Сумеречный приют

Изекиль

Изабелла, Изекиль, Изюмка, чертик, демон, пушистый.

Однажды она погибла в пещере, спасая от смерти молодого парня, лишившегося дома и родных. Но демон никогда не может окончательно умереть. Она угодила в ад, но обещание, данное другу, вело ее вперед, бросало из стороны в сторону. Память исчезла, исчезло все, осталось лишь странное неусыпное чувство двигаться.

В Сумеречный приют.

В каком бы то ни было обличье.

Кристалл, который она передала Харперу, словно напал первым. Помог вернуть память, человеческий облик женщины с ястребиными янтарными глазами, но отшвырнул так далеко в адскую пропасть, что пришлось пробираться через пламя, чтобы вернуться в Сумеречный приют, где осталась огромная опасная брешь. Где осталась ее беззащитная семья, брошенная на растерзание тварям, которые могли пробраться внутрь.

Утопая по колено в крови и адских углях, она шла вперед, скаля зубы и выискивая ту самую тропинку, ту самую лазейку, которая угрожала всем опасностью и оставалась ее последним шансом увидеться с друзьями. Белоснежные волосы прилипли к лицу, черный костюм побагровел от крови, она рычала, как дикая кошка, отбрасывая в сторону адскую мелочь, путавшуюся под ногами.

Изекиль знала, что они не закроют брешь. Будут ждать, пока их друг вернется. Подвергнут себя огромной опасности, но дождутся.

Больше всего Изекиль боялась перевертышей, потусторонних охотников за душами, которые вполне могли пролезть в хрупкий мир ее любимой семьи и разнести все до основания. Они принимали облик самого душевно уязвимого человека, пропитывались воспоминаниями, а потом атаковали. Таких уродов вокруг Сумеречного приюта было хоть отбавляй, они собирались вокруг их эмоционального круга годами, выжидая, пока откроется брешь, способная их пропустить. Изекиль это чувствовала так остро, что дыбились волосы.

Раздирая в кровь руки, она собственными заостренными ногтями выцарапывала на ладонях руны, которые позволили бы ей связаться с единственным проводником Сумеречного приюта. Она посылала Джессике силы, чтобы провидица смогла увидеть опасность, если та подберется слишком близко. Если адским пламенем Изекиль была дарована сила чувствовать мысли и эмоции людей, она должна была воспользоваться ей, чтобы спасти место, ставшее домом.

У нее не получилось.

Клинок выпал из руки, и Изекиль пошатнулась. Обугленное тело перевертыша валялось подле ее ног. А в желтоватом свете лампочки мертвым блеском отсвечивали глаза Николаса.

Она не успела.

И узнала, как ад выглядит на земле.

Время словно потекло медленнее, секунды зависли, превращая движения и звуки в растянутые вечные страдания.

Хаббл. Стойкая и решительная, башня электричества и воли. Она закричала. То был душераздирающее эхо горя, надрывный, раскалывающийся голос, утонувший в слезах. Упав на колени перед Ником, она положила дрожащие ладони на его щеки. Глаза Дровосека по-прежнему невидяще смотрели куда-то вверх, и девушка снова закричала, пытаясь разбудить любимого ото сна, который приходит лишь раз в жизни.

— Нет! Нет! НЕТ! — Она припала к железной груди, силясь услышать биение сердечника. Ее ладони, стискивавшие белую рубашку Ника, дрожали. Изекиль знала, что девушка не услышит ничего. Только затихающий звук металла, лишенного жизни.

Хаббл зажмурилась и впечаталась лбом в его мощную грудь. Ее слезы — кровавые нити, вырванные из сердца. Ее голос — безутешный стон умирающего.

— Огонек, — Изекиль, хоть и была демоном, крепостью неприступности, но сейчас из ее глаз брызнули горячие слезы. — Прости меня, огонек. Я не успела ему помочь.

Хаббл не слышала. Сложив руки лодочкой, она прижала их к груди Ника и, безутешно вскрикнув, отправила в железную грудную клетку разряд энергии, сверкнувший в подвале ослепительной вспышкой. Набрав в грудь еще воздуха, она снова заревела раненым зверем и сверкнула энергетическим потоком.

Комната пахла, как наэлектризованное горе, как полынная горечь утраты. Суглинистое отчаяние забивало глотку Изекиль, мешая дышать. Словно выйдя из транса, демон уловила еще один ледяной вкус. Сырой, как водоросли, выброшенные на берег. Ядовитый, как вороний глаз. Это было мерзкое, отравляющее чувство вины.

Медленно повернув голову, она увидела Джессику и Харпера, замерших возле подвальных створок. Словно два зеркальных отражения, застывших в ужасе, они молча лили слезы и дрожали, не в силах произнести ни слова.

