овса в дорогу закупить.

- Это к приказчику идите, - махнула она рукой. - Жиль вон там, в той сторожке находится.

Я кивнула, и направилась в указанную сторону. Не дошла я до приказчика буквально ярда четыре, как из сгущающейся темноты на меня налетела Гертруда. Ухватив за рукав, она потащила меня за угол.

- Там симеонцы к воротам пожаловали! Хозяина требуют!

- Искуситель и все его отродье! - ругнулась я, и бросив: - Прячьтесь где хотите, только не в стойлах! - кинулась обратно в дом.

Ворвавшись в сени, я рванула дверь на себя и влетела в небольшое помещение, из которой вело несколько дверей. Навстречу мне, натягивая жупон, вышел светловолосый мужчина с аккуратной бородкой. Не успел он рта раскрыть, как я с наскока втолкнула его обратно в комнату, из которой он появился. Там у камина сидела та самая молодая женщина, а вокруг стола, который стоял посреди комнаты, бегали дети.

Окинув все бешеными глазами, я подскочила к мальчишке и, схватив его одной рукой, прижала к себе. Женщина вскрикнула, мужчина рванулся ко мне, но я, отдернув плащ, показала рукоять фальшиона. Все замерли, только ребенок громко расплакался.

- Не говорите симеонцам, что мы оставили у вас лошадей! - выпалила я. Меня трясло от осознания, насколько жуткую вещь я сейчас совершаю. - Иначе!.. Иначе!.. Мне терять нечего! Слышите меня!

Женщина побледнела, умоляюще глядя на меня, мужчина же выставил вперед руки, словно показывая, что он безоружен.

- Я не могу, они сами найдут, - начал он.

- При нас на постой купец из Бараза отдавал шестерых скакунов! И еще я видела у вас стойлах породистых лошадей! Переставьте их! Вы слышите меня! Просто переставьте! А завтра наших коней уже не будет!

Не знаю, у кого больше было мольбы во взгляде, у матери смотрящей на свое дитя или у меня, когда я едва пыталась найти выход из положения.

В камине треснуло полено, пламя взметнулось ярче, и взгляд мужчины упал на мой залитый кровью поддоспешник. Он отшатнулся, сглотнул и посмотрел на меня расширившимися от страха глазами.

- Я не убийца, - почему-то ляпнула я, но, поправившись, добавила: - Это внутрицерковные дела, так что сами понимаете - мне действительно терять нечего.

Мужчина медленно, словно неохотно, кивнул.

- Постараюсь, - прохрипел он. - Все что смогу. Только не трогайте, - и ринулся из комнаты.

Ноги у меня задрожали, и я вынуждена была опереться о стол. Девчушка, что испугалась моего внезапного появления и спряталась под стол, сейчас вылезла, с другой стороны и бросилась под защиту матери. А мальчик тем временем исходил отчаянным плачем, ужом вертясь у меня в руках. Я чуть спустила его на живот, а левую руку положила на рукоять.

- Нет! - всхлипнула женщина, умоляюще протягивая руки ко мне. - Не надо!

- Стой, где стоишь, - наверное, мой голос был сродни камнепаду; слова такие же тяжелые. - Если все обойдется, я никого не трону, - и попыталась объяснить: - Просто у меня нет другого выхода.

Но женщине было все равно, какие у меня беды, главное чтобы я не тронула ее ребенка.

Томительно текли минуты, казалось, время тянется бесконечностью. Руки у меня уже затекли, а ребенок устал плакать, и теперь только жалобно всхлипывал, просясь к матери. Та же не отрывала от меня настороженного взгляда, при этом пряча за юбку старшую малышку.

Не знаю, сколько я так простояла, но вот скрипнула, отворившись, дверь. Я напряглась, неловко потянув клинок левой рукой из ножен; в дверях показался мужчина, позади него маячила старшая сестра. Я облегченно выдохнула, и спустила мальца на пол. Тот бросился к матери. Женщина схватила его и крепко прижала к груди.

