Свадьбы не будет, Светлый!

Глава 28

Когда мы поднялись в особняк, там уже успели появиться мои родители и брат. Последний о чем-то болтал с Лили, которая выглядела как фея — если бы феи существовали: украшенное цветами белое платье с летящей длинной юбкой, волна распущенных светлых волос, блестящие серые глаза.

Ничего общего с той застегнутой на все пуговицы девицей с серьезным выражением лица, как когда я ее встретила.

Прищурившись, я по губам Белза прочитала: “Наша свадьба будет следующей, ты готова?”

Вот ведь… и это тот, который говорил мне о том, что у них с Лили была “изысканная и короткая связь”.

Тот, который не пропускал ни одной юбки.

А сейчас вон, воркует со светлой и учит меня тому, что называется любовью.

Ладно.

Белз еще получит свое. Надеюсь, сегодня тьма будет на моей стороне.

— Дочка! — обрадовался отец, когда мы подошли. — Готова узнать секрет счастливого брака?

— Ты мне его расскажешь? — скептически выгнула бровь я.

Кажется, буквально вчера он поджег очередному матушкиному ухажеру одежду, а Ренфилд выставил на стол вино, которое тот принес.

Хорошее, к слову, было вино.

В этом и есть секрет?

Ставить практичный подход превыше эмоций? Правда, стена в кабинете отца, где он черточками отмечает каждого ухажера матушки, уже закончилась и вчера началась следующая.

— Если бы я знал — давно рассказал бы, — вздохнул отец. — А пока он так и остается секретом, увы.

— Но так ведь намного интереснее, — вмешалась матушка. — Рада вас видеть, дорогой лорд Лайтвуд.

Выглядела она… сногсшибательно. Приталенное платье, подчеркивающие изгибы фигуры, декольте, росчерк алой помады на губах — если хоть кто-то из гостей мужского пола заметит сегодня кого-то кроме моей матушки, я буду крайне удивлена.

— Взаимно, — откликнулся Лайтвуд. — Лорд Даркмор? Окажете нам честь и проведете церемонию?

— Разве я упущу такую возможность? Все уже в сборе?

— Почти. Пойду потороплю мою мать. С утра ей нездоровилось, она даже боялась, что может пропустить свадьбу. Но сейчас уже все должно быть в порядке.

Какая чудесная женщина Ребекка! Даже на свадьбу идти не хотела!

Нет, вот ради чего стоило получить предложение Лайтвуда, так это только ради того, чтобы познакомиться с Ребеккой.

Надеюсь, сюрприз, который я приготовила для нее от всей души, ей понравится.

Свадебное платье, ждущее меня на втором этаже, было черным, сшитым из тяжелой блестящей ткани, украшенным серебристыми узорами и достаточно удобным.

А еще — там были карманы, куда отлично поместилось все то, что мне нужно будет для подклада.

Я до сих пор не могла поверить, что собираюсь сделать это — призвать демонов.

С одной стороны, мне было страшно.

С другой — по коже от предвкушения бегали мурашки.

А какие еще варианты?

Смириться?

Ну уж нет.

Остается только рискнуть и надеяться, что все будет хорошо.

Вернее, плохо.

Для свадьбы.

А для меня — очень даже хорошо.

Прав был брат, когда говорил, что свет и тьма, добро и зло — вещи относительные.

Кажется, я начала наконец понимать, что он имел в виду.

Несмотря на то, что призыв демонов может привести к непредсказуемым последствиям, вплоть до того, что Великая война темных и светлых покажется детской дракой.

Готова ли я на это пойти?

Бесспорно.

Я темная ведьма, и свою свободу я отдаю дорого.

Я темная ведьма, и тот, кто решил, что может распоряжаться моей жизнью без моего на то согласия, должен заплатить.

Иначе просто невозможно.

Таков был закон, и я не собиралась его нарушать.

На просторной лужайке перед особняком все было готово к церемонии.

Ровные ряды стульев, на которых расположились в основном светлые. Черно-белая ковровая дорожка, ведущая к украшенной цветами свадебной арке. Рядом с ней уже стоял мой сияющий улыбкой отец — наверняка думал о том, какие выгоды ему принесет светлый зять и благосклонность самого императора.

Справа от отца стоял Лайтвуд, представительный Верховный светлых в официальном облачении: длинной вышитой золотом белоснежной мантии, узоры на которой раздражающе гармонично подходили к узорам, украшающим мое платье.

