Супруга с опытом работы

Глава 27

Даже разговаривать с ними не хотелось, моментально испарилась искренняя атмосфера, все напряжены и тщательно следят за языком, так и пахнуло придворным гадюшником. Я пыталась объяснить, что я в отпуске и прошу забыть все это лизоблюдство и раболепие. Судя по всему, они решили, что я, как минимум, их четвертую за каждое лишнее слово и проявленную ранее непочтительность. Они извинялись, каялись и стремились улизнуть. Ибо общество рабов и грубых наемников никак не подходит столь благородной особе, они меня своим только видом оскорбляют. Поэтому я очень скоро осталась одна, злая и недовольная.

Даже обедать пришлось одной. Бледный и трясущийся Кай чуть ли не ползком просочился в гостиную и приволок поднос с вкусностями, видно, старшие его просто выпихнули пинками, чтоб самим не показываться мне на глаза. Только что было шесть отборных мужиков в покоях и сразу ни одного. Все переместились к лире Клеманс. Ну, не мерзавка ли? Отмечают там скоропалительную свадьбу.

Зато теперь она замужем, Гренду спуску не даст, может, хоть Сарил и Гервас ее когтей избегут. Ну, обидно же! Все в один момент отвернулись, как будто у меня кожа стала зеленая, в бородавках или рога выросли. А Леррин еще жениться хотел. Врун несчастный. Слабак.

«Надо было соглашаться, когда предлагали», – возразила я самой себе. Все равно у нас многомужество не принято, так что могла бы и порадовать парня. Интересно, как бы он сейчас себя чувствовал, согласись я на помолвку?

Что-то совсем нервы расшалились. Ну, и что мне делать, если приспичит голод плоти утолить? От жалости к самой себе я расплакалась. Поспала. Снова поплакала, что так глупо прокололась. Видимо, тут действительно какие-то мощные магические потоки, если я, без капли магии, людей поженила одним словом. А до того – разблокировала способности. А я думала, волшебная сила искусства помогла.

И скорей бы отсюда свалить. Были бы у меня нужные знания, я бы хоть куда портальчиком сиганула, лишь бы отсюда подальше. Согласна даже на болото. Так и сидела в своих покоях до самых сумерек, расстроенная и злая.

И спать пришлось одной. Утром проснулась от тихого царапания по двери.

– Войдите, – ответила хриплым со сна голосом.

Русая макушка Кая просунулась в спальню. Опять самого безответного послали, трусы и предатели!

– Простите, вам принесли одежду, – доложил он, деликатно отворачиваясь.

– Кай, мать твою, чего ты там не видел, какого хрена отворачиваешься? – взбеленилась я.

Он меня мыл, сто раз переодеваться помогал, чулочки на ноге лично разглаживал, а сейчас с протокольной рожей отворачивается?

– Не извольте гневаться, ваше величество! – парень кинулся пузом на пол.

– Изволю, – мстительно сказала я, швыряя в него подушку. И еще одну. И еще.

Когда от сердца отлегло, на ковре высилась кучка разноцветных подушек и подушечек. Где-то под ними лежал и предусмотртельно не шевелился Кай.

«Кто подает королевский особе чулки, знает намного глубже и делает для страны порой больше, чем самый знатный и блестящий титулованный лэрд», – грустно подумала я, вздыхая и распахивая двери. А там… четыре прислужницы на вытянутых руках внесли платье и держали на весу, пока я потрясенно ахала.

Я испытала эстетический восторг. Это было ювелирное произведение, а не платье! Невероятно красоты шитое кружево из золотых нитей на тонкой, почти невидимой шелковой сеточке с мелкими розовыми жемчужинами мало того, что выглядело роскошно, но еще и стоило невероятно дорого! Я-то в этом разбираюсь!

Кружевница за месяц работы изготавливала около полуметра игольного кружева. Им было затянуто откровенное декольте, спинка и верхняя часть рукавов, сияющий персиковый атлас юбки был заткан поверх золотой нитью, пышные цветочные гирлянды узора сверкали в лучах солнца. Напоминающее свадебное платье, не будь оно персиковым.

В Элизии строго блюли традиции, юные невесты шли под венец только в белом, вторично выйти замуж можно было в платье цвета топленого молока, слоновой кости или шампанского. Это же платье было такого теплого и нежного цвета, что у меня сразу поднялось настроение. Оно было действительно достойно королевы.

– А по какому поводу шикуем? – спросила я, восхищенно поглаживая кружево.

– На закрытие мистерий полагается особенное платье, – поклонилась прислужница, положила на кровать объемную шкатулку. – Тут украшения. Позвольте вам услужить?