Меж тем хозяин конюшен и Гертруда зашли в комнату. Я увидела, что Герта упирает мужчине нож в бок, фиксируя его за плечо левой рукой.

- Что? - с надеждой воскликнула я, глядя на сестру.

- Ушли, - ответила она коротко, - Но не знаю, поверили ли, - и подтолкнула мужчину, чтобы он подошел поближе ко мне.

- Вам это даром не пройдет, - севшим от напряжения голосом проговорил он. - Я...

Но Герта его чуть тряхнула, и он оборвал фразу.

- Нам в любом случае ничего даром не пройдет, - с безмерной усталостью ответила я. - А вот вам точно ничего не будет, если никто из ваших людей не доложит властям.

Дверь в очередной раз хлопнула, я мгновенно вздернулась, готовая к драке, но в комнату ворвалась Агнесс, волоча за собой Юзу за руку, как на аркане. Я ей пригляделась к сестре: она была бледной, на лбу выступила испарина. Женщина при виде вошедших вжалась в дальний угол, заслоняя собой малышей.

- Успокойтесь, ничего не будет, - как можно мягче постаралась произнести я. - Принесите нам таз горячей воды и ткань для перевязи. Пожалуйста, - но, видя, как она даже не двинулась, по-прежнему со страхом глядя на своего мужа, я добавила: - Дети останутся с ним. Сестра отпусти его.

Герта разжала руку, отпуская мужчину, и убрала нож от поясницы. Тот бросился к жене, обнял и стал нашептывать что-то на ухо.

- Слуг сюда не зови, не стоит, - с угрозой предупредила я.

Тогда хозяин нехотя отпустил супругу, и мягко подтолкнув к выходу, произнес: 'Я побуду здесь. Не бойся, иди'. Та, оглядываясь на мужа, покинула комнату.

Пока я общалась с супругами, Агнесс усадила Юозапу в кресло, расстегнула на ней жакет, чтоб той было не так жарко в натопленной комнате, а после напустилась на меня.

- Вы что здесь устроили?! - возмущенно начала она, уперев кулаки в бока. - Вы зачем ему ножом угрожали?! Здесь же маленькие дети!

- Успокойся, - постаралась урезонить я ее. - Так надо. Я после тебе все объясню.

- ТАК, - девочка выделила это слово особо, - нельзя поступать! Нельзя заставлять человека при помощи оружия. За такое злодеяние Господь накажет! Вы же сестры, как вы могли?!

- А ты бы предпочла оказаться на плахе или костре? - едко поинтересовалась Юозапа. Несмотря на кровопотерю, голос сестры по-прежнему был сварлив и полон яда.

Агнесс осеклась, чуть смутившись, но все равно с некоторым упорством дернула подбородком.

- Все равно это недопустимо. Не по Божьим законам.

Юза хрипло рассмеялась, словно ворона закаркала.

- Ты и Божьи законы? Ну, ну. Недавно кто-то утверждал обратное, - и, оборвав натужный смех, скривилась.

Девочка тут же бросилась к ней. Она заботливо отерла сестре выступившую испарину, расслабила шнурки подшлемника.

- Ей бы кольчугу снять, - обеспокоено выдала она и, обратившись ко мне, попросила: - Е... Сестра, помоги мне.

Я подошла и помогла освободить Юозапу сначала от жакета, кольчуги, а потом и от поддоспешника, оставив на ней только одну рубашку. На боку и животе она насквозь пропиталась кровью, которая подсохла, сделав ткань жесткой, словно суровое полотно.

Тут вернулась женщина, неся кувшин с горячей водой, следом за ней, трясясь от страха, следовала служанка с тазом и свертком ткани под мышкой. Мотнув головой в сторону стола, я указала, мол, туда и вновь повернулась к сестре. Служанка, едва не шарахнувшись в сторону, когда я сделала резкое движение, водрузила большой медный таз на стол, практически швырнула в него ткань для перевязки, и собралась уже было дать деру, как я окликнула ее.

- Стоять! - та остановилась. - Жди. Обратно понесешь.