Рядом с Лайтвудом, справа, чинно выстроились в ряд сияющая Лили, бледный до синевы Сэмми (подозревает, что не зря я так радостно улыбаюсь?) и Бенджамин, уже где-то испачкавший белоснежный пиджак.

Ребекку я заметила не сразу, так далеко от остальной семьи она стояла.

Лицо у нее было… ну сокровище, а не женщина.

Кислое, недовольное, а как она на меня смотрела!

Как будто ее сын собрался жениться на лягушке или что-то вроде того.

Не сдержав сияющей улыбки, я посмотрела влево — матушка, ага, и Белз на месте.

Его сюрприз должен прибыть с минуты на минуту.

Надеюсь, тот, в зеленой рубашке (Зигмунд?), не подведет.

Оглядев двор, я увидела притаившуюся за углом особняка Вив, которую Лайтвуд явно не пустил к гостям, и — Лихорадку?

Вот это номер. А она-то как сбежала? Утром ведь я приходила ее проведать, Лихорадка была в стойле.

И часто она так сбегает погулять? К Лайтвуду? Или к Вив? Они сдружились?

Ощущение было таким, как будто Лайтвуд умудрился пропитать собой каждый, даже крохотный кусочек моей жизни, все самое дорогое отнять. Даже вот Лихорадку, невероятную дочь келпи, мой подарок, к которой я успела привязаться. От этого веяло такой безнадежностью.

Ну ничего… скоро… скоро все изменится. А пока...

Цветы, белые и розовые цветы вишни, были повсюду. Они увивали арку, лежали на ковровой дорожке, украшали стулья гостей и растянутые над нашими головами гирлянды. Над всем этим безобразием вились бабочки. Отвратительно.

Присмотревшись, я увидела, что все вокруг было усеяно не только цветами вишни. По свадебной арке вился плющ, а вдоль ковровой дорожки стояли горшки с мандрагорами. Развешанные повсюду цветочные гирлянды были украшены ростками аконита, болиголова и беладонны.

Красиво.

Я невольно залюбовалась, отыскивая среди невинных светлых украшений все новые и новые ядовитые растения, и сама не заметила, как оказалась прямо перед отцом.

Встала напротив Лайтвуда, опустила руки по швам.

Правой я сжимала все, что нужно для подклада: шпильку, испачканную моей кровью, увитую волосом отца (моего) и волосом сына (Бенджамина), а еще волосом Лайтвуда. Кроме того, я захватила пару веточек розмарина, украденного на кухне, — на удачу.

Теперь главное — дождаться подходящего момента.

Арка как символ перехода — удачное место для подклада, но если я подгадаю еще и переходный момент, заклинание выйдет по-настоящему сильным.

А дальше все будет зависеть только от меня: смогу ли я взять под контроль силу, которую призову, или всю столицу накроет тьма.

Поймав испуганный и предостерегающий одновременно взгляд Сэмми, я многозначительно улыбнулась и посмотрела на Лайтвуда.

Его взгляд… тяжелый, мрачный, собственнический.

От него по коже бегали мурашки и в ушах шумело. Я едва не забыла, где нахожусь и что собираюсь делать.

— Итак, — откашлялся отец, и я моргнула, приходя в себя “Да ты покраснела, сестричка!” — прозвучал у меня в голове насмешливый голос Белза. — Мы собрались здесь… ради свадьбы. Видит Проклятый, я не мог дождаться, пока этот день наступит. Как говорится, желаю долгой и счастливой семейной жизни — и неважно, сколько мужей, жен и убийств для этого понадобится. Лорд Лайтвуд… удачи вам. Начнем.

Отец принялся зачитывать из белой книги стандартную речь, которую на свадьбах произносили светлые, — что-то про любить, уважать, богатство, бедность (Проклятый упаси) и прочую тоску.

Закончив, он принял из рук Белза черную книгу — там было написано заклинание, которым обычно скрепляют брачные союзы темные.

Вот сейчас. Сейчас.

Я покрепче стиснула кулаки и приготовилась воткнуть обмотанную волосками булавку в столб арки. А затем — у меня будет меньше мгновения, чтобы произнести заклинание и взять вырвавшихся демонов под контроль.

Три, два…

— Подождите, — уронил Лайтвуд.

Отец удивленно на его уставился, на лице был написан ужас.

— Передумал? — прошептал он. — Да как же так?

