Супруга с опытом работы

Глава 12

Огромная зеленая территория с бассейнами и статуями, беседками и увитыми цветами перголами[10]. Искрящиеся фонтаны, прихотливо извивающиеся дорожки, выложенные желтым и розовым камнем. Думаю, Лилиан тут понравится. Королевская резиденция на острове Ванра, место отдыха элиты столичной аристократии, это вам не продуваемый всеми ветрами горный монастырь.

Пусть Лилиан придет в себя после изнуряющей работы над Венделином. А я займу ее место в обозе, ползущем в Обитель. А что вы ожидали? Что я запланирую крупномасштабную военную операцию? С кем? С тем десятком боевых магов, что уцелели после чисток Штернблума? Или с истово верующими гражданами, для которых Обитель – святое место? Я не самоубийца. Понять, что там на самом деле происходит, можно только изнутри.

Цитадели, как противовеса Обители, больше нет. Нужна мне в стране такая сила, работающая против меня? Нет. Значит, надо устранить Обитель. Или ее лидера. Или раздавить ее влияние. А для этого нужна информация. Ею Лилиан делилась очень охотно, но, к сожалению, список ее сексуальных практик был совершенно бесполезен и нисколько не поразил оригинальностью. Видели и не такое в порнушке. Где уж Примасу против целых киностудий с режиссерами-затейниками! Лилиан искренне огорчилась, что не смогла меня удивить или шокировать. Я даже не знаю, как и где должна воспитываться современная девушка, чтоб шокироваться от рассказов о сексе. Думаю, я тоже бы могла порассказать Лилиан немало интересного, только мне это было не нужно.

Я, собственно, против отдаленного горного монастыря ничего не имею – чисто, тихо, спокойно. Такие места обязаны быть на карте. Но не как мои личные политические противники. И не как логово растлителей и насильников.

Разумеется, Ромео поднял крик. Только кто бы его слушал. Он теперь принц, его высочество принц Ромео Варрон делла Хара. Мой заместитель во всех делах. Пусть отдувается. Я бы не покинула столицу, не оставив надежного заместителя. Ромео я верила. Ну, насколько вообще могла доверять мужчине. Конечно, больше всего его волновал вопрос моей беременности, но пока срок маленький, следовало завершить все дела. Не лезть же в битву с животом, мешающим застегивать обувь!

И тренировок я не прекращала. Если все идет нормально, ребенка ничем не выбить, особенно первые три месяца. А слабое и ущербное потомство мне не нужно. В этом-то крысятнике… так что решилась я на авантюру быстро. Как только Лилиан стала канючить, что ее подопечный маг ее заездил, и она заслужила обещанной отправки в Обитель.

К тому же я была рада сменить дворцовые коридоры на простор дорог. Не скажу, что так уж было плохо в столице, вовсе нет. Мне не привыкать много работать в большом коллективе и держать в голове множество дел. Но необходимость себя сдерживать, продумывать каждое слово, искать во всем двойное дно – это напрягало. К тому же началась летняя жара, большинство аристократов расползлись по своим поместьям, и столица опустела. Никто не удивился решению королевы отправиться к морю. Лучшего момента не найти.

До Мирасля мы ехали вместе с Лилиан, и она время от времени терла виски, встряхивала голову. Словно старалась что-то вспомнить. Те же признаки я видела и у виконта Штернблума. Он замирал на миг со стеклянными глазами, а потом продолжал путь, как ни в чем не бывало. Жаль, что я не маг и не целитель, и не могла понять, что это значит.

– Болит голова? – поинтересовалась я у сестры. Она вела себя на редкость мило. То ли Венделин ее измотал до полного изнеможения, то ли звезды так сошлись. И я, поколебавшись, все же решила ехать в одной с ней карете.

– Нет, не болит. Но как-будто звуки стали звонче, природа ярче, так и хочется протереть глаза, – улыбнулась Лилиан. – Примас перестал сниться и мерещиться каждую минуту.