Глянув со страхом на хозяев, она замерла у самой двери. А сама хозяйка, подойдя к столу, вынула из таза ткань и налила исходящую паром воду.

- Моя помощь нужна, - робко предложила она, разглядывая окровавленную рубашку сестры.

- Нитки и иголки для шитья есть? - спросила я.

- Не такие, как вам надо, - покачала головой женщина. - Я лекарских принадлежностей не держу.

- Ой, - тут же подхватилась Агнесс. - Сейчас я принесу...

- Куда?! - рявкнула я. - Сбрендила?!

- Моя сумка тут за дверью, - робко пояснила девочка.

- Стой тут, - отрезала я и, махнув служанке, бросила: - А ты сходи. Ну?!

Та бросилась вон и уже через пару мгновений приволокла сумку на вытянутых руках. Отобрав ее, я порылась и извлекла на свет, заветный футлярчик с нитками и иглами.

- Ну что, теперь моя очередь? - криво ухмыльнулась я, доставая следом фляжку с уксусом.

- Давай, если там надо что-то шить, - фыркнула в ответ Юза.

И я занялась. Помыв руки в тазу, оторвала два куска ткани. Один из них намочила остатками воды из кувшина, на другой плеснула уксуса и вытряхнула на него из футляра кривые иглы и комок вощеных нитей. Приготовившись, я уже собралась задрать сестре рубашку, как она недовольно бросила:

- Пусть он отвернется. Нечего глаза обламывать.

Хозяин, пожав плечами, повернулся к стене, я же отодрала уже присохшую ткань от повязки. Потом сняла саму повязку, которая тоже присохла к ране. Юозапа шипела, но терпела. Края раны набрякли и вновь потекла кровь. Стерев ее, я стала разглядывать, определяя стоит или не стоит шить. Выходило, что стоит. Сестре рассекли бок и живот, наискось переполосовав мышцы. Рана оказалась не страшная, но до жути неприятная - стоило чуть повернуться и края тут же расходились.

Дополнительно плеснув на руки уксуса, я вдела нитку в иголку и уже собралась шить, как Агнесс не выдержав, бросилась к Гертруде и, зажмурившись уткнулась в нее. Та обхватив ее одной рукой, вторую продолжала удерживать на рукояти.

Юозапа все стерпела, разве что изредка постанывала.

Хозяйка, прижав к себе детей, во все глаза смотрела, что я делаю. Лицо ее побелело, губа была закушена, но она не отрывала взгляда от иглы.

- Все, закончила, - выдохнула я, обрезая острым ножом вощеную нитку. - Сейчас перевяжу. Ты как?

- Жить буду, - слабо выдавила Юза. - В дорогу?

Я тяжело вздохнула, как бы говоря, что выхода нет. Тут Агнесс, вырвавшись из объятий от старшей сестры, кинулась к мужчине и упала перед ним на колени.

Тот невольно отшатнулся. Тогда девочка ухватила его за подол жупона и сбивчиво затараторила.

- Умоляю вас, помогите! Ради всего святого! Они ни в чем не виноваты, это все из-за меня. Это из-за меня они рискуют всем на свете. Пожалуйста! Это за мной охотятся, это меня защищали! Это все из-за моего отца. Пожалуйста! Я тоже ни в чем невиновата. Они спасали мне жизнь, рискуя своей. Умоляю вас! Заклинаю всем, что дорого на свете! Позвольте остаться нам хотя бы до завтра?! На дворе метель, сестра сильно ранена. Я заплачу, сколько скажете. Сколько вы хотите. Только не заставляйте нас уезжать в ночь. Помогите, пожалуйста! Позвольте!.. - девочка сорвалась на плачь; рыдания вперемешку со словами с трудом выталкивались из горла. Напряжение последних дней выходило слезами. - Прошу... Что хотите... Молю...

Хозяин, оторопев, замер; его супруга тоже. Агнесс же отпустив одежды, закрыла лицо руками и, уже не сдерживаясь, рыдала в голос. Гертруда, справившись с удивлением, крякнула с досады и, ухватив ее за плечи, подняла на ноги.