Неужели?

Лайтвуд закатил глаза.

— Нет, не передумал. Сэмми, дай мне шкатулку, пожалуйста.

Он обернулся к старшему сыну и принял из его рук ту самую шкатулку, которую я видела в кабинете. Деревянная крупная, довольно тяжелая, как я помнила.

— Медея, — заговорил Лайтвуд, держа в руках шкатулку. — Ты изменила мою жизнь. Я люблю тебя. Ты невероятная, сильная и смертоносно красивая темная ведьма, которую я буду счастлив назвать своей женой. Потому раньше, чем это произойдет, я хочу преподнести тебе подарок.

Горстку пыли?

Лайтвуд положил ладонь на крышку, замок щелкнул.

— Я подумал, что подарок для сегодняшнего дня должен быть особенным. — Он открыл крышку. — Это прах Алмаза Смерти. Он твой.

Сердце пропустило удар. Как. Это... это невозможно. Как ему в голову пришло такое подарить?! Это же... уму непостижимо. Это бесценно.

По рядам пробежал шепоток, стоящие рядом родственники подались вперед, пытаясь заглянуть в шкатулку.

Прах Алмаза смерти.

Легендарного артефакта темных, который дарил своему обладателю мудрость и способности к предвидению. Тот самый, который неизбежно приводил к безумию и гибели.

Который был уничтожен во время Великой войны темных и светлых.

От которого остался только… прах.

Но это ведь… невозможно. Подарить такой артефакт — все равно, что подарить небо. Это одно из самых оберегаемых сокровищ светлых. Оружие, отложенное на черный день, если темные распоясаются.

Это… я просила его в подарок, но... не думала, что Лайтвуд воспримет это всерьез. Это ведь...

Лайтвуд улыбался, наслаждаясь шокированным выражением моего лица.

— Кхм… — откашлялся отец. — А шкатулочка-то пустая, лорд Лайтвуд.

Улыбка стекла с его лица.

— Что? — он заглянул в шкатулку, перевернул ее. — Как?!

Ну… как-как. А вот так.

— Медея? — мрачно спросил Лайтвуд, шагая вперед. — Что ты делала в моем кабинете?

По рядам гостей пробежал шепоток, Сэмми закашлялся, то ли пряча смех, то ли от удивления.

— Медея, — свел брови Лайтвуд.

— Да, дорогой?

Обычно это обращение заставляло что-то дрогнуть в его лице, но сейчас… сейчас он только сильнее сжал губы и шагнул ко мне. Остановился в одном дюйме, так близко, что я чувствовала его дыхание.

— Где прах Алмаза Смерти?

— Ну ты же все равно хотел мне его подарить, да?

— Где, — тяжело уронил он.

— Я его уничтожила, — выпалила я и попятилась.

Повисла тишина, где-то за особняком заржала Лихорадка, звук эхом разнесся над лужайкой. Вовремя это она. Владеет чувствовом момента.

— Что ты сказала? Повтори.

— Я думала, это пыль!

— Ее магия просто вышла из-под контроля! — воскликнул отец.

Хм, а я смотрю он взял это оправдание на вооружение. Вот только, кажется, не помогает. Судя по лицу Лайтвуда.

Матушка суетливо вытащила из рукава платок, горестно вздохнула и приготовилась изображать сердечный приступ или плач — по ситуации.

— Да как она посмела! — вспыхнула Ребекка. — Невоспитанная девчонка!

— Медея, — тяжело сказал Лайтвуд.

— Слушай, ну какой-то там прах…

— Ты понимаешь, какая это ценность?! Это редчайший единственный в своем роде артефакт. Это сокровище светлых, которое я готов был подарить тебе. Медея…

— Послушай…

— Когда ты пыталась меня отравить — я терпел, — рявкнул вдруг Лайтвуд. — Когда подослала ко мне монстра — я терпел. Когда посреди моего дома открылся разлом пространства и оттуда полезли темные твари — я терпел. Потому что люблю тебя. Я был готов даже принять то, что ты научила моего младшего сына устраивать взрывы, а старший от тебя до сих пор шарахается. Но это! Медея. Как ты посмела хозяйничать у меня в кабинете? Выбросить без спроса мои вещи? КАК ТЫ ПОСМЕЛА?!

Он замолчал. Губы были сжаты, лицо покраснело, на лбу быстро билась жилка.

— Милый… — прошептала я.