– О! А он мерещился?

– Из-за каждого угла, – кивнула сестра. – Так страшно! «Я накажу тебя, нерадивая ученица»! Сразу такая ненависть к тебе поднималась. Хотелось ударить тебя или придушить. И вылизывать Примасу туфли.

– А сейчас не хочется?

– Удивительно, но нет. – Лилиан беспечно закинула в рот засахаренный орешек. Высунулась в окно кареты и весело помахала рукой Жерому.

Моему Жерому! Так, Вероника. Сейчас же взяла себя в руки! Твоим он был в Цитадели, давным-давно. С тех пор через его постель прошли сотни женщин. И мужчин тоже. В Иллирии специально обученные прекрасные юноши скрашивают досуг богатых и пресыщенных вельмож. А женщины сидят взаперти и зачастую неграмотны.

То, что Жером так великодушно помогает тебе переносить беременность, ничего не значит. Он не целует тебя, не раздевается, его глаза не горят вожделением. Благотворительность чистой воды с видом обреченности. Конечно, наполовину это игра, и свое-то удовольствие он получает, хоть вида не подает. Это у тебя ощущения мерзкие. А ты… а ты найдешь себе любовника по сердцу. И успокоишься. Займешься любовью с тем, кто тебя по-настоящему хочет, с долгими чувственными ласками, с неторопливым и нежным проникновением, сладким скольжением внутри, вызывающим истому и непроизвольные стоны…

– Что с тобой? Ты покраснела и так тяжело дышишь, – Лилиан заботливо тронула меня за руку. – Хочешь орешек?

– Нет. Ничего. Жарко, – выдохнула я, хватая веер и судорожно обмахиваясь. Грудь налилась и требовала прикосновений, низ живота налился тяжестью. Проклятье! Только этого не хватало! Скорей бы постоялый двор!

Лучший постоялый двор Мирасля «Снежный лев» встретил нас подобострастно кланяющимся толстым хозяином и группкой расторопных слуг. Впрочем, заведение, и правда, оказалось вполне приличное: полы и столы были чисто выскоблены, передники подавальщиц – чистыми, а с кухни вкусно тянуло поджаренным луком и ароматом свежей выпечки.

– Фу, как ты можешь это есть, – сморщилась Лилиан.

– Мне вкусно, – ответила я, уничтожая грибную похлебку и закусывая толстым ломтем свежайшего, еще теплого, хлеба. Еще меня ожидала запеченная курочка, радующая взгляд золотистой корочкой, обложенная половинками картофелин, щедро посыпанных укропом. И запотевший глиняный кувшин с ягодным морсом.

Лилиан цедила морс и брезгливо отрывала крохотные кусочки от пирожка с творогом. Куда более плотоядные взоры она бросала на соседний стол, где устроились мужчины.

– В Обители кормят лучше? – спросила для поддержания разговора. Терпеть не могу дамочек, манерно демонстрирующдих плохой аппетит.

– Сказала тоже, – хмыкнула Лилиан. – Каша на воде, без соли и сахара. Жидкий овощной суп и манные клецки с отварной рыбой. Фасоль, горох. Рис или капуста на ужин. Простокваша. Пареная свекла. Пресные лепешки с зеленью.

– Ожирением у вас явно никто не страдал, диета просто супер, – похвалила я рацион. Откуда только сам Примас имел столь обильные телеса, явно неиссушенные скудным питанием?

Нам отвели весь второй этаж, где тут же у обеих лестниц встали стражники, чтобы никто не побеспокоил отдыха царственных особ. После обеда я намеревалась искупаться и вздремнуть. Трактирщик не пожалел средств: комнаты были хорошо обставлены, а в купальне даже вмонтированы греющие воду артефакты.

