Сумеречный приют

Изекиль

— Ник, я понимаю, что тебе лучше, но, пожалуйста, не торопись! — Демон придерживала Дровосека за локоть, пока тот, возвышаясь над ней почти на две головы, осторожно вышагивал рядом.

— Все в порядке. Еще никогда не чувствовал себя таким живым!

— Хаббл тебя так нашпиговала своей энергетикой, что теперь в тебе человеческого больше, чем в нас всех. — Изекиль едва успела пнуть крупную ветку, упавшую посреди тропинки, чтобы отбросить ее в сторону. — Не ускоряй шаг, сейчас грохнешься. Развалишься ещё.

— Не развалюсь.

— Куда ты так несешься?

— А сама как думаешь? — Он улыбнулся и приобнял ее за плечо. Очень неожиданный жест. — Все хорошо, если я рухну, то буду только рад. Представляешь, я теперь чувствую абсолютно все! Даже землю под ногами!

— Я-ясно, хочешь понять, как люди набивают себе шишки. Что ж, полезный будет опыт, но лучше делай это под присмотром Хаббл.

Он снова засмеялся, и демон с удовольствием отметила, что жизни в этом металлическом звуке было столько же, сколько в громком голосе Хаббл, когда она решительно доносила свою мысль и буквально метала искры во все стороны.

Они шагали по тропинке к подвалу Сумеречного приюта. Изекиль помнила, что Хаббл отправилась туда отсыпаться, однако побеспокоить ее все же придется. Ник, снова ходивший и стоявший прямо, может взбодрить ее ещё на ближайшие недели две.

У Хаббл все получилось, она может расслабиться. Все постепенно встает на круги своя.

— Оп-п-ля! — Дровосек неловко оступился, и его повело куда-то вбок, громадное тело словно теряло центр тяжести.

Изекиль взвизгнула, однако Ник быстро восстановил равновесие и недоуменно воззрился на нее.

— Ты чего?

— А если бы ты на меня рухнул, железка? — Она притворно закатила глаза. — Занятный результат экзорцизма — блин из демона на тропинке.

— Представляешь, когда Хаббл чинила меня в первый раз, я действительно упал. — Ник улыбнулся. — И она бросилась меня ловить.

— Никогда не сомневалась в ее опрометчивости. Но у меня инстинкт самосохранения ещё не отвалился. — Она прищурилась, слегка замедляя шаг. — А этот лягушонок там что делает?

Из мастерской Хаббл с задумчивым видом выходил Харпер, глядя себе под ноги и обдумывая что-то серьезное. Изекиль пока не знала, как реагировать, поэтому с силой втянула носом воздух, чтобы оценить обстановку. Гнилью больше не пахло, парень источал лучившийся во все стороны аромат надежды, несмотря на понурый взгляд.

— Эй, мухотрав! — крикнула она, и парень замер на месте как вкопанный, явно не ожидав, что с ним заговорит кто-то кроме Джессики. Не веря своим глазам, он непонимающе заморгал. Ещё бы — целых две недели он не видел Ника, полагал, что Дровосек не выкарабкается, постоянно мучился чувством вины, не спал ночами. Однако осознание в молодой пытливый мозг пришло очень быстро, и Харпер бросился к ним навстречу, спотыкаясь и путаясь в собственных ногах.

— Ник, ты живой! — Игнорируя возможность получить в челюсть ещё раз, Харпер бросился к названному брату, запрыгивая высоко как лесной заяц, чтобы зацепиться за массивные железные плечи. Дровосек чудом удержал равновесие, смеясь и подхватывая незадачливого друга на руки. Само собой, потом железное тело снова ослушалось, и они с криками повалились на землю.

— Идиотизм, — констатировала Изекиль, глядя, как оба лежат на траве и хохочут.

— Ник, любименький! — Харпер прижался к груди Дровосека и свернулся у него на груди калачиком. — У тебя все хорошо?

— У меня все хорошо. — Дровосек дружелюбно потрепал парня по волосам. — Я тоже скучал по тебе, братец.

Глядя на эту встречу века, Изекиль не удержалась от улыбки и скрестила на груди руки. Такое нелепое, но такое теплое воссоединение, на которое она даже не рассчитывала. Ей было свойственно добавлять в человеческие характеры мрачных красок, не верить в искреннее раскаяние и в великодушное прощение. Однако Сумеречный приют постоянно убеждал ее в обратном.