— Что? — бросил Лайтвуд, едва разжав зубы.

— Ты злишься…

— Я в ярости. И тебе лучше отойти.

Как будто подтверждая его слова, шкатулка, которую Лайтвуд до сих пор держал в руке, вспыхнула и осыпалась вниз пеплом.

Вслед за этим загорелась арка.

— Отойди от меня, Медея, — процедил Лайтвуд. — Лучше отойди.

Разозлившийся Лайтвуд был… прекрасен.

Я вспомнила вдруг, как увидела его впервые в кресле ректора АТаС и не смогла отвести взгляда.

Сколько усилий прилагала, чтобы его достать, чтобы он увидел, чтобы заметил, что я самая талантливая, самая опасная темная ведьма. Что я лучшая!

Как злилась, когда, что бы я ни сделала, он ничем не выделял меня среди других адептов, относился ко мне так же ровно и дружелюбно, как и ко всем остальным.

Совершенно, абсолютно не обращал на меня внимания!

Как я его за это ненавидела!

И, может, прав был Белз, когда говорил, что если бы Лайтвуд не позвал меня замуж, то я так или иначе нашла бы способ испортить ему жизнь.

Потому что только этим и хочу заниматься до самой смерти.

Я счастливо улыбнулась, Лайтвуд рявкнул:

— Что у тебя в руке? Покажи немедленно. Ну!

Я запоздало вспомнила про подклад, который планировала сделать, чтобы сорвать свадьбу, и бросила обмотанную волосами шпильку и розмарин на ковровую дорожку, а для верности еще и придавила каблуком.

— Ничего! Совершенно ничего. Отец! Жени нас.

Он закашлялся, Лайтвуд нахмурился сильнее.

— Медея…

Земля слегка задрожала, поднялся ветер, среди гостей зазвучали испуганные возгласы.

Пахло паленым, арка, за несколько секунд сгоревшая до тла, осыпалась пеплом.

Вот это я понимаю, гнев Верховного светлых!

Восхитительно!

Пугающе!

Невероятно!

— Давай уже жениться! — воскликнула я, для верности подхватывая Лайтвуда за локоть. Вдруг сбежит еще от своего проклятья. В смысле — счастья. От меня, в общем. — Отец! Продолжай!

— Медея… — тихо и угрожающе произнес Лайтвуд.

По спине от его тона пробежали мурашки, и я счастливо улыбнулась.

Именно счастливо, хоть я и была темной.

Кто бы мог подумать!

Не так уж сильно мы от светлых отличаемся.

Потому что я однозначно чувствовала себя влюбленной и счастливой.

Ну, или сгорающей от страсти и радостно предвкушающей будущие несчастья — тут как посмотреть.

Вопрос терминологии.

— Милый, ты такой красивый, когда злишься. Давай уже жениться. Ну не расстраивайся так сильно.

Отец крякнул и поспешно произнес короткое заклинание, которое для скрепления брака использовали темные.

Нас окутали клубы темного дыма, кольцо на моем пальце нагрелось — и все.

Я стала женой Верховного светлых лорда Райана Даниэля Лайтвуда!

Ура!

Все-таки свадьба — самый счастливый день в жизни любой девушки!

— Можете поцеловать невесту, — объявил отец. — Если желание не пропало.

Да сейчас! Пропало желание, видите ли.

Это теперь мой муж, и я сама буду его целовать! Когда захочу!

Подавшись вперед, я обхватила Лайтвуда руками, впилась в его губы и для верности запрыгнула на него, обнимая ногами за пояс и сминая к Проклятому ткань дорогущего свадебного платья.

Кажется, спустя несколько секунд Лайтвуд все-таки обнял меня в ответ, и от этого сердце до горечи сладко екнуло.

А ведь впереди первая брачная ночь!

По-моему, целовались мы преступно долго, потому что гости возмущенно загудели, даже отец начал деликатно покашливать.

Оторвавшись от Лайтвуда, я улыбнулась.

— Нас ждет такая интересная жизнь.

Он улыбнулся, и тут вдруг…

— Это он! — раздался женский крик у калитки.

Я обернулась и наконец соизволила слезть с Лайтвуда, чтобы сполна насладиться сценой.

У калитки особняка Лайтвуда стояли несколько девиц. В простых домотканых платьях, в грубых туфлях, явно не из столицы, а откуда-то из деревни, но — все удивительно красивые.