Настроение у меня капитально испортилось после жадных взглядов Лилиан на Жерома. Да, глупо. Но держать эмоции в узде становилось все тяжелее, хотелось плакать. Ну, или убить кого-нибудь особо жестоким способом. Я никого не хотела видеть и резко отказалась от услуг служанок. Тут же об этом пожалела. Как-то само собой подразумевалось, что знатная дама одевается и раздевается не сама. Все застежки крайне неудобные и на спине. Я миллион раз пользовалась «молнией», но сделать годный чертеж и объяснить принцип работы портнихе так и не сумела. Или нужно было звать ювелира? Не знаю, как ухитряются попаданки сразу внедрить в обиход застежки-молнии, кнопки, липучки и трикотажные трусы. Тут еще резинок не придумали, все на завязках, крючках и пуговицах. Алхимия есть, а химии, чтоб простейшую резину сварганить, нет.

Вранье, что попаданки стесняются помощи слуг при купании или одевании – к хорошему быстро привыкаешь, и воспринимаешь уход за собой, как должное. Нравится же нам, когда кто-то возится с волосами или делает массаж. Просто наши дамы небалованные, привыкли все сами делать, по салонам с зарплаты не находишься. Им неудобно людей напрягать ради себя. Вот мужа обслужить – святое, и рубашечку нагладить и плечики размять после работы. Моя подруга даже ноги мужу лично мыла! Иначе бы он вонял на весь дом грязными носками, но категорически отказывался их менять.

Платье было застегнуто на дюжину мелких пуговичек сзади. Просила же подобрать максимально удобные наряды! «Отругаю Нелл», – вяло подумала я. Как вдруг ловкие пальцы легли мне на плечи, и тут же ноющая грудь была избавлена от тесного корсажа, а платье поползло вниз.

– Вы исключительно искусны в плане раздевания дам, – отметила я, глядя в зеркало на виконта Штернблума, умело выполняющего работу камеристки.

– Не только, – холодно ответил он, расправившись с застежкой.

– Чему обязана счастью вас лицезреть? – крохотная надежда, что Жером пришел, чтоб побыть со мной, испарилась со зловонным шипением, оставив привкус горечи на губах.

– Сестринской любви, моя дорогая. Лилиан сидит в засаде и я, чтоб избежать ее, пошел к вам.

– Вы же сказали, она хороша в любовных играх, отчего же вы ее избегаете? Неужели отец заставил?

Пальцы Жерома замерли, взгляд вперился в пространстве.

– Отец. Заставил, – с видимым усилием сказал Жером, губы его сжались в ниточку, а зрачки потемнели. Последняя пуговица оказалась вырвана с мясом. Неужели магу не приходило в голову, что отец им управляет, как пятилетним мальчиком? Преследуя собственные цели под девизом «все для тебя, моя кровинка». Пуговицы-то тут причем?

– Вам не кажется, что это наглость? – я повернулась к нему, придерживая на груди расстегнутый лиф.

– Безусловно! Лишать придворного мага законного отдыха и делать из него камеристку – вопиющее нарушение приличий! Я воспользуюсь вашей купальней! – не дожидаясь моего ответа, Жером снял камзол, скинул рубашку и, насвистывая, удалился. Возмутительно! Да как он смеет? Неужели ждет, что после этого я встречу его лежа на спине, с приветливо распахнутыми ногами?

Выглянула в коридор. В конце коридора маячила спина гвардейца. Ну и ладно. Даже если ему приспичит повернуться, халат до пола – вполне приличная одежда. Накинув халатик, я тихонько прошла к следующей комнате и заглянула. Пусто. Обычный гостиничный номер. Дверь крепкая, с мощным засовом изнутри, кровать есть, значит, мне никто не помешает отдыхать. А Лилиан с Жеромом пусть сами разбираются, кто, кому и сколько должен.

Я с наслаждением растянулась на похрустывающих от крахмала простынях с лавандовой отдушкой и закрыла глаза. Королевский поезд тронется к вечеру в путь, увозя Лилиан на остров Ванра. А я поеду дальше одна. Одинокому путнику легче затеряться. Жером собирался ехать со мной, но… я брезгливая. Мне стало неимоверно противно терпеть его общество, даже если это необходимость. Одно дело, когда тебе сообщают о распущенности окружающих, и совсем другое, когда ты видишь своими глазами улыбочки и полные похоти взгляды, направленные на твоего полового партнера. Пусть и вынужденного! Мерзко и отвратительно себя чувствуешь. Мужчина общего пользования, вот он кто. И мне это не нужно!