И они оба пахли, как гнилая мертвечина предательства.

Щелкнув тонкими пальцами, увенчанными длинными черными ногтями, Изекиль одним движением захлопнула подвальные створки. Она еще поговорит с этими двумя.

— Огонек. — Опустившись на колени рядом с Хаббл, Изекиль осторожно дотронулась до ее сотрясавшихся от рыданий плеч.

Та не обратила ровно никакого внимания, продолжая заливать подвал вспышками энергии, исходившими, казалось, из самого нутра ее горя. От напряжения у нее открылось носовое кровотечение, алая кровь поблескивала на стиснутых губах. Еще один рывок вперед. Еще одна вспышка. Этого было мало, ничтожно мало. Словно Хаббл ослабела, и отчаяние не придавало сил ее дару.

Нельзя было оставлять ее одну. Но эти двое могли что-то знать. Изекиль запечатает подвал и вернется к ней буквально через пару минут. Главное, чтобы Хаббл не отключилась от усталости.

Нежно поцеловав подругу в макушку, Изекиль быстро поднялась и, чеканя высокими каблуками кожаных ботинок каменный пол, поднялась наверх, щелчком пальцев раскидывая створки перед собой. Джессика и Харпер стояли все там же, обхватив друг друга руками. Девчонка рыдала, спрятав лицо у Харпера на плече, а он шатался, словно погруженный в транс.

— Изабелла? — сипло спросил он. — Это ты?

— Меня зовут Изекиль. — Она сверкнула ястребиными золотыми глазами. — Что здесь случилось?

Джессика тряслась, словно от горячки. Изекиль поняла, что только будет тратить время, стараясь вытянуть из них хотя бы слово. Демон была точно уверена, что послала ей силу для того, чтобы увидеть вещий сон.

— Что случилось?! — громче повторила Изекиль, стискивая кулаки. Она была на целую голову выше их обоих, янтарные глаза переливались адским пламенем.

— Я… — Джессика резко вдохнула. — Я…

— Ясно, придется все делать самой.

Протянув когтистую руку, Изекиль хищно накрыла ладонью ее заплаканную щеку. Провидица была дверью отверстой — проще было влезть в ее сознание и увидеть своими глазами все, что произошло. От заплаканных заиканий не было никакого толка, они теряли драгоценное время. Джессика коротко вскрикнула, и ее визгливое сознание распахнулось перед демоном, открывая последние воспоминания.

Песня. Танцующие Ник и Хаббл. Первый поцелуй. Первая ночь любви. Видение. Отравляющий напиток, принесенный как лекарство. Перевертыш, вошедший в подвал, пока Хаббл с тяжелой головой просыпалась на первом этаже, сбитая с толку и преданная лучшими друзьями.

— Дрянь!

Выбросив обе руки вперед, Изекиль отшвырнула Харпера на поляну, словно тот был тряпичной куклой. Обрушившись на влажную траву, тот сдавленно охнул и торопливо поднялся на локтях. Изекиль приближалась к нему, как хищная кошка, оскалив клыки. В глазах горел гнев.

— Изабелла…

— Как ты посмел?! — пророкотала она, и, кажется, сама земля заходила ходуном. — Мерзкий предатель, как ты посмел отравить мою подругу?! Как ты посмел бросить своего близкого друга без защиты, когда он в ней нуждался?!

— Я думал, что защищаю его…

Демон схватила парня за грудки, когтистая рука стиснула ткань его толстовки. Приподняв его над землей, Изекиль смотрела неотрывно, словно пытаясь испепелить Харпера в прах.

— Ты обманул ее, земная скверна! — прорычала она. — Посмотри, что ты наделал! Что вы оба наделали!

Разжав крепкую хватку, она резко повернулась к Джессике, и та сжалась под ее неистовым инфернальным взглядом, словно засыхающий на солнце сорванный бутон. Харпер за ее спиной снова рухнул на траву грузным мешком.

— Ты все знала! — рявкнула демон. — Ты видела, что должно было произойти!

— Мы думали, что Хаббл…

— Вы не должны были ничего думать! — Она выкинула вперед свою левую ладонь, испещренную белесыми шрамами. — Я рвала собственную кожу на пентаграммы, находясь на дне ада, чтобы ты увидела сон. Увидела и защитила свой дом!

Изекиль взглянула на захлопнувшиеся дверцы подвала, откуда струйками света прорывались надрывные вспышки. Ее словно осенило. Движущей силой Хаббл никогда не было отчаяние. Не горе. Значит, нужно пробудить в ней то, что заставило когда-то создать Сумеречный приют.