— Вон он! — воскликнула одна из них, и небольшая делегация двинулась к нам.

На всякий случай я отступила.

Обернулась на побледневшего Белза и потянула Лайтвуда в сторону.

— Родной, отойди немного, вот так. Теперь только я имею право причинять тебе боль, а все остальные будут иметь дело со мной, если захотят тебя обидеть.

— Что ты устроила? — прошипел Лайтвуд, хватая меня за плечо.

Какой он… страстный. М-м-м…

Как же мне повезло с мужем!

Хорошо, что я вовремя это поняла.

— Это не тебе!

Тем временем девицы, решительным шагом преодолев расстояние от калитки до того места, где когда-то стояла арка, остановились.

— Ты! — воскликнула одна из них, с большими глазами и полными губами. — Ты меня бросил!

Она обвиняюще ткнула пальцем в Белза.

— И меня! — подхватила вторая.

— И меня!

— И меня!

— Как ты мог!

Я блаженно улыбнулась, наблюдая за тем, как с лица Белза сходят все краски, а взгляд Лили мечется от Белза к толпе девушек и обратно.

А мужчина в зеленой рубашке не подвел!

Тот самый, которого подослала Ребекка, напичкав приворотным зельем, чтобы я потеряла голову, а Лайтвуд застал меня за поцелуями с другим.

По-хорошему, стоило бы его убить за такое невежество: попытку напасть и лишить воли темную ведьму.

Но я решила по-другому.

В обмен на жизнь я отправила мужчину в зеленой рубашке (Зигурда? Зигфрида! Точно!) в ту дыру, где мой братик зализывал раны после расставания с Лили.

Как видно по толпе разъяренных барышень, за тем, чтобы его утешить, выстраивалась очередь.

— Я… а вы кто такие? — попробовал выкрутиться Белз.

— Ты меня не помнишь? — возмутилась светловолосая девушка, похожая на нимфу. — Ты говорил что любишь!

— И мне!

— И мне!

— Что не оставишь! — добавила рыженькая.

А благодатные места нашел мой братик, чтобы грустить.

Не обделенные красотками.

— И мне! — хором откликнулись все девушки.

— Белз, — выдавила Лили, бледнея. — Белз, это кто…

— Это…

— Он тебя тоже обманул? — спросила у Лили блондинка в просторном платье. — Говорил, что любит, что ты единственная? Что хочет жениться?

— Да… но…

Лили беспомощно посмотрела на Белза.

— Я ему яйца оторву, — мрачно пообещал Лайтвуд. — Прямо здесь. А потом шею сверну. И еще что-нибудь оторву.

— Тш-ш-ш… — удержала я его за плечо и зашептала ему на ухо: — Родной, у твоей дочери огромный потенциал. Дай ей самой с этим разобраться.

— Да она сейчас заплачет!

— Не заплачет, — шепнула я.

— Белз! — воскликнула Лили, оборачиваясь к нему. — Ты говорил!.. Ты обещал!.. Ты говорил, что любишь!

— Люблю!

— Что скучал весь тот год, что мы не виделись!

— Я скучал!

— А это тогда что? — Лили махнула рукой в сторону девушек.

— Это его магия вышла из-под контроля, — попытался спасти ситуацию отец.

— Я думал, мы расстались! — поднял руки Белз. — Мне было больно! Я успокаивался!Послушай, дорогая…

Он протянул к Лили руки.

— Не трогай меня! — рявкнула она, зажмурившись.

Подул ветер, стало прохладнее.

Гости, увлеченные представлением (а светлым, похоже, ничто человеческое не чуждо), заозирались.

— Лили, послушай… — опять попробовал Белз, дотронулся до ее локтя — и вдруг его отшвырнуло от Лили магией. Все-таки воздушницей она была сильной.

Пролетев несколько футов, Белз упал на траву у забора, а когда встал — снова налетел порыв ветра, сбивающий с ног. Все задрожало.

— Лили! — крикнул Лайтвуд.

Раздался звон, стекла особняка треснули и разлетелись на миллионы осколков.

Ощущение было таким, как будто сам воздух стал тяжелее и гуще.

— Лили, успокойся!

Я пригнулась, не забыв накинуть защитный купол. Почему-то вышло так, что накинула я его на себя, на Лайтвуда, на его детей, моих родителей и даже на Ребекку — как какая-то светлая. Но не снимать же обратно?