Вот странно, Ромео никак не ощущает моего резонанса. Наверное, потому что сил у него крохи. Так же было и с Адемаром, предыдущим мужем. А Жерома я раскачала по собственной дурости чуть ли не в три раза. Наставник Цитадели Велегим, лучась счастьем, очень благодарил за адептов. Но я же тогда не знала о таких своих способностях. Решила просто развлечься от скуки.

Но терпеть пренебрежение, даже грубость, я больше не стану. Секс дело обоюдное, я ему не девушка для эротических услуг. Помог и ладно, буду знать причину моего плохого самочувствия, если что. Поищем другого мага. Жаль, что сильного мага для подпитки ребенка найти не так-то легко. Ну, средней-то силы магов можно встретить в любом крупном городе. Чиновники, целители, артефакторы, даже торговцы и ремесленники бывают одаренные. Возьму количеством. Я нервно хихикнула, представив кучку серьезных магов у моей постели, в порядке строгой очереди поднимающих свои орудия.

А ведь Мирасль совсем рядом с поместьем Энгарто. Интересно, успел Стефан жениться на своей змее? Мог уже и парочку детишек настрогать, не считая моего Марка. Пришел требовать сына, ага, щаз-з! Спохватился, что где-то как-то случайно у него завелся ребенок. Мог завестись. Вряд ли он ведет строгий учет, когда и с кем переспал. Дырку от бублика ему, а не моего славного мальчика.

Начав вспоминать сынишку, я так расстроилась, что залила всю подушку слезами, извертелась, и так и не смогла заснуть. Встала чрез пару часов с чугунной, гудящей головой, в отвратительном настроении. Вернулась в свою комнату. К счастью, Жерома там уже не оказалось.

Прихватила заранее приготовленную дорожную сумку, мою любимую, старую, потертую, только с новым ремнем через плечо и новой заплаткой на боку. Сколько я с ней прошла! Три удачных побега. Четыре, если Иллирию считать. Переоделась в серую холщовую юбку и черный суконный корсаж, какие носят простолюдинки. Скрутила волосы в узел и запихнула под скромный чепчик. Обулась в удобные и легкие кожаные башмачки. Перекинула плащ через плечо и беспрепятственно спустилась на первый этаж. Все слуги и сам трактирщик наблюдали редкое зрелище: отъезд королевской кареты, так что никто не помешал мне выйти через кухню на другую улицу.

Я почувствовала себя свободной, как никогда. Хотелось раскинуть руки и закружиться на месте от восторга. Никто за мной не следит, никто не оценивает мои поступки, не сплетничает за спиной и не льстит в глаза.

Заглядевшись на свисающие по обеим сторонам дороги кусты вьющихся роз разных оттенков, я уткнулась в тупик. Возвращаться мне не захотелось, прошла я довольно много, поэтому оглянулась и полезла на невысокую ограду слева. Очень удобную: как раз до пояса шел каменный парапет, на который я без труда забралась, а выше красовалась решетка, вся в завитках декоративных чугунных цветов и листьев. Спрыгнула в чахлый садик.

Владение выглядело небогато. Никаких изысков ландшафтного дизайна. Узкие песчаные дорожки, обрамленные скромными бархатцами и настурциями, узловатые старые яблони и груши. Грядки с капустой и зеленью. Видно, хозяин беден или стар, раз не имеет возможности привести сад в порядок, решила я. Завернула за высокий куст и остановилась. Под кустом на траве сидела прехорошенькая девочка лет семи, в синем платьице с белым воротничком и читала книгу. Чепчик она сняла и положила рядом. Светлые кудряшки блестели на солнце.

