Свадьбы не будет, Светлый!

Глава 8

Проклятье!

Я попыталась открыть окно — створки не поддались. Оглядевшись, я метнулась к кровати Сэмюэля, схватила с тумбочки зачарованный световой кристалл с острыми гранями, довольно увесистый и крупный, и попыталась выбить стекло.

Ничего.

— Не поранься! — с притворным беспокойством сказал Лайтвуд.

— Я хочу уйти! — выпалила я, обернувшись.

Сэмюэль, одетый в светлую пижаму, откашлялся. "Могла бы вообще не приходить", — услышала я его бормотание.

А этот почему до сих пор здесь и не ушел вслед за остальным семейством?

Ах да, это же его комната…

— Можешь попробовать через дверь. Вдруг получится? — поднял брови Лайтвуд и отступил, церемонно наклонив голову.

Да он… да как он…

Светлый!

Взгляд Лайтвуда был абсолютно спокойным и даже дружелюбным.

Он издевается надо мной! Абсолютно точно издевается!

Вот и что сейчас делать? Остаться стоять? Пытаться открыть окно? А толку? Подойти к двери? Это выходит — я его послушалась.

Светлый!

Ненавижу!

Еще со времен учебы в АТаС!

Теперь я вспомнила, почему этот светлый ректор злил меня до пелены перед глазами, так сильно, что хотелось достать его любыми способами. У него всегда все было под контролем. Какие бы пакости ни устраивали темные, начиная от выведения из строя кристаллов-светильников и заканчивая устроенным как-то на спор нашествием саранчи.

Лайтвуд одним щелчком мог заставить светильники гореть, а саранчу, которая облепила все стены в главном зале, превратить в дым.

Никакой жизни от него не было!

Я выпустилась из АТаС в начале лета, напоследок безуспешно попытавшись наслать на Лайтвуда проклятье невезения.

В тот день я узнала, что император пожаловал ему очередной орден. За успешное руководство первой в истории Академией темных и светлых.

Проклятый все побери.

Со дня моего выпуска прошло уже два месяца, я успела зализать раны, смириться с поражением и начать строить планы.

И тут…

Снова!

Этот! Еще и хочет на мне жениться.

Нет, я найду способ от него избавиться.

Не будь я Медея Даркмор!

— Мы не закончили, лорд Лайтвуд, — процедила я, проходя мимо Лайтвуда к двери.

Я по-прежнему была одета в длинную и широкую ночную сорочку и мысленно просила Проклятого только о том, чтобы не споткнуться о подол. И держать спину как можно прямее.

Стоило мне шагнуть за порог и оглядеть освещенный теплым светом кристалла коридор, как Лайтвуд вышел вслед за мной и захлопнул дверь в комнату Сэмюэля.

Я сглотнула и зашагала к лестнице.

— Нет, Медея, нам наверх, — мирно сказал Лайтвуд мне в спину. — Там мой кабинет.

Я замерла.

— Я не пойду туда!

— Лучше сразу в спальню? — невозмутимо поинтересовался Лайтвуд, и я почувствовала затылком его дыхание.

Проклятый побери! Как он умудрился подобраться так близко?!

— Нет!

— Тогда в кабинет, — спокойно ответил Лайтвуд. — Направо, пожалуйста.

С-с-светлый!

Как он всегда умудряется сделать так, что я остаюсь в дураках?

Я обернулась и наткнулась на тяжелый взгляд исподлобья. Почему-то в этот момент я в самом деле испугалась Лайтвуда. Может, в первый раз в жизни.

Вспомнилось некстати, что светлые — достаточно сильные маги. Не все, разумеется, но многие. Они не пользуются боевыми заклинаниями, только защитными: разница принципиальна, хотя и трудноразличима — не так уж важно, боевое или защитное заклинание тебя поджарит. Светлые не могут проклясть, зато могут благословить так, что некоторые проклятья милосерднее. В целом, борьба светлых и темных длилась уже много тысячелетий, а это само по себе о многом говорит: как минимум, у светлых хватало сил на то, чтобы не исчезнуть под натиском темных. Такой у нас принцип: если можешь кого-то уничтожить — сделай это. Или ты — или тебя.