У них появился шанс помочь Нику.

— Когда я вас позову, вы спуститесь и расскажете ей все, как было, — резко бросила демон. — И, бессердечные падальщики, молитесь, чтобы Ник выжил. Иначе на защиту встану я сама. И тогда смерть покажется вам более заманчивой альтернативой.

Хаббл сидела на коленях, продолжая впиваться пальцами в безжизненную грудь Ника. Она уже не плакала, но вздрагивала от судорог, которые набивали мышцы потраченной энергией.

— Огонек, я могу помочь.

— Чем? — хрипло спросила Хаббл. Она заговорила, это уже что-то.

— Я не хочу тебя обманывать, ты этого не заслуживаешь. — Изекиль встала рядом с ней на колени. — Поэтому я объясню тебе, что сейчас произойдет.

Она положила длинные белые пальцы на дрожавшие руки Хаббл и крепче прижала их к груди Ника.

— Я помогу тебе, но мне нужна твоя энергия. — Демон заглянула в черные глаза, в которых рушилась последняя надежда. — Просто поклянись, что ты не отпустишь ладони от его груди. Что бы сейчас ни произошло.

Хаббл коротко кивнула. Изекиль повернула голову и крикнула своим резким голосом:

— Харпер!

Они оба появились в проеме, как два несмелых призрака, мерзко сжимаясь от душевных терзаний, которые сами на себя и навлекли. От заплаканной Джессики толку не будет, но вот Харпер еще мог оказаться полезным. Пускай хоть раз в жизни он будет мужественным. Встретившись с его синими глазами, Изекиль кивнула.

— Хаббл, это наша вина, — сказал он, голос его дрогнул. — Джессика сегодня видела сон, в котором ты убила Ника.

Получается. Получается. Получается!

Изекиль почувствовала, как под ее демоническими когтями зарождался рокот праведного гнева, ярость матери, встающей на защиту гнезда. Никто не умел злиться и любить так неистово, как Хаббл. Значит, именно этот поток им и нужен.

— Вы знали? — Холод в сиплом голосе заставил Харпера вздрогнуть. — Вы знали и ничего не сказали?

— Мы решили, что лучше не говорить ни тебе, ни ему. — Он осекся. — Решили, что мы просто попробуем отвлечь тебя чем-нибудь, чтобы ты не спустилась в подвал в то время, когда видение должно было случиться.

Изекиль ликовала. Гнев на кончиках пальцев Хаббл заискрился, как оголенные провода, она при этом даже не прилагала никаких усилий. Крепче впечатав ее руки в грудь Ника, демон сосредоточилась. Если она умеет двигаться на волне человеческих эмоций, то должна перенаправить этот святой гнев преданного любящего существа прямо к сердечнику.

— Вы решили, что я захочу убить Ника?! — заревела Хаббл, пытаясь повернуться к Харперу лицом, но Изекиль крепче придавила ее пальцы своими. — Что я захочу уничтожить того, кого безусловно люблю?!

— Да, — выдохнул он. — Поэтому вместо травяного чая от похмелья я принес тебе разбавленный сонный яд, который в сильной дозе может убить, но я старался, чтобы оно лишь выключило тебя в беспробудный сон до вечера.

— Да, малышка, да! — Изекиль зарычала, чувствуя, как под кончиками пальцев разгорается самый настоящий пожар. Хаббл словно засветилась изнутри, темная радужка ее глаза озарилась грозовой вспышкой, опоясывающей зрачок. Ярость истинного хранителя приюта, огненная справедливость, рьяная привязанность.

— Ник искал тебя. — К исповеди Харпера подключилась Джессика. — Но мы сказали ему, что ты не хочешь его видеть. Он тревожился за тебя, ушел в лес, провел там целый день. И когда пришел поговорить, то…

Яростный рев, молот души. Крик Хаббл наполнил небольшую комнату, в голосе дрожала мощь сотен солнц. Лампочку вынесло к чертовой матери, вся комната залилась ярким электрическим светом, и Изекиль едва успела зажмуриться, не отпуская дрожавшие руки любимой подруги ни на миг.

Покачнувшись, Хаббл рухнула на спину, обессилевшая и задыхающаяся, словно после бега. Лунный свет проникал в подвал, отбрасывая на пол белый квадрат, в котором неподвижно лежал Ник. Изекиль смотрела в его глаза. Смотрела и ждала. Нечеловеческая энергия двух преданных существ, слившихся в желании помочь. Праведный гнев могучей влюбленной девушки. Адское пламя всесильного бессмертного демона, отступившего с дороги ради человечности.

Ник вздрогнул всем телом.

В серебристых глазах снова сверкнула жизнь.