Под моей ногой некстати хрустнула ветка.

– Ой, – сказали мы одновременно.

– Прости, не хотела тебя напугать, – сказала я торопливо, выставляя открытые ладони. – Я не замышляю ничего плохого!

– Я думала, матушка Назария меня нашла. Отнимет книжку, а я не успела все прочитать, – сказала девчушка, рассматривая меня.

– А что за книжка? Интересная? Почему ее отнимут?

– Матушка сказала, что это богопротивное чтение, и оно вредит нашим умам. Одетта стянула книжку и принесла мне, я читаю быстрее всех и потом расскажу остальным. Они сейчас отвлекают матушку, чтоб она про меня не вспомнила, – доверчиво объяснила девочка.

– А можно посмотреть? Вдруг я ее уже читала?

Девочка неохотно кивнула, и я взяла книжку. Да, я ее не читала. Я ее написала.

– Тебе нравится? – с маленькими читателями мне еще не приходилось так непосредственно встречаться, и я заволновалась.

– Очень! Особенно про Рози, она заперла воров в доме, а сама вылезла в окно и вызвала стражу! И про Марису, которая насыпала перца в глаза плохому дядьке! И про Арлет, когда она спряталась в шкафу и услышала, как…

– П

очему вам не дают ее читать? – перебила я восторженный щебет читательницы. – Ведь эту книгу специально прислали из столицы для вашей школы?

– У нас приют, – поправила меня девочка. – Матушка сказала, что более мерзкой книги она давно не видела и не позволит развращать юные умы. Девочка должна быть тихой и скромной, и не помышлять о другой жизни.

– А, понятно! – кивнула я. – Уроки физической культуры у вас ввели? Сейчас везде их вводят.

– Какой культуры? – вытаращила девочка глаза.

– Физической. Это развитие тела. Бегать, прыгать, лазить, становиться ловкими и сильными.

– Да разве бывают такие уроки? – фыркнула девочка. – Матушка говорит, что приличной лире не подобает носиться по саду, как безголовой курице. Нужно ходить неспешно, говорить тихо, опускать глаза и делать губки бантиком, вот так, – девочка вытянула губы. – Иначе нас никто не возьмет замуж и нам одна дорога в послушницы.

– И чему же вас учат?

– Петь, вышивать, шить, делать бумажные цветы, плести корзиночки. Еще все работают на кухне, в птичнике и огороде. Старшие девочки стирают и носят уголь, топят печи, а мы еще маленькие, – доложила малышка.

– Спасибо, дорогая, ты мне очень помогла. Скоро у вас будет новая матушка и новые уроки, – пообещала я, возвращая книгу.

Девочка мне не поверила. Как только я отошла, она тут же схватилась за книгу и погрузилась в чтение.

Я прошла через садик и огород, где с лейками бродили другие дети, чуть постарше, и вышла на замощенную площадку перед домом. Сам дом, небольшой, двухэтажный, явно нуждался в ремонте. На двери висела зеленая табличка: «Казенный приют «Радость души» г. Мирасля для сирот и незаконнорожденных».

– О как, – удивленно сказала я самой себе.

– Лира, что вы тут делаете? Кто вы такая? – Ко мне подошла высокая сухощавая женщина в строгом синем платье.

– Разве королева не уравняла всех детей в правах? – показала я на табличку. –Разве можно писать теперь «незаконнорожденный»? На всех детей из казны отпускается равная сумма!

– Не может сирота быть равен безродному подкидышу! Если один признан богом и людьми, то второй равен животному! – высокомерно произнесла дама. – Они не могут быть в равных условиях!

Я от удивления широко раскрыла глаза. Это Мирасль!? В пяти часах езды от столицы и вдруг такие пещерные нравы?!

– Но дети ведь не виноваты! – возразила я.

– Кто вы такая и что здесь делаете? Покиньте территорию! – потребовала дама.

– Ищу работу, хотела устроиться воспитательницей, – тут же соврала я, глядя в злые темные глаза надзирательницы.