– Да, конечно, – согласилась я, и ловкие прислужницы увлекли меня сначала в купальню, потом на массажную кушетку, где обмазали липкой смесью из меда, творога и взбитых яиц, затем смыли, выщипали все волосы на теле, отполировали ногти, в общем, из их рук я вышла тоже произведением искусства, заслуживающим настолько драгоценной обертки.

– Мы будем вас сопровождать, – прислужницы выстроились парами. – Порядок в Обители восстановлен, вам ничто не угрожает. Виновные в беспорядках пойманы и заперты в каземате.

Я вздохнула. И надо же мне было так некстати раскрыться! Прощай, свободные передвижения и одинокие прогулки в тишине.

В коридоре первой подскочила радостная Рина, пала на колени и поцеловала край платья. Нет, если каждый встречный начнет мусолить губами нежный атлас, я так до арены не дойду! Позади прислужниц пристроились с важными лицами Гервас, Сарил, откровенно смущенный Леррин, и Сверр. «Ага, выставили их молодожены из покоев, теперь защитнички в коридоре обретаются», – мстительно подумала я, делая вид, что вовсе их не заметила.

– Сначала в главный храм, Примас читает проповедь, – Рина пошла вперед. – Заявлено было о смирении, но Примас передумал и говорить будет о красоте небесной и любви земной.

О красоте, так о красоте. Обо мне, стало быть. Я заняла застеленную коврами ложу, Рина привычно устроилась у моих ног, презрительно поглядывая на остальных, выстроившихся позади. Жрецы ходили кругами вокруг алтаря, ритмично воздевали руки, слаженно зажигали ароматические свечи, хор напевал что-то нежное и трогательное. Я невольно загрустила, уставившись в расписной потолок.

И тут зарокотал голос. Могучий и сильный, он проносился по храму, слышимый во всех его уголках. Я сама люблю речи произносить, и ценю ораторское искусство. Тут в полной мере оценила и превосходный текст, и игру голоса проповедника. Он то гремел под сводами, призывая кары на бесчувственных и косных людей, и казалось, что серебряные копья сейчас ринутся вниз, пронзая нечестивых, то сладким шепотом вливался в уши, когда он рассуждал о красоте души, гармонии и совершенстве тела и духа. А любовь земная не более, чем попытка души соприкоснуться с другой душой. Плотская близость есть выражение земной любви, и кто препятствует или уклоняется от этого, тот нарушает естественный порядок и заветы богов. Красиво!

– Великолепно, – я утерла слезу в особенно чувствительном месте. Потрясающее мастерство владения вниманием толпы. Понятно, почему он Примас, скажи он сейчас идти резать всех подряд – люди с воодушевлением пойдут. Скажет сажать цветочки – площадь станет лугом.

Мое широкое и слишком мягкое кресло не давало широкого обзора, пришлось слегка приподняться, чтоб взглянуть на оратора. Я села обратно и тут же дернула Рину за косичку.

– Это же Разящий, а не Примас Корнелиус!

– Его избрали новым Примасом этой ночью, – шепнула Рина. – Примас Корнелиус после ранения не смог больше нести бремя власти.

– Примас же неуязвим в стенах Обители?

– Источник не стал его больше питать, – отозвалась Рина, как о само собой разумеющемся факте.

Я задумалась. Мой враг повержен. Взамен его появился новый. Великий и ужасный Разящий Дракон. Не знаю, кто хуже. Примас Корнелиус хотя бы был ясен в своих стремлениях, его можно было просчитать. Могущественный враг и неприятностей может доставить очень много. Попробовать приручить монстра? Я не самоубийца, не настолько самонадеянна. Б-р-р, даже мороз по коже. Не возьмусь, скорей он меня подчинит, сделает своей рабыней, перемелет в мелкую муку. Нет уж, лучше держаться подальше.

Значит, я могу с чистой совестью отправляться на остров Ванра, к своим придворным, к моей боевой горничной Нелл, интересно, как там Катарина, успокоилась ли она? Как приняла столица магичек-выпускниц?

Из размышлений меня вырвал почтительный голос прислужника.

– Примас приглашает уважаемую гостью разделить с ним трапезу.

Да за что же мне это? Он же меня сейчас отравит, как собаку! Буду только делать вид, что ем и пью, буду непрестанно болтать. И в глаза не смотреть.

Так и поступила, безжалостно терзая третий лист салата, превращая его в кашицу на своей тарелке. А болтать не получалось: новый Примас вещал сам, своим прекрасным глубоким баритоном, от которого вибрировали все внутренности. Поэтому я даже не слушала, водя вилкой по затейливым узорам фарфора. Повисла пауза. Я подняла глаза, и меня обжег страстный взгляд серых глаз.