Постепенно все успокоилась.

Лили, тяжело дыша, жмурилась, Лайтвуд подошел ближе, притянул ее к себе.

Белз так и остался стоять у забора, перепуганные девицы замерли посреди свадебной ковровой дорожки и явно не знали, куда себя деть. Бенджамин вскарабкался на меня, как обезьянка, и спрятал голову на плече — похоже, настолько сильный стихийный выброс магии Лили его напугал.

— Вышла из-под контроля. Магия, — резюмировал отец, и наконец-то оказался прав.

Матушка, положив руку ему на локоть, кивнула.

Кажется, она единственная, у кого даже волосы не растрепались после произошедшего — выглядела она по-прежнему невероятно.

Я оглядела гостей. Растрепанные, покрытые царапинами от разлетевшегося стекла, они, тем не менее, уходить не собирались.

Я их понимала.

Не каждый день такое увидишь.

Все-таки светлые… ничего такие.

Вполне нормальные люди. Любопытные, по крайней мере. Может, даже сплетничают.

Я поднял голову, осмотрела особняк и вздрогнула. Поморгала.

Нет, не показалось.

Из одного из окон на втором этаже выглядывал мужчина.

Голый как минимум по пояс.

Быть не может.

Постепенно вслед за мной все посмотрели в ту сторону.

Мужчина выглядел испуганно.

И мне показалось, что я знаю его лицо.

— Готфрид! — неверяще позвала я. — Готфрид, а что ты там делаешь? Спускайся к нам!

Тот самый ходок, которого мы с Лайтвудом застали на реке, вешающим лапшу на уши наивной девушки.

Как он оказался в особняке Лайтвуда?

Бенджамин слез с моих рук, посмотрел вверх.

Наклонил голову.

— Бабушка, а что у тебя в спальне делает голый мужчина? — повернулся он к Ребекке. — Это твое окно, третье слева, я считал.

Глядя на то, как лицо Ребекки стремительно наливается краской, я захохотала.

Наверное, упала бы, если бы, если бы Лайтвуд меня не подхватил.

— Медея, имей совесть, — процедил он мне в ухо, явно только чудом сдерживая смех. — Ей и так непросто. Хватит веселиться! Ты же жена Верховного светлых! Веди себя прилично.

От этого стало еще смешнее. Ну где я и где приличия?

Пожалуй, только Бенджамин в его десять мог не понять, что делает обнаженный мужчина в спальне его бабушки, поборницы морали. Матери Верховного светлыйх!

Но Ребекка!

Вот уж чего я не ожидала. А самое приятное, что теперь все об этом знают.

— Готфрид, иди к нам! — крикнула я, справившись с хохотом. — Ребекка, а почему вы нас до сих пор не познакомили? Кажется, вы плохо себя чувствовали сегодня утром!

Как она покраснела!

Это намного лучше того сюрприза, что я для нее приготовила!

— Ребекка, вам нехорошо? — серьезно спросила я.

Не успела она открыть рта, как из-за особняка с громким ржанием выбежала Лихорадка и, обогнув здание, остановилась под тем окном, откуда высунулся Готфрид.

Тот вскрикнул, скрылся в комнате, и Лихорадка снова заржала — кажется, к Готфриду у нее остались теплые чувства схожие с теми, которые остаются у каждого из нас к недоеденному куску пирога.

И Лихорадка явно рассчитывала в этот-то раз свой кусок пирога доесть. Подкараулить внизу и доесть.

Осмотрев лужайку, которая выглядела так, как будто здесь случился ураган, испуганных и заинтересованных гостей, красную от смущения Ребекку, Лили, которую утешали деревенские девушки, тоже ставшие жертвами обаяния Белза, самого Белза, растерянно стоящего в стороне, и Бенджамина, который о чем-то говорил с моим отцом, я повернулась к Лайтвуду.

Закинула руки ему на плечи, погладила по гладким светлым волосам.

— Вот мы и стали мужем и женой, милый, — проворковала я. — Ты рад?

Несколько секунд синие глаза скользили по моему лицу.

Пахло пеплом от сгоревшей арки и цветущими вишнями. А от праха Алмаза Смерти, ценнейшего артефакта и козыря в войне между темными и светлыми, увы, не осталось даже запаха.

— Ты знаешь, дорогая, — Лайтвуд дернул меня к себе, обхватив за талию. — По правде говоря, безмерно.

И он меня поцеловал.