– Вы нам не подходите. Мы не можем допустить до невинных сирот подобную особу, – сухо сказала дама. – Развращенную столичными идеями.

– Вы матушка Назария? – догадалась я.

– Да. Мне доверена высокая честь опекать невинные души. Подите прочь, милочка, – поистине царственным жестом она мне указала на калитку.

В этот момент раздался топот копыт, ржание, калитка распахнулась, открытая властной рукой. На мощеный камнем дворик вошел хозяйской походкой Стефан, барон Энгарто и стремительно приблизился к нам. Легок на помине.

Я поспешно отвернулась, стараясь скрыть смущение, натягивая ушки чепца поглубже. Стефан ничем не напоминал того заморыша, с каким я познакомилась в тюрьме пять лет назад. Сейчас это был цветущий мужчина, сильный, широкоплечий, с уверенным и властными жестами, с решительным взглядом зелено-карих глаз. Светло-зеленых с коричневыми крапинками и рыжим лучистым солнышком вокруг зрачка. И на кой черт я помню такие подробности? Потому что у одного малыша точно такие же?

– Добрый вечер, матушка Назария, – сказал он, стягивая перчатки. – Я рассмотрел вашу просьбу о починке крыши и готов выделить необходимые средства.

– Заодно смените табличку, она нарушает королевский указ, – влезла я, позабыв о смущении.

Стефан развернулся ко мне и удивленно моргнул. Затем поклонился. Открыл рот, чтоб сказать слова приветствия, подходящие к ситуации, но его перебила матушка Назария.

– Как нашего барона и главного попечителя приюта, я требую арестовать эту женщину! Она проникла сюда смущать юные умы!

– Эту женщину? – переспросил Стефан, переводя недоуменный взгляд на меня.

– Скажите, ваша милость, кто рекомендовал эту даму на должность начальницы детского приюта? – спросила я барона.

Из дома вышли две прислужницы в длинных синих фартуках, встретить попечителя. Они следили за разговором, синхронно поворачивая голову то вправо, то влево.

– Барон деи Оденкур, – машинально ответил Стефан.

– Веская рекомендация от отца, не сумевшего воспитать собственную дочь! – всплеснула я руками. – Сесиль Оденкур весьма прославила себя в столице, пытаясь стать фавориткой покойного короля Адемара!

– Фаворитка короля, милочка, это уважаемое и весьма престижное положение! – высокомерно сообщила мне матушка Назария. – Вам такое и во сне не приснится добиться таких высот!

О да, я всего-то была его законной женой!

– Сесиль напрасно старалась и замужем нынче за потасканным престарелым бароном где-то в провинции. Так вы этому учите ваших девочек?

– Прекратите! – наконец отмер Стефан. – Ваше величество, – он поцеловал мне руку. – Прошу прощения, весьма удивлен вашему неожиданному визиту! Позвольте предложить вам гостеприимство в моем доме?

– Ваше что? – выпучила глаза матушка Назария.

– Вы, наверное, служили воспитательницей Сесиль, раз вас так усилено рекомендовал барон! Или за иные заслуги выделил тепленькое местечко? – ехидно поинтересовалась я. – Который раз вы просите денег на ремонт крыши? С этого дня вы отстранены от должности. Куда, кстати, вы дели инструктора по физическому воспитанию? Должен был уже прибыть.

Матушка Назария гордо проигнорировала вопрос. У нее сильно тряслись руки.

– Матушка сказала, что у нас нет вакансий, и выгнала его… – робко сказала одна из девиц, приседая.

– Нет, она предложила ему место сторожа и привратника, он отказался, – добавила вторая.

– Какой позор, – прошипел Стефан, темнея лицом. – Я и не подозревал, что тут творится. Простите, ваше величество! Все будет исправлено!

– Разумеется, – кивнула я. – Случайно, но очень кстати я оказалась тут. Мне не зря давно хотелось посетить инкогнито некоторые места.