Монстр осунулся, побледнел, щеки совсем ввалились и под глазами залегли темные круги. «Поспать ему бы не мешало», – отметила я, задумчиво и отстраненно рассматривая лицо высшего. У него так интересно губы шевелятся. Ой, он же что-то говорит! Спрашивает, кажется.

– Так что вы мне ответите? – донеслось до меня, как сквозь вату.

– Простите, не могли бы вы повторить вопрос, я задумалась, – краска залила мои щеки. – И прошу вашими магическими штучками на меня не воздействовать!

– Так вы согласны, моя королева, стать моей женой?

– Не понимаю вас. Подобный вопрос решает государственный Совет, во-первых. Во-вторых, я замужем!

Примас снисходительно улыбнулся.

– Суть брака в обмене энергиями, моя королева, и в этом смысле вы совершенно свободны. Я не вижу супружеской связи. Любой сильный маг это подтвердит. Ваш так называемый брак – фикция.

– Мне нет дела до ваших сверхвозможностей, – резко ответила. – Я обычный человек. Мой брак заключен по всем правилам и подтвержден записями в храмовой книге. Для простых людей, для моих вассалов, для блага страны он законен и необходим.

– А в вашем сердце он подтвержден?

– Это уже мое личное дело, сердечные дела никого не касаются. В первую очередь я должна думать о благе Элизии.

– Хотите сказать, что женщина, облеченная властью, перестает быть женщиной?

– В какой-то мере, да. Перестает. Не может позволить себе милые дамские слабости, потому что от ее решений слишком много зависит. Чем-то надо жертвовать за привилегии и высокий статус.

– Ваша женская суть горяча и притягательная. Но вы никого не пускаете в сердце и ужасно одиноки, – прошептал монстр, опуская ресницы.

Еще и красуется, павлин бесхвостый! Я это все и без тебя знаю и смирилась.

– Полагала, вы пригласили меня на обед, а не на сеанс душевной терапии.

– Вы ничего не съели, – упрекнул меня Примас. – Так плохо приготовлено?

– Мне не нравятся некоторые ингредиенты вашей кухни.

– Как много изменилось за один сутки, мы снова на «вы» и далеки, как никогда раньше, – с горечью сказал монстр.

«Молчи и улыбайся. Этот противник сильнее тебя, гораздо сильнее, сейчас он тут начнет говорить, как одинок и мечтает о твоей любви, а ты раскиснешь и начнешь его жалеть», – строго сказала я себе. – «Мы были далеки, даже когда ты вторгался в мою плоть, чего же ты еще хочешь, подчинить мою волю»? Фигушки! Завладеть телом не значит завладеть душой. Секс не повод для знакомства, это лишь утоление голода плоти. И я всегда выбирала себе партнеров сама, иногда подчиняясь их желаниям, иногда действуя по обстоятельствам, но принимая решение все же самостоятельно.

При этом мои партнеры не претендовали на мою душу, мысли и чувства. Им было достаточно тела, как и мне. Все остальное дурь, блажь, гормоны и неустойчивая психика, требующая подтверждения ценности личности извне, от других людей. Мне этого не нужно.

– Вы моя половина. Утраченная часть моего я. Мое Солнце, осветившее мой земной путь. Вы мне необходимы, как жизнь. Вы этого не ощущаете, потому что вы неодаренный человек и не слышите голоса небесных сфер. Но моя жизнь неразрывно связана с вашей. Наш союз уже завязан, но не полон. Осталось его только подтвердить смешением крови и взаимными клятвами.

– Простите, это никак невозможно. Лучше бы я пошла в тот дворик облизывать члены паломников, чем встретиться с вами! – воскликнула в сердцах.

– Когда вы ощутите силу моей любви, вы не будете согласны на меньшее.

– Меня абсолютно устраивает моя жизнь. Что вы намерены делать со мной? Вы отпустите меня из Обители живой и здоровой?

– Ты примешь меня потому, что это нужно стране, если уж иные доводы тебе недоступны.

– Не думала, что на судьбе Элизии так уж сказываются мои половые партнеры, – съязвила я.

Видимо, это послужило последней каплей, потому что Примас встал, схватил меня за руку и потащил куда-то по коридору. Никакого уважения к труду портных! Ой! Ну, порвется же!

Я завизжала ультразвуком. Примас затормозил.

– Не тащи меня, как куклу! Как ты смеешь? Не волоки за собой! – я притопнула для убедительности.