Лет пятьсот назад император, который тогда сидел на троне, забыла имя, но у него, кажется, были проблемы с коленом, зазвал к себе Верховного темных и Верховного светлых. И они на троих за несколько дней сообразили мирный договор. Территорию империи поделили поровну между светлыми и темными, а император, который выбирался не по праву крови, а по праву магии, стал быть гарантом мира.

В целом, все шло довольно неплохо. Темные не мешали светлым (почти, мелкие пакости — не в счет), светлые — не путались под ногами у темных. Отношения у нас были как у добрых соседей, которых чем реже видишь — тем лучше.

А потом вдруг — АТаС.

И — Лайтвуд! Который решил совершить неслыханное: взять в жены темную.

Зачем?..

Может, это какой-то хитрый план? Что выигрывает Лайтвуд, беря в жены меня? И как дать ему это, избежав ярма счастливой семейной жизни?

— И о чем вы хотели поговорить, лорд Лайтвуд? — чинно спросила я, вслед за ним заходя в кабинет.

Книжные шкафы из белого дерева, рабочий стол, на котором в идеальном порядке были разложены бумаги, широкое арочное окно.

— Я? Это ведь вы залезли в постель моего сына.

Лайтвуд обернулся и шагнул ко мне. Опустил правую руку, и из рукава на ковер скользнула серебристая черная мамба. Поводила головой, оглядываясь, а потом юркнула куда-то под шкаф. Просто дрессированный песик, а не дикая ядовитая хищница.

— Хотите разорвать помолвку?

— Ни в коем случае.

— Несмотря на то, что у меня отношения с вашим сыном?

— Отношения? — Он шагнул ближе, и я с трудом преодолела искушение попятиться. — Давайте, мисс Медея, я расскажу вам, как все было на самом деле. Вы влезли в окно, думая, что попадете ко мне в спальню.

Лайтвуд сделал еще шаг вперед, и расстояние между нами сократилось до пары дюймов. Я почувствовала тепло, исходящее от его тела, и с трудом заставила себя не отступить.

— Поскольку в ваш план вкралась досадная ошибка, — проговорил Лайтвуд, почти касаясь моих губ своими. — Попробуем восстановить цепочку событий. Что вы собирались делать, пробравшись ко мне?

— Уберите руки, Лайтвуд! — вспыхнула я, почувствовав его ладони на талии.

Ткань ночной сорочки была тонкой, такой тонкой, что казалось, он дотрагивается до моего тела.

Это уже слишком!

— Разве вы не этого хотели? — поднял брови Лайтвуд. — Я собирался дождаться свадьбы, но…

Мое сердце заколотилось, как сумасшедшее. От тяжелых крупных рук, сжимающих мою талию, по телу полз огонь, напоминающий эффект от смертельного боевого (или защитного?..) заклинания.

В ушах шумело, я вздрогнула от испуга и непонятного волнения, как будто я сидела на электрическом стуле, и палач наконец пустил по проводам ток.

Я не понимала до конца, что со мной происходит. Лайтвуд замер, до того, чтобы мы соприкоснулись губами, оставалось совсем немного, кажется — один удар сердца, один вдох или один взмах ресниц. У него глаза были темными, синими, затягивали, как воронки Харибды. От его тела шло ровное тепло, и я поняла вдруг, что замерзла, несмотря на теплую летнюю ночь. Пах Лайтвуд чем-то свежим, похожим на морской аромат: соленая вода и ветер.

Откуда-то в голове появилась предательская мысль о том, что если бы он меня сейчас поцеловал, я… была бы не против. Несмотря на то, что он светлый. И…

Ошарашенная этим открытием, я сделала единственное, что было логичным и правильным в моем случае: оттолкнула Лайтвуда и залепила ему пощечину.

Попыталась, потому что он перехватил мое запястье — рука была теплой, немного шершавой, твердой.

— Что вы себе позволяете! — вспыхнула я.

