Свекор. Любовь не по понятиям

Глава 22

Роды начались ночью, в шторм.

Я проснулась от резкой боли внизу живота. Схватки шли одна за другой, не давая передышки. В горле пересохло от страха — до срока оставалось еще три недели.

— Джахангир! — позвала я.

Он спал рядом, но мой крик разбудил его мгновенно. За месяц после смерти Рустама он стал спать очень чутко.

— Что? — вскочил он.

— Рожаю, — выдохнула я сквозь боль.

Лицо его побледнело.

— Рано. Слишком рано.

— Ребенок не спрашивает разрешения.

Следующие несколько часов были адом. Джахангир метался по родильному отделению как загнанный зверь, а я корчилась на кровати от схваток.

— Тужьтесь! — кричала акушерка. — Еще немного!

Боль была такая, что хотелось умереть. Но я знала — должна родить живого ребенка. Для Джахангира. Для нас.

— Голова! Вижу голову! — врач наклонился ниже. — Еще чуть-чуть!

Последнее усилие — и я почувствовала, как ребенок выскользнул из меня. Мгновенная пустота в животе, потом крик новорожденного.

— Мальчик! — объявил врач. — Здоровый мальчик!

Мне положили сына на грудь. Маленький, сморщенный, но живой. Дышал, плакал, сжимал кулачки.

И в этот момент я поняла — он копия Джахангира.

Тот же разрез глаз, тот же упрямый подбородок, даже брови той же формы. Сомнений не было — это сын Джахангира. Ведь Рустам был похож на свою мать…

— Можно войти отцу? — спросила медсестра.

— Да, — прошептала я.

Джахангир вошел в палату осторожно. Подошел к кровати, посмотрел на ребенка.

И замер.

— Боже мой, — прошептал он. — Это… это мой сын.

— Ваш, — подтвердила я. — Посмотрите на него. Он весь в вас.

Джахангир взял мальчика на руки. Большие мужские ладони бережно держали крошечное тельце.

— Сын, — сказал он тихо. — Мой сын.

И заплакал.

Этот жестокий мужчина, который неделю назад убил верного слугу, стоял посреди палаты и плакал над новорожденным ребенком.

— Как назовем? — спросил он сквозь слезы.

— Как хотите.

— Марат. В честь моего деда.

— Марат, — повторила я. — Красивое имя.

Джахангир поцеловал сына в лобик, потом отдал мне.

— Спасибо, — сказал он.

— За что?

— За то, что подарила мне продолжение. После смерти Рустама… я думал, все кончено.

— Теперь у вас есть новый сын.

— У НАС есть сын, — поправил он. — Наш общий.

Тест ДНК мы так и не делали. Джахангир ПРИЗНАЛ Марата своим. а значит все остальное стало лишним.

Два года спустя

Марат рос крепким и сильным ребенком. В два года уже бегал по дому, лепетал первые слова. Джахангир души в нем не чаял.

Но смерть Рустама изменила его. Сделала жестче, подозрительнее, опаснее.

— Папа! — Марат протянул к нему ручки.

Джахангир взял сына, подкинул вверх. Мальчик смеялся, а я смотрела на них и радовалась.

В такие моменты казалось — мы обычная семья.

Но потом раздавался телефонный звонок, и Джахангир уезжал "по делам". Возвращался мрачный, иногда с кровью на одежде.

— Что случилось? — спрашивала я однажды вечером.

— Ничего особенного. Один из поставщиков решил меня обмануть.

— И что вы с ним сделали?

— То, что делают с обманщиками.

Больше я не спрашивала. Понимала — не хочу знать подробности.

После смерти Рустама Джахангир стал параноиком. Удвоил охрану, поменял всех ближайших помощников, никому не доверял полностью.

— Все предают, — говорил он. — Рано или поздно все предают.

— Я не предам.

— Посмотрим.

Он смотрел на меня изучающе, как будто искал признаки будущего предательства.

— Джахангир, я же родила тебе сына…

— Родила. Но это не гарантия верности.

— Что тебе нужно для гарантии?

— Ничего. Гарантий не бывает. Есть только страх.

И он прививал этот страх всем вокруг. Подчиненные боялись его как огня. Даже я начала побаиваться.

— Марат растет, — сказала я как-то вечером. — Ему нужны друзья, детский сад…

— Никаких детских садов.

— Но ему нужно общение…

— Ему нужна безопасность. А общение — это риск.

— Ты хочешь вырастить из него затворника?

— Хочу вырастить живого сына.

Джахангир взял Марата на руки.

— Этот мир опасен, малыш. И папа должен тебя защитить.

Мальчик не понимал слов, но чувствовал напряжение. Хныкал, тянулся ко мне.

— Отдай мне, — попросила я.

— Нет. Пусть привыкает к отцу.

— Он боится тебя.

— Боится? — Джахангир нахмурился. — Почему?

— Потому что ты изменился. Стал жестче.

— Жизнь сделала меня жестче.

— А сын в чем виноват?

Джахангир посмотрел на плачущего Марата, потом отдал его мне.

— Ни в чем. Но мир не спрашивает, виноват ты или нет.

Я качала сына, а Джахангир стоял у окна и смотрел во двор.

— О чем думаешь? — спросила я.

— О том, что Амина до сих пор на свободе.

— И что?

— И то, что рано или поздно она попытается отомстить.

— За что?

— За смерть Рустама. За свое унижение. За то, что я выбрал тебя.

Он повернулся ко мне.

— Она винит нас в смерти сына. И не успокоится, пока мы живы.

— Но прошло уже два года…

— Месть — блюдо, которое подают холодным. Амина умная женщина. Она ждет подходящего момента.

— И что будем делать?

— Быть готовыми. Ко всему.