«Воспитание и дисциплина играет огромную роль в судьбе женщины» – думала я, сидя на руках несущего меня монстра. – «Воспитание даже имеет большую роль, чем образование. Отсутствие образования можно скрыть или восполнить, но отсутствие воспитания – никогда». Пожалуй, неплохо сформулировано, может послужить предисловием к учебнику пансиона для девочек.

Я огляделась. Стены, выложенные затейливой плиткой, давно остались позади, как и колонны, и зеркала. Мы передвигались по коридору, выложенному из каменных блоков. Очень ровному и с идеальными углами.

Нет, в плохом фэнтези тут обязательно должны быть зарыта внеземная тарелка. Окажется, что Обитель возникла на месте НЛО-крушения, источник магии – это генератор с утечкой энергии, а первые жрецы были потомками инопланетян, которые наделили местных знаниями и обучили смену обслуживанию НЛО, пока аборигены мучительно преодолевали положенные стадии развития.

Водить НЛО или чинить их я не умею. Если они такие разумные и могущественные, какого хрена я им понадобилась? Сорокалетняя циничная тетка в теле голубоглазой кудрявой болонки? Нет, я не в претензии, хуже было бы, если б вышло наоборот! Хорошее оснащение – залог успеха!

– Я буду нежным, – прохрипели мне в ухо, и я почувствовала, как мою попу опускают на холодный камень.

С грохотом опустилась каменная плита, отрезая меня и монстра от остального мира. Я сидела на грубом камне в пещере, освещенной единственным факелом. Передо мной тяжело вздымал грудь после забега монстр, позади высилась стела, испещренная высеченными иероглифами.

– Да как ты посмел? Что ты с платьем сделал? – я с тоской посмотрела на разорванный рукав. – Разве такое платье подходит для этого интерьера?! Тут балахон из дерюги был бы в самый раз!

Монстр наклонился, сгреб меня в охапку и поцеловал. Упс. Губы нежные и жадные, ласкали мои, язык толкался внутрь, руки гладили спину.

– Нельзя было в более удобном месте поцелуями заняться? – упрекнула я монстра, когда он тяжело дыша, отстранился. – Как подросток, ей богу! Что я, первая женщина у тебя?

– Даже не сотая, – выдохнул монстр, и мне сразу захотелось его больно ударить. Камень, на котором я сидела, вполне представился мне подходящим предметом для этого. И совершенно не подходящим для сексуального марафона. Если я правильно поняла намерения монстра.

– Овладев избранницей на древнем алтаре, я обрету пару, объединю свои магические потоки с источником, и стану еще сильнее, – Примас потянул платье с моих плеч. Раздался треск.

– Платье! – взвизгнула я. – Чужой труд надо уважать!

– У тебя сто таких будет, – уверил меня монстр, уверенными движениями вынимая меня из одежды. Я извивалась и дергалась, всячески затрудняя процесс.

– Кажется, ты не поняла, кому противостоишь! – Примас щелкнул пальцами, и одежда просто исчезла. Вся и моментально. Я сжалась в комочек. Тут холодно, меду прочим! Сам-то в теплой хламиде до пяток, в широком плаще!

– Что за выдумки, заниматься любовью на холодном и жестком камне! – взвыла я. – Не гигиенично и травмоопасно!

– У нас будет много часов, полных страсти, в теплой и сухой постели, – пообещал Примас. – Но первый раз скрепить союз надо здесь. Потерпи, любимая. Быстрей начнем, скорей закончим.

– Да что за интерес силой брать женщину, которая тебя не хочет? Только психически больной человек находит в этом удовольствие, да и то, ему важнее напугать и унизить жертву!

– Ты не жертва, – сурово загремел Примас. – Ты моя Избранница, самая любимая и единственная отныне женщина на земле! А что касается желания, оно придет, – Примас глотнул из стоящего у изголовья кубка и снова потянулся к моим губам, крепко обхватив мое лицо ладонями. И втолкнул в меня содержимое своего рта! Сладкое тягучее зелье обволокло язык, защипало на губах и впиталось, оставив запах ванили и клубники.

– Без зелья бабы на тебя не ведутся, да? – съехидничала, когда Примас меня отпустил, убедившись, что фирменное зелье проглочено.

– Нет, не ведутся, – печально вздохнул он, и я увидела наглую насмешку в его серых глазах. Примас снял плащ, расстегнул пояс и одним движением скинул белый хитон.

– Алый был тебе больше к лицу! – только и сказала, потому что все слова исчезли и рассыпались.