- Все уж, - стала приговаривать она, гладя девочку по голове. - Уймись. Мы выкрутимся.

Я тем временем перевязала Юозапу, опустила рубашку, помогла вновь влезть ей одежды, убрала обратно в футляр иглы и нитки. Покопавшись в сумке, я нащупала кошель и, не показывая его присутствующим зачерпнула немного денег.

- Вот, - и выложила на стол семь ярко желтых практически новеньких кругляшей. - Это вам за излишнее волнение. Единственное прошу, не посылайте никого в магистрат, как только мы уедем.

- Я.... - начала было женщина, но смолкла, вопросительно взглянув на мужа. Тот в растерянности переводил взгляд с меня на деньги, а потом на плачущую Агнесс.

- Извините меня, пожалуйста. Я не желала причинить вред вашему сыну, да и не причинила бы. Мы оказались в безвыходном положении, - попыталась оправдаться я. - К тому же мне просто некогда было торговаться. Вы бы сразу не поняли, а объяснять выходило слишком долго. Сейчас мы соберемся и поедем, только дайте нам овса для лошадей. Надеюсь, семи золотых будет достаточно, чтобы покрыть его стоимость. Больше у нас нет.

Тут я соврала. Наши финансы позволяли дать им еще двадцать раз по столько, однако не стоило разжигать в людях желание наживы. Я видела, что слезы девочки, ранение сестры и наш усталый вид вызвал жалость. Оставалось надеяться, что все это хоть немного удержит хозяев, и они не доложат семионцам о нас тотчас, как мы выедем за ворота. Нам просто необходимо было время, чтоб оторваться от погони.

- Вы можете остаться до утра, - неожиданно предложил мужчина. Теперь наступила наша очередь удивляться. - До утра я смогу гарантировать вам спокойствие, а поутру я своих людей уже не удержу. Вдруг кто-нибудь из работников донесет - за каждого я не поручусь; я же не стану, и мои домочадцы тоже.

Я заколебалась. Остаться до утра значило подвергнуть себя излишней опасности. Если это только уловка с его стороны? Или работники уже побежали с докладом, а он тут просто тянет время? А может от чистого сердца предложил? Чем Искуситель не шутит, пока Бог спит. Но, бросив взгляд на Юзу, которая бледная до синевы откинулась в кресле и едва заметно дышала, я решилась:

- Спасибо, - и от всей души поблагодарила. - Но до зари мы уедем.

Нам принесли поесть. Прямо в этой комнате постелили, бросив четыре тюфяка возле камина. А чтоб мы не опасались подвоха со стороны хозяев, мужчина сам остался с нами в комнате на ночь. Спали тревожно, вслушиваясь в каждый подозрительный шорох и скрип. Мы с Гертрудой по очереди забывались зыбким сном, готовые в любой момент схватиться за оружие. А когда ночь перевалила на утро, мы с помощью хозяина навьючили коней и пустились в дорогу. Метель с вечера не перестала мести, и это было нам на руку. Сильный февральский ветер с секущим лица снегом мгновенно стирал наши следы, а белесая мгла хорошо укрывала от наблюдателей. Оставалось лишь молиться, чтоб какой-нибудь шальной патруль нас не засек.

Но все обошлось: то ли благодаря плохой погоде, то ли неурочному времени, когда любому часовому хочется поглубже зарыться в одеяло и продолжить сладко спать, мы благополучно покинули предместья Вианы. И дальше, подстегивая коней, выехали на дорогу, ведущую в Тарагрен - вольный торговый город, где нам не угрожала опасность нарваться на церковный розыск. А после, как запланировали: осторожно проскочив Ромуэль, и свободно выдохнув в Солье, где купеческий совет умудрился подмять под себя больше дюжины деревень и мелких городков в округе, вырвав их из лап государственного протектората, попасть наконец-таки в место нашего назначения - монастырь элиониток в Лориле близ города Каварро.