На лицо Лайтвуда, секунду назад угрожающее, почти как у… темного, стало скорбным и постным — какое положено светлому.

— Прошу прощения, что неверно истолковал ваши намерения, мисс Медея. Дождемся свадьбы.

Он сунул руки в карманы атласного халата, ткань которого мягко переливалась в свете кристалла, стоящего на столе.

От возмущения у меня перехватило дыхание.

— Свадьбы не будет, лорд Лайтвуд! Я уже говорила вам об этом!

— И тем не менее — на вас мое кольцо, — Лайтвуд кончиками пальцев потянулся к моей руке, но так и не дотронулся до кожи.

Почему-то захотелось податься вперед, чтобы сделать это недо-прикосновение реальным.

Светлый! Как же я его ненавидела!

— Это ненадолго, — мрачно пообещала я, составляя в уме список дел на завтра.

Выяснить, как избавиться от помолвочного кольца.

Поразмыслить хорошенько о том, какая выгода Лайтвуду от брака со мной и как обернуть все так, чтобы подставить под этот счастливый жребий другую темную.

Зайти утром к Бенджамину, младшему сыну Лайтвуда, потому что я пообещала и он хотел показать мне свою комнату, а потому расстроится, если я не приду… Я вспомнила яркие серые глаза мальчика и счастливое: “У меня будет мама!”

По-моему, мне никто так искренне радовался, просто… просто так.

Проклятье!

Проклятые светлые!

Нужно уносить от них ноги, пока я сама не стала одной из них.

Какой позор.

— Давайте на чистоту, Лайтвуд, — церемонно проговорила я, стараясь звучать спокойно. — Что вы от меня хотите? Зачем вам брак со мной?

На всякий случай я отошла от него на несколько шагов и опустилась в стоящее у камина кресло.

Вот так.

Я не отступаю, а просто решила присесть. Потому что я — расслаблена и владею ситуацией.

Понятно, Лайтвуд?

Он хмыкнул и устроился в кресле напротив. Наши глаза оказались на одном уровне, и пришлось приложить усилия, чтобы не отвернуться и — только не это! — не покраснеть от воспоминаний о том, как наши лица были близко, и Лайтвуд, суровый и несгибаемый ректор АТаС, которого в тайне боялись все темные без исключения, почти меня…

— Что ж, мисс Медея, вы правы. Мне, определенно, кое-что от вас нужно.

…Почти меня поцеловал.

Я моргнула и перевела дыхание, пытаясь взять себя в руки.

Что за глупости лезут в голову! Это территория светлых так на меня влияет! Этак и влюбиться недолго. Довериться кому-то. Какая гадость.

— Слушаю вас.

Лайтвуд хмыкнул.

— Это же очевидно. По какой причине, по-вашему, заключаются браки?

Я растерялась, а потому заговорила неожиданно честно:

— По множеству причин. Связи, богатое приданое, титул, политические союзы, месть, одержимость, необходимость в неофициальном заложнике… Это первое, что приходит в голову. Какая причина ваша? Давайте поговорим как взрослые люди и… какого грязного копыта Проклятого вы смеетесь?!

Лайтвуд, который, наклонив голову, очевидно и обидно ржал над моими словами, наконец поднял взгляд. Гладкие светлые волосы до плеч, упавшие вниз, наполовину скрывали его лицо.

— Прошу прощения, мисс Медея, — проговорил он и опять беспардонно заржал, окончательно спрятавшись за волосами. — У нас некоторые… трудности в коммуникации…

Нет, да что он себе позволяет?!

— Да что вы…

— Минуту.

Проведя рукой по глазам, как будто смахивая выступившие от смеха слезы, Лайтвуд встал с кресла, тихо, как хищник на ночной охоте, подошел к двери и резко дернул на себя створку.

Я вскочила, когда в кабинет ввалилась грузная фигура в белом, на проверку оказавшаяся Ребеккой — матушкой Лайтвуда. Зеленая жижа, покрывающая лицо, была на месте, полупрозрачный шарф на голове, которым были прихвачены закрепленные шпильками светлые волосы, — тоже.