Честно попыталась найти недостатки в его фигуре. Но их не было! Огромный, невероятно широкоплечий Феликс был на удивление гармонично сложен. У него даже ноги были длинные и ровные. И талия была, как у юноши. А торс и плечи! Я застонала, закрывая глаза. Не хочу, не хочу, не надо мне его! Но под веками так и стояли эти мощные плиты грудных мышц, безупречный живот, бугристые плечи, мощная шея. Что со мной? Мне такие крепыши не нравились никогда, разве что посмотреть приятно.

Часто задышала, представив, как эти прекрасные сильные руки обнимают меня, а твердый живот прижимается к моему. В животе стало горячо, а искры возбуждения стали простреливать меня сверху донизу, принуждая раскрыться, раздвинуть ноги и принять этого великолепного самца. Между ног стало липко.

– Это зелье, – прохрипела я, сжимая руками колени, которые так и норовили разъехаться сами. – Ты мне не нравишься! Н-ненавижу!

– Ненавидь, – спокойно разрешил Феликс. Он просто стоял, опустив руки. И его взведенное орудие стояло, чуть подрагивая от напряжения крови, ожидая моей капитуляции. Из щелочки выкатилась прозрачная капля и повисла. Я не могла отвести от нее глаз, корчась от вожделения. Как это могло во мне поместиться? С таким богатством только в порно-актеры идти, нельзя такое скрывать от общественности! Такой отборный самец не может принадлежать одной женщине, они общие!

– Нет, – прошептала я, дрожа от желания слизнуть эту сладкую каплю, попробовать Примаса на вкус, повести шелковой головкой по собственному небу.

– Да, – возразил мужчина, приближаясь ко мне, давая прикоснуться к горячей гладкой коже трясущимися руками. Они сами протянулись, это не я!

Я глухо застонала. Зелье заставило меня выгнуться и прижаться к крепкому торсу. Зелье лизнуло и прикусило плоский коричневый сосок, вызвав стон уже у Примаса. Зелье провело языком влажную дорожку вниз и прикоснулось языком к вздыбленной плоти. Примас стоял, нежно поглаживая мою шею и ключицы, пока я, урча, как кошка, облизывала и обсасывала вожделенный леденец.

Наконец он застонал и отстранил меня, не слушая хныканья и возражений.

– Ты моя, наконец-то моя, – наклонился мужчина к моим губам.

– Твоя, – послушно подтвердила я, задыхаясь и страдая от ледяной пустоты внутри.

Я не почувствовала холода, когда моя спина прижалась к грубому камню. Все чувства и желания сосредоточились внизу живота, я закричала от восторга, когда восхитительно горячая плоть проехала по моим распухшим складочкам, собирая влагу.

– Да! Да! – закричала в нетерпении насадиться на этот стержень.

– Да, – охотно согласился Примас, накрывая мое тело своим и сплетая пальцы с моими. На этом его сдержанность кончилась, и он ворвался сразу на всю длину, вызвав легкий вскрик боли. Через мгновение неприятные ощущения исчезли, и осталось только чистое наслаждение от тугой заполненности пульсирующей плотью. Я стонала и вскрикивала при каждом толчке, Примас тяжело дышал, все увеличивая напор. Он боялся меня раздавить и почти все время стоял надо мной на вытянутых руках. Я обхватила его шею и притянула его к себе, замирая от восторга, оглаживая его спину, сжимая напряженные ягодицы, ритмично сокращающиеся. Мутными глазами я увидела прямо пред своим лицом восхитительный, вкусный, соблазнительный сосок и втянула его в рот, проводя краешком зубов по выпуклой горошинке. Примас вскрикнул, насадив меня на себя особенно глубоко. Вселенная взорвалась ослепительной вспышкой, расплавленной медовой лавой прокатилось по жилам, выгибая тело в жаркой судороге наслаждения.

Я открыла глаза. Сердце постепенно замедляло свой бег, мысли прояснялись, я снова лежала на камне в полутемной пещере. Правда, теперь на мне сверху лежал плащ Примаса, но мягче от этого мне не становилось. Чувствуя, как ноет и ломит все тело, я с мучительным стоном поднялась.

– Это было прекрасно, спасибо, любимая, – равнодушно сказал Примас, защелкивая ремень с ножнами. – За тобой придут прислужницы.

И ушел, даже не бросив взгляда. Голова кружилась, ноги подкашивались. Уши горели. Саднила спина, стесанная о камень. Так плохо мне еще не было. Проклятое зелье!

– Вот так чувствуют себя выброшенные и использованные вещи, – сказала я сама себе и удивилась, насколько хриплым был мой голос. Пить хотелось неимоверно.