— Что с пятачком? — спросила она, намекая на подсохшую кровь под носом Харпера.

— Хаббл мне врезала, а потом мы спокойно поговорили. — Он широко улыбнулся. — Если Ник тоже захочет меня ударить, то я готов. Но от его хука я вылечу за пределы приюта. Пожалуйста, принеси меня обратно, ладно, Ник? Джессика будет скучать.

— Да не станет он тебя бить. — Изекиль подала руку сначала Харперу, а потом помогла подняться Нику. — Мы с Хаббл рассказывали все в красках, а железка как великодушный падре оправдывал твои мотивы.

— Правда? — Харпер перекинул восторженный взгляд на Ника.

— Правда. — Ник отряхнул пыль с белой рубашки. — Хаббл сама просила меня не калечить тебя за отравленный чай, и я, в целом, согласен. Она в порядке, я жив, а ты раскаивался так, что Изекиль постоянно жаловалась на кислый вкус вины во всем доме. Кажется, приходим к равновесию.

Вместо благодарности, Харпер снова крепко обнял Ника, и тот положил руку ему на спину.

— Я больше никогда… — Парень прервался, словно горло стянул непрошенный всхлип. — Ник, я обещаю, что буду нести за все ответственность. Я докажу, что достоин быть членом этой семьи.

— Я знаю. Поэтому я на тебя не злюсь.

Изекиль усмехнулась. Да, здесь определенно было гораздо лучше, чем в преисподней.

У человеческих созданий она очень многому научилась. Например, тому, что не существует ничего идеального. В каждой личности сочетаются небесные добродетели и адские слабости. Вопрос был в том, исходя из чего человек принимает решения.

Личная выгода или спасение ближнего?

Холодная месть или всепрощающее милосердие?

Мимолетное удовольствие или настоящая семья?

Последствия могли быть катастрофическими, даже если принятые решения основывались на самых добрых мотивах. Однако люди делали выводы и начинали ходить только теми тропами, которые вели к конкретному позитивному результату. Это в человеческом языке называлось “жизненным опытом”.

А то, что Харпер был прощен этими двумя, называлось “великодушием”. Раньше Изекиль казалось, что такие слова встречаются только в заповедях, а сами люди остаются легко поддающимися на соблазн.

— Ник, отряхни колено, — сказала Изекиль. — И пойдем, пока ты ещё где-нибудь не упал. У Хаббл инфаркт будет, если она ещё раз увидит тебя на полу.

Когда они приблизились к подвалу, демон снова взяла Ника под руку. Предстояло самое сложное — спуститься в мастерскую и не переломать то, что Хаббл с таким трепетом пыталась воскресить последние две недели.

— Осторожно наступай на первую ступень. Дальше я тебе помогу.

Ник кивнул и спустил железную подошву на каменную поверхность. Слегка пошатываясь, постарался перенести вес тела на эту ногу. Ну, уже неплохо. Каждый следующий шаг всегда легче предыдущего.

Внезапно дверь Сумеречного приюта снова распахнулась, грохнув другой стороной о каменную стену, словно сегодня у всех началось обострение. На крыльцо выскочила Джессика. Не утруждая себя приветствием, она выпалила все как на духу:

— Мне было видение. Я видела какое-то заброшенное кладбище и совсем новое надгробие с именем Харпера. Чуть дальше — крепостную стену и вековой дуб. Точно такой же, как в нашем Сумеречном приюте. А ещё в этих крепостных стенах были припасы. Очень много припасов.

Харпер, ещё секунду назад сиявший как начищенная монета, остолбенел, его брови вопросительно поползли вверх. Изекиль, совершенно не ожидавшая такого потока информации, слегка покачнулась на ногах и отрешенно запустила пятерню в пепельные волосы, переваривая сказанное. Само собой, совершенно забыв, что поддерживала Ника под руку. Тот, даже не услышав мрачного пророчества, рухнул в темноту, нисколько не расстроившись, что попадет в подвал быстрее нужного.

— Ха-а-а-аббл!

С грохотом летящей по каменистому склону чугунной ванны, он скатился вниз, сопровождая полет радостным выкриком имени любимой.

— Проклятье. — Демон стиснула переносицу пальцами и сморщилась.

Потом из подвала донесся ещё один возглас, который по громкости точно пересилил металлический гром падавшего Дровосека.

— Ник! Радость моя! — Секундная пауза. — А ЛЕСТНИЦА ТЕБЕ НА ЧТО?!