Лайтвуд аккуратно поддержал Ребекку под локоть, чтобы она не упала.

— Мама? Ты перепутала мой кабинет со своей спальней? — спокойным и слегка заинтересованным голосом спросил он.

Она моргнула. Бросила короткий взгляд на меня.

— Да, все верно!

— А почему тогда не заходила? — продолжил Лайтвуд, и я даже восхитилась.

Оказывается, когда Лайтвуд загоняет в ловушку не меня, а кого-то другого — это даже весело.

— Я… Я не подслушивала! — вспыхнула Ребекка. Выдержка у нее была, конечно, слабовата, могла бы еще поотпираться. — Твои подозрения оскорбительны, дорогой сын!

— Разумеется, ты не подслушивала, мама. Кабинет зачарован от подслушивания. Разве ты забыла?

Ребекка закусила губу, и даже зеленая жижа на лице не смогла скрыть досады.

Точно, забыла.

Хм, а разве светлые подслушивают?

Это ведь не достойное их занятие, насколько я знала.

Прищурившись, я с подозрением смотрела на Ребекку.

— Мне нужно поговорить с тобой! — тем временем пошла в атаку она. — Что еще за новости?! Эта девушка, которая залезла в кровать Сэмюэля…

— Случилось недоразумение, — перебил Лайтвуд и пояснил: — Медея планировала залезть мою кровать.

Ребекка открыла рот и глубоко вдохнула. Уперла руки в бока.

— Но она сказала, что у них с нашим Сэмюэлем…

— Чувство юмора Медеи очаровательно, не правда ли?

Лайтвуд бросил взгляд на меня и слегка наклонил голову, как будто в знак почтения.

Я растерялась.

Может, Ребекка сейчас отговорит его жениться?! Вот бы отговорила!

— Райан! Послушай себя! Что только взбрело тебе в голову!

— Не ты ли уговаривала меня жениться последние несколько лет? — поднял брови Лайтвуд.

— Да! Но на хорошей девочке из приличной семьи! Которая сможет стать достойной невесткой мне и любящей мамой для Бенджамина!

— Медея — дочь Верховного темных, лорда Даркмора, и сильная колдунья. Семьи приличнее и статуснее во всей столице не найти. В остальном… жизнь порой бывает непредсказуемой.

Мы с Ребеккой переглянулись, и я могла бы поклясться, что выражение лица у нас одинаково ошарашенное.

Лайтвуд, Верховный светлых, могущественный маг и доверенное лицо императора, сошел с ума.

Другого объяснения не было.

— Я думаю, нам всем сейчас лучше пойти спать, — сказал Лайтвуд. — Медея наверняка устала. Мы будем ждать ее в гости завтра или… в любой другой день. Мой дом — твой дом, Медея.

От серьезного взгляда Лайтвуда я совсем растерялась. Это — это было уже далеко от шуток, такое заявление, почти заклинание, которое теперь позволяло мне беспрепятственно проникать в особняк Лайтвуда. Это буквально — ядовитую змею на груди пригреть.

Хотя что еще ждать от светлого, который сделал питомца из черной мамбы?

— Я провожу Медею до двери, — объявила Ребекка. — Прошу сюда.

Улыбнулась она приторно-сладко и чем-то неуловимо напомнила мою родную матушку. Правда, та чаще плакала, но смысл был тем же.

Да нет.

Светлая ведьма ведь не будет мной манипулировать?

Лишив Лайтвуда возможности приложиться на прощание к моей ручке, я последовала за Ребеккой вниз.

— Вот сюда, дорогая, не споткнись, ступенька слишком высокая.

Светлые! Я закатила глаза от такой предупредительности. Темные учат по-другому. Один раз споткнулся — на всю жизнь запомнил, какая ступенька высокая и где нужно быть аккуратным.

Стоило нам дойти до двери, как Ребекка обернулась ко мне и выпалила:

— Ты не выйдешь замуж за моего сына, Медея! Даже не рассчитывай! Не знаю, как ты его околдовала, но частью нашей семьи ты не станешь, змея подколодная!